В занималовку вошел хозяин дома.
— Добро пожаловать, — сказал Яван. — Думаю, что сами вы не сберетесь скоро пообедать, ратники все съедят. Был я давеча на торге, если б знал, прикупил бы еще чего-нибудь. Там теперь толпа, на вече три бирича непрерывно говорят речи.
— Опередили тебя, mon roi, — заметил Жискар.
— Какие речи? — спросила Ингегерд.
— Темно, — сказал Ярослав. — Народ на торге в такую темень? Можешь сесть, Яван.
— Толпы. Горят факелы везде, — рапортовал Яван. — Говорят всякие глупости. Я уж собирался ехать к тебе, князь, а ты, оказывается, тут. Что-то срочное, да? Предупреждаю, денег по-прежнему нет.
— Что именно говорят биричи?
— Разное.
— Точнее.
— Стыдно сказать.
— Ничего, потерпишь, и мы потерпим. Говори, Яван.
— Не хочу.
— Ты не ломайся! — вдруг яростно сказал Ярослав. — Не времени на твои торгашеские ужимки! Деньги обещанные ты мне не представил, в казне нехватка! Так что уж говори, раз на большее не способен!
В свете свечей было видно как Яван стремительно бледнеет.
— Говорят, что князь предатель, — сухо сообщил он. — Что Детин купил себе помилование у князя за половину своего состояния. Говорят, что князь всю Землю Новгородскую собирается передавать во владение Сигтуны, и Сигтуна уже подписала договор, согласно которому дань увеличивается вдвое. Говорят, что князь собрался за море, чтобы привести в Новгород пятьдесят тысяч варангов. Говорят, что посадницей он сделает сестру свою Марию, у которой есть грамота, а в грамоте значится семьсот имен. По утверждении Марии в детинце эти семьсот будут схвачены и казнены. Говорят, что в эти семьсот входят лучшие мужи города. Что такое лучшие мужи — не уточняется. Говорят, что у князя есть договор со Свистуном, который обещал князю устранить посадника Константина. В данный момент у князя нет денег заплатить Свистуну, и князь велел ему, вместо оплаты, пройти по городу со своими людьми и взять все, что им понравится и что они смогут унести и увезти. Вроде все. А, нет. По поручению князя убит был брат его Глеб на пути своем в Новгород с целью рассказать новгородцам правду о Ярославе.
— Не то я перестал понимать шведский, — заметил Жискар, — не то ты сейчас говорил по-славянски, не то я просто тупой. Но скажи — какую правду мог рассказать Глеб? Просто интересно.
— Жискар, уймись, — попросил Ярослав.
— Нет, мне интересно.
— Уймись, листья шуршащие!
— Что за правда?
— Какая разница! — раздраженно сказал князь. — Народу только скажи — правда, а уж как она, правда эта, выглядит, они сами придумают. Стало быть, Глеба убил я? — спросил он, поворачиваясь к Явану.
— Так говорят.
— И народ согласен?
— В общем, да.
— Про жену мою тоже говорят?
— Да. Рассказать?
— Нет, не надо.
— Я хочу слышать, — сказала Ингегерд.
— Праздное любопытство, — отрезал князь. — Сидите все здесь. Я сейчас.
— Князь… — начал было Жискар.
— Все здесь! — рявкнул на него Ярослав. И вышел.
— Ну ты, Яван, полегче бы. Ну, вспылил князь, ну… — посетовал Жискар.
— А помолчи-ка, — ответил Яван холодно, глядя на дверь спальни.
— Все-таки расскажи, что про меня говорят, — допытывалась Ингегерд.
— Говорят, что ты курица сопливая, — ответил Яван. Перекинув ногу через ховлебенк, он замер, глядя в одну точку.
Вскоре вернулся Ярослав. Прикрыв дверь, он сообщил:
— Послал ратника… Локку… за остатками Косой Сотни.
