Больше всего я боялась сказать правду: говорили о том, как я люблю тебя. И как ты этого не замечаешь. Но кажется, Владимир Николаевич был слишком замотан, чтобы вникать в тонкости моих интонаций.
- Ладно, будь умницей. Скоро увидимся.
- Как сегодня?
- Нет, по-другому. Вот закончится этот визит... Ладно, я тебе завтра обязательно позвоню. Все, пока.
- Пока... - уныло отозвалась я в трубку, откуда уже неслись гудки отбоя. Поворковали, называется. Но хотя бы проклятый вопрос с невесть откуда взявшейся Тамарой удалось прояснить. И действительно, чего бы я хотела? Мужику - за сорок, неужели я могла быть первой и единственной женщиной в его жизни? Быть бы последней в этом списке...
Давно молчавший внутренний голос, похоже, очнулся:
"Очень здравые мысли тебе приходят среди ночи. Помечтай, помечтай. Это не вредно, просто бесполезно".
"Заткнись, - невежливо отпарировала я. - Не порть хотя бы то, что есть. Я люблю, меня любят..."
"А эта информация откуда? По-моему, с той стороны никто даже и не намекал".
"Тогда - зачем? - не без надрыва спросила я. - Зачем весь этот цирк? Что он Гекубе, что ему - Гекуба? Заткнись, сделай милость. И без тебя тошно".
"Это ещё только преамбула, моя дорогая, а что ты запоешь, когда будет амбула? Если это кончится".
"Я умру. Просто - умру. Я не смогу без него жить".
"Ну да, конечно! Человек не может жить без трех вещей: воздуха, питья и пищи. Без остального - прекрасно может. Ну, не прекрасно".
Внутренний голос говорил совершенно справедливые вещи, но прислушиваться к нему я больше не стала. Хотя и заснуть уже не смогла. В эту мою первую, но отнюдь не последнюю бессонную ночь я написала несколько стихотворений. Их потом было много, стихотворений, не столько хороших, сколько разных. Но это "потом" длилось ровно столько, сколько длилась моя тоска по Владимиру Николаевичу. А притупилась, ушла тоска - закончились и стихи. Навсегда. Никогда больше я их не писала. Хотя...
Хотя, положа руку на сердце, в этом и не было особой нужды. Стихов ему - моей первой и единственной настоящей любви - было написано столько, что хватило на все случаи моей дальнейшей жизни. При необходимости я извлекала из памяти более или менее подходящее и, подогнав под конкретные обстоятельства, использовала. С большим, должна сказать, успехом. Ничто не ново под луной! Потом, много позже, я прочитала стихотворение кажется, Риммы Казаковой, и поняла, что все уже было. С кем-то. Когда-то.
"Не помню, кто сказал мне: прочитал
Стихотворенье и как будто током...
Как вы узнали? Кто вам подсказал?
Ведь это - я..."
Но это был лишь кто-то.
А тот, кому ... А тот, кто... О котором...
Которому...
Тот так и не узнал!"
И уже на рассвете этой нескончаемой ночи меня поразило внезапная догадка: Пьер так утешал меня, так вовремя вмешался в разговор и вообще в ход событий, что... Но мы же говорили по-русски!
Выходит, он все понимал. Но даже намека на это не сделал, наоборот, подчеркнул, что ему очень повезло с персональным гидом-переводчиком по Москве.
Правда, интересно?
Глава одиннадцатая
За шестьсот секунд до выстрела
Каждый человеческий организм имеет свои особенности: один не может заснуть после нескольких глотков слабенького чая, второй засыпает, как сурок, после чашки крепчайшего кофе, третий вообще неизвестно когда спит, четвертый, кажется, готов проспать не только звонок будильника или наиважнейшую встречу, но, как раньше было принято говорить, "все царствие небесное".
Полковник не был оригиналом, а к организму своему не очень прислушивался - работа диктовала свои условия, и этой работе подчинялось все. Ну, почти все. В данном случае ни о каком сне не могло быть и речи, поскольку до конца "высокого визита" оставалось всего ничего, а ситуация по-прежнему представляла собой задачку с тремя неизвестными.
