Пьяные ведь в стельку. Тогда буду стрелять... Хотя... вряд ли поможет..."
От таких мыслей лоб Сергея покрылся холодной испариной Отступать было некуда, осталось только умереть достойно...
Вот уже тощий кретин тащит что-то из кармана куртки... Другой... слева... подобрался, как для прыжка...
И в этот решительный миг за спинами нападающих коротко грохнула автоматная очередь. Послышался звон битого стекла, а с потолка на бритые лбы посыпалась штукатурка.
- Скоты! Всем назад! - властно рявкнул чейто внушительный бас. Вслед за этим еще одна очередь, к великой досаде хозяина бара, оставила на потолке неизгладимый след. Теперь к прочим запахам "Боруссии" примешался еще и запах пороховой гари.
Бритоголовые испуганно отхлынули назад, и Сергей обозрел поле боя. В роли победителей на нем выступали трое парней в одинаковых кожаных пальто, широкополых шляпах и темных очках. Двое из парней заняли позицию у самых дверей. Они-то и держали публику под прицелом коротконосых "узи". Третий, по-видимому старший, стоял прямо посередине зала, независимо сунув руки в карман и невозмутимо пережевывал резинку.
- Всем лечь вниз мордами, - коротко скомандовал он, как только бритоголовые разобрались с обстановкой. Эта команда была выполнена с завидной живостью и точностью. Полюбовавшись немного картинкой, парень неторопливо направился к Сергею. Под ноги он не глядел, а потому пару раз наступил на чьи-то головы. Это, впрочем, не вызывало протеста.
Сергей, словно затравленный зверь, злобно поблескивал глазами из-за своей баррикады. Парень остановился в трех шагах от него и отвернул широкий лацкан пальто. Сверкнул маленький значок - буква "R" в золотом кружке на красном фоне.
Сергей облегченно вздохнул и вытер рукавом лоб. Его освободитель сделал приглашающий жест, и Надеждин послушно проследовал за ним.
Он вышел, гордо хлопнув дверью, а вслед выскочили парни с автоматами. Они почти втолкнули Сергея в коричневый "Шевроле". "Шевроле"
тотчас рванул в проулок - и бар "Боруссия"
скрылся из глаз.
Сергей немного отдышался, нервно прикурил и вяло поинтересовался:
- Куда едем?
- На Голливудский бульвар, - коротко бросил водитель.
- Ага... - злорадно процедил Сергей. - Шефу не терпится узнать, как он же меня подставил.
Ну-ну...
Эта реплика осталась без ответа, однако, как выяснилось уже на квартире Фитцжеральда, сюрпризы на сегодняшний день не закончились.
Эдуард встретил Сергея подозрительно радушно, но сюрприз заключался в том, что он был не один. В гостиной по-хозяйски развалился в кресле стройный черноволосый незнакомец. Сергей искоса глянул на него.
- Познакомимся, - поторопился Фитцжеральд. - Это Ион Саяниди.
Саяниди с неподражаемой ленивой фацией приподнялся и протянул Сергею холеную, изящной формы, руку. Впрочем, несмотря на это изящество, Сергей подметил, что суставы кистевых фаланг выпуклы и мозолисты, как у профессиональных боксеров или каратистов. В остальном новый знакомый Сергею категорически не понравился. Хотя бы потому, что он в жизни не встречал таких смазливых мужских рож.
Вздумай сатана еще разок прошвырнуться по своим земным владениям, он бы избрал в качестве телесной оболочки именно тело Саяниди.
Черные глаза Иона поражали космической глубиной. А иногда в них вспыхивали звезды, и они становились теплыми и загадочными, словно полночное июльское небо.
Брови разлетались из одной точки на переносице и перечеркивали матово-бледное лицо тонкой, ломаной линией. Шлем густых волос, без единой серебристой нити, обрамлял строгий контур лица и отливал синевой вороньего крыла.
Странно, но эта синева нигде не тронула кожи Саяниди. Везде все та же матовая бледность, не отмеченная ни румянцем, ни желтизной, ни родимым пятном. Казалось, лица Саяниди никогда не касалась бритва, а возраст его наверняка оставался загадкой даже для самых искушенных оценщиков - женщин.
Тонкий, с едва заметной горбинкой нос чемто привлек внимание Сергея. Он вгляделся попристальней и злорадно хмыкнул в душе. Шрам!
