Стараясь выбраться из пробки, водитель так нервничал, что задел какое-то такси. Не сильно – чуть-чуть толкнул, но таксист начал выкрикивать ругательства, чем еще подбавил нервозности. Главный приказал пробиваться любой ценой, шофер газанул, машина перевалила через тротуар и выбралась на пустырь.
Миновав пробку, начали подниматься вверх. Марухе показалось, что ее везут в сторону Ла-Калера по оживленному в это время суток косогору. Она вдруг вспомнила о зернах кардамона, природного транквилизатора, лежавших в кармане пиджака, и попросила разрешения пожевать их. Мужчина справа помог найти зерна и только тогда заметил, что Маруха обнимает портфель. Портфель отобрали, но кардамон оставили. Маруха тщетно пыталась разглядеть похитителей – было слишком темно. Тогда она решилась спросить: «Кто вы?» Человек с радиотелефоном спокойно ответил:
– Мы из М-19_.
Врет, подумала Маруха, М-19 уже легализовалась и даже участвует в выборах в Конституционную Ассамблею.
– Я серьезно, – повторила она, – вы кто – наркоторговля или повстанцы?
– Повстанцы, – ответил сидящий впереди, – но можете не волноваться: вы нам нужны только для того, чтобы передать послание. Серьезно.
Впереди был полицейский кордон, и командир приказал спустить Маруху с сиденья на пол.
– Пригнитесь, молчите и не шевелитесь, иначе убьем, – предупредил он.
Она почувствовала, как что-то твердое уперлось в бок, а голос над головой произнес:
– Это пистолет, не сомневайтесь.
Десять минут показались вечностью, Маруха собрала все силы, разжеванные семена кардамона постепенно привели ее в чувство, но, согнутая в три погибели, она ничего не видела и не слышала. Марухе показалось, что кордон проехали без вопросов. Подозрение, что ее везут в сторону Ла-Калера, превратилось в уверенность. Она даже не пыталась подняться с пола – так было удобнее, чем прижиматься лицом к чьим-то коленям. Машина свернула на проселок и минут через пять остановилась. Человек с радиотелефоном сказал:
– Вот и приехали.
Вокруг не видно было ни огонька. Марухе набросили на голову пиджак, заставили выйти из машины, опустить голову так, чтобы видеть только собственные ноги, и повели – сначала по двору, потом через какую-то кухню, выложенную плиткой. Когда пиджак с головы сдернули, она оказалась в каморке размером два на три метра. На полу лежал матрас, под низким потолком красным светом горела одинокая лампочка. В комнатке никого не было. Через минуту вошли двое в масках, выкроенных, видимо, из трикотажных спортивных брюк, с дырками для глаз и рта. С этого момента за все время плена Маруха ни разу не видела лиц похитителей.
Вошедшие были явно не из тех, кто ехал в «мерседесе»: те были прилично одеты, а на этих одежда была старая и грязная. Оба не особенно высокие – ниже Марухи (у нее рост метр семьдесят семь); судя по фигурам и голосам, молодые. Один велел Марухе отдать ему драгоценности. «Это для безопасности, – сказал он. – Они никуда не денутся». Маруха отдала кольцо с изумрудами и мелкими бриллиантами, но серьги не сняла.
Тем временем Беатрис даже понятия не имела, куда ее везут. Все время она пролежала на полу машины и не помнила ни крутого подъема по косогору, похожего на Ла-Калера, ни полицейского кордона, хотя, возможно, такси пропустили, не останавливая. Их машина тоже попала в пробку. Шофер кричал в радиотелефон, что не может выбраться – не будет же он ехать по крышам машин, спрашивал, что ему делать, выслушивал какие-то распоряжения, раздражался и кричал еще сильнее.
Беатрис было очень неудобно: нога подвернулась, голова кружилась от запаха куртки. Она попыталась повернуться.
Охранник принял это движение за попытку сопротивления:
– Спокойно, милочка, с тобой ничего не случится, если будешь умницей.
