Значит, так! Первое: немедленно подключить к делу Сампраса. Он займется счетом в банке.
Выяснить: на кого открыт счет, кто получатель.
Наверняка это промежуточный этап отмывки денег. "Сюисс Инвест" крепость, но надо пробиться. Проследить и выявить все этапы.
Второе: Пуританин пусть продолжает отрабатывать свою линию, но в помощь ему направить Диаса.
Третье: пускай Амалькадо выпотрошит весь мой штат и выяснит - кто сдает информацию и кому.
Четвертое: завтра же пригласить ко мне адвоката Рейносо, генерала Фортеса и начальника полиции - на обед.
И последнее: обо всех, слышишь, обо всех мельчайших фактиках сообщать лично мне! Все, свободен.
Джексон бросил на шефа восхищенный взгляд и пулей вылетел из кабинета.
Сомора расслабленно откинулся в кресле и задумался. Он переворошил все свое серое вещество, пытаясь докопаться до подсказки. Нет! Подобная ситуация не имела аналогов в его памяти.
А память Соморы цепко хранила все, все с того самого дня, когда он собственными руками засадил свой первый участок коки и охранял его с винтовкой от непрошеных гостей. Тогда он был совсем другим, но сколько воды утекло. А что это была за жизнь? Он цеплялся тогда за нее когтями и зубами. Сколько врагов, сколько борьбы... Он ничего и никому не прощал. На каждый удар отвечал десятью ударами. И что же? Только двое из его многочисленных врагов умерли собственной смертью. Сомора до сих пор сожалел, что позволил себе и им эту роскошь. А потом...
Потом воевать стало не с кем. Он остался со своими миллиардами, армией телохранителей и слуг. И Сомора заскучал. От скуки занялся благотворительностью. Понастроил бесплатных обжорок для нищих, больниц для бедняков и детских приютов, целые кварталы с водопроводом и канализацией для бездомных. Он честно заслужил звание "Отец бедноты". И что же? Его миллиарды не растаяли, а скука не развеялась.
Тогда Сомора всей душой окунулся в политику, легко купил место сенатора и даже призадумался о президентском кресле. И это было не пустое бахвальство. Избиратели носили сенатора Сомору на руках, а он пообещал им уплатить весь внешний государственный долг из собственного кармана всего-то двадцать миллиардов долларов - и потом превратить страну в настоящий райский уголок. И он бы добился своего, но "левая" пресса подняла грандиозный вой.
Зачем? Все и так знали, как он заработал свои миллиарды...
Сомора гордо отказался от участия в выборах и... охладел к политике.
Слава Богу, что в мире еще существовали лошадиные скачки. Теперь Сомора, сам отличный наездник, отдавался этой страсти всей душой.
А на дела махнул рукой и передал бразды правления в руки секретарей. Вот и очередной, Джексон... Каждое утро Сомора внимательно выслушивал его доклад, цеплялся по пустякам - чтобы Джексон чувствовал, что патрон не дремлет. На самом же деле он именно дремал под монотонный голос Джексона. Но теперь другое дело. Сомора усмехнулся, подмигнул кому-то и даже потер ладони.
5
Паоло Пуританин поднял воротник кожаного пальто и зябко поежился. Он уже битых три часа торчал на пожарной лестнице облезлого полуразвалившегося пятиэтажного дома на Фултон-стрит и изрядно продрог.
Этот дом в самом центре фултонских трущоб населяла не менее облезлая и невеселая публика.
Стекла в окнах были такой же редкостью, как и замки на уцелевших кое-где дверях. Жильцам дома попросту нечего было прятать от соседей.
Все свое они таскали с собой или на себе.
В одной из таких берлог жил, а вернее, ночевал Арам Стэк, бывший компаньон и закадычный дружок Джакомо Лича. Стэка раскопал Диас. Вернее, Диас знавал Стэка в лучшие его времена, когда тот на пару с Личем ворочал большими делами.
Но Стэк не сумел устоять перед многочисленными соблазнами мира сего, умудрился растранжирить свое весьма солидное состояние, спился и в конце концов сам стал колоться. Личу пришлось расстаться со Стэком, при этом он проявил непростительную слабость - Стэка следовало устранить навсегда. Но Лич пощадил его: все-таки Стэк был ему другом, и начинали они вместе.
