Эта другая была мать Валентины. Она жила по соседству с моей матерью, почти дверь в дверь. Ну так вот. Родители этого парня и слышать не захотели, чтобы он женился на этой девице. Я это говорю, чтобы вы поняли, что это была за девица…
Если Мегрэ хорошо понял, то мать Валентины была девицей, на которой приличные люди не женятся.
— И все же она вышла замуж, скажете вы? Да. Но она не сумела себе найти никого, кроме пропойцы, бездельника. Так вот эти двое и породили на свет вашу мадам!
Отец Трошю достал из кармана короткую трубку и набил ее табаком из кисета, сделанного из свиного пузыря.
— Я никогда не хотела, чтобы моя дочь работала у женщины, которая, может быть, даже хуже своей матери. Если бы меня послушали…
Взгляд, полный упрека в спину мужа. По всей видимости, именно он в свое время разрешил Розе пойти в горничные к Валентине.
— Она к тому же еще и дрянь! Не улыбайтесь. Я знаю, что говорю. Может, ей и удалось провести вас сладкими речами. Но я еще раз повторяю: она дрянь, всем она завидует, мою Розу всегда ненавидела.
— Почему же ваша дочь оставалась у нее?
— Я и сама не знаю. До сих пор не знаю. Ведь и Роза тоже не любила ее.
— Она вам это говорила?
— Ничего она мне не говорила. Она никогда не говорила о своих хозяевах. Последнее время она с нами почти не разговаривала. Мы не были для нее достаточно хороши. Вы понимаете? Вот что сделала эта женщина.
Она научила ее презирать своих родных, этого я ей никогда не прощу. А теперь, когда Роза умерла, та явилась на похороны покрасоваться, хотя место ей в тюрьме.
Трошю поглядел на жену с таким видом, словно собирался утихомирить ее.
— Во всяком случае, не здесь вы должны вести свои розыски! — заключила она с силой.
— Вы позволите мне сказать одно слово?
— Пусть скажет, — вмешался Анри.
— В полиции у нас нет волшебников. Как же мы найдем преступника, если нам не известно, почему было совершено преступление? — Он говорил спокойно, вежливо. — Ваша дочь была отравлена. Кем? Возможно, я узнаю, если мне удастся установить, почему она была отравлена.
— Я же толкую вам, что эта женщина ее ненавидела.
— Но этого недостаточно. Не забывайте, что убийство — преступление очень серьезное. Убийца ставит на карту свою жизнь и уж во всяком случае свободу.
— Пройдохи не многим рискуют.
— Думаю, ваш сын поймет меня, если я добавлю, что с вашей дочерью встречались и некоторые другие люди.
Анри, казалось, смутился.
— Возможно, есть и еще кто-нибудь, о котором мы не знаем. Вот почему я надеялся осмотреть ее вещи.
Среди них могли быть письма, адреса, какие-нибудь мелкие подарки.
При этих словах воцарилась тишина, все переглянулись. Они словно спрашивали друг друга. Наконец мать сказала все еще с некоторым недоверием, обращаясь к мужу:
— Ты покажешь ему кольцо?
Трошю как бы нехотя вытащил из кармана брюк большой старый кошелек со множеством отделений, которые закрывались на кнопки. Оттуда он извлек какой-то предмет, обернутый в шелковистую бумагу, и протянул его комиссару. Мегрэ увидел старинное кольцо с зеленым камнем в оправе.
— Я полагаю, у вашей дочери были и другие украшения?
— У Розы была полная коробка всяких штучек, которые она покупала на рынке в Фекане. Их уже поделили. Остался только…
Не произнося ни слова, девочка метнулась в другую комнату и принесла серебряный браслет, украшенный синими камешками из фарфора.
— Это моя доля! — сказала она с гордостью.
Все эти колечки, сувениры от первого причастия, медальоны стоили гроши.
— Скажите, а это кольцо было вместе с другими?
— Нет.
Рыбак посмотрел на жену, которая все еще колебалась.
— Я нашел его в глубине башмака, — сказал он. — Кольцо было завернуто в кусок шелковистой бумаги.
Это были ее праздничные башмаки, она надевала их всего раза два.
Света из очага было недостаточно для того, чтобы оценить кольцо, да Мегрэ и не был знатоком драгоценных камней. Но было очевидно, что эта вещица совсем иного качества, чем те пустячки, о которых шла речь только что.
