— Вы уже ужинали?
— По сути дела, нет.
— И не будете?
— Не сейчас.
Он не был пьян, хотя то здесь, то там немало выпил с утра. Вероятно, поэтому и выглядел таким разомлевшим.
— Может, Тео спит, — сказал он, поглядев в окно.
— На всякий случай, я еще понаблюдаю?
— Наблюдай, сынок. И если не будешь спускать глаз с дверей отеля, что намного важнее, чем окна, можешь оставаться здесь. Я же, кажется, отправлюсь сейчас пожелать доброй ночи Валентине.
Но он просидел еще добрых полчаса, не говоря ни слова, задумчиво глядя перед собой. Наконец поднялся, вздохнул и, сунув руки в карманы, с трубкой в зубах, вышел. Кастэн слышал, как стихали его шаги на безлюдной улице.
Без нескольких минут десять Мегрэ остановился у калитки «Гнездышка». Дорогу заливал месяц, окруженный широким сиянием. По пути ему никто не встретился. Ни собака не залаяла, ни кошка, выскочив из-под ног, не юркнула за ограду. Только где-то в болотце монотонно квакали лягушки.
Привстав на цыпочки, он попытался увидеть, горит ли свет еще у старой дамы. Ему показалось, что окна первого этажа освещены, и он вошел в калитку, которая не была заперта.
В саду было сыро, сильно пахло перегноем. Идя по тропинке, он цеплялся за ветви, и шелест их, вероятно, был слышен в доме.
Дойдя до мощеной площадки перед домом, он увидел освещенные окна гостиной и Валентину. Приподнявшись из кресла, она настороженно прислушалась, замерла на мгновение, потом подошла к стене и неожиданно погасила свет.
Как раз в этот момент он чихнул. Легкий скрип означал, что открыли одну из створок окна.
— Кто там?
— Это я, Мегрэ.
Раздался короткий нервный смешок, как будто смеявшийся чем-то напуган.
— Прошу прощения. Сейчас зажгу свет. — И добавила тише, словно разговаривая с собой: — Что за напасть, где же выключатель? Ах да! Вот он…
Вероятно, она повернула сразу два выключателя, так как осветились снова не только окна салона, но зажглась и лампа в саду, почти над головой комиссара.
— Сейчас открою вам дверь.
Она была одета так, как он уже привык ее видеть. На круглом столике перед креслом, где он ее застал, были разложены карты для пасьянса.
Она суетливо хлопотала в своем опустевшем домике, ходила из комнаты в комнату, отпирала и запирала двери, гремела задвижками.
— Видите, не такая уж я храбрая, как утверждала: я забаррикадировалась. Я не ждала, что вы придете.
Ей не хотелось задавать ему вопросы, но она была явно заинтригована.
— Вы не торопитесь? Зайдите, присядьте. — И, заметив, что он посмотрел на карты: — Чем-то ведь надо скрашивать одиночество. Что вам предложить?
— Видите ли, приехав в Этрета, я пью с утра до вечера. Ваш пасынок Шарль явился утром и угостил меня пикон-гренадином. К нам присоединился Тео, мы выпили и повторили. Затем я встретил инспектора, и мы зашли в кафе поболтать. Захожу к вам — и на столе автоматически появляется бутылка кальвадоса. Доктор оказался не менее гостеприимным. Трошю потчевали меня сидром.
— Они хорошо встретили вас?
— Не так уж плохо.
— Узнали у них что-нибудь интересное?
— Может быть. Пока следствие не окончено, трудно различить, что интересно, а что нет. К вам кто-нибудь заходил после меня?
— Нет. Но я сама выходила из дому. Навещала старушку Серэ. Она ведь так стара, что все давно считают ее умершей и никто не бывает у нее. Она моя ближайшая соседка. Будь я помоложе, я могла бы перебираться к ней прямо через изгородь… Теперь, как видите, я одна. Мой драгун в юбке уже давно убрался восвояси.
Поначалу мне хотелось взять новую прислугу и поселить ее в доме, но теперь я задумываюсь, стоит ли, уж больно хорошо мне одной.
— Вам не бывает страшно?
— Это случается, вы могли только что убедиться сами. Услышав ваши шаги, я немного растерялась. Что бы я стала делать, ворвись ко мне бродяга? Как вы находите мой план? Сначала я гашу свет в доме, затем зажигаю лампочку в саду: меня не видно, я же вижу все.
— Мне кажется, это блестящий метод.