В благодарность Арам возненавидел Джакомо и давно уже подыскивал возможность насолить бывшему компаньону.
Такую возможность и готов был предоставить ему Диас. Впрочем, в работе со Стэком следовало соблюдать известную осторожность и деликатность. Характером Арам Стэк отличался крутым.
Он был упрям, как техасец, и из него трудно было вытянуть что-либо. Причем чем сильней было воздействие на Арама, тем сильней он упирался.
С другой стороны, несмотря на нынешнее его положение, его не так уж легко было купить. Удивительно, но Стэк даже в своем бывшем бизнесе умудрился прослыть редким чистоплюем, а теперь дошел до такой черты, когда деньги для человека теряют свое значение. Только месть - вот и все, чем его еще можно было увлечь.
На этом увлечении и решил сыграть Диас.
А игра стоила свеч - знал Стэк много, но когда Диас начал брать Стэка в работу, то скоро почувствовал, что очень похоже, что бывший большой гангстер с кем-то уже поделился своими знаниями. Учитывая специфику запроса синьора Соморы, не менее интересно, чем получить информацию, стало выяснить: с кем именно Стэк ею поделился.
Сейчас Диас обрабатывал Стэка в каком-то ресторане, а Пуританин вынужден был мерзнуть на пожарной лестнице, дожидаясь, когда Арам пожалует домой. Они следили за каждым шагом Стэка - так приказал Диас.
Стэк заявился в три часа ночи. Он сразу зажег свечу - электрического освещения в этом квартале Фултон-стрит сроду не водилось - и вынул из пиджака маленький сверточек. Пуританин наблюдал за ним в ноктовизор.
В сверточке оказались шприи, ампула с растворителем и крохотная капсула с порошком.
Несмотря на то что руки Стэка ходили ходуном, он довольно споро развел порошок, набрал приготовленную смесь в шприц и задрал штанину на левой ноге. Со сноровкой опытной медицинской сестры Стэк точным движением проткнул вздутую вену и впрыснул раствор. Затем небрежно бросил шприц на пол и блаженно откинулся назад, прикрыв глаза. Потом он еще минут десять шатался из угла в угол, задул наконец свечу, повалился на продавленный топчан в углу и затих.
Откуда-то снизу до ушей Пуританина донесся тихий свист. Паоло осторожно свесил голову и с трудом разглядел в темноте фигуру своего напарника Антонио.
Антонио призывно махнул рукой, и Пуританин недовольно поморщился. У него, как назло, ужасно разболелась мозоль на ступне, и лишний экскурс по пожарной лестнице сулил немало неприятных ощущений. Антонио встретил его возбужденным шепотом:
- Паоло! Диасу крышка!
- Что значит "крышка"? - не уразумел сразу Пуританин.
- Только что звонил Метис, - торопливо пояснил Антонио. - Диас вернулся из ресторана, и в номере ему сразу стало плохо. Метис даже не успел вызвать врача, как Диас загнулся. Его уже наверняка поволокли в морг. Метис поехал в полицию, - сам понимаешь, тело Диаса надо отправить домой без экспертизы.
- А, черт! - выругался Пуританин. - Думаешь, Стэк?
- А кто же еще, - округлил глаза Антонио. - Больше некому.
- Ладно... - жесткие складки обозначились в уголках губ Пуританина. Пойдем.
Антонио не спрашивал: куда? Он и так знал.
Они поднялись по крутой заплеванной лестнице на четвертый этаж и остановились перед дверью квартиры Стэка. Антонио легонько толкнул ее, и дверь со скрипом отворилась.
Стэк валялся на своем топчане в том же положении, в каком его последний раз видел Пуританин в свой бинокль. Луч карманного фонарика выхватил из темноты его скрюченное тело с подогнутыми к животу коленями.
Пуританин решительно шагнул вперед, положил тяжелую руку на плечо Стэка и рывком перевернул того на спину.
Голова Стэка безвольно мотнулась, и остекленевшие глаза уставились в потолок широкими безжизненными зрачками.
Пуританин брезгливо отдернул руку и повернулся к Антонио.
- Этому тоже каюк.
Антонио пошарил лучом фонарика, и светлое пятно остановилось на использованном шприце.