— Я и говорю, — произнес наконец Трошю, который слегка покраснел. — Эта штуковина беспокоила меня.
Вчера я был в Фекане и там показал кольцо ювелиру, у которого мы купили наши обручальные кольца. Я даже записал на бумажке название — это изумруд. Он объяснил, что камень стоит столько, сколько хорошая шхуна, и что, если я нашел это кольцо, лучше отнести его в полицию.
Мегрэ повернулся к Анри.
— Так, значит, из-за этого? — спросил он его.
Анри молча кивнул. Мать насторожилась:
— Что это вы скрытничаете? Вы уже встречались, что ли?
— Пожалуй, лучше объяснить вам кое-что. Я встретил вашего сына в компании с Тео Бессоном. Меня это удивило, но сейчас я понял. Ведь Тео два-три раза встречался с Розой.
— Это правда? — спросила мать у Анри.
— Правда.
— Ты знал об этом и ничего не сказал?
— Я встретился с ним, чтобы узнать, он ли дал сестре кольцо и, вообще, что было между ними.
— Что же он ответил?
— Он попросил меня показать ему кольцо. Я не мог это сделать, потому что оно было в кармане у отца.
Я описал ему, какое оно. Тогда я еще не знал, что это изумруд, но он сразу же произнес это слово.
— Так это он подарил ей?
— Нет. Он поклялся, что никогда не делал ей подарков. Он объяснил мне, что для него она была только товарищем, ему приятно было разговаривать с ней, потому что она была умной.
— А ты поверил? Ты можешь верить тому, что говорят эти люди?
Анри взглянул на комиссара и продолжал:
— Он и сам пытается узнать правду о смерти Розы и говорил, что полиция все равно не сумеет дознаться. И еще он мне сказал, — у Анри дрогнули губы, — что это Валентина пригласила вас сюда и будто вы ей служите.
— Я никому не служу.
— Я только повторяю его слова.
— Ты уверен, Анри, что не он дал кольцо твоей сестре? — спросил отец.
— Мне показалось, что он говорит искренне. Он добавил, что сам он небогат, и если камень настоящий, то, даже продав свой автомобиль, не смог бы купить такое кольцо.
— Откуда же, по мнению Тео, взялось это кольцо? — спросил Мегрэ в свою очередь.
— Он этого не знает.
— Роза когда-нибудь ездила в Париж?
— Никогда в жизни там не была.
— И я не была, — добавила мать. — Я и не желаю туда ездить. Хватит с меня того, что иногда приходится бывать в Гавре.
— А в Гавре Роза бывала?
— Иногда ездила к сестре.
— И в Дьеппе бывала?
— Не думаю. Зачем бы ей понадобилось ездить в Дьепп?
— Дело в том, — снова вмешалась мадам Трошю, — что последнее время мы почти ничего не знали о ней.
Когда она навещала нас, это было похоже на шторм — она поносила нас за все, что мы делаем, за то, как и что говорим. Да и сама говорила уже не так, как мы ее учили, а все какие-то непонятные слова…
— Была ли она привязана к Валентине?
— Вы хотите сказать: любила ли она ее? По-моему, она ее ненавидела. Я поняла это по некоторым словам, которые вырвались у Розы.
— Какие же это слова?
— Сейчас я уже не могу припомнить, но тогда они меня поразили.
— Почему же все-таки она продолжала у нее работать?
— Я сама спрашивала ее об этом. Она не отвечала.
Трошю решился наконец сделать тот жест, который инспектор Кастэн предвидел как заключение визита Мегрэ.
— Мы вас ничем не угостили. Может, выпьете стаканчик сидра? Я не предлагаю вам спиртного, ведь вы еще не ужинали.
Он вышел, чтобы налить сидра из бочки, вернулся с кувшином из голубой глины, наполненным до краев, достал из ящика полотенце и протер два стакана.
— Можете ли доверить мне это кольцо на два дня?
— Оно не наше. Я не считаю даже, что оно когда-нибудь принадлежало моей дочери. Но если вы его возьмете с собой, оставьте мне расписку.
Мегрэ написал расписку на краешке стола, который для него очистили. Он выпил сидра, который был не совсем еще готов, но отозвался о напитке самым лестным образом, — Трошю сам делал его каждую осень.
