Голые и мокрые ветви деревьев из фруктового сада нависали над бечевником. Под высокой стеной была ниша, скрытая ветвями. Я соскользнул с коня, завел его под знакомую яблоню и привязал. Встав на седло и какое-то мгновенье удерживая равновесие, я подпрыгнул и ухватился за висевшую надо мной ветку.
Рука соскочила со скользкой ветки, и я остался болтаться на одной руке. Найдя ногами опору, я забрался наверх. В считанные секунды я был на стене и спрыгнул на мягкую землю сада.
Слева находилась высокая стена, скрывавшая сад моего деда, справа – голубятня и высокая терраса, на которой любила посидеть со своей пряжей Моравик. Впереди располагались лачуги прислуги. К моему облегчению, я был скрыт тьмой. Шум и свет сконцентрировались слева за стеной, в главном здании дворца. Издалека доносились звуки приглушаемой дождем уличной суматохи.
В моем окошке не светилось ни огонька. Я побежал. Мне и в голову не могло прийти, что они принесут его сюда, домой. Его подстилка лежала теперь не у двери, а в углу, рядом с моей кроватью. Все обошлось без пурпура и факелов. Он лежал, как его бросили. В полусумраке я мог различить неуклюже растянувшееся тело с откинутой рукой. Пальцы касались холодного пола. В темноте трудно было определить, какой смертью он умер. Я склонился над ним и поднял его руку. Она уже остыла и начала коченеть. Я нежно опустил ее на подстилку рядом с телом. Метнувшись к кровати, я стащил с нее мягкое шерстяное покрывало и накрыл им Сердика. Раздался мужской голос, кого-то позвали, и за колоннадой послышались шаги. В ответ прокричали:
– Нет. Он здесь не появлялся. Я смотрю за дверью. Пони еще не в конюшне.
– Нет. Никаких признаков. – И немного спустя в ответ на другой вопрос: – Ладно. Он не мог далеко уехать. Он часто задерживается допоздна. Что? Хорошо!
Шаги быстро затихли. Наступила тишина.
Где-то между колоннами находилась лампа. Ее света, проникавшего через приоткрытую дверь, было достаточно, чтобы осмотреться. Я бесшумно поднял крышку сундука и вытащил одежду: свою лучшую накидку и пару запасных сандалий. Затолкал все это в сумку вместе с остальными вещами: гребнем из слоновой кости, парой застежек и корнийской брошью. Это я мог продать. Взобравшись на кровать, я выкинул сумку за окно. Затем вернулся к Сердику, откинул покрывало и, стоя на коленях, ощупал его тело. У него остался кинжал. Неловким движением пальцев я потянул застежку, и она развязалась. Я взял ремень с мужским кинжалом. Он был вдвое длиннее моего и остро заточен – можно убить человека. Свой кинжал положил рядом на подстилку. Он мог бы пригодиться ему там, куда он собрался. Хотя вряд ли. Он всегда обходился руками.
Я завершил приготовления. Глядя на него, какое-то мгновение, словно в хрустальном отражении, мне представилось, как при свете факелов, при общем молчании на пурпур кладут моего деда. Здесь – лишь темнота. Собачья смерть. Рабская смерть.
– Сердик, – позвал я вполголоса. Я не плакал. Все закончилось. – Сердик, спи спокойно. Я устрою тебе похороны, какие ты хотел. Как королю.
Я подбежал к двери и послушал. Проскользнув к опустевшей колоннаде, я снял сверху лампу. Она была тяжелая, и пролилось масло. Ну да, он наполнял ее как раз сегодня вечером.
Вернувшись в комнату, я поднес лампу к телу. Теперь – этого я не видел в пещере – мне было видно, как он умер. Ему перерезали горло.
Даже если бы я не хотел этого, оно бы случилось. Лампа дрогнула в моей руке, и нагретое масло расплескалось по покрывалу. На него упал горящий кусочек фитиля. Масло, зашипев, вспыхнуло. Я бросил лампу и несколько секунд наблюдал, как занималось пламя, вспыхнувшее тут же костром.
– Отправляйся к своим богам, Сердик, – сказал я и прыгнул на окно.
Я приземлился на свою котомку и, схватив сумку, побежал к стене со стороны реки.
Чтобы не испугать коня, я перебрался через стену в нескольких ярдах от него и кинул сумку прямо в канаву.
