.. «Авакс» — в землю, обломки корпуса ракеты — на головы аэродромным рабочим. Еще три трупа и человек пятнадцать раненых. При этом боеголовка почему-то не взрывается, пролетает по пологой дуге, задевает транспортный вертолет, сбивает его и втыкается в центр кукурузного поля. У америкосов — шок! На поле отправляется команда саперов, дабы доставить остатки снаряда обратно на базу. Полчаса ждут, час — саперы не возвращаются. К ним отправляются проверяющие... На месте падения боеголовки — огромная воронка и куски тел саперов. Сработала-таки боеголовочка! Финита... Говорят, что остатки комплекса и разобранные ракеты америкосы после этого забетонировали в старой шахте. Во избежание повторения инцидента.
— Не слабо! — прокомментировал Денис,
— Это еще не все. Наши, как узнали о произошедшем, тут же создали комиссию, — Александр Николаевич промочил горло. — Собрали проектировщиков, мастеров с завода, наладчиков. Те почесали репу и говорят — янкесы сами виноваты, не умеют с нашей техникой обращаться. Сначала надо было фомкой, — Рыбаков-старший поднял указательный палец, — немного отогнуть крепления на направляющей ферме, чтобы ракета свободно сошла с нее. Потом, при нажатии кнопки «пуск», сильно ударить кулаком по приборной панели, дабы замкнуть все цепи. Что-то там сбоило в электрике... Без выполнения этих двух обязательных «штатных» операций комплекс нормально работать не мог.
— А лишние детали откуда? — заинтересовался отпрыск.
— Обычная история, — отмахнулся бывший химик. — Где-то что-то уронили внутрь корпуса, а доставать лень. На полетные характеристики мелкие железяки не влияют.
— И что, у нас любые ракеты так делают?
— Не только ракеты. Один раз внутри контейнера с оружейным плутонием, аккурат между сегментами, нашли здоровенную рукавицу. Причем не просто рукавицу, а пропитанную цементным раствором.
— Диверсия? — предположил Денис.
— Да какая на фиг диверсия! — поморщился Рыбаков-старший. — Элементарное разгильдяйство. Ремонтировали крышу ангара, где те самые контейнера хранили, а работяги из глупого интереса один ящик открыли. Рукавицу и забыли. Потом бригадира премии лишили... Бардак, одним словом.
* * *
Избитый и оштрафованный Мертвечук вышел на свободу только на следующий день после своего знаменательного тарана милицейского УАЗа. Стражи порядка долго не верили в рассказ бизнесмена о двух покупателях, решивших устроить испытание систем пассивной безопасности внедорожника «хонда» и усадивших в водительское кресло несчастного директора автосалона. Даже поколотили Мертвечука еще раз, уже в отделении, примеряя на него организацию террористического акта против сотрудников местного околотка.
Но под давлением фактов дознаватель был вынужден отказать в возбуждении уголовного дела. Немалую роль в этом сыграли показания сотрудников салона, подтвердивших присутствие на месте событий двух верзил в кашемировых пальто, таинственно исчезнувших к тому времени, как в автосалон прибыл ОМОН, вызванный пострадавшим начальником группы захвата.
Мертвечук отделался лишь синяками и штрафом за нарушение правил дорожного движения, который ему зачем-то оформил сам дознаватель. Видимо, для того, чтобы коммерсанту впредь неповадно было выполнять разные глупые указания клиентов.
Юрий Анатольевич стоически перенес удар судьбы, отправил разбитый джип в ремонт и с новой силой принялся заманивать покупателей в свой магазин, волевым усилием снизив цены на автомобили и запчасти на три процента и урезав зарплату всему персоналу...
В полдень седьмого января, когда Юрий Анатольевич осматривал стоящие во дворе новенькие седаны «хонда-сивик», ему на плечо опустилась тяжелая ладонь Паниковского.
— Ва-ва-ва... — сказал Мертвечук и сел в сугроб.
— Готов к испытаниям? — поинтересовался пребывающий в прекрасном настроении браток и подмигнул группе сопровождения в лице Горыныча.
— А-а, это... — вымолвил бизнесмен и уронил мобильный телефон в снег.
— Чо-то он, блин, бледный какой-то, — засомневался Горыныч. — На Шумахера не похож...
— Щас будет похож! — отрезал Паниковский и показал коммерсанту заранее припасенный мотоциклетный шлем. — Всасываешь? Краш-тест по полной программе, с защитой пилота.
— Я никуда не пойду! — взвизгнул Мертвечук.
— Правильно, не пойдешь, а поедешь, — согласился Алексей Кадиашвили. — Делов на три минуты...
Бизнесмен попытался отползти назад, но Горыныч наступил ему на полу дубленки.
— Не балуй! — строго сказал Паниковский, вытаскивая из кармана пальто рулон скотча.
Через четверть часа обмотанный изолентой Мертвечук был закреплен на водительском месте красного японского внедорожника, который, в свою очередь, расположился на эстакаде по центру двора. Горыныч подергал ремень безопасности, проверил стоящий в нейтральном положении рычаг коробки скоростей, захлопнул дверцу и спрыгнул на асфальт.
— Готово.
Паниковский вымерял шагами расстояние от эстакады до бетонного столба, в который должна была впечататься «хонда», и насупился.
— Тридцать метров.
— И чо? — не понял коллега.
— Разогнаться как следует не успеет...
Бизнесмен помотал головой в шлеме и что-то промычал.
Братки немного помолчали, обдумывая соответствие условий задуманного испытания строгим европейским нормам безопасности, и пришли к выводу, что в России трудно достичь идеала.
