Он догадывался: янки не хочет, чтобы он
задавал лишние вопросы. Правда, спокойная уверенность Дасти
делала излишним неуместное любопытство. Меньше чем через минуту
Мэллори вернулся. - Снаружи не видно ничего, - сообщил он.
- Вот и лады. Спасибо, шеф. - Миллер зажег вторую свечу.
Сбросив с плеч рюкзак, положил его на топчан. Постоял рядом.
Взглянув на часы, потом на Миллера, Мэллори напомнил:
- Ты хотел показать какие-то там вещественные
доказательства.
- Было дело. Я толковал насчет трех вещественных
доказательств. - Порывшись в рюкзаке, янки вынул черную
коробочку чуть поменьше спичечной. - Вещдок номер один.
- Что это? - Мэллори удивленно поглядел на нее.
- Взрыватель с часовым механизмом, - Миллер стал
отвинчивать заднюю крышку. - Не люблю работать с этими
хреновинами. Чувствуешь себя этаким революционером, закутанным
в плащ, с усищами, как у Луки, в руках бомба с дымящимся
фитилем. Но фитиль - штука надежная. - Сняв крышку, Дасти
посветил фонарем. - А вот этот взрыватель ни к черту не
годится. Выведен из строя, - добавил он негромко. Часовой
механизм исправен, а контактный рычаг отогнут назад. Механизм
будет тикать хоть до второго пришествия, но от него даже шутиха
не загорится.
- Какого черта...
- Вещдок номер два, - продолжал Миллер, словно не слыша
капитана. Открыв коробку с детонаторами, бережно извлек капсюль
из фетрового гнезда, выложенного ватой, и поднес его к самым
глазам. Потом поглядел на Мэллори. - Гремучая ртуть, шеф.
Всего семьдесят семь гранов, но пальцы оторвет напрочь. И
притом страшно чувствительное устройство. Легкий щелчок, и
взорвется. - Янки разжал пальцы, и капсюль упал на пол.
Инстинктивно зажмурясь, Мэллори отпрянул, когда американец изо
всей силы топнул по капсюлю тяжелым каблуком. Однако взрыва не
последовало. - Тоже ни к черту не годится, верно, шеф? Ставлю
сто против одного, что и остальные не лучше. - Он извлек из
кармана пачку сигарет, закурил, посмотрел, как вьется дымок у
пламени свечи, и затем убрал в карман пачку.
- Ты хотел еще что-то показать мне, - негромко заметил
Мэллори.
- Да, я хотел показать тебе и еще кое-что, - голос Дасти
прозвучал ласково, но по спине у Мэллори пробежал холодок. - Я
хотел тебе показать шпиона, предателя, самого злобного,
хитрозадого и двуличного убийцу и мерзавца, какого только видел
свет. - Достав из кармана пистолет с глушителем, янки крепко
сжимал его в руке, целясь Панаису прямо в сердце. Дасти
продолжал еще спокойнее, чем до этого: - Иуда Искариот в
подметки не годится нашему приятелю. Снимай куртку, Панаис.
- Какого черта? Спятил ты, что ли? - В голосе капитана
прозвучали раздражение и растерянность. Новозеландец шагнул
было к нему, но наткнулся на крепкую, точно из железа, руку
Миллера. - Что за чушь ты несешь, черт тебя побори? Он и
английского-то не знает!
- А может, все-таки знает? Почему ж он пулей выскочил из
пещеры, когда Кейси сказал, что ему послышались какие-то
звуки?.. Почему он первый драпанул из рощи? Ты же отдавал
распоряжения по-английски! Сними-ка куртку, Иуда, а то руку
прострелю! Даю две секунды.
Мэллори хотел было, схватив янки за плечи, повалить его
наземь, но тут увидел лицо Панаиса: зубы оскалены, в угольных
глазах смертельная ненависть - того и гляди убьет. Столько
злобы на лице человека Мэллори не видел еще ни у кого. В
следующее мгновение ненависть сменилась выражением боли и
изумления, когда пуля тридцать второго калибра впилась чуть
пониже плеча предателя.
- Через две секунды вторую руку прострелю, - деревянным
голосом сказал Миллер. Но Пацане уже срывал с себя куртку, не
спуская с Миллера глаз, враз потемневших от звериной ненависти.