— Поверьте мне, — говорила мать, провожая комиссара до двери, — именно Розу и хотели убить. И если стараются заставить поверить в другое, значит, есть для этого важные причины.
— Надеюсь, мы скоро узнаем об этом.
— Вы думаете, что скоро?
— Возможно, даже быстрее, чем вы думаете.
Кольцо, завернутое в шелковистую бумагу, он сунул в жилетный карман. Бросил взгляд на детскую кроватку, в которой, наверное, спала еще маленькая Роза, заглянул в комнату, где она, став старше, укладывалась спать вместе с сестрами, на очаг, перед которым она, сидя на корточках, готовила суп.
Если он и не был больше врагом, он все же оставался чужаком: они смотрели, как он уходит, и в их молчании было еще много невысказанного. Только Анри провожал комиссара до машины.
— Вам нетрудно будет подвезти меня до Этрета?
— С удовольствием.
— Я только возьму фуражку и мешок.
Он слышал, как Анри объяснял своим:
— Я подъеду в машине комиссара. Из Этрета отправлюсь прямо в Фекан и там на судно.
Он вернулся, неся с собой мешок из парусины с рыбацкими принадлежностями. Машина тронулась. Обернувшись, Мегрэ успел еще заметить силуэты людей на фоне раскрытой двери.
— Вы думаете, он меня обманул? — спросил Анри, закуривая сигарету.
От его одежды в машине терпко запахло морем.
— Не знаю.
— Вы покажете ему кольцо?
— Возможно.
— Когда я встретился с ним в первый раз, я хотел разбить ему рожу.
— Я это понял. Меня только интересует, как ему удалось переубедить вас.
Анри задумался:
— Я этого тоже не понимаю. Он оказался не таким, каким я себе его представлял. И я уверен, что он не пытался переспать с моей сестрой.
— А другие пытались?
— Да, сын Бабефа, когда ей было семнадцать лет. Но, клянусь вам, он и на том свете об этом вспомнит.
— Роза когда-нибудь говорила, что хочет выйти замуж?
— За кого бы это?
Он, видимо, тоже был убежден, что в округе не было пары его сестре.
— Вы что-то хотели сказать мне?
— Нет.
— Зачем же поехали со мной?
— Не знаю. Мне захотелось еще раз увидеть его.
— Чтобы еще раз поговорить с ним о кольце?
— Об этом и вообще обо всем. Я не такой ученый человек, как вы, но я чувствую, что не все тут ясно.
— Вы надеетесь найти его в том самом кабачке, где я вас встречал?
— Или там, или еще где-нибудь. Я хотел бы выйти из машины раньше вас.
Он действительно вышел при самом въезде в город и удалился, закинув за спину мешок, едва пробормотав слова благодарности.
Мегрэ заехал сначала к себе в отель, где не оказалось для него никакой записки, потом отправился в бар казино, где работал Чарли.
— Не видел моего инспектора? — спросил Мегрэ.
— Он заходил после пяти. — Чарли глянул на часы, которые показывали девять, и добавил: — Давно уже.
— А Тео Бессона?
— Они пришли и ушли один вслед за другим.
Мегрэ взглядом показал, что понял.
— Что-нибудь выпьете?
— Нет, спасибо.
Анри, видимо, зря приехал в Этрета, так как Мегрэ нашел Кастэна на посту перед «Приморской гостиницей».
— Он у себя?
— Четверть часа назад поднялся к себе в комнату.
Инспектор показал на свет в окне третьего этажа.
Глава 8
Свет в саду
В этот вечер Кастэн не раз тайком поглядывал на Мегрэ, спрашивая себя, действительно ли комиссар знает, чего хочет. На самом ли деле Мегрэ — великий человек, которому стремятся подражать молодые полицейские инспектора? Или же он просто не в форме, во всяком случае сегодня, и дал увлечь себя событиям?
— Посидим где-нибудь, — предложил комиссар Кастэну, найдя инспектора у отеля, где тот вел наблюдение.
Добродетельные граждане, протестующие против количества питейных заведений, не сомневаются, что для того и существуют кабачки, чтобы оказывать услуги полиции. Случайно один из них находился в пятидесяти метрах от «Приморской гостиницы», и оттуда можно было наблюдать за окнами Тео.
Кастэн решил, что комиссар собирается поговорить с ним, дать какие-то распоряжения.
