Целая орава Санта-Клаусов, собравших толпу, распродавала подешевке залежавшийся шампунь, а подростки предлагали все, что угодно - от музыкальных дисков до сигарет "с травкой". Кристи казалось, что в этой шумной, возбужденной толчее кружат, ухмыляясь под масками, все действующие лица этого загадочного спектакля, включая бесшабашную Бэ-Бэ и гиганта Рино. Вот громогласно захохотала вслед Кристине огромная сеньора, одетая цыганкой, а полуобнаженный мулат, глотающий шпаги на перекрестке, заглянул через головы зевак прямо на неё страшными выпученными глазами.
Сжавшись от ужаса, Кристина поспешно свернула на тихую улицу, в конце которой возвышалась церковь с распахнутыми дверьми. Католический собор из белого камня с уходящим в небо, позеленевшим от влаги, остроконечным шпилем, казался совсем небольшим, но по мере того, как приближалась к нему Кристина, не отрывая взгляда от теплого света, исходящего из узких, украшенных цветными витражами окон, церковь росла, все выше поднимая над крышами домов свой золотой крест.
Девушка вошла внутрь, ступив под высокий свод в особый воздух, розоватый от горящих свечей, напоенный запахом воска, ладана и белых лилий, стоящих в больших золоченых вазах. Здесь все уже было готово к праздничной службе. Два монаха поправляли белые крахмальные кружева, опрыскивали водой цветы, только что расставленные возле алтаря.
Кристина никогда всерьез не задумывалась о вере. В школе во времена атеизма ей нравилось носить нательный крестик, виднеющийся под форменной блузкой - бабушка призналась, что в детстве крестила внучку, якобы без ведения родителей. А потом, уже после перестройки, поднявшей волну моды на церковные ритуалы и атрибуты, Кристина пару раз побывала в церкви на бракосочетании своих подружек. Церемония венчания вначале глубоко тронула её, но потом измучила затянутостью и непонятностью. Празднично облаченный священник что-то упорно бубнил по-старославянски, нисколько не заботясь о том, чтобы его слова запали в душу брачующихся. Они и не запали - все, кто переженился после школы, на памяти Кристины, вскоре развелись. Так и осталось в её душе чувство неопределенности в отношении к вере и церкви, да смутная обида на несостоявшуюся, возможно, очень важную встречу.
Сейчас, в пустом католическом соборе она с волнением перекрестилась на икону Божьей Матери, увитую гирляндами белых хризантем. Толстый малыш на руках мадонны смотрел перед сбой строгими, взрослыми глазами.
"А у меня сегодня именины! День рождения моего Небесного покровителя, самого главного среди святых", - с гордостью подумала вдруг Кристина и присела на скамью у входа. Служка, раскладывавший на ряды длинных парт пухлые томики церковных гимнов, что-то пробормотал, проходя мимо посетительницы. Кристина вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя, но тут же сообразила и ответила тем же "Ave Cristo". В этот момент ей показалось, что она отнюдь не одинока - кто-то, самый Высший и Главный, любит и прощает её. Тот, кто обронил на её ладонь пятипалый листок, кто спас от озверевшего громилы и теперь, посылая теплые, сладкие слезы, ждал от неё какого-то ответа. "Я непременно буду венчаться в соборе. Я больше не сделаю ничего дурного. Я стану сильной и доброй и обязательно, не смотря ни на что, буду счастливой", - решила она, почувствовав с облегчением, что именно ради этого просветления души теплятся огоньки свечей, благоухают лилии и взирает на неё мудрый мальчик на руках Марии.
Выйдя из храма, Кристина уже знала, что должна сделать: позвонить Элмеру и попросить прощения за свою злую выходку. Позвонить домой, сообщить о приезде и поздравить с праздником, а потом - порадовать семейство Коручи решением провести с ними рождественскую ночь.
Уличные телефоны в Риме, как правило, работают исправно, но сегодня почти все были заняты. Найдя свободный автомат, Кристина на секунду задумалась и набрала московский код. Мать вроде обрадовалась, узнав о скором возвращении дочери, но настороженно спросила:
- А почему так неожиданно? У тебя неприятности?
