Узнавание было мгновенным и болезненным; к горлу подкатил ком. Это снова был он, мой двойник, по-прежнему в вычурном черном доспехе. Мое лицо – высокие скулы, слегка скошенные брови, кроваво-красные глаза, матово-бледная кожа. Он кричал на меня. Кричал во все горло – и понимал, что я не разбираю ни слова, потому что не слышу.
Оуна тоже заметила его – и узнала. Направилась к нему, но он попятился в аллею, маня за собой. Я подчинился. Он ускорил шаг, и вскоре мы уже почти бежали, чтобы не отстать. Поворот, другой, третий; налево, направо, снова налево по узким улочкам, вверх и вниз по каменным лестницам, по мостикам и мостам. Мой двойник вывел нас на окраину Мо-Оурии, к реке. Как мы ни старались, поравняться с ним у нас не получалось. Он споро шагал впереди, то и дело оглядываясь и обращая к нам свое обрамленное шлемом озабоченное лицо. Интересно, куда мы так спешим?
Я зачем-то посмотрел на реку и на мгновение ослеп. Оуна вырвалась вперед. Я побежал за ней, предположив, что она следует за моим двойником.
Внезапно раздался крик, исполненный боли, – женский крик. Я кинулся вперед, не разбирая дороги, и чуть не сбил девушку, опустившуюся на колени перед… Сперва мне почудилось, что на земле распростерся мой двойник в черных доспехах.
Но он исчез. А на земле лежала та самая саблезубая пантера, которая мчалась по берегу, когда наш волу к подплывал к городу.
Оуна подняла голову. По ее лицу текли слезы.
– Это Гейнор, – проговорила она. – Кто еще может убивать просто так?
Я огляделся, рассчитывая увидеть своего двойника. Может, это он прикончил пантеру? Мне почудился тусклый блеск серебра, послышалась насмешка в плеске воды, но я никого не заметил.
– Вы ее знали? – спросил я прильнувшую к бездыханному телу Оуну, опускаясь на колени рядом с ней.
– Знала? – девушка задрожала всем телом. – Да, граф фон Бек, я ее знала! – она умолкла, явно сдерживая рвущиеся наружу эмоции. – Мы с ней были как сестры, – из глаз Оуны вновь полились слезы, отливавшие серебром на ее белоснежной коже.
Сестры? Видимо, я что-то не правильно понял.
– Только Гейнор, – прошептала Оуна. Она отпустила тело пантеры, поднялась и принялась осматриваться. – Только ему хватит безумия и храбрости первым напасть на наших пантер. Без них Мо-Оурия беззащитна.
– Вы назвали ее сестрой? – не удержался я от глупого вопроса. Огромная кошка неподвижно лежала у моих ног, ее клыки были каждый длиной со шпагу или меч. – Но это же зверь…
– И что? – отстранение отозвалась Оуна. – Я же, в конце концов, дочь похитительницы снов. Я сама выбираю себе сестер и подруг. И друзей И тут из-за каменной колонны выступил Гейнор, все в той же эсэсовской форме. В одной руке он держал короткий костяной лук, а другой натягивал тетиву. Гейнор – и лук… Смешно. Но на тетиве лежала серебряная стрела, нацеленная точно в сердце Оуне.
Девушка потянулась было за своим луком, но замерла, сообразив, что Гейнор при любом раскладе успеет выстрелить первым.
– Привет, – сказал мой злополучный кузен. – Я тут кое-что повидал, кое с кем повстречался. Кое-чему научился, между прочим. Время-то как пролетело. А у вас какие делишки?
Глава 3
Сквозь время
Равенбранд находился там, где я его непредусмотрительно оставил, – в моем новом жилище. У Оуны был при себе ее лук, но воспользоваться им она не могла. Так что мы оба оказались безоружными. А Гейнор наслаждался моментом и нарочито выбирал, в кого из нас выстрелить первым. Руки у него слегка дрожали – видимо, от радостного волнения, – но расстояние между им и нами было слишком велико, чтоб я успел добежать до него, прежде чем он выстрелит.
Внутренний голос, правда, твердил, что мой кузен не станет нас убивать. Гейнору нужен мой меч, а убив меня, он не сможет узнать, где тот находится. И потом, он, похоже, забыл об уроке, преподанном ему Ученым Фи. Против офф-моо его лук бесполезен.
