По опыту знали, что с командиром и в удачное время долго не поспоришь. А приказы нужно выполнять. Лай поплыл вниз по течению, а прочие уальяги, бросив якоря, преградили путь плоту, на котором выстроились в три шеренги безжалостные лучники тагаров.
Сангасои недаром слыли великими воинами – и когда плот приблизился, они бросились на врагов, вооруженные ножами и топорами. Они сталкивали их в воду и топили. Они били шестами и просто душили голыми руками, если больше не было никакого оружия. Один из уальягов подошел к берегу, и его команда набросилась на конников. Сражение кипело одновременно на реке и на берегу.
Тайжи-хан, перед которым вырос мускулистый сангасой в мокрой одежде, обнажил кривую саблю, приготовившись легко справиться с врагом, но не тут-то было. Сангасой так ловко орудовал длинным матросским ножом, что успел дважды или трижды ранить тагарского предводителя, прежде чем на помощь последнему пришли его воины. Спасая командира, они не стали церемониться с отчаянным сангасоем и вонзили тяжелое копье ему в спину, прямо между лопаток...
– Капитан! – выкрикнул кто-то с мукой в голосе. – Капита-ан!!!
И черное звездное небо буйным водоворотом закружилось над Лооем.
Когда на место сражения прибыл отряд Куланна, то оказалось, что матросы и сами справились с этой работой. Около полусотни тагаров мертвыми валялись на берегу, и поодаль сбились в тесную кучу их приземистые лошади. Еще около двух десятков окровавленных тел лежало на мокрых бревнах плота, который волны Охи колотили о камни на отмели.
Измазанный в земле и крови, пошатываясь, один из моряков подошел к Куланну и, коротко глянув, доложил:
– Мы их, князь, отправили попасти облака. Многие утопли, тут уж не обессудьте. Зато никто живым не ушел. Только горе у нас случилось, вот оно как...
– Спасибо, друг, – уже начал было говорить князь Алглоранн, но тут страшная догадка поразила его, и он прервался на полуслове. – Лоой? – Ему показалось, что он выкрикнул это имя, но на самом деле – едва прошептал немеющими губами.
– Он, – скорбно согласился матрос. – Его предводитель ихний одолеть не смог, потому убили подло и бесчестно – в спину.
Капитан лежал вверх лицом с широко открытыми глазами. Рассветное небо отражалось в них, словно в крохотных озерцах. Почему-то никто не смел опустить ему веки – скорее всего надеялись на чудо. Щеки Лооя были бледно-восковыми, почти белыми и уже холодными. Куланн прикоснулся тонкими пальцами к сонной артерии, проверил пульс. Никаких признаков жизни. Машинально положил тяжелую ладонь на лицо друга, закрыв ему глаза.
Князь потряс головой, не веря случившемуся. Ему казалось, что он видит дурной сон и стоит только напрячь волю, как он проснется и Лоой снова будет рядом – живой и веселый.
– Боги! – прошептал Куланн. – Боги!!! Неужели вы не в силах хоть что-нибудь сделать?!
– Разве что попробовать, – тихо сказал кто-то, опускаясь на корточки возле безутешного князя.
Он обернулся в изумлении и увидел, что с ним разговаривает Астерион. Бог Ветра глядел на командира сангасоев с состраданием и грустью.
– Если ты поможешь мне...
– Все, что угодно! – горячо молвил Куланн.
– Я только что от Каэ, бедняжка, если бы она знала... – Слова Астериона ничего не объяснили князю Алглоранну, но он и не стремился их понять. Единственное, что было сейчас значимым для него, – это то, что бессмертный пообещал вернуть его друга в мир живых.
– Я сделаю все, что ты прикажешь, – повторил он, стараясь говорить четко и спокойно. Он знал, что боги не любят истовых верующих и сторонятся фанатиков, боги ценят достоинство.
– Тогда вскрой вену – мне понадобится свежая кровь.
Куланн не задавал лишних вопросов. Он отрезал от своей амуниции тонкий кожаный ремешок, туго перетянул руку выше локтя и быстро провел острым лезвием поперек вены. Кровь хлынула темно-красным потоком.
– Хорошая кровь, живая, – неизвестно чему обрадовался Астерион.