— Значит, мы скоро убежим? — спросила наивно Ингегерд.
— Когда я предлагал тебе уехать, ты не хотела, — заметил Ярослав. — С тех пор взгляды твои, как видно, поменялись. Яван, сядь к княгине, расскажи ей что-нибудь про Киев или Грецию. Мне нужно посоветоваться с Жискаром.
Яван очнулся от забытья, посмотрел осмысленно и враждебно, и пересел к Ингегерд.
— Позволь представиться, княгиня. Торгаш Яван.
— Он что-то нехорошее замыслил, — тихо сказала Ингегерд. — Не нравится мне это. Не сердись на него, он не со зла. Есть охрана — Косая Сотня. Нужно уезжать. Путь свободен. О чем тут думать, о чем советоваться?
— А кесари — они все такие, — объяснил Яван. — Когда есть хороший выход из положения, им непременно нужно с кем-то посоветоваться, чтобы вышло хуже. Такая у них доля безутешная управленческая.
Ярослав и Жискар тихо спорили о чем-то. В какой-то момент Жискар нехарактерным для него движением схватил свинцовую палочку, перевернул какую-то грамоту у Явана на столе…
— Эй! Не трогайте там ничего! — крикнул Яван.
… отмахнулся от Явана и стал что-то чертить, показывая Ярославу. Ярослав отобрал палочку у Жискара и тоже начал чертить.
— Это невозможно! — воскликнул Жискар. — Шестьдесят человек…
— Восемьдесят, — поправил Ярослав.
— Пусть! Против четырехсот или пятисот — это вовсе не сражение.
— Нет, конечно, — сказал Ярослав.
— Это значит, что нужно убивать сонных, бить в спину, жечь, хитрить непрерывно и не брать пленных. Я так не умею и не желаю!
— А я…
— И ты тоже не умеешь! Хоть кого спроси — пойдет ли на такое кто-нибудь в округе? Кто захочет такое предпринять? Вон Яван сидит — спроси его. Яван! Ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы встать во главе такой вылазки? Чтобы половину леса утопить в крови? Перерезать вдвое больше людей, чем перерезали они? Никакие почести, никакая слава не оправдают такого, если это вообще возможно. А скорее всего, эти из Косой Сотни давно все от безделья спились и ни на что неспособны. В этом случае тоже будет резня, только резать будут нас.
— Тише, — сказал Ярослав.
— Более того, — не унимался Жискар. — Если Косая Сотня действительно то, что о ней говорят — ей нужен соответствующий полководец. Они слушали Добрыню. Тебя они слушать не будут. Меня тем более. Да я и не говорю по-славянски. Как охрана они хороши. Сказал ведь Александр — путь в Сигтуну открыт, если с ними. Вот и воспользуйся, а там видно будет.
— Если я им воспользуюсь, Новгородом будет владеть Житник.
— Недолго.
— Долго. Житника я хорошо знаю. А восемьдесят конников стоят трехсот двадцати пехотинцев. Силы почти равны.
Жискар пожал плечами.
— Нет, — сказал он. — Если Косая Сотня — то, что про нее рассказывают, они, может и сумеют вывезти нас отсюда, но в бой они ни под твоим, ни под моим командованием не пойдут. Им нужен кто-то, похожий на них самих. Человек, которому нечего терять, человек с темной душой. Убежденный безжалостный убийца. Бытует мнение, что таких много. На самом деле это не так.
— Найдем такого.
— Где ты такого найдешь, да еще за одну ночь? Да еще такого, который вдруг будет тебе верен?
— Попрошу Ляшко.
— Ляшко? Он в столовой теперь пьянствует с соратниками. Ляшко, во-первых, дурак…
— Для таких дел ума много не надо.
