Но он не мог забыть, что Лаура, маленький Бобби и Тим Салливан все еще балансируют на краю пропасти. Джанет принесла из кухоньки яичницу, тосты и кофе и заставила его поесть. На маленьком столике в алькове уже стоял апельсиновый сок. Как давно ему не делали завтрака. За второй чашкой кофе, затянувшись первой сигаретой за день, Питер посвятил Джанет в подробности своих последних встреч — с Франсин Келлер и Закари. Пока он рассказывал, зазвонил телефон. Он посмотрел на часы. Около семи. У него напряглись мышцы, когда он снял трубку.
— Мистер Стайлс? — спросил незнакомый мужской голос.
— Да.
— Меня зовут Бернштейн. Морис Бернштейн.
— Да, мистер Бернштейн. — Питер увидел, что Джанет расслабилась и вернулась к своему кофе.
— Мне только что звонил Уоллес Крамер, адвокат Ллойда, — сообщил Бернштейн. — Он сказал, что вчера вы весь день искали меня.
— Искал.
— Можете верить или нет, но я вчера весь день с двумя друзьями рыбачил на Монтауке. Весь день мы не слушали никаких новостей, вплоть до позднего вечера. Едва только я их услышал, то сел на первый же поезд и вернулся в город.
— К происходящим событиям имеет отношение куча ваших клиентов, — сказал Питер.
— В частности, мистер Крамер, — уточнил Бернштейн. — Я сразу понял, что он, скорее всего, ищет меня. У меня целое досье на сенатора. Слышал я и о миссис Ллойд. Не сомневаюсь, мистер Крамер очень расстроен.
— Эдвард Закари рассказал мне, что вы работали и на сенатора, и на Сэма Селлерса.
Бернштейн замолчал, слышно было, как он дышит в трубку.
— Где мы можем поговорить, мистер Стайлс?
— Я бы предложил вам приехать сюда.
— Буду через пятнадцать минут, — сказал Бернштейн и отключился.
— Частный детектив, который работает на всех без разбора, — объяснил Питер, возвращаясь к Джанет за столик.
Она налила ему чашку свежего кофе и нахмурилась.
— Ты окончательно проснулся, Питер?
— Конечно. А что?
— Твой приятель Бач очень беспокоится о тебе. Тот тип, что ночью стрелял в тебя, вооружен и шутить явно не собирается. Они намерены застрелить тебя. Тебе досталась просто захватывающая роль.
— Мне пришлось согласиться.
— Ты хоть понимаешь, что, скорее всего, они сделают еще одну попытку? — Она говорила резко и жестко.
— Это не имеет никакого смысла, — сказал он. — То есть уже поздно. Все что я знаю, знают и Бач, и ты, и Фрэнк Девери, а также Рокки Джексон и Франсин Келлер, которой я тоже изложил свою теорию. Так что, милая, если даже устранить меня, толку от этого не будет. Даже напротив — все остальные поймут, что я был прав.
— Так объяви об этом по радио! — предложила Джанет. — Может, кому-то это еще неизвестно. Вынеси все это на публику, чтобы приятель, который стрелял в тебя прошлой ночью, понял, что нет смысла охотиться за тобой.
— Он не вернется, — сказал Питер. — Слишком поздно. Он, конечно, понял, что я все выложил тем, до кого ему не дотянуться. И если, убив меня, он надеялся покончить с моей теорией, то сейчас он не может не понимать — случись что со мной, ее подхватят остальные. У него была возможность замести следы, но он ее упустил.
— Тебе остается надеяться на это. — Джанет потянулась за сигаретой. — Вчера ты сказал, что мне стоит писать детективы. Может, я и в самом деле начиталась такой литературы? Питер, не упустил ли ты в своем повествовании каких-то фактов, о которых не упоминал ни мне, ни Бачу, ни остальным, потому что счел их несущественными, хотя они могут быть чертовски важны?
Питер улыбнулся:
— Ты думаешь, я знаю нечто, но не знаю, что именно, и посему не говорил об этом. Так?
— Да, так. Ну и?..
Питер покачал головой:
— Ты все знаешь в таком же объеме, как и я. — Но все же он задумался. Может, в самом деле что-то ему рассказали и Закари, и Франсин Келлер, а он отбросил эти детали в сторону, как неважные.
