- Летел всего ничего, а сколько ерунды напридумывал!
Аналогичная ситуация, со смешком подумал он тогда. И на какое-то время забыл. Хотя сны про бомбежку иногда видел и тогда просыпался от собственного крика. Но наяву - нет, не помнил и не боялся.
"Бояться смерти, - утверждал Платон, - это не что иное, как приписывать себе мудрость, которой не обладаешь, то есть возомнить, будто знаешь то, чего не знаешь. Ведь никто не знает ни того, что такое смерть, ни даже того, не есть ли она для человека величайшее из благ, между тем её боятся, словно знают наверное, что она - величайшее из зол. Но не самое ли позорное невежество - воображать, будто знаешь то, чего не знаешь?"
Страшнее для него было терять боевых товарищей, которые иногда гибли даже не по нелепой случайности, а из-за идиотских приказов сверху. Только что сидели, пили, разговаривали - и вот уже вместо человека цинковый гроб, в котором иногда вообще ничего нет, так как собирать было нечего. "Горячие точки" - не курорт и даже не боевые маневры.
Сколько он их прошел, этих "горячих точек"! Роман бы написать, причем не один, но беда заключалась в том, что он патологически не умел врать так, как это умеют беллетристы. Для дела, по работе - сколько угодно: дезу запустить, состряпать какой-нибудь особенно интересный документ, чтобы сбить со следа сразу всех, собеседнику запудрить мозги так, что тот три дня потом не мог припомнить, о чем, собственно, разговор-то шел. Женщинам, естественно, он врал - ну, это святое.
А вот ни в чем не повинным читателям врать не умел. Разрешили писать правду, дали "добро", так флаг тебе в руки, излагай все, как было, не выдавай свое желаемое за тогдашнее действительное, не раскрашивай живые цветы и не отмечай на карте развивающиеся страны. Там и так места немного осталось.
Поэтому единственным абсолютно правдивым художественным произведением про "это" он считал не повесть и даже не рассказ, а песню одного из таких же боевых офицеров, как он. Там все было именно так, как он видел своими глазами, и, услышав песню один раз, запомнил навсегда, повторяя иногда про себя и поминая ушедших:
"Сегодня луна что-то смотрит так пристально
И кислым вином старый кубок польщен.
Я выпью до дна эту древнюю истину,
Я пью за друзей - за кого же еще?
За те километры, что сотнями меряны,
За пот, что с нас лился подобно ручью,
За драки, где мы не считались с потерями,
Я пью без остатка и снова налью.
Садись за стол со мной, луна,
Садись и пей до дна.
Плевать на все, ведь жизнь одна,
Всего одна.
Налью вина, и мы, луна,
Напьемся допьяна.
Пьем за друзей, так что, луна,
Давай, до дна.
За литры той крови, москитами выпитой,
В болотах вонючих, в дремучих лесах.
За скалы, что чтут наши пальцы разбитые,
За шаг с самолета, туда, в небеса.
За ночь у костра с опаленными нервами,
За сбор по звонку, перелеты в ночи,
.За тех, кто всегда и везде были первыми,
Сегодня мы пьем, просто пьем и молчим.
И пусть для кого-то вы кажетесь странными,
Для очень немногих, а, может, для всех.
Но если вас в тридцать зовут ветеранами,
За это не выпить, естественно, грех".
Повторял потому, что ни его ушедшие друзья, ни он сам иного себе и представить не могли. Только первыми. Во всем. Везде. Зная эту его "слабость", начальство и вызвало сегодня к себе именно его.
Задание, которое он получил утром, было, мягко говоря, сложным. Следовало буквально за несколько дней вычислить, найти и обезвредить человека, затеявшего ни больше ни меньше покушение на президента США Рейгана во время его предстоящего визита в Москву летом 1988 года.
Наверное, следовало испугаться и попросить поручить это дело кому-то другому. Но у полковника госбезобасности СССР Владимира Николаевича Миронова, как уже говорилось, практически отсутствовало чувство страха. Такая вот интересная особенность организма. А уж собственной работы он тем более не боялся, равно как и начальства любого ранга.