Едва различимый, точно паутинка, шрам.
"Ага, голубчик! - решил Сергей. - Носик-то наверняка подкачал. Пришлось доводить до нужных пропорций. Искусный косметолог поработал.
Значит, портрет свой ты сам себе рисовал. В глазки, может, белладонну капаешь, а интересную бледность заделать - раз плюнуть. Но неплохо...
неплохо... Имидж что надо".
Придя к такому заключению, Сергей поостыл, и внешность Саяниди стала его меньше раздражать. Впрочем, больше раздражал один невыясненный вопрос, и Сергей тотчас не преминул его задать.
- Конечно, очень рад знакомству, - подчеркнуто галантно отвесил поклон Сергей - Но хотелось бы знать, почему уважаемый Иван, э-э...
- Павлович, - подсказал Саяниди.
- Почему Иван Павлович не явился на назначенную, как я понимаю, им же встречу?
Саяниди и Фитцжералъд переглянулись и вдруг рассмеялись одновременно. Сергей зло поджал губы и тоном записного дуэлянта осведомился:
- Вы находите мой вопрос забавным? Что ж, господа, объяснитесь - и я, может быть, посмеюсь вместе с вами.
- Видишь ли, - дружески обнял за плечи Сергея Фитцжеральд. - Он и не собирался на эту встречу.
Сергей резким движением стряхнул руку Эдуарда и прищурился:
- Ну-ну... продолжай.
- Ты только не обижайся и постарайся понять, - вздохнул Фитцжеральд, у Ивана свои методы оценки человека. Это был просто психологический тест. Вам теперь предстоит работать вместе, вот Ваня и хотел посмотреть: как ты себя поведешь в экстремальной ситуации. Ну... такой у него подход. Я и сам не всегда его одобряю, но, поверь, тебе ровным счетом ничего не угрожало.
- Ничего не угрожало!? - почти проорал Сергей. - Так это вы знали, а я?
- Но иначе тест терял весь свой смысл, - быстро перебил его Фитцжеральд.
- Да? Ну так вот что я вам скажу откровенно - оба вы обыкновенные американские мудаки, русский так не поступит.
- Ну это, знаешь... слишком, - оскорбился Фитцжеральд - Хорошо, - вдруг впервые вмешался в разговор Саяниди. - Давай тогда по-русски выпьем водки и все забудем. Идет?
Сергей с сожалением покосился на него и безнадежно махнул рукой:
- Даже этого вы, придурки, не догоняете. Ты сначала налей, да повтори, да прощения попроси - глядишь и помиримся.
- Вот такой разговор мне больше по душе, - потер ладошки Фитцжеральд. Я мигом...
8
В своем стремлении скрупулезно следовать русским традициям Эдуард, пожалуй, переусердствовал. Стол, который он "мигом" организовал, давно уже был накрыт в столовой, но еще раньше, лет эдак на семьдесят, он уже перестал отражать русский быт. Из атрибутов нынешнего русского застолья на нем присутствовали разве что соленые грибочки да квашеная капуста. Все остальное - и стерляжья уха, и осетровый балык, и расстегайчики, и икорка семи сортов - давно уже отошло в область преданий. И уж конечно, водка английского производства мало напоминала тот химический суррогат, который привык видеть Сергей на столах в родном Отечестве. Впрочем, за год он уже и сам забыл убогие прелести нынешней русской кухни с ее обязательным винегретом, салатом "оливье" да вареной картошкой.
После "пятой" и соответствующей закуски Фитцжеральд аккуратно промокнул салфеткой губы, откинулся на спинку кресла и блаженно отметил:
- Теперь можно и о деле поговорить.
- Валяй, - великодушно разрешил Сергей.
- Ты пойми, дурашка, - растроганно прижал руку к сердцу Эдуард. Сегодня у тебя знаменательный день.
- Это я и сам догадался.
- Да... А почему? А... а потому, что когда я говорю "мы" - я подразумеваю себя, Саяниди и еще одного человечка. С ним тебя знакомить еще не время, но мы с Ваней и есть ядро того, что мы называем "русской мафией" здесь, в Калифорнии.
Так я говорю, Иван?
Саяниди, который немного пил, мало ел и почти ничего не говорил, только кивнул в знак согласия.