Увидев этот взгляд, Мэллори поежился и посмотрел на Миллера.
Бесстрастность - вот что было написано на лице американца.
Бесстрастность. Мэллори снова почувствовал озноб, сам не зная,
почему.
- Отвернись, - пистолет не дрогнул в руках янки. Панаис
медленно отвернулся. Миллер шагнул вперед, ухватился за
воротник его черной рубахи и рывком сорвал ее.
- Кто бы мог подумать? - протянул Миллер. - Вот чудеса!
Помнишь, шеф, Лука нам рассказывал, будто этого типа публично
пороли немцы на Крите? Пороли до тех пор, пока не обнажились
ребра. И спина, дескать, превратилась в сплошную рану.
Взглянув на спину грека, капитан промолчал. Он был в
растерянности. Все прежние его представления о Панаисе
рассыпались словно карточный домик. На смуглой гладкой коже
грека он не увидел ни царапины, ни даже пятнышка.
- Заживает, как на собаке! - съязвил Миллер. - Только
такой олух, как я, у которого мозги набекрень, мог додуматься,
что этот достойный патриот был немецким агентом на Крите,
членом "пятой колонны". Когда он стал немцам не нужен, его
доставили ночью на катере на остров Навароне. Как же, пороли
его! На тузике добрался до острова, как бы не так! Врет он, как
сивая кобыла. - Презрительно скривив рот, Миллер спросил: -
Хотел бы я знать, сколько сребреников он получил на Крите, пока
его не раскусили?
- Черт побери, старик! Нельзя же убивать человека только
потому, что он где-то поднаврал! - возразил капитан. Странное
дело, он не испытывал той убежденности, которая слышалась в его
голосе. - Сколько бы у нас осталось союзников, если 6...
- Так тебе мало доказательств? - Миллер взмахнул
пистолетом. - Заверни-ка левую штанину, Искариот. Даю еще две
секунды.
Панаис тотчас повиновался. Черные, полные ненависти глаза
не отрывались от Миллера. Грек засучил штанину до колена.
- Повыше!.. Вот так, мой дружочек, - подбодрил его
Миллер. - А теперь сними повязку. - Помолчав, Миллер
сокрушенно покачал головой. - Какая страшная рана, шеф! Просто
ужас!
- Кажется, теперь я понимаю, что к чему, - задумчиво
произнес Мэллори, не увидев на смуглой мускулистой ноге ни
царапины. - Но почему ты считаешь его предателем?
- Да потому! Есть, по крайней мере, четыре причины
подозревать его. Молодчик этот - гад ползучий. Ни одна
порядочная змея не подползла бы к нему и на милю. Хитрый,
мерзавец! Прикинулся раненым, чтоб спрятаться в пещере у
Чертова пятачка, когда мы вчетвером отбивались возле рощи от
егерей.
- Почему? Боялся, что его ранят?
- Черта с два. Этот гад ничего не боится. Спрятался,
чтобы оставить записку. Да и потом, притворясь, будто бинтует
ногу, оставил записку где-нибудь на видном месте. В ней,
наверно, сообщил, что мы выйдем из пещеры в таком-то и таком-то
месте. Вдобавок он попросил фрицев выслать нам навстречу
соответствующую делегацию. Вот они ее и выслали. Помнишь? Это
их машину мы угнали, чтоб добраться до города... Вот когда я
впервые стал приглядываться к нашему приятелю: после того, как
он отстал от нас, но вскоре догнал. Слишком уж быстро для
человека с раненой ногой. Но окончательно я убедился, кто он
таков, только сегодня вечером, когда открыл ранец...
- Ты назвал только две причины, - напомнил Мэллори.
- Дойдем и до остальных. Вот третья. Он мог отстать, как
только покажется впереди встречающая нас "делегация". Этот
Искариот не собирался отбросить копыта прежде, чем получит свои
сребреники. И - четвертая причина: помнишь душещипательную
сцену, когда он умолял оставить его в пещере, по которой мы
выходили? Думаешь, он собирался пожертвовать своей шкурой ради
нас?
- Хочешь сказать, он собирался показать немцам дорогу?
- Ну да, нас заложить. Но не вышло, вот он и расстроился.
Я еще не совсем был уверен, что он шкура, хотя и сильно
подозревал. Не знал, что он еще выкинет, потому и врезал ему
как следует, когда мы чуть не напоролись на дозор, который
поднимался по склону.