Посему в назначенный по московскому времени час полковник Владимир Николаевич вошел в кабинет шефа - начальника управления генерала Прохорова. Пока Владимир Николаевич шел к столу, генерал как бы заново разглядывал своего ближайшего подчиненного: высокого, даже для мужчины, роста, но худощавого, спортивного сложения человека, цепкий взгляд которого фиксировал все мелочи, казалось, смотрел он прямо перед собой, на генерала, но взгляд скрывался за массивными темными очками. Вся его фигура излучала удивительное спокойствие и одновременно напоминала крадущегося хищного зверя, вот-вот готового совершить решительный прыжок на жертву.
"Этот справится, - подумал Прохоров. - Должен справиться. Если же спасует, тогда поставленная задача нереальна и нет на свете человека, который смог бы её решить".
- Здравствуй. Проходи, садись.
- Серьезное дело, товарищ генерал?
- У нас других не бывает, товарищ полковник, сам знаешь. А уж это серьезнее некуда.
- Даже так? И что случилось?
- По непроверенным пока агентурным данным, планируется покушение на нашего гостя.
- Здесь? У нас? В Москве?
Невозмутимый доселе полковник на какой-то миг опешил.
- Вот именно, здесь, в Москве, во время визита. Не нравится он кому-то, хотят нас крепко поссорить, ну да ладно. Есть мнение - обеспечение безопасности визита поручить именно вам. Всю имеющуюся информацию получите позже, хотя её пока, как говорится, ноль целых хрен десятых.
- То есть террориста надо попытаться для начала вычислить.
- Вот именно. Вы же аналитик, вам и карты в руки. Понимаю, выше головы не прыгнешь, но...
- Но придется. И исполнитель, как я понимаю, не советский гражданин.
- Естественно. Правда, вроде бы славянин, но и это под вопросом. Хотя в принципе это мало что меняет. У террористов нет национальности. А наши ещё вообще младенцы, только-только начинают.
- И тут же, как правило, оказываются у нас, не успев ничего сделать, спокойно возразил полковник.
- Сглазишь - успеют, - сделал попытку мрачно пошутить генерал. - Вот тогда набегаемся.
- Это вряд ли. Со своими-то всегда легче разобраться. А ведь американский террорист совсем не похож на своих "коллег" из других стран. Это обычно одиночка, который желает отыграться на лидере страны или на каком-либо другом высокопоставленном лице за свои личные жизненные неудачи или попытаться таким путем добиться известности. И даже если у этого террориста есть политические мотивы, то они, как правило, касаются не серьезных политических проблем, а опять же личных, мелких политических симпатий-антипатий. Его действия уверены и трудно предсказуемы... Но это я, похоже, лекцию начал читать.
- Давай-давай. Тебе для разминки, а мне интересно. И что же американцы?
- А то, что американский террорист обычно страдает психическими отклонениями, которые проявляются внезапной агрессией. По данным Секретной службы, только в Вашингтоне таких - тысячи. Например, Хинкли, который стрелял в Рейгана в 1981 году.
- Черт, опять в Рейгана! Ладно, про историю терроризма мы как-нибудь продолжим в более спокойной обстановке. А сейчас...
- Вычислить и найти "гастролера".
- Вот именно. Я тебя по-человечески прошу, не приказываю - найди этого подонка. Вычисли. Мог бы и приказать, да сам понимаю - бессмысленно. Так что если боишься...
Полковник чуть вскинул голову, и это незаметное движение сказало его начальнику все.
- Ну, извини, ну, неудачно выразился. Так как?
- Раз надо, значит надо, - пожал плечами полковник.
Он подумал немного, потом поднялся и щелкнул каблуками:
- Разрешите выполнять?
- Сделай милость, - как-то нехарактерно для него, по-стариковски вздохнул генерал, который в это утро в свои неполные шестьдесят лет выглядел на все семьдесят. - Мы с тобой понимаем, во что ввязываемся, а там, наверху, разбираться не будут. Либо голова в кустах, либо грудь в крестах.