— Сейчас, правда, я забыла зажечь лампочку в саду.
Надо будет вспомнить о ней в следующий раз и сразу найти выключатель.
Он глянул ей на ноги, отметив, что на ней были ботинки, а не домашние туфли. Но позволяла ли она себе, даже оставаясь дома, носить домашние туфли не только в спальне?
— Все еще никаких новостей, господин Мегрэ?
Он сидел в кресле, которое стало для него как бы своим. Вечером комната выглядела уютнее, чем при дневном освещении: круги мягкого света под лампами, тени по углам. Кот на этот раз был внизу; спрыгнув с кресла, он тут же подошел к комиссару и, задрав хвост, принялся тереться о его ноги.
— Вы не понимаете кошачий язык? — шутливо спросила она.
— Нет, а что?
— Он просит приласкать его. Вы тревожились за меня?
— Я хотел убедиться, что здесь все в порядке.
— Вы все еще не убедились? Надеюсь, вы не обрекли какого-нибудь несчастного инспектора на то, чтобы он всю ночь проторчал на дороге, охраняя меня. В таком случае меня следовало предупредить, я поставила бы в кухне раскладушку.
Она была очень оживленна, в глазах у нее поблескивали озорные огоньки. Принеся графин, она налила ему, наполнила до краев и свою рюмку.
— Ваша жена довольна вашей профессией?
— У нее было достаточно времени, чтобы привыкнуть к ней.
Он откинулся на спинку кресла, набил трубку, глянул на бронзовые стенные часы с двумя толстощекими амурами по бокам.
— Часто вы раскладываете пасьянс?
— Вы ведь знаете, что для одиноких людей других игр почти нет.
— Роза не играла с вами?
— Я пыталась обучить ее игре в белот, но безуспешно…
Должно быть, Валентина терялась в догадках, что привело его сюда. Временами он, казалось, клевал носом, и она опасалась, что он совсем уснет в кресле, как это случилось с ним после обеда.
— Пойду-ка, пожалуй, к себе в отель и лягу в кровать, — произнес он со вздохом.
— Может, еще одну рюмку, последнюю?
— А вы со мной выпьете?
— Да.
— Тогда согласен. Дорогу я теперь знаю и не боюсь заблудиться. Наверное, и вы скоро отправитесь спать?
— Да, через полчаса.
— Примете снотворное?
— Нет. Я не купила. Теперь меня это немного страшит.
— Но вы все-таки спите?
— В конце концов я, конечно, засну. Старым людям не нужен долгий сон.
— Значит, до завтра.
— До завтра.
Опять он, пробираясь через сад, задевал за ветки; чуть слышно скрипнула калитка. Постоял еще немного у обочины дороги, поглядел на край крыши и трубу, которые в бледном свете луны четко выделялись на фоне зелени. Потом поднял воротник пиджака — стало холодно и сыро — и, широко шагая, направился к городу.
Обойдя открытые еще кабачки — внутрь он не заходил, только наскоро оглядывал посетителей, — он удивился, что не повстречал Анри. Тот, видимо, еще разыскивал Тео.
Знал ли Анри, что Тео вернулся к себе в отель? Осведомлялся ли сам о нем у портье? А может быть, он уехал не солоно хлебавши? Мегрэ не знал, в котором часу отчаливает из феканского порта его судно, отправляясь на две недели промышлять рыбу в Северном море.
Он зашел на минуту в бар казино, там никого не было, только Чарли подсчитывал выручку.
— Вы не видели здесь рыбака?
— Сына Трошю? Заходил час назад и был уже сильно под мухой.
— Он ничего не говорил?
— Мне — нет. Но сам с собой разговаривал и чуть было не забыл свой мешок. Забрасывая его за спину, он все смахнул со стойки и разбил два стакана.
Кастэн все еще торчал на улице, наверное, чтобы не заснуть. Окна Тео были по-прежнему освещены.
— Вам попадался брат Розы, господин комиссар? Он только что прошел здесь, выписывая ногами кренделя.
— А в отель он заходил?
— Думаю, что он даже не заметил, что тут стоит отель.
— Он разговаривал с тобой?
— Нет, я прижался к стене.
— В какую сторону он направился?
— Он спустился по улице, потом свернул направо, должно быть, потому, что направо вел тротуар. Что будем делать дальше?
— Ничего.
— Мне оставаться здесь?
— Почему бы и нет?
— Вы полагаете, что Тео все же выйдет?
— Не знаю. Может быть.