— Я бы выпил кофе с коньяком, — признался Мегрэ. — Сегодня что-то прохладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19
Если Мегрэ хорошо понял, то мать Валентины была девицей, на которой приличные люди не женятся.
— И все же она вышла замуж, скажете вы? Да. Но она не сумела себе найти никого, кроме пропойцы, бездельника. Так вот эти двое и породили на свет вашу мадам!
Отец Трошю достал из кармана короткую трубку и набил ее табаком из кисета, сделанного из свиного пузыря.
— Я никогда не хотела, чтобы моя дочь работала у женщины, которая, может быть, даже хуже своей матери. Если бы меня послушали…
Взгляд, полный упрека в спину мужа. По всей видимости, именно он в свое время разрешил Розе пойти в горничные к Валентине.
— Она к тому же еще и дрянь! Не улыбайтесь. Я знаю, что говорю. Может, ей и удалось провести вас сладкими речами. Но я еще раз повторяю: она дрянь, всем она завидует, мою Розу всегда ненавидела.
— Почему же ваша дочь оставалась у нее?
— Я и сама не знаю. До сих пор не знаю. Ведь и Роза тоже не любила ее.
— Она вам это говорила?
— Ничего она мне не говорила. Она никогда не говорила о своих хозяевах. Последнее время она с нами почти не разговаривала. Мы не были для нее достаточно хороши. Вы понимаете? Вот что сделала эта женщина.
Она научила ее презирать своих родных, этого я ей никогда не прощу. А теперь, когда Роза умерла, та явилась на похороны покрасоваться, хотя место ей в тюрьме.
Трошю поглядел на жену с таким видом, словно собирался утихомирить ее.
— Во всяком случае, не здесь вы должны вести свои розыски! — заключила она с силой.
— Вы позволите мне сказать одно слово?
— Пусть скажет, — вмешался Анри.
— В полиции у нас нет волшебников. Как же мы найдем преступника, если нам не известно, почему было совершено преступление? — Он говорил спокойно, вежливо. — Ваша дочь была отравлена. Кем? Возможно, я узнаю, если мне удастся установить, почему она была отравлена.
— Я же толкую вам, что эта женщина ее ненавидела.
— Но этого недостаточно. Не забывайте, что убийство — преступление очень серьезное. Убийца ставит на карту свою жизнь и уж во всяком случае свободу.
— Пройдохи не многим рискуют.
— Думаю, ваш сын поймет меня, если я добавлю, что с вашей дочерью встречались и некоторые другие люди.
Анри, казалось, смутился.
— Возможно, есть и еще кто-нибудь, о котором мы не знаем. Вот почему я надеялся осмотреть ее вещи.
Среди них могли быть письма, адреса, какие-нибудь мелкие подарки.
При этих словах воцарилась тишина, все переглянулись. Они словно спрашивали друг друга. Наконец мать сказала все еще с некоторым недоверием, обращаясь к мужу:
— Ты покажешь ему кольцо?
Трошю как бы нехотя вытащил из кармана брюк большой старый кошелек со множеством отделений, которые закрывались на кнопки. Оттуда он извлек какой-то предмет, обернутый в шелковистую бумагу, и протянул его комиссару. Мегрэ увидел старинное кольцо с зеленым камнем в оправе.
— Я полагаю, у вашей дочери были и другие украшения?
— У Розы была полная коробка всяких штучек, которые она покупала на рынке в Фекане. Их уже поделили. Остался только…
Не произнося ни слова, девочка метнулась в другую комнату и принесла серебряный браслет, украшенный синими камешками из фарфора.
— Это моя доля! — сказала она с гордостью.
Все эти колечки, сувениры от первого причастия, медальоны стоили гроши.
— Скажите, а это кольцо было вместе с другими?
— Нет.
Рыбак посмотрел на жену, которая все еще колебалась.
— Я нашел его в глубине башмака, — сказал он. — Кольцо было завернуто в кусок шелковистой бумаги.
Это были ее праздничные башмаки, она надевала их всего раза два.
Света из очага было недостаточно для того, чтобы оценить кольцо, да Мегрэ и не был знатоком драгоценных камней. Но было очевидно, что эта вещица совсем иного качества, чем те пустячки, о которых шла речь только что.
— Я и говорю, — произнес наконец Трошю, который слегка покраснел. — Эта штуковина беспокоила меня.