Стоя на парапете, я оглянулся. Пламя занялось. В моем окне полыхал красный свет. Тревогу еще не подняли. Оставались считанные секунды, прежде чем заметят пламя или почуют дым. Я перебрался через парапет. Только я поднялся на ноги, как рядом появилась высокая тень и кинулась на меня.
Тяжелое тело придавило меня к земле, к грязной и мокрой траве. Широкая ладонь зажала мне рот. Рядом послышались быстрые шаги, звук вынимаемого металла и мужской голос, говоривший по-бретонски:
– Погоди. Пускай сначала расскажет.
Я лежал не шелохнувшись. Несложная задача, если учесть, что у меня перехватило дыхание, а к горлу был приставлен нож. После этих слов нападавший недовольно хрюкнул, приподнялся и отвел нож на пару дюймов.
– Это всего лишь мальчишка, – сказал он с удивлением, почти с отвращением. Ко мне он обратился по-уэльски: – Чтоб ни звука, иначе перережу горло. Ясно?
Я кивнул. Он отвел руку, встал, поднял меня. Я оказался вмятым в стену. К моей ключице приставили нож.
– Что это ты вытворяешь, выскакиваешь из дворца как крыса, которую преследуют собаки, воришка? Давай говори, крысенок, пока не придушил.
Он встряхнул меня, как самую настоящую крысу.
– Я не сделал ничего плохого! Отпустите меня! – выдавил я.
Из темноты донесся тихий голос второго человека:
– Вот. Он что-то перебросил через стену. Сумка, полная барахла.
– Что там? – спросил державший меня. – Тихо, ты! – Это уже обращаясь ко мне.
Угрожать мне не было никакой необходимости. Я чувствовал в воздухе дым и заметил, как огонь перебрался уже на крышу. Я прижался плотнее к стене, скрываясь в ее черной тени.
Второй копался в моей котомке.
– Одежда, сандалии, какие-то украшения, вроде...
Он вышел на бечевник. Мои глаза привыкли к темноте, и я определил его. Это был пронырливый человек с покатыми плечами, с узким заостренным лицом и редкими волосами. Прежде оба мне не встречались.
Я с облегчением вздохнул.
– Вы не люди короля! Кто вы? Что вам здесь надо?
Проныра перестал рыться и уставился на меня.
– Не твое дело, – сказал громила, державший меня. – Спрашивать будем мы. Почему ты боишься людей короля? Ты их всех знаешь?
– Конечно. Я живу во дворце. Я раб.
– Маррик, – резко дернулся проныра, – смотри, там начался пожар. Не дворец, а осиное гнездо. Не будем тратить время на это рабское отродье. Режь ему горло и бежим, пока есть время.
– Подожди, – сказал громила. – Он может кое-что знать. Слушай, ты...
– Если вы собираетесь резать мне горло, то какой смысл мне вам что-нибудь говорить? Кто вы?
Он всмотрелся в меня, пригнув голову.
– С чего бы ты так закукарекал? Бежавший раб, говоришь?
– Да.
– Украл?
– Нет.
– Нет? Украшения в сумке? А это – это не накидка раба. – Он сжал в кулак ворот одежды. Мне пришлось поизвиваться. – А пони? Ну, давай, выкладывай правду.
– Ладно, – проскулил я, как настоящий раб, трусливо и прибито. – Прихватил немного вещей. Это пони принца Мирдина. Конь убежал. Честное слово, сэр. Принц уехал сегодня и еще не вернулся. Он упал с коня, он дрянной наездник. Мне повезло, пока его не хватятся, я буду уже далеко. – Я умоляюще схватился за его одежду. – Пожалуйста, сэр, отпустите меня. Пожалуйста! Я не опасен!
– Маррик, ради всех святых, у нас нет времени. – Огонь занимался вовсю. Из дворца неслись крики. Проныра потянул громилу за руку. – Прилив заканчивается. Лишь богам известно, на месте ли корабль в такую погоду. Прислушайся к шуму. Они могут появиться здесь в любую минуту.
– Не появятся, – сказал я. – Им хватит забот с тушением пожара. Когда я убегал, он прилично разгорался.
– Когда ты убегал? – Маррик даже не шевельнулся. Он внимательно поглядел на меня сверху вниз и ослабил руку. – Это ты устроил пожар?
– Да.
Их внимание полностью переключилось на меня.
– Зачем?
– Они ненавистны мне. Они убили моего друга.
– Кто?
– Камлак и его люди. Новый король.
Установилась тишина. Сейчас я мог разглядеть Маррика получше.
Это был крупный, плотный мужчина с копной черных волос. В его темных глазах отсвечивало пламя.