И тут, уже во второй раз, Кастэна охватило сомнение: не слишком ли преувеличена слава комиссара? Во всяком случае, ему не следовало пить.
— Пойди-ка и узнай в отеле: спрашивал о нем кто-нибудь или поднимался к нему?
Через некоторое время Кастэн вернулся, ответ был отрицательным.
— Ты уверен, что в кабачке, когда ты следил за Тео, с ним никто не разговаривал и сам он ни к кому не обращался?
— Разве что к кабатчикам — заказать очередную порцию. Он ведь знал, что я следую за ним по пятам. Время от времени он даже нерешительно посматривал на меня, может быть, считал, что проще было нам пить вместе.
— Писем ему не передавали?
— Ничего похожего я не заметил. Вам не кажется, что вам следовало съесть хотя бы сандвич?
Мегрэ, казалось, не расслышал. Вынув трубку из кармана, он не торопясь набил ее. Ореол вокруг месяца все увеличивался, и видно было, как нечто вроде дымки, ползущей с моря, затягивает понемногу улицы.
Пока это был не настоящий туман — сирена не начала еще завывать.
— Через неделю здесь, кроме местных, никого не останется, — заговорил Кастэн. — Прислуга из гостиниц отправится на юг, там начинается новый сезон, приезжают новые клиенты.
— Сколько на твоих часах?
— Без двадцати одиннадцать.
Что-то, должно быть, насторожило Мегрэ; помолчав немного, он вдруг заявил:
— Я оставлю тебя на минутку. Зайду к себе в отель.
Позвоню.
Он позвонил из будки в Фекан, на квартиру Шарлю Бессону.
— Говорит Мегрэ. Простите за беспокойство, вы еще не легли?
— Нет. У вас новости? Вот теперь жена у меня заболела бронхитом и все же хочет ехать завтра на похороны.
— Скажите, господин Бессон, у вашей жены было когда-нибудь кольцо с большим изумрудом?
— С чем?
Мегрэ повторил.
— Нет.
— А вы когда-нибудь видели такое кольцо у своих близких? У Арлетты, например?
— Как будто бы нет.
— Благодарю вас.
— Алло! Господин Мегрэ…
— Да.
— Что это за история с кольцом? Вы что, нашли такое?
— Еще не знаю. Мы поговорим об этом на днях.
— Там все в порядке?
— Сейчас все спокойно.
Мегрэ повесил трубку, подумал немного, потом заказал номер парижского телефона Арлетты. Его соединили сразу, быстрее, чем с Шарлем. Ответил мужчина, это был первый контакт комиссара с Жюльеном.
— Жюльен Сюдр слушает, — спокойно произнес довольно низкий голос. — Кто говорит?
— Комиссар Мегрэ. Я хочу поговорить с мадам Сюдр.
Он услышал, как тот же голос пробасил:
— Это тебя. Комиссар.
— Алло! Какие-нибудь новости?
— Нет, как будто. Пока что нет. Я хотел бы задать вам один только вопрос. У вас никогда не крали драгоценностей?
— Почему вы спрашиваете меня об этом?
— Отвечайте.
— Нет. Как будто нет.
— У вас их много?
— Кое-что есть. Подарки мужа.
— У вас когда-нибудь было кольцо с изумрудом солидного размера?
Короткое молчание.
— Нет.
— Вы не припоминаете такое кольцо?
— Нет, не припоминаю.
— Благодарю вас.
— Вы больше ничего не хотите сказать мне?
— Сегодня ничего.
Ей не хотелось, чтобы он вешал трубку. Чувствовалось, что она ждала, чтобы он продолжал разговор. Возможно, ей самой было что сказать, но она не решалась при муже.
— Ничего неприятного? — только и спросила она.
— Ничего. Спокойной ночи. Я думаю, вы сейчас оба ляжете спать.
Подумав, что он говорит это иронически, она сухо ответила:
— Да. Спокойной ночи.
Кроме ночного дежурного, в холле никого не было.
В глубине стояло кресло, в котором он увидел Арлетту, когда она пришла к нему в первый вечер. Тогда он еще не был знаком с ней.
Он пожалел, что не захватил с собой из Парижа пальто, чуть было не позвонил мадам Мегрэ, чтобы пожелать ей доброй ночи, пожал плечами и отправился к Кастэну, который с мрачным видом стоял на своем наблюдательном пункте. И в этом отеле холл был безлюден. Почти все окна, за исключением двух-трех, были темны. Потух свет еще в одном окне, но не у Тео.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19