Он легким движением разорвал на груди Лооя рубаху, обмакнул длинный, изящный палец в кровь Куланна и одним взмахом начертил на груди мертвеца странный и сложный знак. Красная полоса сперва вспыхнула ярким, слепящим светом, затем потускнела и уже через несколько секунд совершенно впиталась в кожу Лооя, не оставив по себе никакого следа.
– Что теперь? – спросил князь Алглоранн.
– Теперь перевяжи свою рану и ступай по своим делам. Займись телами тагар, окажи помощь раненым матросам, распорядись всем... Сюда вернешься через полчаса, раньше не приходи!
Последняя фраза прозвучала как приказ. И Куланн безропотно подчинился прекрасному богу. Он только один раз обернулся, чтобы посмотреть, что делает Астерион с телом Лооя. Однако тот продолжал сидеть с безучастным видом, глядя вдаль, на восходящее солнце. Его кудри и плащ вились в прозрачном воздухе, невзирая на полное безветрие, – ведь они сами были частицей ветра.
Полчаса промелькнули, словно одна минута. Алглоранн метался по берегу, распоряжаясь относительно раненых и убитых, просматривал немногочисленные документы, начертанные на лоскутах овечьей кожи, которые были найдены на груди убитого предводителя тагаров. Большинство из них являлись картами окрестностей Сонандана, а одна – очевидно – изображала тайные тропы через хребет Онодонги. Куланн настолько увлекся своими мыслями, что потерял счет времени. Очнувшись, он со всех ног бросился на берег, туда, где в прежней позе сидел Астерион.
– Это ты? – спросил он, не поворачивая головы. – Ты вовремя пришел, сейчас начнется преображение, или возвращение, – назови как хочешь. Должен сказать, что я только что совершил подвиг.
– Оживил Лооя? – осторожно произнес Куланн.
– Да нет, здесь я почти ни при чем. Но зато я просидел полчаса не двигаясь!
В этот момент капитан Лоой издал слабый горловой стон. Попытался приподняться, но не смог и тяжело рухнул обратно на траву.
– Боги! – Куланн бросился к другу, обхватил его мощными руками, прижал к себе, баюкая словно ребенка. – Живой... Как ты, дружище?
– Спина болит здорово, – едва слышно ответил капитан. – Очень болит, но не беда. Мне казалось, что я уходил очень надолго...
– Все прошло, все прошло, Лоой. И теперь все будет очень хорошо. Здесь Астерион, я, толпа воинов и матросов...
– А тагары?
– Их перебили. Твои ребята – молодцы, настоящие воины. Ты можешь открыть глаза?
– Попробую, – прохрипел он.
Голубоватые веки дрогнули, взметнулись с заметным усилием ресницы.
И Куланн едва удержался от возгласа: серые прежде – глаза Лооя переливались теперь всеми цветами морской волны.
Белая скала оказалась на поверку чем-то совершенно иным.
Каэтана едва успела ступить в тень, протянуть руку, чтобы коснуться горячей шершавой поверхности, как плоть камня распахнулась, втягивая ее в себя. Падения не было. Было впечатление, что она тонет в болоте, вязнет, задыхаясь без воздуха, и жидкая грязь заливает гортань.
Все кончилось так же внезапно, как и началось.
Под ногами оказалась твердая поверхность, и Каэ, не удержавшись, упала, ударившись головой обо что-то острое. Шлем Ур-Шанаби смягчил удар, но в глазах слегка потемнело. Не дожидаясь, пока муть растает, она приняла боевую стойку. И только после этого осмотрелась.
Вокруг был незнакомый и удивительный мир. Впрочем, все миры, до сих пор виденные ею, были по-своему удивительны и незабываемы.
Она находилась на берегу огромного искрящегося водоема, плоские, пологие берега которого густо поросли высокой травой. В этом измерении Джемар был освещен голубым солнцем, богат зеленью и водой. Справа возвышались ослепительные скалы – видимо, на поверхность выходило месторождение хрусталя. Многочисленные кристаллы отражали голубой свет и рассыпали вокруг брызги огня. Смотреть было больно, и голова моментально разболелась.
– Куда идти? – произнесла Каэ вслух.
