– А о жене своей он вообще ничего не говорил? – полюбопытствовала Лорна.
– Нет, почти нет. Но сегодня я с ней встретилась…
– Что?!
– Да, это было ужасно. Я абсолютно уверена в том, что она меня узнала.
– Ты шутишь?
– Это было написано на ее лице. Мы с ней случайно столкнулись в одной лавке, это невероятно. Мы встретились взглядами и тотчас же поняли друг друга.
Лорна громко присвистнула.
– Она дала мне вот это. – Шейла подняла с пола подушку.
Лорна опять присвистнула, на этот раз от восхищения.
– Она дала тебе это? – удивленно спросила она, внимательно разглядывая подушку. – Но это же антикварная вещица, очень дорогая.
– Я знаю. Она заплатила за нее двести пятьдесят фунтов, – сказала Шейла. Когда она подумала о жене Симона, ее глаза вновь затуманились слезами.
– Зачем она тебе ее дала? Она, должно быть, помешана на филантропии.
Шейла расплакалась.
– Мне кажется, она всучила ее мне в качестве утешительного приза.
– О, дорогая, не начинай все сначала. Он вовсе не стоит твоих слез.
– Я любила его.
– Ерунда, – отрезала Лорна. – Ты не можешь любить такого говнюка.
– Могу, – шмыгнула носом Шейла.
– Ну, тогда с тобой будет все в порядке, – деловито произнесла Лорна. – Таких вокруг полно. Так что замена отыщется очень скоро.
Шейла невольно улыбнулась.
– Но мне не нужна замена. Я хочу только его. Я уже не найду такого, как он.
– Искренне надеюсь на это, – без тени сочувствия заметила Лорна. – Я ни в коем случае не хочу повторения подобной сцены через полгода.
Шейла шумно высморкалась и взглянула на Лорну.
– Знаешь, ты права. Он мерзавец.
– Это уже лучше, – одобрила Лорна.
– Я в самом деле так думаю. Ненавижу его. Мы только позавчера были с ним в постели, а сегодня я уже получаю распоряжения от его секретаря по телефону. Можешь поверить?
– А какого черта тебя вообще занесло на это торжество? – удивилась Лорна.
– У меня было приглашение. В конце концов, это же наш местный праздник.
– Но ты ведь могла предположить, что наткнешься на них обязательно.
– Знаешь, меня всегда так возбуждал риск, страх, что в любой момент все может открыться. Боже, как я ненавижу его!
– Повторяй это почаще.
– Я ненавижу его… и я ему отомщу, – с угрозой в голосе произнесла Шейла.
Лорна серьезно посмотрела на нее.
– Дорогая, я надеюсь, ты не наделаешь глупостей, о чем потом придется жалеть.
– А что мне терять? – с вызовом ответила Шейла. Повисла пауза.
– Шейла, ты ведь не пойдешь в газеты? Это было бы слишком унизительно и недостойно…
– Я найду способ. – В глазах Шейлы зажегся опасный огонек.
– Не стоит, – хладнокровно произнесла Лорна. – Месть никогда не приносит удовлетворения, ты же знаешь. По-моему, поддавшись этому искушению, люди только причиняют себе новую боль.
– Ну, по крайней мере, это убережет от страданий какую-нибудь бедняжку. – Шейла была неумолима.
– Это уж точно, – сухо заметила Лорна. – И что же ты собираешься предпринять?
– Еще не знаю, но вряд ли ему это понравится.
– По-моему, он просто не стоит того, чтобы из-за него так рисковать. И к тому же ты забываешь, насколько он влиятелен. Получится так, что в результате пострадаешь ты.
Шейла на мгновение задумалась.
– Я могу насолить ему с помощью этой девушки, – вдруг сказала она.
– Что? Ты имеешь в виду его дочь? Дорогая, ты сошла с ума, оставь эту затею. Пресса разденет тебя до нитки, и ты наверняка потеряешь работу.
– Я и так ее уже потеряла, – жалобно произнесла Шейла. И вновь расплакалась. – Как я могу там оставаться? Видеть его – это свыше моих сил. Мне придется уйти…
Лорна поднялась и, подойдя к подруге, обняла ее.
– Ну же, дорогая, будь выше этого. Не позволяй ему считать себя победителем, докажи, что ты сильная и можешь за себя постоять.