Наконец он заметил подвернутую ногу, помог ее выпрямить и больше не грубил. Но его хамская «милочка» напугала Беатрис не меньше, чем вонючая куртка на голове. И чем усерднее ее успокаивали, тем яснее становилось – ее собираются убить. Беатрис показалось, что после выхода из «Фосине» прошло не более сорока минут; таким образом, к дому подъехали примерно без четверти восемь.
С Беатрис поступили так же, как с Марухой: накрыли голову зловонной курткой и повели за руку, предупредив, чтобы смотрела только вниз. Она видела то же самое: двор, выложенный плиткой пол, две ступеньки в конце. Ей приказали повернуть налево и сняли куртку. Перед ней на каком-то табурете сидела Маруха, в свете единственной красной лампочки казавшаяся очень бледной.
– Беатрис! И ты здесь! – выкрикнула Маруха.
Маруха надеялась, что Беатрис уже освободили, – ни к какой политике свояченица отношения не имела. Теперь Маруха и радовалась, что она не одна, и очень огорчалась, что Беатрис тоже похищена. Они обнялись, словно не виделись целую вечность.
Женщины с трудом представляли себе, как они будут жить вдвоем в этой убогой конуре, спать на полу на одном матрасе под бдительным надзором двух охранников в масках. Затем вошел еще один, тоже в маске – элегантный, плечистый, ростом повыше Марухи, не меньше метра восьмидесяти. Остальные обращались к нему Доктор, и он сразу же начал командовать с видом большого начальника. С левой руки Беатрис сняли кольца, но не заметили золотой цепочки на шее с медальоном Пресвятой Девы.
– Это военная операция, – сказал высокий, – вам не о чем беспокоиться. Нам только нужно передать через вас послание правительству.
– Чьи мы пленницы? – спросила Маруха.
Он пожал плечами и ответил:
– Пока вам это знать незачем. – Потом поднял автомат, показал его пленницам и добавил: – Еще одно предупреждение. Это автомат с глушителем, а где вы и с кем, никому не ведомо. Стоит вам закричать или даже просто не послушаться нас – мгновенно исчезнете, и никто никогда о вас уже не услышит.
Женщины затаили дыхание, но Доктор не собирался немедленно приводить угрозу в исполнение. Он обратился к Беатрис:
– Вас, сеньора, захватили по ошибке и скоро освободят. А пока перевезут в другое место.
– Ну нет! – мгновенно отреагировала Беатрис. – Я останусь с Марухой.
Похититель посмотрел на нее с уважением и без тени иронии заметил:
– У вас очень преданная подруга, донья Маруха!
У Марухи хватило сил тепло поблагодарить Беатрис. Доктор спросил, не хотят ли они есть. Женщины отказались. Но у них пересохло во рту, очень хотелось пить. Принесли лимонад. Маруха, привыкшая постоянно дымить сигаретой и держать под рукой пачку и зажигалку, все это время не курила. Она попросила вернуть портфель, где лежали сигареты, вместо этого Доктор протянул ей одну из своих.
Обе попросились в туалет. Беатрис повели первой, накрыв голову рваной грязной тряпкой. «Смотрите в землю», – опять приказал кто-то. Ее за руку провели по узкому коридору в неухоженный, разбитый туалет с сиротливым окошком в ночь. Задвижки изнутри не было, но дверь закрывалась плотно. Беатрис стала на унитаз и выглянула в окошко. При свете фонаря на столбе ей удалось разглядеть только домик из сырого кирпича под красной черепичной крышей и лужайку перед ним. Таких домиков с лужайками по саванне раскидано – не перечтешь.
Когда Беатрис вернулась в комнатку, Доктор огорошил ее новым заявлением:
– Нам стало известно, кто вы. Вы нам тоже понадобитесь, поэтому останетесь.
Оказывается, о похищении только что сообщили по радио. Журналист радиокомпании «Радио Кадена Насьональ» Эдуарде Каррильо, отвечавший за информацию о нарушениях общественного порядка, как раз что-то выяснял у военных, когда по радиотелефону им сообщили о случившемся. Новость тут же ушла в эфир – кратко, без подробностей. Так похитители узнали, кто такая Беатрис.