Заверив, что все в порядке, Кристина приступила к праздничным поздравлениям.
- Ты что, Новый год через неделю! - удивилась, как видно, оторванная от чего-то важного, Алла Аркадьевна. - Ах, Рождество! Так это католическое. У нас все тихо.
- А здесь все сверкает и гремит. Слышишь? .
- Рада, что у тебя там праздник. Повеселись и за нас, - попросила мать с заметной иронией, словно находилась не в столице огромного государства, а в магаданской тюрьме.
У Элмера после шестого сигнала подключился автоответчик и веселый голос Риты сообщил: "Мы проводим праздник у друзей. Если хотите сказать что-то важное, пожалуйста, не сдерживайтесь. Мы с радостью примем ваши поздравления". У неё явно было хорошее настроение - ещё бы! Записала этот текст, собираясь в гости с обожаемым мужем, предполагая, сколько праздничных телефонных поздравлений получит сегодня их автоответчик.
Кристина едва не нажала рычаг, но вместо этого крепко вцепилась в трубку: "Элмер, это Кристина. Сегодня праздник и я хочу, чтобы ты понял меня и простил. Ты и Рита. Я от всей души желаю вам счастья!" Уфф! Завтра он услышит эту запись и, вероятно, досадливо поморщится. Конец, завершающая точка "блистательного" романа, вернее - наивного самообмана.
Ненси, услышав голос Кристины, без предисловий заявила:
- Приезжай скорее, мы ждем! Перестань, мне некогда уговаривать - я священнодействую с индейкой. И нашим рыцарям нужна дама.
Накупив подарков для мальчиков, Кристина заехала к себе переодеться нельзя же отмечать такой праздник в свитере и джинсах. В шкафу висело ни разу не одетое красное платье. Соблазнившись необычно насыщенным глубоким оттенком панбархата, Кристина приобрела его для особо торжественных случаев, когда шеф агентства сообщил ей, что после стажировки он намерен пролонгировать её контракт на более выгодных условиях.
Она с некоторым сожалением достала платье, в котором ей не суждено было блеснуть на каком-нибудь шикарном приеме. Кристина уже решила, что проведет оставшиеся до отъезда дни в стороне от шикарных тусовок. А значит, красное платье не пригодиться. В Москве в таком вообще делать нечего. Во всяком случае, Кристине, решившей "взяться за ум", а значит - за преподавание языка. Уроками итальянского и французского она сможет заработать себе на жизнь, но не на посещение валютных ресторанов.
Длинное узкое платье из прозрачного шифона, густо усеянного панбархатными листьями, не имело подкладки. Предполагалось, что его следует одевать на голое тело. Так Кристина и поступила, ограничившись колготками. Увидев себя в зеркале, она слегка взгрустнула, что отправляется не на любовное свидание в один из шикарных ресторанов, где уже светились елки, а столики, предназначенные для двоих, украшали горящие свечи и красно-белые рождественские букеты.
- Ну, детка, покажись. Выглядишь божественно! Последнюю неделю, если честно, вид у тебя был неважный. Я уж боялся, не стряслось ли чего... Восхищался Эудженио, суетясь вокруг сбросившей меховой жакет Кристины. Черт! Я просто маньяк, так чешутся руки поставить тебя под камеру. Пошуровать в волосах, заняться губками - и новый стиль "Кристи-Лари"!
- Я и так, кажется, чересчур накрасилась, - вывалила на свое лицо целую коробку грима. - Обнявшись с Эудженио, Кристина шепнула. - Позже расскажу тебе кое-что и попрошу совета. Только, умоляю, никому! Даже жене.
Как всегда в этом доме было тепло и уютно. Вкусно пахло приготовленными к праздничному столу блюдами. В гостиной сверкала бело-красным убранством натуральная елка, а в камине потрескивали поленья. Семья Коруги жила в старом особняке, принадлежавшем прадедушке Ненси. С тех пор интерьер лишь подновляли, не нарушая первозданного стиля.
Кристина заняла место у камина и взяла предложенный Эудженио бокал.