— … а во-вторых, вовсе не безжалостный убийца. Неженка твой Ляшко. Он рот не успеет открыть, чтоб приказ отдать, как кто-нибудь из Косой Сотни выпустит ему кишки, просто для забавы. Добрыня — да, тот мог. Судя по тому, что я о нем слышал. Так что, если ты не собираешься посылать во все территории биричей, чтоб объявляли, что разыскивается скрывающийся от Базиля военачальник Ликургус — давай-ка мы дождемся головорезов, погрузимся, и двинем на север, пользуясь тем, что им за это заплатили. Они над нами будут посмеиваться весь путь, но это не очень страшно.
Дверь спальни распахнулась. Эржбета встала сумеречной статуей на пороге.
— Пора, Яван, не так ли, — сказала она. — Час настал. Договор остается в силе.
Он затравленно посмотрел на нее. Ингегерд вскрикнула и отодвинулась от двери. Ярослав и Жискар схватились за сверды.
— Обременяющая женщина, — вспомнил Жискар.
— Ты все искала момента, — сказал Яван. — Все ждала, и вот момент представился. Наконец-то.
— Не выйдет, — сказала Явану Эржбета. — Если мы будем отвечать, то только вместе.
— Не за что отвечать! — крикнул Яван.
— Ты думаешь? И что же, убитые болгары тоже так думают?
— Я принял постриг! — крикнул Яван, поднимаясь с ховлебенка. — Я был готов! Ты, хорла, во всем виновата! Ты меня тогда сбила с толку!
— Ну конечно же! Именно я во всем виновата! И ты думаешь, что постриг все оправдывает? Что договор больше не действует?
— Я дал обет. Ты сказала мне, что тоже дала обет!
— Я похожа на женщину, которая дает обеты? Тебе хотелось мне верить, и ты поверил. Ничтожество.
Яван кинулся к ней и схватил ее за горло. Лицо его и пальцы побелели.
— Это ты тоже умеешь, — сдавленным голосом но спокойно сказала она. — Что ж, давай. Говорят, убиенные без суда попадают в число спасенных. Души меня, Яван, а сам иди туда, где тебе уготовлено место.
Яван разжал пальцы. Судьба, подумал он.
— Ты сделаешь то, что тебя сейчас попросят, — сказала ему Эржбета.
— Не сделаю.
— Сделаешь. Договор существует. Договор в силе.
Яван повернулся к ней боком. У него задергалась щека.
— Вы еще долго будете разыгрывать тут непонятную сцену? — спросил Жискар. — Ты все это время под дверью подслушивала?
— Не объяснишь ли ты мне, Яван, — сказал Ярослав, — что она здесь делает?
— Вам нужен военачальник Ликургус? — спросила Эржбета. — Он перед вами.
Жискар мигнул и посмотрел на Явана. И Ярослав посмотрел на Явана, и Ингегерд тоже. Она была единственная в помещении, никогда не слышавшая о военачальнике Ликургусе.
Ярослав подошел ближе к Явану и попытался заглянуть ему в лицо. Яван отвернулся.
— То-то я все время думал, что что-то не так, — задумчиво сказал Ярослав. — Будто маска какая-то. Вроде бы человек из кожи вон лезет, чтобы казаться услужливым да рассудительным. Будто хочет понравится всем. И видно, что старается, а получается плохо. Стало быть, ты Ликургус. Интересно. Примерно таким я тебя и представлял себе.
Он отступил к стене и замолчал, продолжая разглядывать Явана.
— А ведь что самое-то мерзкое, — сказал Яван, обращаясь к Эржбете, но не глядя на нее. — Ведь не от разума и не по расчету ты все это делаешь. Какой там расчет, тебе самой выгоды от этого никакой нет. А просто потому, что тебе ничто не доставляет больше хвоеволия, чем хаос. Хоть бы и себе самой в ущерб.
— Я не для себя стараюсь, — сказала она.
— О, да, еще про дочь мне свою расскажи, все для счастья детей…
— Не заговаривай мне зубы, Ликургус. Не уклоняйся от долга.