Кроме того, радио сообщило, что некий таксист дал описание автомобиля, который задел его машину, и даже запомнил две цифры номера. Полиция определила, в каком направлении везли пленниц. Оставаться в этом доме похитителям становилось опасно – нужно было уезжать немедленно, причем на другой машине.
– Вас придется перевозить в багажнике, – объяснил Доктор.
Напрасно Маруха и Беатрис протестовали: похитители нервничали не меньше обеих женщин и не скрывали этого. Боясь задохнуться в багажнике, Маруха попросила немного медицинского спирта.
– У нас здесь нет спирта, – грубо ответил Доктор, – Поедете так. Поторапливайтесь.
Им велели разуться, взять туфли в руки, и, накрыв головы тряпками, провели через дом к гаражу. Там тряпки сняли и обеих втиснули, правда, без особой грубости, в багажник, заставив скорчиться в позе эмбриона. Тем не менее, места оказалось достаточно, воздуха тоже, потому что с крышки багажника предварительно сняли резиновые уплотнители. Прежде чем захлопнуть крышку, Доктор пригрозил:
– У нас с собой десять кило динамита. Малейший крик, кашель, стон или еще что-то – мы вылезем из машины и взорвем ее.
К радости женщин свежий, чистый воздух дул в щели багажника, как из кондиционера. Боязнь задохнуться исчезла, пугала только неизвестность впереди. Маруха замерла, словно в забытьи, и, могло показаться, совсем пала духом; на самом деле она размышляла о чем-то своем, как делала всегда, когда требовалось унять тревогу. Беатрис, наоборот, не в силах противиться любопытству, наблюдала сквозь щель в передней стенке багажника. В зеркале заднего вида она рассмотрела тех, кто ехал в машине: двое мужчин на заднем сиденье, а рядом с шофером – длинноволосая женщина с двухлетним ребенком на руках. Справа проплыла огромная световая реклама известного торгового центра. Яркие огни не оставляли сомнений – их везли по северной автостраде; потом машина свернула и наступила кромешная тьма. По грунтовке ехали медленнее. Минут через пятнадцать остановились.
Должно быть, еще один кордон. Послышались неясные голоса, шум моторов, музыка; но в темноте Беатрис ничего не смогла разглядеть. Маруха оживилась и прислушалась в надежде, что это контрольный пост и похитителей заставят открыть багажник. Но минут через пять снова тронулись, начался крутой подъем, пошли бесконечные повороты, и стало невозможно определять направление. Еще минут через десять машина остановилась, багажник открылся. Женщинам снова накрыли головы и в темноте помогли выбраться.
Глядя в землю, обе проделали такой же путь, как в прошлый раз: через коридор и небольшой зал, где шепотом разговаривали несколько человек, к какой-то комнате. Перед дверью Доктор предупредил:
– Сейчас вы увидите свою подругу.
К полутьме помещения глаза привыкли не сразу. Комнатушка с единственным забитым окном была не больше той, которую они недавно покинули. На брошенном на пол матрасе сидели двое в масках – не те же, но совершенно такие же, – и увлеченно смотрели телевизор. Слева от двери, в углу, на узкой железной кровати лежала женщина, похожая на чучело: светлые свалявшиеся волосы, остекленелый взгляд, худая – кожа да кости. На вошедших она никак не прореагировала – неизвестно даже, заметила ли их. С первого взгляда ее можно было принять за труп.
– Марина! – пошатнувшись, прошептала Маруха.