Вчера я был в Фекане и там показал кольцо ювелиру, у которого мы купили наши обручальные кольца. Я даже записал на бумажке название — это изумруд. Он объяснил, что камень стоит столько, сколько хорошая шхуна, и что, если я нашел это кольцо, лучше отнести его в полицию.
Мегрэ повернулся к Анри.
— Так, значит, из-за этого? — спросил он его.
Анри молча кивнул. Мать насторожилась:
— Что это вы скрытничаете? Вы уже встречались, что ли?
— Пожалуй, лучше объяснить вам кое-что. Я встретил вашего сына в компании с Тео Бессоном. Меня это удивило, но сейчас я понял. Ведь Тео два-три раза встречался с Розой.
— Это правда? — спросила мать у Анри.
— Правда.
— Ты знал об этом и ничего не сказал?
— Я встретился с ним, чтобы узнать, он ли дал сестре кольцо и, вообще, что было между ними.
— Что же он ответил?
— Он попросил меня показать ему кольцо. Я не мог это сделать, потому что оно было в кармане у отца.
Я описал ему, какое оно. Тогда я еще не знал, что это изумруд, но он сразу же произнес это слово.
— Так это он подарил ей?
— Нет. Он поклялся, что никогда не делал ей подарков. Он объяснил мне, что для него она была только товарищем, ему приятно было разговаривать с ней, потому что она была умной.
— А ты поверил? Ты можешь верить тому, что говорят эти люди?
Анри взглянул на комиссара и продолжал:
— Он и сам пытается узнать правду о смерти Розы и говорил, что полиция все равно не сумеет дознаться. И еще он мне сказал, — у Анри дрогнули губы, — что это Валентина пригласила вас сюда и будто вы ей служите.
— Я никому не служу.
— Я только повторяю его слова.
— Ты уверен, Анри, что не он дал кольцо твоей сестре? — спросил отец.
— Мне показалось, что он говорит искренне. Он добавил, что сам он небогат, и если камень настоящий, то, даже продав свой автомобиль, не смог бы купить такое кольцо.
— Откуда же, по мнению Тео, взялось это кольцо? — спросил Мегрэ в свою очередь.
— Он этого не знает.
— Роза когда-нибудь ездила в Париж?
— Никогда в жизни там не была.
— И я не была, — добавила мать. — Я и не желаю туда ездить. Хватит с меня того, что иногда приходится бывать в Гавре.
— А в Гавре Роза бывала?
— Иногда ездила к сестре.
— И в Дьеппе бывала?
— Не думаю. Зачем бы ей понадобилось ездить в Дьепп?
— Дело в том, — снова вмешалась мадам Трошю, — что последнее время мы почти ничего не знали о ней.
Когда она навещала нас, это было похоже на шторм — она поносила нас за все, что мы делаем, за то, как и что говорим. Да и сама говорила уже не так, как мы ее учили, а все какие-то непонятные слова…
— Была ли она привязана к Валентине?
— Вы хотите сказать: любила ли она ее? По-моему, она ее ненавидела. Я поняла это по некоторым словам, которые вырвались у Розы.
— Какие же это слова?
— Сейчас я уже не могу припомнить, но тогда они меня поразили.
— Почему же все-таки она продолжала у нее работать?
— Я сама спрашивала ее об этом. Она не отвечала.
Трошю решился наконец сделать тот жест, который инспектор Кастэн предвидел как заключение визита Мегрэ.
— Мы вас ничем не угостили. Может, выпьете стаканчик сидра? Я не предлагаю вам спиртного, ведь вы еще не ужинали.
Он вышел, чтобы налить сидра из бочки, вернулся с кувшином из голубой глины, наполненным до краев, достал из ящика полотенце и протер два стакана.
— Можете ли доверить мне это кольцо на два дня?
— Оно не наше. Я не считаю даже, что оно когда-нибудь принадлежало моей дочери. Но если вы его возьмете с собой, оставьте мне расписку.
Мегрэ написал расписку на краешке стола, который для него очистили. Он выпил сидра, который был не совсем еще готов, но отозвался о напитке самым лестным образом, — Трошю сам делал его каждую осень.
— Поверьте мне, — говорила мать, провожая комиссара до двери, — именно Розу и хотели убить. И если стараются заставить поверить в другое, значит, есть для этого важные причины.