Пуританин неспешно натянул на руки перчатки, достал носовой платок, аккуратно завернул в него шприц и пустую ампулу, которая валялась под трехногим столом, и спрятал добычу в нагрудном кармане.
- Смотаемся в "Наутилус"? - предложил Антонио.
- Угу, - согласился Пуританин.
В ночном дансинг-баре "Наутилус", несмотря на столь поздний, а верней, столь ранний час, все еще царило бесшабашное веселье. Разогретая спиртным и наркотиками публика вытащила на середину зала большой стол, и на нем лихо выплясывали две обнаженные красотки. При виде новых посетителей одна из них развернулась оголенным задом ко входу, низко наклонилась, сунула голову между ногами и показала Антонио язык.
- Браво, малютка! - поаплодировал ей Антонио и подошел поближе. Пуританин отловил за шиворот какого-то ошалевшего юнца и, для острастки ткнув его кулаком ниже пупа, сурово вопросил.
- Где хозяин?
Юнец осклабился и, радостно пуская слюни, захихикал:
- Он там, в баре, такой смешной... ха... ха...
ха.. А ты тоже смешной... хи... хи...хи...
Пуританин отпустил весельчаку подзатыльник, от которого тот улетел футов на двадцать, и направился к стойке бара. Антонио с сожалением оторвался от стриптиз-шоу и проследовал за ним.
Хозяин "Наутилуса", упитанный тип неопределенного возраста, что-то внушал своему бармену. Тот преданно таращил на шефа осоловелые глаза, покорно кивал головой в ответ, но на его тупой физиономии при этом не отражалось ни малейшего проблеска мысли.
- Эй, парни! - окликнул собеседников Пуританин. - Кто из вас хозяин этого борделя?
- Ну я, - сердито уставился на него толстяк.
- Надо поговорить, - не стал разводить канитель Пуританин.
- А ты кто такой? - грубо осведомился хозяин.
- А я от Хью Целителя, - подмигнул ему Пуританин.
- А... тогда заходи, поговорим, - сердитое выражение на лице толстяка сменилось милостивой улыбкой. Он кивнул на низенькую дверь за стойкой.
Пуританин без колебаний проследовал в заданном направлении и вышел в длинный, тускло освещенный коридор. По обеим его сторонам виднелись еще с десяток дверей, и Паоло искательно огляделся по сторонам.
- Последняя дверь направо, - подсказал хозяин. - Э! А ты куда прешься? - загородил он рукой дорогу Антонио.
- Он со мной, - пояснил Пуританин.
- Так бы и говорил. Ну идем.
Хозяин завел их в маленькую комнату без окон, всю заставленную какими-то ящиками. Он предусмотрительно запер дверь на задвижку и повернулся к Пуританину:
- Ну, сколько вам?
Жилистый кулак Пуританина, туго обтянутый перчаткой, мелькнул в воздухе и влепился в переносицу толстяка. Хозяин "Наутилуса" отлетел назад, тяжело шмякнулся спиной и затылком и быстро сполз на пол.
Пуританин склонился над ним, вытащил из куртки сомлевшего толстяка пистолет и сунул себе за пояс. Затем выдернул из кармана тонкий капроновый шнурок и захлестнул его вокруг жирной шеи хозяина. Тот уже очухался и испуганно захлопат короткими ресницами.
- Что ты подсунул Стэку сегодня вечером вместо героина? - выдохнул ему в лицо Пуританин.
- Я... я не знаю никакого Стэка, - пролепетал хозяин.
Пуританин натянул шнур, и тот впился в шею толстяка.
Лицо хозяина побагровело. Он широко раззявил рот и зашлепал толстыми губами, пытаясь что-то сказать. Пуританин ослабил хватку.
- Ну, теперь вспомнил?
- Да, да.
- Так что это было?
- Стрихнин.
- Кто тебе его дал?
- Я сам, сам. Стэк не платил долги.
Удавка на его шее снова затянулась. Теперь Пуританин дождался, пока рожа толстяка-отравителя дойдет до синюшной кондиции, и только тогда попустил шнурок.
- Кто тебе дал стрихнин?
- Он, он, - захрипел бедняга. - Агент ФБР.
- ФБР? - искренне удивился Пуританин.
- Точно.
- Ты видел его удостоверение?
- Да. Он агент первого класса сан-францисского отделения.
- Как его зовут?
- Клифтон Гаэрс.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55