- Вероятно, я последний раз гощу в вашем чудесном доме..
- Признайся честно, - взгляд Эудженио стал серьезным, - твой отъезд действительно нельзя отменить?
Кристина отрицательно покачала головой и глубоко вздохнула. Эудженио присел рядом на корточки и взял её за руку:
- Только помни, когда захочешь вернуться, а ты обязательно захочешь, мы здесь и мы ждем тебя... Это не пустые слова, детка - я так привык делать на тебе славу... Мы ещё здорово поработаем!
- Спасибо, я запомню... Если бы ты знал... Я сама ничего не понимаю, Джено... - Голос Кристи задрожал.
- Успокойся! У тебя совсем холодная рука. На-ка, согрейся, - Эудженио протянул Кристине бокал глинтвейна, пахнущего корицей и апельсином. Ты что, меняла под дождем колесо? Задержалась на целый час.
- Нет, мотор заглох. Оказалась маленькая неисправность в зажигании. И знаешь, попался такой любезный карабинер! Все исправил и ещё смотрел - как Хосе на Кармен. Я уж серьезно подумывала, а не спросить ли, когда у него заканчивается дежурство.
- Куда уж там! От тебя дождешься! В легкомыслии Кристину Ларину никто бы упрекнуть не смог. - Эудженио сделал кислую мину. - Только в нашей группе по тебе таких два мужика сохли! Теперь не скажу, раз решила нас покинуть.
- И не надо! Зови-ка Ненси, пора веселиться, а то мне все время плакать хочется. Будто уже проводы.
Кристине то хотелось смеяться, то в горле застревал ком и поступали рыдания. Она чувствовала себя на пороге новой жизни и ощущала печаль неизбежной разлуки со всем, что успела полюбить и что так и не свершилось с ней в этом прекрасном, так многое обещавшем городе.
Она танцевала одна "старое итальянское танго", не замечая, как тревожно переглядываются супруги.
"Девочка прекрасна, но она на грани срыва, Как царственная роза, развернувшая лепестки, чтобы сразу же за пышным расцветом уронить их на землю", - художественно думал Эудженио.
"Что-то случилось с ней, что-то случилось. Или вот-вот случится", - с врачебной лаконичностью решила Ненси, интуитивно угадывая состояние "пациента".
Когда на экране возник тележурналист, сообщивший о несчастье с супругами Вествуд, Ненси и Джено посмотрели на Кристину. Ее лицо казалось алебастровой маской, а бархатные листья на красном шифоне - пятнами запекшейся крови.
Дальнейшее предотвратить было невозможно. Гостья собралась уезжать. Она не обращала внимания на уговоры, отталкивала стакан с успокоительными каплями и наотрез отказалась от сопровождения Эудженио.
- Мне надо побыть одной... - упорно твердила она, одеваясь. - Позвоню, как доберусь в свой отель.
- Поезжай за ней. - Шепнула Ненси мужу. - Ее нельзя отпускать в таком состоянии.
Джено незаметно догнал серый "фиат" в конце переулка. Ненси видела в окно, как автомобиль мужа повис "на хвосте" беглянки. Но через полчаса Эудженио вернулся ни с чем.
- Кристи не поехала домой. Я потерял её из вида. Она умчалась в северном направлении и сейчас уже, наверно, далеко от Рима... Эх, черт! - В сердцах Эудженио хватил по столу кулаком и тут же спохватился:
- Прости меня, пресвятая дева Мария и присмотри за той, которая сегодня нуждается в твоей защите и помощи.
Не замечая дороги, Кристина неслась к знакомому дому. Совсем недавно, ранним ноябрьским утром она проезжала здесь с веселым голосистым Сантой-авантюристом, толкнувшим её в стальные объятия Рино... А как чудесно рождалось из-за холмов солнце, как чисто и трепетно звучал его голос!