– К талисману идти, – сварливо сказал Ниппи, и она чуть было не подпрыгнула на месте.
– Ффу ты, напугал...
– Надо помнить о близких тебе существах, тогда тебя ничем не испугаешь, – наставительно сказал перстень. – Ты со мной почти двое суток не говорила. Не совестно?
– Представь себе, нет, – огрызнулась Каэ.
– Какие же вы все-таки, боги, жестокие и неблагодарные существа, – констатировал Ниппи. – И ведь приходится мириться.
– Искренне советую тебе быть терпеливым и кротким, – произнесла она. – И не лезь под руку, никакие талисманы меня сейчас не интересуют. Меня волнует, где находятся Тиермес, Траэтаона и остальные.
– Здесь я тебе не помощник, – важно сказал Ниппи. – Я не в состоянии определить, где находятся эти незначительные существа...
Он не договорил. Каэ в раздражении хлопнула себя по кисти правой руки, и перстень жалобно вскрикнул:
– Избиение! Жестокие и несправедливые кары! О боги, боги, как это на вас похоже!
– Молчи, знаток, – шепнула она.
Остановилась, замерла на месте с закрытыми глазами и внезапно ощутила непреодолимое желание двигаться вправо. Откровенно говоря, Каэ все еще не могла привыкнуть к преимуществам своего божественного происхождения и всегда подвергала сомнению свои прозрения и открытия – особенно те, что делались при помощи интуиции. Но все же она была не настолько глупа, чтобы сейчас ими пренебречь: все равно никакого иного способа обнаружить пропавших бессмертных не было. И она послушно двинулась в сторону сверкающих хрустальных скал. Ниппи бурчал что-то невразумительное, но очень тихо и ее действия вслух не комментировал.
Памятуя о том, что времени на все дела ей отпущено чуть больше двадцати трех часов, Каэ торопилась. Она почти бегом пересекла зеленую широкую равнину, иногда скрываясь в траве почти полностью – растения здесь, под благодатным голубым солнцем, были в рост человека, – добралась до звенящего ручья с прозрачной голубой водой. Здесь она почувствовала, как отчаянно и давно хочет пить. Кахатанна сорвала с головы шлем Ур-Шанаби и, повинуясь безотчетному движению, зачерпнула им живительной влаги. И тут же буквально всей кожей ощутила, что вода безопасна – свежа и прохладна. Она жадными глотками осушила весь шлем и еще один вылила на себя. Эта процедура взбодрила ее и придала сил.
– Спасибо, – сказала Каэ, обращаясь к ручью.
Странно, но она была уверена в том, что он не только слышит, но и понимает ее. Ручей в ответ что-то прожурчал, и несколько маленьких волн, совершенно невозможных при полном безветрии, ударились в берег возле ее ног. Казалось, вода прикоснулась к ней, привлекая ее внимание. Она понимала, что ее поведение граничит с безумием, но и сам этот мир тоже являлся плодом чьего-то гениального безумия, и она уступила.
– Я слушаю...
Ручей заволновался в своем песчаном ложе, заплескался, три стремительные рыбины, невесть откуда взявшиеся, остановились возле Богини Истины, помахивая хвостами, – их вытянутые, сильные, гибкие тела были яркого оранжевого цвета, и не обратить на них внимания было просто невозможно. Рыбы нетерпеливо тыкались носом в прибрежные камешки, отплывали на несколько шагов, затем поворачивали против течения и снова подплывали к тому месту, где стояла Каэтана. Более недвусмысленного приглашения она давно не видела.
– Иду, иду, не волнуйтесь.
Ручей, казалось, обрадовался ее понятливости, и рыбы поплыли вниз по течению. Каэ двинулась за ними, отметив попутно, что хрустальные скалы остались правее и выше.
Она не знала, сколько шла, следуя за оранжевыми рыбами. Наверное, прошло около полутора часов. Равнина и скалы давно скрылись из виду, она торопилась, солнце неумолимо ползло по небосклону, и тени становились все длиннее. Каэтана уже утомилась, но даже самой себе об этом, упрямо сцепив зубы, не говорила. Несколько раз поливала себя водой из ручья и выпивала несколько глотков, отчего сразу становилось легче.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83