Он резко повернулся к ней.
— Нет, нет, Яван, — сказала она насмешливо, — это уже было, только что. Не надо меня больше душить.
После непродолжительной паузы, Ярослав решил, что пора брать инициативу в свои руки.
— Ну так, значит, Ликургус, раз ты не смог мне достать денег, то послужи-ка мне в другом деле, может лучше получится.
— Я тебе все объяснил по поводу денег, князь.
— А мне нужны были как раз деньги, а не объяснения.
— Ты бы их получил.
— Мне они нужны были до захвата власти Житником. Ты об этом знал. И с работой не справился.
— Найди другого.
— Найду, как только ты предоставишь мне эту возможность.
— Ярослав, — позвала Ингегерд.
— Да?
— Не надо этого.
— Наивная ты, Ингегерд, — Ярослав заложил руки за спину. — Думаешь, зачем мне Александр предоставил этих самых кососотенцев? А уж он-то знал, что Ликургус здесь. И даже знал, что он согласится.
— Чтобы бежать…
— Чтобы бежать, достаточно было Хелье с его другом. Хотя, нет, не знаю, друга его сегодня я видел с Марьюшкой. Ну так одного Хелье бы хватило. Хелье умеет находить пути.
— Ты знаешь, где Хелье, князь? — спросила Эржбета.
— А? Нет, не знаю. При чем тут Хелье? Речь о другом. Ликургус. Действовать нужно… — он взглянул на Эржбету, — молниеносно, не оставляя следов. Согласен ли ты возглавить добрыниных горлохватов?
Яван некоторое время молчал, угрюмо глядя в пол.
— Половина из них знает меня лично, — сказал он наконец. — Как Явана.
— Это ничего, — успокоил его Ярослав. — Я уверен, что ты не забыл, как пресекается в военное время панибратство. Каким именно способом. Меня возьмешь помощником?
Яван внимательно посмотрел на Ярослава.
— Стало быть… — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66
— Добро пожаловать, — сказал Яван. — Думаю, что сами вы не сберетесь скоро пообедать, ратники все съедят. Был я давеча на торге, если б знал, прикупил бы еще чего-нибудь. Там теперь толпа, на вече три бирича непрерывно говорят речи.
— Опередили тебя, mon roi, — заметил Жискар.
— Какие речи? — спросила Ингегерд.
— Темно, — сказал Ярослав. — Народ на торге в такую темень? Можешь сесть, Яван.
— Толпы. Горят факелы везде, — рапортовал Яван. — Говорят всякие глупости. Я уж собирался ехать к тебе, князь, а ты, оказывается, тут. Что-то срочное, да? Предупреждаю, денег по-прежнему нет.
— Что именно говорят биричи?
— Разное.
— Точнее.
— Стыдно сказать.
— Ничего, потерпишь, и мы потерпим. Говори, Яван.
— Не хочу.
— Ты не ломайся! — вдруг яростно сказал Ярослав. — Не времени на твои торгашеские ужимки! Деньги обещанные ты мне не представил, в казне нехватка! Так что уж говори, раз на большее не способен!
В свете свечей было видно как Яван стремительно бледнеет.
— Говорят, что князь предатель, — сухо сообщил он. — Что Детин купил себе помилование у князя за половину своего состояния. Говорят, что князь всю Землю Новгородскую собирается передавать во владение Сигтуны, и Сигтуна уже подписала договор, согласно которому дань увеличивается вдвое. Говорят, что князь собрался за море, чтобы привести в Новгород пятьдесят тысяч варангов. Говорят, что посадницей он сделает сестру свою Марию, у которой есть грамота, а в грамоте значится семьсот имен. По утверждении Марии в детинце эти семьсот будут схвачены и казнены. Говорят, что в эти семьсот входят лучшие мужи города. Что такое лучшие мужи — не уточняется. Говорят, что у князя есть договор со Свистуном, который обещал князю устранить посадника Константина. В данный момент у князя нет денег заплатить Свистуну, и князь велел ему, вместо оплаты, пройти по городу со своими людьми и взять все, что им понравится и что они смогут унести и увезти. Вроде все. А, нет. По поручению князя убит был брат его Глеб на пути своем в Новгород с целью рассказать новгородцам правду о Ярославе.