Теперь ночь - светлая рождественская ночь - Natinita. Мелкий дождь покрывает стекла сверкающим бисером. Капли наливаются дрожащим светом от пролетающих мимо рекламных щитов, и водопадом драгоценных камней скатываются вниз. Тихо и пустынно на дороге в этот праздничный час. Ярко светят неоновые фонари у полицейских постов и подмигивают пестрыми лампами рождественские поздравления: граждане Итальянской республики сидят сейчас в своих домах, вокруг заботливо накрытых столов, преисполненные простой радости семейного уюта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63
Сжавшись от ужаса, Кристина поспешно свернула на тихую улицу, в конце которой возвышалась церковь с распахнутыми дверьми. Католический собор из белого камня с уходящим в небо, позеленевшим от влаги, остроконечным шпилем, казался совсем небольшим, но по мере того, как приближалась к нему Кристина, не отрывая взгляда от теплого света, исходящего из узких, украшенных цветными витражами окон, церковь росла, все выше поднимая над крышами домов свой золотой крест.
Девушка вошла внутрь, ступив под высокий свод в особый воздух, розоватый от горящих свечей, напоенный запахом воска, ладана и белых лилий, стоящих в больших золоченых вазах. Здесь все уже было готово к праздничной службе. Два монаха поправляли белые крахмальные кружева, опрыскивали водой цветы, только что расставленные возле алтаря.
Кристина никогда всерьез не задумывалась о вере. В школе во времена атеизма ей нравилось носить нательный крестик, виднеющийся под форменной блузкой - бабушка призналась, что в детстве крестила внучку, якобы без ведения родителей. А потом, уже после перестройки, поднявшей волну моды на церковные ритуалы и атрибуты, Кристина пару раз побывала в церкви на бракосочетании своих подружек. Церемония венчания вначале глубоко тронула её, но потом измучила затянутостью и непонятностью. Празднично облаченный священник что-то упорно бубнил по-старославянски, нисколько не заботясь о том, чтобы его слова запали в душу брачующихся. Они и не запали - все, кто переженился после школы, на памяти Кристины, вскоре развелись. Так и осталось в её душе чувство неопределенности в отношении к вере и церкви, да смутная обида на несостоявшуюся, возможно, очень важную встречу.
Сейчас, в пустом католическом соборе она с волнением перекрестилась на икону Божьей Матери, увитую гирляндами белых хризантем. Толстый малыш на руках мадонны смотрел перед сбой строгими, взрослыми глазами.
"А у меня сегодня именины! День рождения моего Небесного покровителя, самого главного среди святых", - с гордостью подумала вдруг Кристина и присела на скамью у входа. Служка, раскладывавший на ряды длинных парт пухлые томики церковных гимнов, что-то пробормотал, проходя мимо посетительницы. Кристина вздрогнула от неожиданности, услышав свое имя, но тут же сообразила и ответила тем же "Ave Cristo". В этот момент ей показалось, что она отнюдь не одинока - кто-то, самый Высший и Главный, любит и прощает её. Тот, кто обронил на её ладонь пятипалый листок, кто спас от озверевшего громилы и теперь, посылая теплые, сладкие слезы, ждал от неё какого-то ответа. "Я непременно буду венчаться в соборе. Я больше не сделаю ничего дурного. Я стану сильной и доброй и обязательно, не смотря ни на что, буду счастливой", - решила она, почувствовав с облегчением, что именно ради этого просветления души теплятся огоньки свечей, благоухают лилии и взирает на неё мудрый мальчик на руках Марии.
Выйдя из храма, Кристина уже знала, что должна сделать: позвонить Элмеру и попросить прощения за свою злую выходку. Позвонить домой, сообщить о приезде и поздравить с праздником, а потом - порадовать семейство Коручи решением провести с ними рождественскую ночь.
Уличные телефоны в Риме, как правило, работают исправно, но сегодня почти все были заняты. Найдя свободный автомат, Кристина на секунду задумалась и набрала московский код. Мать вроде обрадовалась, узнав о скором возвращении дочери, но настороженно спросила:
- А почему так неожиданно? У тебя неприятности?
Заверив, что все в порядке, Кристина приступила к праздничным поздравлениям.
- Ты что, Новый год через неделю! - удивилась, как видно, оторванная от чего-то важного, Алла Аркадьевна. - Ах, Рождество! Так это католическое. У нас все тихо.