- Вот, - продолжал Фитцжеральд. - А сегодня ты познакомился с Ванькой. Значит, поднялся еще на одну степень доверия. Но это еще не все.
С сегодняшнего дня вы будете брать в работу самого Манзини. Ого! Раньше мы и мечтать о таком боялись. Что Лич против Манзини? Тьфу, "шестерка". А Манзини - фигура! Но и его прищучим. А как?
- А вправду: как? - вяло заинтересовался Сергей.
- О! Тут нам поможет Фил Картрайт.
- Кто такой Картрайт? - наморщил лоб Сергей, но так и не припомнил.
- Погоди, Эдуард, - неожиданно подал голос Саяниди. - Это разговор серьезный, а ты, помоему, выпал из формы. Поди-ка лучше свари нам кофе, а мы перейдем в твой кабинет и побеседуем.
Странно, но на такое предложение Фитцжеральд вовсе не обиделся и покорно поплелся готовить кофе.
В кабинете Фитцжеральда Саяниди занял хозяйское место - за необозримым письменным столом красного дерева. Сергей не без удобства обосновался на кушетке в углу.
- Ну вот, теперь о деле, - подчеркнуто строго начал Саяниди, - Фил Картрайт, это компаньон, друг и... хм... любовница Манзини. Если Манзини король, то Картрайт, безусловно, премьер-министр. И подступиться к нему было бы так же трудно, как и к царственному старикашке, но...
У каждого человека есть свой пунктик...
"Черт их знает - где они раскапывают все эти сведения", - только и оставалось удивляться Сергею, и как всегда, сведения эти бы|ги точными, краткими и выверенными.
Фил Картрайт, несомненно, крупная и неодиозная фигура в окружении Манзини.
С самим Манзини все ясно. Глава одного из сильнейших "семейств" американской "Козы Ностры", дон Джакомо прошел типичный путь от рядового мафиози до великого "кэмпо" - "крестного отца" всей итальянской диаспоры Юга США.
В меру религиозный, хотя и не чуждый обычного католического лицемерия, в меру жадный, если потеря части капитала не грозила одновременно потерей даже малой толики власти, и в меру распущенный. Безусловно, смелый и решительный исполнитель, хитрый и расчетливый дипломат и, наконец, всевидящий и всезнающий руководитель. Таков был Джакомо Манзини. Работа, верней деятельность, и жизнь были для него увязаны в единое целое. Джакомо не мыслил жизни вне мафии, и потому жизнь его, как и цель этой жизни, была ясна и проста.
Но Фил Картрайт...
Этот жил в двух измерениях. Измерение первое - все, что связано с мафией и бизнесом. В этом измерении Фил мало отличался от Манзини.
Но существовало второе измерение - сугубо личное. И в этом измерении изнеженный эстет, филантроп и психопат Картрайт так же мало походил на Фила-мафиози, как балерина на шахтера.
Тонкая, мятущаяся душа Картрайта во втором измерении постоянно блуждала в поисках божественного откровения и наконец нашла его в дзэнбуддизме. Хотя не последнюю роль в таком выборе сыграла и конъюнктура действующего духовного рынка. Дзэн-буддизм в последние годы высоко котировался на этом рынке, и, конечно же, душа Фила Картрайта не могла не угодить в мощную струю новомодного течения.
Была ли вера его искренней? В этом Саяниди сомневался, ибо сколько черта ни ряди в ризы, а так он чертом и останется. Впрочем, Картрайт уже четыре года строго выполнял все требования культа. Он аккуратно посещал ритуальные сборища, прошел уже три ступени очищения и свято следовал наставлениям своего гуру.
Гуру этот, как следовало из характеристики Саяниди, - типичный пройдоха, недоучившийся студент-ориенталист и вообще ничтожная личность. Но, как ни странно, эта "ничтожная личность" бесспорно и сильно влияла на психику Картрайта. Особенно это влияние усилилось в последний год.
Естественно, Манзини знал об этом увлечении своего ближайшего помощника. И гуру, и дюжина постоянных адептов были внимательно, как только может мафия, проверены. Но ни за кем не обнаружилось ничего, со специфической точки зрения Манзини, предосудительного. В мирном дзэнбуддизме, конечно же, имелся громадный недостаток - слабая совместимость его с церковью святого Петра, но такой уж чрезмерной нетерпимостью дон Манзини не отличался - в делах религиозных, конечно.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55