- Мне как-то ближе "со щитом или на щите", - улыбнулся полковник и вышел из кабинета.
Генерал проводил его внимательным взглядом и снова принялся за изучение бумаг, от которых оторвался на момент разговора с полковником. Механизм был запущен. Насколько генерал знал, задание, каким бы нереальным оно ни казалось, будет выполнено. А о другом исходе событий он в эту минуту даже и думать не хотел.
Направляясь к своему кабинету, полковник вспоминал события не очень давние, но уже успевшие стать историей, - визит Михаила Сергеевича Горбачева, первого Президента СССР, тогда бывшего ещё Генеральным секретарем ЦК КПСС, в Америку. Тогда ему в числе других товарищей пришлось выехать в Америку в составе передовой группы и досконально осмотреть все на месте. Увиденное и услышанное, мягко говоря, его не обрадовало. По Вашингтону ходил почти анекдот о том, как некий досужий турист ухитрился проникнуть на лужайку Белого Дома и чуть ли не позавтракать там с высокой парламентской делегацией. А уж манера Михаила Сергеевича выходить из машины в самых неожиданных местах и общаться "с народом" была всем известна. Дома, как известно, и стены помогают. А в чужой стране?
Здесь же ситуация складывалась - хуже некуда. Проблема обеспечения безопасности поездки Рейгана была очень серьезной. Во-первых, визит должен был произойти за несколько месяцев до новых президентских выборов в США, где уже давным-давно сложилась старая добрая традиция физического уничтожения неугодных кому-то президентов, что для России, согласитесь, было экзотикой. Хотелось верить, что так и будет, по крайней мере в ближайшее время.
У американцев же счет покушений уже шел на десятки, включая вице-президентов и некоторых сенаторов. Приоритет пока был явно на советской стороне и уступать американцам пальму первенства никто не собирался, да и вообще милое дело - застрелить американского президента на московской земле. Весь мир взвоет - и будет прав.
Каждый считает свою систему безопасности совершенной. Он вспомнил цитату из когда-то нашумевшего английского детектива о попытке покушения на генерала де Голля. "Шакал отлично знал, что ни одного из лидеров западного мира не охраняли так тщательно, как президента Франции. Убить его было куда труднее, чем, скажем, президента США,
Дж. Ф. Кеннеди, что и подтвердилось впоследствии. Убийца-англичанин, однако, не ведал о том, что американцы любезно предоставили экспертам французской службы безопасности возможность досконально ознакомиться с охраной президента Кеннеди, и те остались очень невысокого мнения о своих заокеанских коллегах. Шакалу предстояло тягаться с едва ли не одной из лучших в мире служб безопасности...".
"Всяк кулик свое болото хвалит, - невесело пошутил про себя полковник, усаживаясь за письменный стол. - А что, если нам подсунут именно такого Шакала? Хотя мы вроде бы не хуже французов охранять умеем, но и те в последние полсекунды покушение предотвратили, и то чудом. Выстрелы в Брежнева больше напоминали фарс, чем профессионально спланированную акцию. А если...".
От внезапно пронзившей его мысли полковник даже привстал с кресла и нервно заходил по кабинету. А если вся эта "информация" о попытке покушения на Рейгана - деза чистой воды. Если стрелять будут в Горбачева? Да нет, вряд ли... Но и этим предположением нельзя было пренебрегать. Политические преступления в СССР в моду пока не вошли - с КГБ не забалуешь - это не какое-нибудь либеральное ЦРУ, но ведь когда-то и они могут начаться. И первый же камешек превратится затем в лавину, и тогда не то что от политиков - от всей страны костей не соберешь, от Великой и Неделимой-то. Когда же наконец принесут эту чертову информацию?
А если это - просто проверка резидента, который стал подозрителен? Они будут суетиться и тем самым элементарно "засветят" ценного работника. Да нет, не может быть, проверку тот уж как-нибудь распознал бы и не стал "гнать волну", рискуя жизнью.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41