- А здесь все сверкает и гремит. Слышишь? .
- Рада, что у тебя там праздник. Повеселись и за нас, - попросила мать с заметной иронией, словно находилась не в столице огромного государства, а в магаданской тюрьме.
У Элмера после шестого сигнала подключился автоответчик и веселый голос Риты сообщил: "Мы проводим праздник у друзей. Если хотите сказать что-то важное, пожалуйста, не сдерживайтесь. Мы с радостью примем ваши поздравления". У неё явно было хорошее настроение - ещё бы! Записала этот текст, собираясь в гости с обожаемым мужем, предполагая, сколько праздничных телефонных поздравлений получит сегодня их автоответчик.
Кристина едва не нажала рычаг, но вместо этого крепко вцепилась в трубку: "Элмер, это Кристина. Сегодня праздник и я хочу, чтобы ты понял меня и простил. Ты и Рита. Я от всей души желаю вам счастья!" Уфф! Завтра он услышит эту запись и, вероятно, досадливо поморщится. Конец, завершающая точка "блистательного" романа, вернее - наивного самообмана.
Ненси, услышав голос Кристины, без предисловий заявила:
- Приезжай скорее, мы ждем! Перестань, мне некогда уговаривать - я священнодействую с индейкой. И нашим рыцарям нужна дама.
Накупив подарков для мальчиков, Кристина заехала к себе переодеться нельзя же отмечать такой праздник в свитере и джинсах. В шкафу висело ни разу не одетое красное платье. Соблазнившись необычно насыщенным глубоким оттенком панбархата, Кристина приобрела его для особо торжественных случаев, когда шеф агентства сообщил ей, что после стажировки он намерен пролонгировать её контракт на более выгодных условиях.
Она с некоторым сожалением достала платье, в котором ей не суждено было блеснуть на каком-нибудь шикарном приеме. Кристина уже решила, что проведет оставшиеся до отъезда дни в стороне от шикарных тусовок. А значит, красное платье не пригодиться. В Москве в таком вообще делать нечего. Во всяком случае, Кристине, решившей "взяться за ум", а значит - за преподавание языка. Уроками итальянского и французского она сможет заработать себе на жизнь, но не на посещение валютных ресторанов.
Длинное узкое платье из прозрачного шифона, густо усеянного панбархатными листьями, не имело подкладки. Предполагалось, что его следует одевать на голое тело. Так Кристина и поступила, ограничившись колготками. Увидев себя в зеркале, она слегка взгрустнула, что отправляется не на любовное свидание в один из шикарных ресторанов, где уже светились елки, а столики, предназначенные для двоих, украшали горящие свечи и красно-белые рождественские букеты.
- Ну, детка, покажись. Выглядишь божественно! Последнюю неделю, если честно, вид у тебя был неважный. Я уж боялся, не стряслось ли чего... Восхищался Эудженио, суетясь вокруг сбросившей меховой жакет Кристины. Черт! Я просто маньяк, так чешутся руки поставить тебя под камеру. Пошуровать в волосах, заняться губками - и новый стиль "Кристи-Лари"!
- Я и так, кажется, чересчур накрасилась, - вывалила на свое лицо целую коробку грима. - Обнявшись с Эудженио, Кристина шепнула. - Позже расскажу тебе кое-что и попрошу совета. Только, умоляю, никому! Даже жене.
Как всегда в этом доме было тепло и уютно. Вкусно пахло приготовленными к праздничному столу блюдами. В гостиной сверкала бело-красным убранством натуральная елка, а в камине потрескивали поленья. Семья Коруги жила в старом особняке, принадлежавшем прадедушке Ненси. С тех пор интерьер лишь подновляли, не нарушая первозданного стиля.
Кристина заняла место у камина и взяла предложенный Эудженио бокал.
- Вероятно, я последний раз гощу в вашем чудесном доме..
- Признайся честно, - взгляд Эудженио стал серьезным, - твой отъезд действительно нельзя отменить?