— Надеюсь, мы скоро узнаем об этом.
— Вы думаете, что скоро?
— Возможно, даже быстрее, чем вы думаете.
Кольцо, завернутое в шелковистую бумагу, он сунул в жилетный карман. Бросил взгляд на детскую кроватку, в которой, наверное, спала еще маленькая Роза, заглянул в комнату, где она, став старше, укладывалась спать вместе с сестрами, на очаг, перед которым она, сидя на корточках, готовила суп.
Если он и не был больше врагом, он все же оставался чужаком: они смотрели, как он уходит, и в их молчании было еще много невысказанного. Только Анри провожал комиссара до машины.
— Вам нетрудно будет подвезти меня до Этрета?
— С удовольствием.
— Я только возьму фуражку и мешок.
Он слышал, как Анри объяснял своим:
— Я подъеду в машине комиссара. Из Этрета отправлюсь прямо в Фекан и там на судно.
Он вернулся, неся с собой мешок из парусины с рыбацкими принадлежностями. Машина тронулась. Обернувшись, Мегрэ успел еще заметить силуэты людей на фоне раскрытой двери.
— Вы думаете, он меня обманул? — спросил Анри, закуривая сигарету.
От его одежды в машине терпко запахло морем.
— Не знаю.
— Вы покажете ему кольцо?
— Возможно.
— Когда я встретился с ним в первый раз, я хотел разбить ему рожу.
— Я это понял. Меня только интересует, как ему удалось переубедить вас.
Анри задумался:
— Я этого тоже не понимаю. Он оказался не таким, каким я себе его представлял. И я уверен, что он не пытался переспать с моей сестрой.
— А другие пытались?
— Да, сын Бабефа, когда ей было семнадцать лет. Но, клянусь вам, он и на том свете об этом вспомнит.
— Роза когда-нибудь говорила, что хочет выйти замуж?
— За кого бы это?
Он, видимо, тоже был убежден, что в округе не было пары его сестре.
— Вы что-то хотели сказать мне?
— Нет.
— Зачем же поехали со мной?
— Не знаю. Мне захотелось еще раз увидеть его.
— Чтобы еще раз поговорить с ним о кольце?
— Об этом и вообще обо всем. Я не такой ученый человек, как вы, но я чувствую, что не все тут ясно.
— Вы надеетесь найти его в том самом кабачке, где я вас встречал?
— Или там, или еще где-нибудь. Я хотел бы выйти из машины раньше вас.
Он действительно вышел при самом въезде в город и удалился, закинув за спину мешок, едва пробормотав слова благодарности.
Мегрэ заехал сначала к себе в отель, где не оказалось для него никакой записки, потом отправился в бар казино, где работал Чарли.
— Не видел моего инспектора? — спросил Мегрэ.
— Он заходил после пяти. — Чарли глянул на часы, которые показывали девять, и добавил: — Давно уже.
— А Тео Бессона?
— Они пришли и ушли один вслед за другим.
Мегрэ взглядом показал, что понял.
— Что-нибудь выпьете?
— Нет, спасибо.
Анри, видимо, зря приехал в Этрета, так как Мегрэ нашел Кастэна на посту перед «Приморской гостиницей».
— Он у себя?
— Четверть часа назад поднялся к себе в комнату.
Инспектор показал на свет в окне третьего этажа.
Глава 8
Свет в саду
В этот вечер Кастэн не раз тайком поглядывал на Мегрэ, спрашивая себя, действительно ли комиссар знает, чего хочет. На самом ли деле Мегрэ — великий человек, которому стремятся подражать молодые полицейские инспектора? Или же он просто не в форме, во всяком случае сегодня, и дал увлечь себя событиям?
— Посидим где-нибудь, — предложил комиссар Кастэну, найдя инспектора у отеля, где тот вел наблюдение.
Добродетельные граждане, протестующие против количества питейных заведений, не сомневаются, что для того и существуют кабачки, чтобы оказывать услуги полиции. Случайно один из них находился в пятидесяти метрах от «Приморской гостиницы», и оттуда можно было наблюдать за окнами Тео.
Кастэн решил, что комиссар собирается поговорить с ним, дать какие-то распоряжения.
— Я бы выпил кофе с коньяком, — признался Мегрэ. — Сегодня что-то прохладно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19