— У твоей мисс Келлер еще тот характер, — сказала Джанет. — Надо быть настоящей мазохисткой, чтобы спать с мужиком десять лет, получить от него пинок под зад, уступить свое место десятку девиц — и продолжать оставаться его преданной рабыней.
— Сначала она лелеяла надежды, что он захочет ее вернуть, — проговорил Питер.
— И продолжала надеяться все десять лет? Фу!
Питер ухмыльнулся:
— А что бы ты сделала на ее месте, если бы через десять лет тебя заменили кучей симпатичных курочек?
— Для начала я бы нарожала ему пяток ребят. Я очень плодовита. А если бы он попробовал меня выкинуть, то я бы ему сунула двустволку между глаз!
— Для начала Сэм Селлерс не доверил бы такой вечно беременной особе должность домоправительницы.
— Можешь мне поверить, с такой особой он бы и пикнуть не посмел, — засмеялась Джанет. — И еще получил бы репутацию хама и грубияна!
Морис Бернштейн оказался точен. Его внешний вид не мог не вызвать удивления. Частный детектив не имел ничего общего ни с Хэмфри Богартом, ни с Майком Коннорсом. Он был невысок, толст и лыс; у него была такая бледная кожа, что создавалось впечатление, будто он всю жизнь ел крахмалистую пищу. Курил он беспрерывно, и его короткие толстые пальцы были желтыми от никотина. Он носил очки в металлической оправе, за которыми невинно таращились широко расставленные серые глаза. Должно быть, он толковый специалист, подумал Питер, раз уж Крамер выбрал его. И видит Бог, он совершенно не бросается в глаза. Никому и в голову не придет присмотреться к нему, что, скорее всего, помогает в его работе. Похоже, он несколько смутился, встретив Джанет в обществе Питера.
— Сумасшедший день, — сказал он. — Просто невозможно прийти в себя. Но я думаю, что всем, имеющим отношение к этому делу, крепко достается. — У него был мягкий голос, и говорил он так, словно извинялся за что-то.
— К этому делу? — переспросил Питер.
— К похищению. Убийство Селлерса создало пиковое положение. И что теперь делать? — Бернштейн посмотрел на Джанет так, словно ждал от нее ответа.
Питер объяснил, почему она тут оказалась.
— Могу ли я предложить вам кофе, мистер Бернштейн? — спросила девушка.
— Это было бы прекрасно, — согласился он. Он старается быть вежливым, подумал Питер, с этой незнакомой женщиной. Бернштейн отпустил Джанет легкий поклон. Когда она исчезла на кухне, детектив повернулся к Питеру:
— Я обратил внимание на ваши слова — относительно моей работы на сенатора Вардона и Сэма Селлерса в дополнение к заданиям мистера Крамера.
— А вы… вы в самом деле?
Бернштейн кинул в рот очередную сигарету и с ловкостью фокусника прикурил ее.
— И да, и нет. — Он пожал плечами. — То есть я хочу сказать, что, будь вы врачом, вы же не отказались бы от больного лишь потому, что он деловой конкурент какого-то другого пациента.
— Своеобразная этика, должен признаться, — усмехнулся Питер.
— Вы так думаете? — прищурился Бернштейн. Он присосался к сигарете с такой жадностью, словно это была кислородная подушка. — Я работаю на Уоллеса Крамера около пятнадцати лет. Один из моих лучших клиентов. — Он выпустил клуб дыма. — Первым обратился к моим услугам. Расплачивается как с сотрудником.
— Он же и рекомендовал вас другим, — сказал Питер.
— Над делом Ллойда я работал для него и до процесса, и после.
— Старались что-то выяснить о сенаторе Вардоне?
— Старался найти доказательства, что Вардон подделал свидетельства, которыми потопил Ллойда.
— В то же время вы работали и на Вардона?
— А вы знаете лучший способ что-то разузнать о человеке? — моргнул он серыми глазами за стеклами очков.
— И кроме того, еще и на Селлерса?
Бернштейн кивнул:
— Он был моим постоянным клиентом. Из года в год я выполнял его странные задания. Кто с кем спит; кто кому и за что платит. И все такое. Все, что он использовал в своей колонке. После приговора Джереми Ллойду Селлерс явился в Нью-Йорк для встречи со мной. Узнав, что ему надо, я удивился.