Кристина отрицательно покачала головой и глубоко вздохнула. Эудженио присел рядом на корточки и взял её за руку:
- Только помни, когда захочешь вернуться, а ты обязательно захочешь, мы здесь и мы ждем тебя... Это не пустые слова, детка - я так привык делать на тебе славу... Мы ещё здорово поработаем!
- Спасибо, я запомню... Если бы ты знал... Я сама ничего не понимаю, Джено... - Голос Кристи задрожал.
- Успокойся! У тебя совсем холодная рука. На-ка, согрейся, - Эудженио протянул Кристине бокал глинтвейна, пахнущего корицей и апельсином. Ты что, меняла под дождем колесо? Задержалась на целый час.
- Нет, мотор заглох. Оказалась маленькая неисправность в зажигании. И знаешь, попался такой любезный карабинер! Все исправил и ещё смотрел - как Хосе на Кармен. Я уж серьезно подумывала, а не спросить ли, когда у него заканчивается дежурство.
- Куда уж там! От тебя дождешься! В легкомыслии Кристину Ларину никто бы упрекнуть не смог. - Эудженио сделал кислую мину. - Только в нашей группе по тебе таких два мужика сохли! Теперь не скажу, раз решила нас покинуть.
- И не надо! Зови-ка Ненси, пора веселиться, а то мне все время плакать хочется. Будто уже проводы.
Кристине то хотелось смеяться, то в горле застревал ком и поступали рыдания. Она чувствовала себя на пороге новой жизни и ощущала печаль неизбежной разлуки со всем, что успела полюбить и что так и не свершилось с ней в этом прекрасном, так многое обещавшем городе.
Она танцевала одна "старое итальянское танго", не замечая, как тревожно переглядываются супруги.
"Девочка прекрасна, но она на грани срыва, Как царственная роза, развернувшая лепестки, чтобы сразу же за пышным расцветом уронить их на землю", - художественно думал Эудженио.
"Что-то случилось с ней, что-то случилось. Или вот-вот случится", - с врачебной лаконичностью решила Ненси, интуитивно угадывая состояние "пациента".
Когда на экране возник тележурналист, сообщивший о несчастье с супругами Вествуд, Ненси и Джено посмотрели на Кристину. Ее лицо казалось алебастровой маской, а бархатные листья на красном шифоне - пятнами запекшейся крови.
Дальнейшее предотвратить было невозможно. Гостья собралась уезжать. Она не обращала внимания на уговоры, отталкивала стакан с успокоительными каплями и наотрез отказалась от сопровождения Эудженио.
- Мне надо побыть одной... - упорно твердила она, одеваясь. - Позвоню, как доберусь в свой отель.
- Поезжай за ней. - Шепнула Ненси мужу. - Ее нельзя отпускать в таком состоянии.
Джено незаметно догнал серый "фиат" в конце переулка. Ненси видела в окно, как автомобиль мужа повис "на хвосте" беглянки. Но через полчаса Эудженио вернулся ни с чем.
- Кристи не поехала домой. Я потерял её из вида. Она умчалась в северном направлении и сейчас уже, наверно, далеко от Рима... Эх, черт! - В сердцах Эудженио хватил по столу кулаком и тут же спохватился:
- Прости меня, пресвятая дева Мария и присмотри за той, которая сегодня нуждается в твоей защите и помощи.
Не замечая дороги, Кристина неслась к знакомому дому. Совсем недавно, ранним ноябрьским утром она проезжала здесь с веселым голосистым Сантой-авантюристом, толкнувшим её в стальные объятия Рино... А как чудесно рождалось из-за холмов солнце, как чисто и трепетно звучал его голос!
Теперь ночь - светлая рождественская ночь - Natinita. Мелкий дождь покрывает стекла сверкающим бисером. Капли наливаются дрожащим светом от пролетающих мимо рекламных щитов, и водопадом драгоценных камней скатываются вниз. Тихо и пустынно на дороге в этот праздничный час. Ярко светят неоновые фонари у полицейских постов и подмигивают пестрыми лампами рождественские поздравления: граждане Итальянской республики сидят сейчас в своих домах, вокруг заботливо накрытых столов, преисполненные простой радости семейного уюта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63