— Не то я перестал понимать шведский, — заметил Жискар, — не то ты сейчас говорил по-славянски, не то я просто тупой. Но скажи — какую правду мог рассказать Глеб? Просто интересно.
— Жискар, уймись, — попросил Ярослав.
— Нет, мне интересно.
— Уймись, листья шуршащие!
— Что за правда?
— Какая разница! — раздраженно сказал князь. — Народу только скажи — правда, а уж как она, правда эта, выглядит, они сами придумают. Стало быть, Глеба убил я? — спросил он, поворачиваясь к Явану.
— Так говорят.
— И народ согласен?
— В общем, да.
— Про жену мою тоже говорят?
— Да. Рассказать?
— Нет, не надо.
— Я хочу слышать, — сказала Ингегерд.
— Праздное любопытство, — отрезал князь. — Сидите все здесь. Я сейчас.
— Князь… — начал было Жискар.
— Все здесь! — рявкнул на него Ярослав. И вышел.
— Ну ты, Яван, полегче бы. Ну, вспылил князь, ну… — посетовал Жискар.
— А помолчи-ка, — ответил Яван холодно, глядя на дверь спальни.
— Все-таки расскажи, что про меня говорят, — допытывалась Ингегерд.
— Говорят, что ты курица сопливая, — ответил Яван. Перекинув ногу через ховлебенк, он замер, глядя в одну точку.
Вскоре вернулся Ярослав. Прикрыв дверь, он сообщил:
— Послал ратника… Локку… за остатками Косой Сотни.
— Значит, мы скоро убежим? — спросила наивно Ингегерд.
— Когда я предлагал тебе уехать, ты не хотела, — заметил Ярослав. — С тех пор взгляды твои, как видно, поменялись. Яван, сядь к княгине, расскажи ей что-нибудь про Киев или Грецию. Мне нужно посоветоваться с Жискаром.
Яван очнулся от забытья, посмотрел осмысленно и враждебно, и пересел к Ингегерд.
— Позволь представиться, княгиня. Торгаш Яван.
— Он что-то нехорошее замыслил, — тихо сказала Ингегерд. — Не нравится мне это. Не сердись на него, он не со зла. Есть охрана — Косая Сотня. Нужно уезжать. Путь свободен. О чем тут думать, о чем советоваться?
— А кесари — они все такие, — объяснил Яван. — Когда есть хороший выход из положения, им непременно нужно с кем-то посоветоваться, чтобы вышло хуже. Такая у них доля безутешная управленческая.
Ярослав и Жискар тихо спорили о чем-то. В какой-то момент Жискар нехарактерным для него движением схватил свинцовую палочку, перевернул какую-то грамоту у Явана на столе…
— Эй! Не трогайте там ничего! — крикнул Яван.
… отмахнулся от Явана и стал что-то чертить, показывая Ярославу. Ярослав отобрал палочку у Жискара и тоже начал чертить.
— Это невозможно! — воскликнул Жискар. — Шестьдесят человек…
— Восемьдесят, — поправил Ярослав.
— Пусть! Против четырехсот или пятисот — это вовсе не сражение.
— Нет, конечно, — сказал Ярослав.
— Это значит, что нужно убивать сонных, бить в спину, жечь, хитрить непрерывно и не брать пленных. Я так не умею и не желаю!