Марину Монтойя, похищенную почти два месяца назад, все уже похоронили. Ее брат, дон Эрман Монтойя, когда-то руководил президентской канцелярией и пользовался большим влиянием в правительстве Вирхилио Барко. Одного из его сыновей, Альваро Диего, служащего крупной страховой кампании, наркоторговцы похитили, чтобы иметь козырь в переговорах с правительством. Ходили упорные, хотя до сих пор и не подтвержденные слухи, что своим быстрым освобождением Альваро обязан секретному соглашению, которое правительство так и не выполнило. Похищение через девять месяцев Марины, его тети, было с практической точки зрения бессмысленным. К тому времени правительство Барко ушло в отставку, а Эрмана Монтойю назначили послом в Канаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Миновав пробку, начали подниматься вверх. Марухе показалось, что ее везут в сторону Ла-Калера по оживленному в это время суток косогору. Она вдруг вспомнила о зернах кардамона, природного транквилизатора, лежавших в кармане пиджака, и попросила разрешения пожевать их. Мужчина справа помог найти зерна и только тогда заметил, что Маруха обнимает портфель. Портфель отобрали, но кардамон оставили. Маруха тщетно пыталась разглядеть похитителей – было слишком темно. Тогда она решилась спросить: «Кто вы?» Человек с радиотелефоном спокойно ответил:
– Мы из М-19_.
Врет, подумала Маруха, М-19 уже легализовалась и даже участвует в выборах в Конституционную Ассамблею.
– Я серьезно, – повторила она, – вы кто – наркоторговля или повстанцы?
– Повстанцы, – ответил сидящий впереди, – но можете не волноваться: вы нам нужны только для того, чтобы передать послание. Серьезно.
Впереди был полицейский кордон, и командир приказал спустить Маруху с сиденья на пол.
– Пригнитесь, молчите и не шевелитесь, иначе убьем, – предупредил он.
Она почувствовала, как что-то твердое уперлось в бок, а голос над головой произнес:
– Это пистолет, не сомневайтесь.
Десять минут показались вечностью, Маруха собрала все силы, разжеванные семена кардамона постепенно привели ее в чувство, но, согнутая в три погибели, она ничего не видела и не слышала. Марухе показалось, что кордон проехали без вопросов. Подозрение, что ее везут в сторону Ла-Калера, превратилось в уверенность. Она даже не пыталась подняться с пола – так было удобнее, чем прижиматься лицом к чьим-то коленям. Машина свернула на проселок и минут через пять остановилась. Человек с радиотелефоном сказал:
– Вот и приехали.
Вокруг не видно было ни огонька. Марухе набросили на голову пиджак, заставили выйти из машины, опустить голову так, чтобы видеть только собственные ноги, и повели – сначала по двору, потом через какую-то кухню, выложенную плиткой. Когда пиджак с головы сдернули, она оказалась в каморке размером два на три метра. На полу лежал матрас, под низким потолком красным светом горела одинокая лампочка. В комнатке никого не было. Через минуту вошли двое в масках, выкроенных, видимо, из трикотажных спортивных брюк, с дырками для глаз и рта. С этого момента за все время плена Маруха ни разу не видела лиц похитителей.
Вошедшие были явно не из тех, кто ехал в «мерседесе»: те были прилично одеты, а на этих одежда была старая и грязная. Оба не особенно высокие – ниже Марухи (у нее рост метр семьдесят семь); судя по фигурам и голосам, молодые. Один велел Марухе отдать ему драгоценности. «Это для безопасности, – сказал он. – Они никуда не денутся». Маруха отдала кольцо с изумрудами и мелкими бриллиантами, но серьги не сняла.
Тем временем Беатрис даже понятия не имела, куда ее везут. Все время она пролежала на полу машины и не помнила ни крутого подъема по косогору, похожего на Ла-Калера, ни полицейского кордона, хотя, возможно, такси пропустили, не останавливая. Их машина тоже попала в пробку. Шофер кричал в радиотелефон, что не может выбраться – не будет же он ехать по крышам машин, спрашивал, что ему делать, выслушивал какие-то распоряжения, раздражался и кричал еще сильнее.
Беатрис было очень неудобно: нога подвернулась, голова кружилась от запаха куртки. Она попыталась повернуться.
Охранник принял это движение за попытку сопротивления:
– Спокойно, милочка, с тобой ничего не случится, если будешь умницей.
Наконец он заметил подвернутую ногу, помог ее выпрямить и больше не грубил. Но его хамская «милочка» напугала Беатрис не меньше, чем вонючая куртка на голове. И чем усерднее ее успокаивали, тем яснее становилось – ее собираются убить. Беатрис показалось, что после выхода из «Фосине» прошло не более сорока минут; таким образом, к дому подъехали примерно без четверти восемь.