– А если бы остался, они бы убили меня тоже. Я поджег дворец и убежал. Пожалуйста, отпустите меня.
– Зачем им было тебя убивать? Теперь-то понятно – весь дворец превратился в костер. Но до этого?
– Не за чем. Просто я давно служил королю и много слышал. Рабы слышат все. Камлак думает, что я опасен. У него есть различные планы. Я знаю о них. Поверьте мне, сэр! – вполне искренне сказал я. – Я служил ему так же, как и королю, верой и правдой. Но он убил моего друга.
– Какого друга? Почему?
– Другого раба. Сакса по имени Сердик. Он разлил на ступенях масло, а старый король поскользнулся. Это произошло случайно, но они перерезали ему горло.
Маррик повернулся ко второму человеку.
– Слышал, Ханно?
– Это верно. Я слышал то же самое в городе, – и снова обратился ко мне. – Ладно, расскажи нам еще. Ты знаешь планы Камлака?
Здесь Ханно опять вмешался, не скрывая волнения.
– Ради бога, Маррик. Если тебе кажется, что он может быть нам полезен, давай возьмем его с собой. Поговорить можно и в лодке. Еще немного – и прилив закончится, лодка уйдет. Скорее всего, погода испортится, и я боюсь, что они не станут ждать.
По-бретонски же он добавил: «Мы всегда сможем избавиться от него».
– Лодка? – спросил я. – Вы уйдете по реке?
– А как же еще? Думаешь, мы пройдем по дороге? Посмотри на мост, – он мотнул головой. – Ладно, Ханно, спускайся, мы подойдем.
Он потащил меня через бечевник. Я повис у него на руках.
– Куда ты меня тащишь?
– Не твое дело. Умеешь плавать?
– Нет.
Маррик рассмеялся не вселяющим надежды смехом.
– Тогда для тебя это не имеет значения, верно? Пошли, пошли.
Он снова зажал мне рукой рот и оторвал меня от земли, будто я весил не больше котомки. Мы спускались к реке, маслянисто блестевшей в темноте.
Это была обычная рыбацкая лодка, сплетенная из ивняка и обтянутая кожей; ее спрятали под кустами у самой воды. Ханно уже поднимал якорь. Спотыкаясь и скользя, Маррик спустился вниз, скинул меня в лодку и забрался сам. Лодка отошла от берега, и я снова почувствовал у шеи холодное лезвие ножа.
– Ясно? Пока мост не скроется из виду, рта не открывать.
Ханно оттолкнулся веслом, и нас подхватило течение. Ханно заработал веслом и направил лодку к южному пролету моста. Меня под охраной Маррика посадили на корме. Когда мы были уже далеко от берега, я услышал громкое испуганное ржанье Астера, почуявшего дым. В отблесках неистового пожара я увидел, как он отделился от стены и, волоча оборванную привязь, помчался подобно привидению вдоль по бечевнику. Случись хоть потоп, он вернется к воротам конюшни, и его обязательно найдут. Интересно, что подумают обо мне, когда хватятся? Сердика больше нет, как и моей комнаты. Догадаются ли они, что я обнаружил тело Сердика и в страхе уронил лампу, при этом сгорел сам? Что бы они ни думали, теперь это для меня не имеет значения. Сердик отправился к своим богам, а я похоже, направляюсь к своим.
12
Черневший свод моста со стремительной быстротой приближался к нам. Мы плыли вниз по течению. Начался отлив. Последняя волна подхватила лодку и понесла в море.
Маррик убрал нож от моей шеи.
– Хорошо отделались. Этот чертенок оказал нам отличную услугу со своим пожаром. Никто не обратил внимания на реку и лодку, проплывшую под мостом. Ну что, приятель, теперь послушаем тебя. Как зовут?
– Мирдин Эмрис.
– Но ты же сказал... Ну-ка постой! Мирдин, говоришь? Не побочный ли ты сын?
– Он.
Маррик присвистнул. Ханно задержал весло в воздухе и сделал мощный гребок. Лодку качнуло.
– Слышал, Ханно? Он побочный сын! Но скажи, почему ты назвался рабом?
– Я не знал, кто вы, а вы не узнали меня. Поэтому я подумал, что если вы воры или люди Вортигерна, то отпустите меня.
– Сумка, пони и все прочее... Получается, что ты в самом деле ударился в бега? М-да... – задумчиво проговорил он. – Если верить россказням, то тебя особо не за что винить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63