– Кузен, ты помнишь, что оружие здесь не всесильно?
Он с кривой улыбкой отмахнулся от моих слов.
– Ерунда! С нашей последней встречи я многое испытал, многое повидал и многому научился. У меня появились могущественные союзники. Сверхъестественные союзники, кузен. Мы уже осадили Танелорн. А офф-моо… – он пренебрежительно повел рукой. – Тут совсем неплохо, надо только привыкнуть, так сказать, пообтереться. Я узнал кое-что полезное, что непременно мне пригодится, когда я добуду Грааль.
– Думаешь, вернуться будет легко?
– Мне – да. Видишь ли, кузен, с тех пор как мы расстались с тобой, отнюдь не добрыми друзьями, я успел обзавестись новыми приятелями. Когда ты с ними познакомишься, тебе сразу захочется извиниться передо мной за все те неприятности, какие ты мне доставил. И ты будешь счастлив сбегать домой и принести Равенбранд; а пока ты будешь отсутствовать, я поразвлекаюсь с твоей симпатичной подружкой.
За бравадой Гейнора угадывалась неуверенность.
– Будь при мне мой меч, кузен, – произнес я, вложив в голос изрядную толику презрения, – ты бы вел себя как подобает воспитанному человеку. Опусти лук, в конце концов. Это ты убил пантеру?
– Если не возражаешь, Ульрик, лук я опускать не стану. Так спокойнее, знаешь ли. А кошка сдохла? Чем-нибудь отравилась, наверное. С кошачьими такое случается: раз – и эпидемия… – стрела на тетиве была по-прежнему нацелена мне в сердце, а стрелой словесной он метил в Оуну.
Девушка отреагировала совсем не так, как ожидал Гейнор. Она ничем не показала, уязвила ли ее насмешка моего кузена.
– Принц Гейнор, ваши притязания незаконны. Вас погубит ваш собственный цинизм. Ваше будущее – вечное отчаяние.
Гейнор лучезарно улыбнулся. Затем нахмурился, словно сообразил, что позволил себя отвлечь.
– Ты прав, Ульрик, я очень надеялся, что ты придешь сюда с мечом на поясе. Как я разочарован! Предлагаю сделку – ты приносишь мне меч, а я соглашаюсь пощадить девушку.
– Меч доверен мне на хранение, – ответил я. – Я не могу отдать его, не поступившись своей честью…
– Ха! Твой отец тоже отказывался поступиться честью – и что? Мы оба знаем, как он обошелся с тем, что ему доверили.
Голос Гейнора буквально сочился ядом.
– Мой отец?
– Идиот! Фон Беки владели самыми могущественными артефактами во всей мультивселенной! А твой полоумный отец впал в маразм, увлекся, понимаешь ли, всякими ведьминскими штучками – и собственноручно избавился от одного артефакта. Боялся, старый осел, что его похитят! Твоя семья не заслуживает своей участи, кузен! Отныне хранителями этих артефактов будут мужчины моего рода. Отныне и навсегда.
Я не знал, что сказать. Может, Гейнор спятил? Он как будто уверен, что я его понимаю, между тем для меня его слова казались полнейшей бессмыслицей.
– Ну? – он оттянул тетиву. – Кто из вас побежит за мечом, а кто останется заложником?
Оуна внезапно схватилась за голову. Пошатнулась. Гейнор мгновенно нацелил лук на нее.
Мускулистое тело у ног Оуны шевельнулось. Мышцы напряглись. Дернулся хвост. Дрогнули длинные усы. Раскрылись отливавшие яшмой глаза. Большая черная голова приподнялась, пасть раскрылась, раздался короткий рык.
Оуна застыла в изумлении. Гейнор разразился проклятиями. Саблезубая пантера медленно встала, повела взглядом из стороны в сторону, высматривая врага;, ее огромные клыки тускло светились в сиянии реки.
И тут я узрел человека, стоящего с пантерой плечо к плечу.
Мой двойник!
Это он оживил кошку? Гейнор улыбался, но взгляд у него был как у загнанного в угол зверя. Оуна воспользовалась его замешательством и потянула меня за ближайшую каменную колонну, где мы очутились в сравнительной безопасности и могли наблюдать за происходящим из укрытия.