С Беатрис поступили так же, как с Марухой: накрыли голову зловонной курткой и повели за руку, предупредив, чтобы смотрела только вниз. Она видела то же самое: двор, выложенный плиткой пол, две ступеньки в конце. Ей приказали повернуть налево и сняли куртку. Перед ней на каком-то табурете сидела Маруха, в свете единственной красной лампочки казавшаяся очень бледной.
– Беатрис! И ты здесь! – выкрикнула Маруха.
Маруха надеялась, что Беатрис уже освободили, – ни к какой политике свояченица отношения не имела. Теперь Маруха и радовалась, что она не одна, и очень огорчалась, что Беатрис тоже похищена. Они обнялись, словно не виделись целую вечность.
Женщины с трудом представляли себе, как они будут жить вдвоем в этой убогой конуре, спать на полу на одном матрасе под бдительным надзором двух охранников в масках. Затем вошел еще один, тоже в маске – элегантный, плечистый, ростом повыше Марухи, не меньше метра восьмидесяти. Остальные обращались к нему Доктор, и он сразу же начал командовать с видом большого начальника. С левой руки Беатрис сняли кольца, но не заметили золотой цепочки на шее с медальоном Пресвятой Девы.
– Это военная операция, – сказал высокий, – вам не о чем беспокоиться. Нам только нужно передать через вас послание правительству.
– Чьи мы пленницы? – спросила Маруха.
Он пожал плечами и ответил:
– Пока вам это знать незачем. – Потом поднял автомат, показал его пленницам и добавил: – Еще одно предупреждение. Это автомат с глушителем, а где вы и с кем, никому не ведомо. Стоит вам закричать или даже просто не послушаться нас – мгновенно исчезнете, и никто никогда о вас уже не услышит.
Женщины затаили дыхание, но Доктор не собирался немедленно приводить угрозу в исполнение. Он обратился к Беатрис:
– Вас, сеньора, захватили по ошибке и скоро освободят. А пока перевезут в другое место.
– Ну нет! – мгновенно отреагировала Беатрис. – Я останусь с Марухой.
Похититель посмотрел на нее с уважением и без тени иронии заметил:
– У вас очень преданная подруга, донья Маруха!
У Марухи хватило сил тепло поблагодарить Беатрис. Доктор спросил, не хотят ли они есть. Женщины отказались. Но у них пересохло во рту, очень хотелось пить. Принесли лимонад. Маруха, привыкшая постоянно дымить сигаретой и держать под рукой пачку и зажигалку, все это время не курила. Она попросила вернуть портфель, где лежали сигареты, вместо этого Доктор протянул ей одну из своих.
Обе попросились в туалет. Беатрис повели первой, накрыв голову рваной грязной тряпкой. «Смотрите в землю», – опять приказал кто-то. Ее за руку провели по узкому коридору в неухоженный, разбитый туалет с сиротливым окошком в ночь. Задвижки изнутри не было, но дверь закрывалась плотно. Беатрис стала на унитаз и выглянула в окошко. При свете фонаря на столбе ей удалось разглядеть только домик из сырого кирпича под красной черепичной крышей и лужайку перед ним. Таких домиков с лужайками по саванне раскидано – не перечтешь.
Когда Беатрис вернулась в комнатку, Доктор огорошил ее новым заявлением:
– Нам стало известно, кто вы. Вы нам тоже понадобитесь, поэтому останетесь.
Оказывается, о похищении только что сообщили по радио. Журналист радиокомпании «Радио Кадена Насьональ» Эдуарде Каррильо, отвечавший за информацию о нарушениях общественного порядка, как раз что-то выяснял у военных, когда по радиотелефону им сообщили о случившемся. Новость тут же ушла в эфир – кратко, без подробностей. Так похитители узнали, кто такая Беатрис.