На следующее утро Лорна, спустившись вниз, застала Шейлу в кухне уже одетой и за чашкой чая. Шейла взглянула на подругу, которая стояла в дверях еще в ночной рубашке.
– Извини, что не принесла тебе чаю. Я не хотела будить тебя. – По ее голосу можно было судить о том, что она уже вполне владела собой, хотя и выглядела бледной и измученной.
– Как ты себя чувствуешь? – спросила Лорна.
– Намного лучше, благодаря тебе, – пожалуй, чересчур бодро ответила Шейла. – Садись, выпей чаю. Я только что заварила свежий.
– Давно ты встала? – поинтересовалась Лорна.
– Не так чтобы очень. Уже ведь довольно поздно, ты знаешь? Почти одиннадцать.
– Боже, неужели? – изумилась Лорна и взглянула на часы, висевшие на стене. – Во сколько же мы легли?
– Боюсь, что не раньше двух, – печально ответила Шейла. – Извини, что я так задержала тебя, но мне было так хорошо с тобой. Спасибо тебе.
– А для чего же тогда нужны друзья? – сказала Лорна. – Ты бы сделала для меня то же самое.
– Я уже сделала, – улыбнулась Шейла. – Помнишь того гнусного типа – как его звали… Эдди? Тедди?
– Терри, – смутилась Лорна. – Какой мерзавец! Вот видишь, – торжествующе воскликнула она, – я когда-то сходила по нему с ума, а сейчас даже не могу вспомнить, как он выглядел.
– Он был отвратительным, – поддержала ее Шейла.
– Как бы то ни было, – сказала Лорна, пропустив мимо ушей ее замечание, – сегодня ты выглядишь более жизнерадостной.
Шейла подмигнула подруге и как-то странно посмотрела на нее.
– О, со мной все в порядке, – сказала она. – Признаю, что чувствую себя несколько помятой, да и вид у меня ужасный, но я полностью владею собой. – Голос ее звучал холодно и неестественно.
– Что ты надумала? – подозрительно спросила Лорна.
У Шейлы заблестели глаза.
– Сегодня утром у меня состоялся интереснейший разговор.
– С кем?
– Я звонила в Рим, – беспечно сказала Шейла. – В "Отель д'Умберто", если быть точной. И говорила с мисс Амандой Уиллоуби.
– С нем?
– С дочерью этого негодяя Симона, разумеется.
– О, нет! Шейла, скажи, что ты шутишь! – ужаснулась Лорна.
– Нисколько. Она была в восторге от нашей беседы. Очень скоро мы с ней встретимся – на следующей неделе она отправляется в Лос-Анджелес и сделает остановку в Лондоне. Я встречу ее в аэропорту.
Она сразу же обратила внимание на его запястья: сильные, загорелые и мужественные, опушенные мягкими черными волосами, которые эффектно контрастировали с золотыми часами на руне. Рукава его бледно-голубой джинсовой рубашки были закатаны до локтей – да, именно запястья привлекли ее внимание с первого взгляда.
Леони сидела в кресле в ожидании, когда закончат установку света перед съемкой только что отрепетированной сцены. Действие ее происходило ночью, в спальне, и от Леони требовалось лишь притворяться спящей в огромной кровати резного дуба на белоснежных подушках под роскошным пуховым одеялом. Сценарий предполагал, что среди ночи ее героиня внезапно просыпается от странного шума и тянется к кинжалу, спрятанному под кроватью. Блистательная мадам де Ротсэй, известная в своем кругу как Мари-чертовка – злодейка-обольстительница, искусно владела холодным оружием и всегда держала его под рукой.
Леони была довольна собой. С Робом они помирились, забыв обиды в страстных объятиях и жарких поцелуях. Ночью Роб был нежным и любящим, как никогда, и к Леони вновь вернулись спокойствие и уверенность. Но стоило ей появиться на студии и увидеть Дэйва и Дерека, как в памяти тут же ожили воспоминания об их разговоре. Ей показалось, что они даже обменялись многозначительными взглядами, когда кто-то из актеров шутливо поинтересовался их с Робом сексуальным благополучием. Она расхохоталась вместе со всеми и ответила что-то остроумное, но прежние страхи вернулись. Аманда уверяла ее, что переспала с Робом; Дэйв и Дерек заметили, что он ею заинтересовался; и Дерек видел, как они вместе исчезли с вечеринки.