- Ясно, - проронил Мэллори. - Вот теперь ясно. - Он в
упор взглянул на капрала. - Надо было предупредить меня. Чего
же ты...
- Я хотел, но не было возможности, шеф. Этот малый все
время крутился рядом. С полчаса назад, когда началась стрельба,
я совсем было собрался сообщить. что и как...
Мэллори понимающе кивнул.
- Но как ты его раскусил, Дасти?
- Дело в можжевельнике, - объяснил Миллер. - Помнишь,
Турциг сказал, что нас выдал запах можжевельника?
- Но ведь так оно и было. Мы жгли можжевельник.
- Верно. Но обер-лейтенант сказал, что учуял запах,
находясь на горе Костос. А весь день напролет ветер дул со
стороны Костоса.
- Господи, - прошептал Мэллори. - Ну, конечно! И как я
запамятовал?
- Но фриц точно знал, где мы находимся. С чего бы это?
Что он, ясновидящий? Черта с два. Ему настучал этот наш
приятель. Помнишь, я сказал, что он разговаривал со своими
корешами в Маргарите, когда мы отправились туда за провизией?
- Миллер с отвращением сплюнул. - Этот гад меня за нос водил.
Кореша! Они и в самом деле были его приятели, только немецкие!
И харч, который он будто бы спер с кухни коменданта, в самом
деле был оттуда. Пришел, наверно, прямо на кухню и попросил
жратвы. А старый Шкода дал ему еще и собственный чемодан, чтобы
ее туда запихать!
- Но немец, которого он прикончил, возвращаясь в деревню?
Уверен, это он его и зарезал.
- Панаис его действительно пришил! - в голосе Миллера
прозвучала усталая уверенность. - Что значит лишний труп для
нашего приятеля?! Небось, наткнулся на этого беднягу в темноте,
вот и пришлось его замочить. Надо было держать фасон. Ведь
рядом был Лука. Нельзя же, чтобы Лука его заподозрил. В случае
чего он мог свалить все на Луку. Ведь в нем нет ничего
человеческого... Помнишь, как его впихнули в комнату Шкоды
вместе с Лукой? Как у него кровища текла из раны в голове?
Мэллори кивнул.
- Так то был кетчуп. Видно, тоже из кухни коменданта, -
в сердцах сказал Миллер. - Если бы Шкоде не удалось ничего
добиться другими способами, у него все равно оставался шанс.
Вот этот самый предатель. Не понимаю, почему он не спросил у
Луки, где взрывчатка.
- Видно, не знал, что Луке об этом известно.
- Может, так оно и есть. Зато он знал, как пользоваться
зеркалом. Должно быть, с помощью азбуки Морзе связался с
гарнизоном и сообщил наше местонахождение. Не иначе, шеф! А
нынче утром залез ко мне в рюкзак, выбросил бикфордов шнур,
испортил часовой механизм и детонаторы. Как ему руки не
оторвало, когда он возился с этими игрушками, и где он научился
своему ремеслу?
- На Крите, - убежденно сказал Мэллори. - Немцы
обучили. В их глазах шпион, которого нельзя использовать и как
диверсанта, и гроша ломаного не стоит.
- А они его ценили, - тихо сказал Миллер. - Еще как!
Фрицам будет недоставать своего милого дружка. Этот Искариот
был хитер.
- Да, был. Но сегодня вечером вышла осечка. Не сообразил,
что кто-то из нас его обязательно заподозрит...
- Возможно, он и сообразил, - прервал капитана Миллер.
- Но он просчитался. Думаю, Лука не ранен. И еще я думаю, что
этот молодчик уговорил Луку и остался вместо него. Ведь Лука
его всегда побаивался. Потом он сходил к своим приятелям,
которые дежурят у ворот крепости, и велел им направить
многочисленный отряд в замок Вигос. Но сперва пострелять для
отвода глаз. Он умеет пустить пыль в глаза, наш преданный друг.
Потом он пересек площадь, забрался на крышу и стал ждать
удобного момента, чтобы подать сигнал своим приятелям: как
только мы войдем в дом через черный ход. Но Лука забыл
предупредить его, что мы должны встретиться на крыше, а не
внутри дома. Этот приятель сидит на крыше и смотрит во все
глаза, поджидая нас.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43