Кроме того, радио сообщило, что некий таксист дал описание автомобиля, который задел его машину, и даже запомнил две цифры номера. Полиция определила, в каком направлении везли пленниц. Оставаться в этом доме похитителям становилось опасно – нужно было уезжать немедленно, причем на другой машине.
– Вас придется перевозить в багажнике, – объяснил Доктор.
Напрасно Маруха и Беатрис протестовали: похитители нервничали не меньше обеих женщин и не скрывали этого. Боясь задохнуться в багажнике, Маруха попросила немного медицинского спирта.
– У нас здесь нет спирта, – грубо ответил Доктор, – Поедете так. Поторапливайтесь.
Им велели разуться, взять туфли в руки, и, накрыв головы тряпками, провели через дом к гаражу. Там тряпки сняли и обеих втиснули, правда, без особой грубости, в багажник, заставив скорчиться в позе эмбриона. Тем не менее, места оказалось достаточно, воздуха тоже, потому что с крышки багажника предварительно сняли резиновые уплотнители. Прежде чем захлопнуть крышку, Доктор пригрозил:
– У нас с собой десять кило динамита. Малейший крик, кашель, стон или еще что-то – мы вылезем из машины и взорвем ее.
К радости женщин свежий, чистый воздух дул в щели багажника, как из кондиционера. Боязнь задохнуться исчезла, пугала только неизвестность впереди. Маруха замерла, словно в забытьи, и, могло показаться, совсем пала духом; на самом деле она размышляла о чем-то своем, как делала всегда, когда требовалось унять тревогу. Беатрис, наоборот, не в силах противиться любопытству, наблюдала сквозь щель в передней стенке багажника. В зеркале заднего вида она рассмотрела тех, кто ехал в машине: двое мужчин на заднем сиденье, а рядом с шофером – длинноволосая женщина с двухлетним ребенком на руках. Справа проплыла огромная световая реклама известного торгового центра. Яркие огни не оставляли сомнений – их везли по северной автостраде; потом машина свернула и наступила кромешная тьма. По грунтовке ехали медленнее. Минут через пятнадцать остановились.
Должно быть, еще один кордон. Послышались неясные голоса, шум моторов, музыка; но в темноте Беатрис ничего не смогла разглядеть. Маруха оживилась и прислушалась в надежде, что это контрольный пост и похитителей заставят открыть багажник. Но минут через пять снова тронулись, начался крутой подъем, пошли бесконечные повороты, и стало невозможно определять направление. Еще минут через десять машина остановилась, багажник открылся. Женщинам снова накрыли головы и в темноте помогли выбраться.
Глядя в землю, обе проделали такой же путь, как в прошлый раз: через коридор и небольшой зал, где шепотом разговаривали несколько человек, к какой-то комнате. Перед дверью Доктор предупредил:
– Сейчас вы увидите свою подругу.
К полутьме помещения глаза привыкли не сразу. Комнатушка с единственным забитым окном была не больше той, которую они недавно покинули. На брошенном на пол матрасе сидели двое в масках – не те же, но совершенно такие же, – и увлеченно смотрели телевизор. Слева от двери, в углу, на узкой железной кровати лежала женщина, похожая на чучело: светлые свалявшиеся волосы, остекленелый взгляд, худая – кожа да кости. На вошедших она никак не прореагировала – неизвестно даже, заметила ли их. С первого взгляда ее можно было принять за труп.
– Марина! – пошатнувшись, прошептала Маруха.
Марину Монтойя, похищенную почти два месяца назад, все уже похоронили. Ее брат, дон Эрман Монтойя, когда-то руководил президентской канцелярией и пользовался большим влиянием в правительстве Вирхилио Барко. Одного из его сыновей, Альваро Диего, служащего крупной страховой кампании, наркоторговцы похитили, чтобы иметь козырь в переговорах с правительством. Ходили упорные, хотя до сих пор и не подтвержденные слухи, что своим быстрым освобождением Альваро обязан секретному соглашению, которое правительство так и не выполнило. Похищение через девять месяцев Марины, его тети, было с практической точки зрения бессмысленным. К тому времени правительство Барко ушло в отставку, а Эрмана Монтойю назначили послом в Канаду.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46