Единственным светлым пятном на общем фоне было то, что затея с жеребьевкой сработала. Конечно, процессу немножко помогали заинтересованные люди со стороны, но это особого значения не имело, важен был результат. Никто ведь, кроме особо опасных зануд, не интересуется, каким образом кролик попал в шляпу фокусника. Главное - вытащили зверюшку, сорвали аплодисменты, а остальное... Остальное пусть так благополучно и остается за кадром. Чем меньше знаешь, тем лучше спишь.
"Забавно, право, ведь опять сработал принцип учета и контроля. С утра учли, кто, где и когда, затем всех ненавязчиво контролируем. Еще забавнее, что журналисты остались довольны, почти никаких претензий. Один только чудак пролетел, как фанера над Парижем: ему, оказывается, сделали важный заказ на какое-то конкретное событие, а по жребию он совсем в другом месте оказался. Кто он там у нас? Норвежец? Нет, кажется, швед. Скандинав, одним словом, не повезло мужику.
Ему, дурачку, в другом повезло. Рост-то у него почти подходящий, прямо баскетбольный, и телосложение ничего, в норме, по всем прикидкам ему персональная круглосуточная охрана полагалась. Так ведь почему отпал? Пьет, оказывается, так, что любого нашего Ваню или Васю за пояс заткнет, причем действительно пьет, а не прикидывается.
На радостях, что в Москву попал свидетелем очередной "судьбоносной встречи в верхах", все деньги, какие с собой привез, пропил. Говорят, сильно на гонорар за будущий снимок рассчитывал. И - такой облом. Плакал этот швед, как ребенок, погорел синим пламенем, как его предки под Полтавой. Когда лес рубят - щепки летят. Пусть радуется, что с него подозрение в международном терроризме сняли. Правда, знать ему об этом совершенно необязательно."
Подозрения, кстати, сняли не только со злополучного шведа. Из первоначального десятка подозреваемых сотрудники госбезопасности методично и скрупулезно отсеивали лишних. Какая при этом проводилась аналитическая работа - непосвященные (да и многие посвященные) могли только догадываться. Когда осталось пятеро, полковник мысленно перекрестясь, забраковал для себя тех двух журналистов, которые с явным трудом объяснялись на английском языке - одного англичанина и одного западного немца, хотя, по определению, данному им вслух самим же полковником, "рожи у обоих явно протокольные". Оставалось трое...
"Блокировать бы намертво этих троих, чтобы уж наверняка. Так ведь нельзя. Не пойман - не вор, а шуму может много получиться. Доказательств никаких, одни умозаключения. И полученная информация тоже стопроцентной гарантии не дает, ошибка всегда возможна. Мы этих трех заблокируем, а в Рейгана пальнет кто-то еще. Очень красиво получится, даже не с трех - с одного раза можно догадаться, кто как выглядеть будет, а времени почти нет. Его и раньше-то, считай, не было. Завтра Рейган улетает, осталось меньше суток... Думай, полковник, думай".
Он потер рукой лоб, словно это могло как-то стимулировать процесс размышления. Но видимых полезных результатов из этой процедуры так и не извлек. Тогда, решив дать себе хоть какую-то передышку, полковник потянулся к телефонному аппарату, снял трубку и набрал номер. Смена занятия - тоже отдых, а тут можно ещё и совместить приятное с полезным - выполнить обещание, получить (возможно) какую-то новую полезную информацию и какое-то время посидеть с закрытыми глазами...
- Ты почему не спишь, котенок?
- А ты?
- Мне по должности положено. А маленьким девочкам... Ладно, отставить, у меня всего пара минут. Как прошел день?
- Нормально. Как всегда - дурдом на колесах. Хотела бы я знать, какой идиот придумал эти подиумы. Стоишь на них, как дура.
- А ты бы стояла, как умная, - почти ласково посоветовал он, по-мальчишески обидевшись за свои любимые подиумы. - Никто, кстати, не жалуется. Что ещё хорошего скажешь?
На том конце провода зажурчал низкий, завораживающий голос, совершенно не соответствовавший Майкиному облику. Казалось, что говорит взрослая, роскошно-соблазнительная женщина, а не веснушчатое рыжее существо с глазами-блюдцами. Да, не повезло девочке с внешностью, что теперь делать, но какие-то мозги есть, и на том, как говорится, спасибо. Хотя - зачем женщине мозги? Только морщин до срока прибавляют.