Мой двойник что-то говорил Гейнору. Потом взмахнул рукой. Вдруг оба исчезли – и альбинос, и пантера. Гейнор снял стрелу с тетивы, вложил ее в колчан – и удалился в темноту.
Все случившееся для меня было загадкой. Я попытался расспросить Оуну, однако девушка лишь покачала головой и заявила, что мы должны немедленно вернуться в город.
– Надо предупредить мудрых. Им потребуется время, чтобы собрать силы.
– Что все это означает? Кто такой этот мой двойник?
– Это вы его двойник, – бросила Оуна на ходу, – Его зовут Эльрик Мелнибонэйский и он несет по жизни ношу, тяжелее которой не вообразить.
– Он из другой.., э… Из реальности, параллельной нашей?
– Да. Эти реальности называют по-разному – плоскости, измерения, ветви, сферы; но все они – элементы мультивселенной, – мы углубились в лабиринт городских улиц, причем Оуна вела меня не той дорогой, какой мы выходили к реке.
– И мой двойник, подобно вам, может странствовать между мирами. Он вас знает?
– Видел во сне, – отозвалась девушка. Через какое-то время я почувствовал, что начинаю задыхаться. Оуна тоже запыхалась, но упорно вела меня все дальше, не желая останавливаться. Неужели Мо-Оурии грозит столь великая опасность, что мы не можем передохнуть хотя бы минутку-другую? Кроме этого вопроса, у меня была еще добрая тысяча других – правда, столь философских, что никак не получалось сформулировать их вслух.
Мы прошли под высокой аркой, миновали длинный коридор, поднялись по винтовой лестнице и оказались в просторном помещении с низким потолком, где ряды резных каменных лавок окружали пустое, отливавшее черным пространство посередине.
Мне вспомнились монашеские обители. Сходство усиливалось полумраком, царившим в этом помещении; горели лишь высокие водяные светильники по углам. Могло показаться, что мы находимся под водой. Черный круг посреди залы вдруг покрылся рябью, изменил цвет с иссиня-черного на пепельно-серый.
Оуна усадила меня на лавку. Тут в помещении стали появляться офф-моо, все как один серьезные, даже мрачные, и каждый вопросительно поглядывал на мою спутницу. Интересно, как они узнали, что мы здесь? Или одного нашего присутствия в этой зале достаточно, чтобы собрать старейшин? У некоторых офф-моо был такой вид, словно приглашение оторвало их от весьма важных дел. Но никто не ворчал: по всей видимости, все были уверены, что по пустякам их не созвали бы. Как Оуна известила офф-моо о встрече? Или у нее с ними телепатический контакт? Когда девушка разговаривала с офф-моо, ее лицо становилось одухотворенным, что ли. А нечеловеческая красота этих существ заставила меня ощутить себя в компании ангелов.
Офф-моо расположились вдоль обсидианового круга, вновь ставшего иссиня-черным, и внимательно слушали, как Оуна рассказывает обо всем, что видела и что нам удалось узнать.
– Вполне возможно, Гейнор уже ведет свое войско на Мо-Оурию, – закончила она с легкой запинкой.
Ей никто не возразил. Я ждал обсуждений, шумных дебатов, но вместо этого офф-моо устремили взгляды на обсидиановый круг посреди залы. Что они надеялись там рассмотреть? Или это их вариант ведьминского хрустального шара? Что-то вроде подручного средства для сосредоточения мыслей?
В следующий миг я словно ослеп и чуть не свалился с лавки. Одной рукой прикрывая глаза, чтоб защититься от чудовищно яркой вспышки, я пошарил вокруг другой, разыскивая Оуну. Наткнулся на ее ладонь. Девушка тоже прятала глаза под рукой. А офф-моо сидели себе на лавках как ни в чем не бывало.
– Что происходит? – спросил я шепотом.
– По-моему, они умеют искажать свет, – вот и все, что ответила Оуна. Ослепительное золотое сияние тем временем слегка потускнело, мои глаза более или менее привыкли к нему, и я смог различить источник этого сияния. Он находился в самом центре обсидианового круга – висел, не касаясь поверхности; это был обыкновенный на вид камень, мелко вибрировавший и издававший звуки, которые будили воспоминания о давно забытых поступках и благородных помышлениях. Мысль, дело и образ как бы сливались воедино. Ощущение было такое, что вот-вот перед камнем возникнет коленопреклоненный Парцифаль, рыцарь, чистый помыслами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57