— А я…
— И ты тоже не умеешь! Хоть кого спроси — пойдет ли на такое кто-нибудь в округе? Кто захочет такое предпринять? Вон Яван сидит — спроси его. Яван! Ты знаешь кого-нибудь, кто хотел бы встать во главе такой вылазки? Чтобы половину леса утопить в крови? Перерезать вдвое больше людей, чем перерезали они? Никакие почести, никакая слава не оправдают такого, если это вообще возможно. А скорее всего, эти из Косой Сотни давно все от безделья спились и ни на что неспособны. В этом случае тоже будет резня, только резать будут нас.
— Тише, — сказал Ярослав.
— Более того, — не унимался Жискар. — Если Косая Сотня действительно то, что о ней говорят — ей нужен соответствующий полководец. Они слушали Добрыню. Тебя они слушать не будут. Меня тем более. Да я и не говорю по-славянски. Как охрана они хороши. Сказал ведь Александр — путь в Сигтуну открыт, если с ними. Вот и воспользуйся, а там видно будет.
— Если я им воспользуюсь, Новгородом будет владеть Житник.
— Недолго.
— Долго. Житника я хорошо знаю. А восемьдесят конников стоят трехсот двадцати пехотинцев. Силы почти равны.
Жискар пожал плечами.
— Нет, — сказал он. — Если Косая Сотня — то, что про нее рассказывают, они, может и сумеют вывезти нас отсюда, но в бой они ни под твоим, ни под моим командованием не пойдут. Им нужен кто-то, похожий на них самих. Человек, которому нечего терять, человек с темной душой. Убежденный безжалостный убийца. Бытует мнение, что таких много. На самом деле это не так.
— Найдем такого.
— Где ты такого найдешь, да еще за одну ночь? Да еще такого, который вдруг будет тебе верен?
— Попрошу Ляшко.
— Ляшко? Он в столовой теперь пьянствует с соратниками. Ляшко, во-первых, дурак…
— Для таких дел ума много не надо.
— … а во-вторых, вовсе не безжалостный убийца. Неженка твой Ляшко. Он рот не успеет открыть, чтоб приказ отдать, как кто-нибудь из Косой Сотни выпустит ему кишки, просто для забавы. Добрыня — да, тот мог. Судя по тому, что я о нем слышал. Так что, если ты не собираешься посылать во все территории биричей, чтоб объявляли, что разыскивается скрывающийся от Базиля военачальник Ликургус — давай-ка мы дождемся головорезов, погрузимся, и двинем на север, пользуясь тем, что им за это заплатили. Они над нами будут посмеиваться весь путь, но это не очень страшно.
Дверь спальни распахнулась. Эржбета встала сумеречной статуей на пороге.
— Пора, Яван, не так ли, — сказала она. — Час настал. Договор остается в силе.
Он затравленно посмотрел на нее. Ингегерд вскрикнула и отодвинулась от двери. Ярослав и Жискар схватились за сверды.
— Обременяющая женщина, — вспомнил Жискар.
— Ты все искала момента, — сказал Яван. — Все ждала, и вот момент представился. Наконец-то.
— Не выйдет, — сказала Явану Эржбета. — Если мы будем отвечать, то только вместе.
— Не за что отвечать! — крикнул Яван.
— Ты думаешь? И что же, убитые болгары тоже так думают?
— Я принял постриг! — крикнул Яван, поднимаясь с ховлебенка. — Я был готов! Ты, хорла, во всем виновата! Ты меня тогда сбила с толку!
— Ну конечно же! Именно я во всем виновата! И ты думаешь, что постриг все оправдывает? Что договор больше не действует?
— Я дал обет. Ты сказала мне, что тоже дала обет!
— Я похожа на женщину, которая дает обеты? Тебе хотелось мне верить, и ты поверил. Ничтожество.
Яван кинулся к ней и схватил ее за горло. Лицо его и пальцы побелели.
— Это ты тоже умеешь, — сдавленным голосом но спокойно сказала она. — Что ж, давай. Говорят, убиенные без суда попадают в число спасенных. Души меня, Яван, а сам иди туда, где тебе уготовлено место.