Полковник тряхнул головой - от усталости и хронического недосыпания он, похоже, излишне нервничает. Женщины, внешность, мозги... Все это сейчас не имеет ровно никакого значения. Если интуиция на сей раз его подвела, если и Майка ничего интересного или необычного не заметила, то останется полагаться только... Да, только на свое вечное везение. Но ведь и оно на каком-то этапе жизни может кончиться?
- Ты меня слышишь? - переспросила Майя. - Или я напрасно напрягаюсь в поисках изящно упакованных силлогизмов?
Уж эта её манерочка - говорить насмешливо, с подковыркой, да ещё с цитатами неизвестно откуда! Иногда - забавно, иногда, как сейчас, раздражает. Ни слова в простоте не скажет. Господи, и он цитатами начал оперировать! Вот уж точно - с кем поведешься, от того и лечишься. Ладно, проехали...
Иногда Майя все-таки говорит дельные и интересные, даже полезные вещи, в наблюдательности ей не откажешь, нужно только внимательно слушать. Слава богу, сцен ревности она больше устраивать не пыталась. Как-то надо из этой истории плавно выходить. Выходить...
"А тебе этого хочется, полковник?"
- А тут Пьер как раз мне кофе принес, - перескочила Майя на новый виток событий. - И так посмотрел на Белоконя и Ларису, что их словно ветром сдуло. Уж не знаю, о чем они там подумали.
- Пьер - это новый поклонник? - попытался полковник притормозить повествование.
- Опять ревнуешь, - не без удовольствия констатировала Майка. - Жаль, что не хватает сноровки тебя помучить. Он не поклонник, просто мы с ним везде сталкиваемся, по жребию. Я тебе рассказывала, ты забыл. У него дома, по-моему, невеста осталась. Но вообще-то он немного странный.
- То есть?
- Ну, не знаю... Просто чувствую. Например, сказал, что я очень напоминаю одну его знакомую. Она, мол, в Бельгии осталась. А он скучает.
- И что тут странного? Я не в Бельгии, а по тебе тоже скучаю. Алло! Что ты вдруг замолчала? Алло!
- Перевариваю услышанное, - очень серьезно ответила ему Майя. - Ты ведь в первый раз хоть как-то обозначил свое отношение ко мне.
- Ну, так уж и в первый. Потом, есть другие способы.
- Догадываюсь. Странно, как большинство людей трепетно относится к устной речи. Слово - не воробей, и так далее. Действительно, зачем слова, если, как ты говоришь, есть другие способы.
- Тебя что-то не устраивает? - резче, чем ему хотелось бы, спросил полковник. - Что-то не так?
- Да нет, все, наверное, так, - как-то очень устало вздохнула Майя. Просто... Просто я словам очень верю. Даже больше, чем делам. Я всегда думаю, что на самом деле словами кормлюсь, поэтому так отощала.
Последнюю фразу Майя произнесла уже с обычной для неё чуть ироничной интонацией, похоже, успокоилась. Надолго ли? Надо было ловить момент, да и времени на душеспасительные разговоры уже не оставалось. Ох уж эти женщины!
- Так чем тебе твой Пьер не угодил? - как ни в чем ни бывало поинтересовался полковник. - Что там у него с невестой?
- Понимаешь, он, как о ней заговорит, сразу мрачнеет. А один раз сказал так негромко: "Только бы все обошлось..." Я к нему пристала - что, да почему, а он как-то отшутился. Я ему говорю - моя бабушка меня так утешала: "Придет время, будет и пора". Тут он на меня вообще дико посмотрел и спрашивает: "И ваша тоже?" По-твоему, не странный?
- Все журналисты немного сумасшедшие, - машинально отозвался полковник, стремясь уже побыстрее закончить разговор.
Ничего интересного Майя ему на сей раз не сообщила, а жаль. Двух подозреваемых из пяти удалось отсеять именно благодаря её болтовне. Точнее, наблюдательности: девчонка подмечала такие детали, которые обыкновенному человеку просто не дано было заметить. Интуиция? Возможно, но на сей раз она ей явно отказала. Правда, этот Пьер... Она ведь не в первый раз о нем упоминает, да и по внешним данным он, так сказать, соответствует.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41