— Собрать как можно больше грязи на сенатора Вардона?
Бернштейн в очередной раз затянулся сигаретой:
— Ага. А судя по тому, как они общались во время процесса, они были друзьями. Селлерс так и трясся от нетерпения. Было совершенно ясно, что Вардон держал его мертвой хваткой, заставив опровергнуть все обвинения в свой адрес. Селлерс же, образно говоря, хотел взять Вардона в такой же оборот. Я объяснил ему, что веду такое же расследование для Крамера и имею перед ним определенные обязательства.
— И Крамер, и я, — сказал он, — мы оба хотим одного и того же. Вы не нанесете ему урона, если будете сообщать мне то, что удастся узнать. Мы оба хотим сломать Вардону хребет.
— Я рассказал мистеру Крамеру о предложении Селлерса, и он был не против, чтобы я получал дополнительный гонорар. Он прикинул, что от Селлерса можно получить сведения, которые иным способом было бы трудно раскопать.
— Кроме того, вы одновременно работали и на сенатора?
— Не совсем так. То есть Вардон появился на сцене несколько позже. Явившись ко мне, он заявил, что ему известно, что я работаю на Селлерса. Он предложил мне приличную сумму за то, что я буду передавать ему всю информацию, предназначенную для Селлерса, — до того, как тот ее получит.
— И вы согласились?
— Не совсем так, — замялся Бернштейн. — Я сказал ему, что если найду нечто, способное в самом деле причинить ему неприятности, то обговорю с ним эту ситуацию. Он засмеялся и ответил, что в таком случае это будет что-то из ряда вон выходящее. Типа — что он спит с премьер-министром Израиля, иначе не стоит и платить. Но, если он признает, что мне удалось разузнать что-то действительно важное, я буду обеспечен на всю жизнь. Я осведомился, может ли он хотя бы намекнуть, каких моих изысканий он опасается. Продолжая смеяться, он сказал, что не собирается вооружать знаниями потенциальных шантажистов. И у меня создалось впечатление, что данные, которые он имел на Селлерса и которые заставили того изменить подход к делу Ллойда, были действительно взрывоопасными. Плюс к этому я понял, что на Вардона имеется столь же горячая информация, а может, еще горячее.
— То есть вы одновременно жонглировали тремя шариками?
— Первым делом я работал на Крамера и лишь затем — на Селлерса. Делал одну и ту же работу, и каждый из них знал, что я работаю на другого. Для Вардона же я лишь изображал видимость деятельности.
— Но если бы вы наткнулись на ту самую информацию типа «тепло-горячо-горячее», вам бы пришлось серьезно разбираться с ним.
Бернштейн пожал плечами:
— Ради него я не стал бы покрывать преступление.
— Питер, — окликнула его из кухни Джанет, — покажи, где у тебя новая банка с кофе.
Питер пошел к ней. Джанет встретила его с той самой банкой кофе в руках. Она смотрела на него широко раскрытыми глазами.
— Хочу заварить еще один кофейник, — громко сказала она, протягивая Питеру клочок бумаги. Это был старый чек из лавки. На оборотной стороне его она написала: «Этот человек не рыбачил вчера на Монтауке. Посмотри на него. Да он пять лет не был на солнце!» Затем она снова сказала громким голосом: — Спасибо, Питер. А то я веду себя тут как слон в посудной лавке.
Скомкав бумажку, Питер сунул ее в карман. Он вернулся к Бернштейну, который только что прикурил свежую сигарету от окурка старой. Можно носить такую шляпу, которая полностью защитит от загара твою физиономию. Но и предплечья и запястья у Бернштейна были такими мертвенно-бледными, словно рыбье брюшко. Таким же было и его лицо.
— Кофе будет через пару минут, — сказал Питер.
— Прекрасно.
— Хорошо порыбачили?
— Великолепно, — кивнул Бернштейн. — Забыли обо всем на свете. Мир мог стать верх ногами, а мы бы так ничего и не узнали.
— С уловом повезло?
Бернштейн скромно потупился.
— В этом деле я не специалист. Вот у ребят все шло хорошо. Я же выловил лишь немного мелочи, кошке на ужин.
Любой рыболов обязательно упомянет название рыбы, которую он вытащил из воды, подумал Питер. Джанет была права.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28