Какая же она дура! Поверила Робу, потому что очень этого хотела. Но все говорило за то, что он ей солгал. Он был близок с Амандой. С Амандой! Ее дочерью! Леони почувствовала, как подступает слабость. Боже праведный, и это всего лишь за несколько дней ее отсутствия. Что же будет, когда работа разлучит их надолго? Можно ли тогда надеяться на его верность?
Дурные предчувствия давно уже одолевали ее. И в их отношениях возникла некоторая напряженность. Это чувствовал и Роб, хотя и связывал это с ее чрезмерной усталостью от работы над ролью. Леони пыталась забыть о своих сомнениях, но всякий раз, когда он дотрагивался до нее, ласкал ее груди, целовал шею, касался поцелуями ее губ, она невольно думала о том, что то же самое он проделывал с Амандой. Воображение рисовало придуманные ею самой картины, она пыталась прогнать этих призраков, но тщетно. К счастью, она не предполагала, несколько близка к истине.
На запястья она взглянула не сразу – сначала она почувствовала удивительно приятный аромат свежевыстиранного хлопка и едва уловимый, изысканный запах дорогого лосьона. Леони бросила взгляд на стоявшего рядом мужчину и вот тогда обратила внимание на запястья. Она видела его впервые и предположила, что он, должно быть, чей-то дублер, приглашенный в последнюю минуту. На вид ему было чуть за сорок; глубоко посаженные голубые глаза смотрели живо, темные волнистые волосы были тронуты сединой; он был высок, с широкой мускулистой грудью и… эти запястья. Что в них было такого притягательного? Пожалуй, сочетание силы и нежности. Эти руки могли защитить, схватив тяжелый меч, и могли ласково убаюкать в ночи. Леони словно загипнотизированная неотрывно смотрела на них, в то время как незнакомец стоял рядом, разглядывая площадку. Ее глаза были на уровне его рук; большими пальцами он оттягивал карманы джинсов. Леони невольно скользнула взглядом по его бедру и ощутила знакомое волнение. "Что я делаю? – с ужасом подумала она. – Откровенно разглядываю незнакомого мужчину. И мне он нравится! Боже, но как же Роб?" Прозвенел звонок.
– Последняя репетиция. Прошу на сцену. – Леони мгновенно поднялась и направилась на площадку. Уже давно она усвоила, что на съемке дорога каждая секунда – все стоило денег. Она забралась в постель и тотчас же забыла обо всем на свете, сосредоточившись на работе.
– Так, все нормально, начинаем, – прозвучал голос Дерека.
– И… мотор!
Воцарилась полная тишина. Леони притворилась спящей, камера медленно скользила по спальне, подползая к окну.
– Шорох под окном, – тихо сказал Колин, и кто-то щелкнул оконной задвижкой. Леони, она же мадам де Ротсэй, в тот же миг открыла глаза и взглянула на решетку, сквозь которую струился лунный свет. Очень медленно она потянулась за кинжалом, спрятанным под кроватью. И со сверкающим лезвием в руках с диким криком соскочила с постели.
– Стоп, – скомандовал Колин. – О'кей, давайте сделаем дубль.
– Все на сцену, – заревел Дерек. – Последние приготовления. – Гример и парикмахер бросились к Леони и принялись ее прихорашивать уже в сотый раз за утро. Она смиренно стояла, пока они колдовали над ней. К ним подключился и костюмер, занявшийся складками и оборками ее ночной рубашки. – Давайте быстрей, – поторапливал Дерек. – Мы хотим до ленча отснять эту сцену.
Леони вернулась в постель.
– О'кей, съемка! – заорал Дерек. Прозвенел звонок. – У тебя все в порядке? – обратился Дерек к осветителю.
– Все отлично, – раздался голос из темноты.
– О'кей, начали.
– Кадр сто двадцать один, дубль первый.
Щелкнула хлопушка, и на мгновение воцарилась тишина. Колин взревел:
– Мотор!
Леони спала, камера скользила по комнате. На этот раз крупным планом сняли оконную задвижку. Раздался шум за окном. Леони открыла глаза. Нашарив кинжал, она выскочила из постели и вскрикнула.
– Снято! – рявкнул Колин. – Хорошо сработано, – сказал он Леони слегка удивленным голосом. Ему было несвойственно расточать похвалы в адрес актеров. – Ныряй обратно в постель, пока они фокусируют камеру, сейчас снимем крупный план.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54