Яван разжал пальцы. Судьба, подумал он.
— Ты сделаешь то, что тебя сейчас попросят, — сказала ему Эржбета.
— Не сделаю.
— Сделаешь. Договор существует. Договор в силе.
Яван повернулся к ней боком. У него задергалась щека.
— Вы еще долго будете разыгрывать тут непонятную сцену? — спросил Жискар. — Ты все это время под дверью подслушивала?
— Не объяснишь ли ты мне, Яван, — сказал Ярослав, — что она здесь делает?
— Вам нужен военачальник Ликургус? — спросила Эржбета. — Он перед вами.
Жискар мигнул и посмотрел на Явана. И Ярослав посмотрел на Явана, и Ингегерд тоже. Она была единственная в помещении, никогда не слышавшая о военачальнике Ликургусе.
Ярослав подошел ближе к Явану и попытался заглянуть ему в лицо. Яван отвернулся.
— То-то я все время думал, что что-то не так, — задумчиво сказал Ярослав. — Будто маска какая-то. Вроде бы человек из кожи вон лезет, чтобы казаться услужливым да рассудительным. Будто хочет понравится всем. И видно, что старается, а получается плохо. Стало быть, ты Ликургус. Интересно. Примерно таким я тебя и представлял себе.
Он отступил к стене и замолчал, продолжая разглядывать Явана.
— А ведь что самое-то мерзкое, — сказал Яван, обращаясь к Эржбете, но не глядя на нее. — Ведь не от разума и не по расчету ты все это делаешь. Какой там расчет, тебе самой выгоды от этого никакой нет. А просто потому, что тебе ничто не доставляет больше хвоеволия, чем хаос. Хоть бы и себе самой в ущерб.
— Я не для себя стараюсь, — сказала она.
— О, да, еще про дочь мне свою расскажи, все для счастья детей…
— Не заговаривай мне зубы, Ликургус. Не уклоняйся от долга.
Он резко повернулся к ней.
— Нет, нет, Яван, — сказала она насмешливо, — это уже было, только что. Не надо меня больше душить.
После непродолжительной паузы, Ярослав решил, что пора брать инициативу в свои руки.
— Ну так, значит, Ликургус, раз ты не смог мне достать денег, то послужи-ка мне в другом деле, может лучше получится.
— Я тебе все объяснил по поводу денег, князь.
— А мне нужны были как раз деньги, а не объяснения.
— Ты бы их получил.
— Мне они нужны были до захвата власти Житником. Ты об этом знал. И с работой не справился.
— Найди другого.
— Найду, как только ты предоставишь мне эту возможность.
— Ярослав, — позвала Ингегерд.
— Да?
— Не надо этого.
— Наивная ты, Ингегерд, — Ярослав заложил руки за спину. — Думаешь, зачем мне Александр предоставил этих самых кососотенцев? А уж он-то знал, что Ликургус здесь. И даже знал, что он согласится.
— Чтобы бежать…
— Чтобы бежать, достаточно было Хелье с его другом. Хотя, нет, не знаю, друга его сегодня я видел с Марьюшкой. Ну так одного Хелье бы хватило. Хелье умеет находить пути.
— Ты знаешь, где Хелье, князь? — спросила Эржбета.
— А? Нет, не знаю. При чем тут Хелье? Речь о другом. Ликургус. Действовать нужно… — он взглянул на Эржбету, — молниеносно, не оставляя следов. Согласен ли ты возглавить добрыниных горлохватов?
Яван некоторое время молчал, угрюмо глядя в пол.
— Половина из них знает меня лично, — сказал он наконец. — Как Явана.
— Это ничего, — успокоил его Ярослав. — Я уверен, что ты не забыл, как пресекается в военное время панибратство. Каким именно способом. Меня возьмешь помощником?
Яван внимательно посмотрел на Ярослава.
— Стало быть… — сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66