— Фигня! — резюмировал Горыныч. — Если нормально толкнуть, километров сорок наберет.
— Само собой, — согласился Паниковский.
— Эй, иди сюда! — Даниил поманил пальцем жмущегося у ворот сторожа. — Будешь судьей на финише.
— Справлюсь ли? — опасливо спросил дедок.
— Без базара, — Горыныч вручил сторожу секундомер. — Засечешь время с момента нашего толчка до удара о столб. И пальто подержишь. Ясно?
Старенький охранник обреченно кивнул.
Братки разоблачились, оставшись в джинсах и свитерах, подошли к заднему бамперу «хонды» и синхронно положили ладони на внедорожник.
Связанный изолентой коммерсант что-то невнятно выкрикнул из-под шлема.
— На счет три, — сказал Паниковский. — Раз... два... три!
Вздулись бугры мышц, стоящая у панорамного окна автосалона толпа сотрудников охнула, и маленький джип сорвался с эстакады, буквально брошенный вперед толчком двух здоровенных братанов.
Спустя три секунды внедорожник с грохотом влетел в столб.
Лобовое стекло треснуло, левую дверцу вырвало с мясом, и из автомобиля неожиданно выпало водительское кресло вместе с испытателем. С шуршанием раскрылась подушка безопасности пассажира, искореженная «хонда» отскочила назад, подпрыгнула на припорошенном снежной крошкой ледяном бугре, развернулась вокруг своей оси и остановилась.
Разбитый радиатор выпустил облако пара.
Дешевая подделка под магнитолу «Kenwood», которыми прижимистый Мертвечук снабжал в качестве «подарка от фирмы» все продаваемые автомобили, внезапно ожила. Из динамиков раздался удушливый хрип, затем бодрый голос диктора радиостанции «Азия-минус» заявил: «Государственная Дума России приняла очередную поправку к Гражданскому кодексу. Теперь за три грубых нарушения правил дорожного движения в графу “национальность” паспорта нарушителя записывается “еврей”...»
Паниковский просунул руку в салон джипа, ударом ладони выключил магнитолу и визуально оценил последствия лобового удара.
— Опять, блин, двадцать пять. Не, ну ты глянь, чо за лабуда! Водитель, что, в бронежилете сидеть должен? Совсем узкоглазые страх потеряли.
Горыныч мрачно кивнул, соглашаясь с мнением коллеги о крайне низком уровне изготовления японского автомобиля.
Мертвечук вместе с креслом заворочался на земле, пытаясь освободиться от привязного ремня.
— Живой, — Паниковский радостно ткнул пальцем в шофера-неудачника.
— Ясный перец! — прогудел Горыныч. — Он же, блин, в шлеме.
* * *
Рыбаков-старший нацедил себе еще чашечку заварки и вновь уселся на табурет.
— Идиотов везде хватает. Возьмем, к примеру, наш музей, — после ухода на заслуженный отдых Александр Николаевич не работал ровно три дня. Затем ему стало скучно, и он устроился старшим научным сотрудником в Исаакиевский собор, где время от времени пугал привыкших к безделью архивариусов и экскурсоводов своими инициативами, вроде предложений о поиске и дальнейшей реализации на «черном» рынке массивной золотой пластины, заложенной при строительстве собора под одной из колонн. Техническое осуществление проекта, включая разработку в домашних условиях разъедающего гранит соединения, Рыбаков-старший брал на себя. — Казалось бы, культурное учреждение... Так вот. Подходит ко мне один из местных, придурков, не буду говорить кто, и говорит — я, мол, весь иконостас обшарил, нашел только Деву Марию и Иисуса. «И что? — спрашиваю. — Чего тебе еще надо?» А он глазенки вылупил и интересуется — где, мол, изображения остальных детей? Представляешь? Деву Марию в матери-героини записал! Месяц братиков и сестричек Иисуса искал!
— Полный кретин, — согласился Денис. — И что ты ему ответил?
— Ничего, — Александр Николаевич почесал верхнюю губу. — Ему ведь, как ни объясняй, не поможет... Библию он не читал, в научно-теологических вопросах — профан.
— А зачем ему родственники Христа потребовались?
— Статью хотел написать в журнал Министерства культуры. Мол, все в основном о личности Иисуса рассуждают а следует обратить внимание и на остальных. Видимо, он считает, что кто-то из апостолов приходится Христу единоутробным родственником...
— Интересно, — Денис вытащил из пачки очередную сигарету, — были ли действительно у Иисуса братья? Например, двоюродные.
— Об этом история умалчивает, — Рыбаков-старший покачал головой. — Хотя, исходя из теории вероятности и из того, что на Ближнем Востоке семьи в основном многодетные, должны были быть. Только из всего семейства в люди пробился один Йося. Остальные как были дураками, так и остались. Закон внутривидовой борьбы. Выживают сильнейшие...
— Это ты загнул, — запротестовал отпрыск. — Какое, на фиг, выживание, ежели Христа распяли?
— Не суди предвзято, — Александр Николаевич наставительно погрозил пальцем. — Распятие Христа есть некая метафора, художественное воплощение принципа «Нет пророка в своем отечестве».
— По-твоему, этого события в реальности не было?
— Нам сие неведомо. Церковные ортодоксы настаивают на том, что все так и было, как описано в Библии, более продвинутые теологи придерживаются несколько иной точки зрения.
— Какой же? — заинтересовался Денис, на секунду пожалев о том, что в беседе не принимает участие Миша-Ортопед.
— Распятие Христа, как таковое, естественно, было, — пояснил Рыбаков-старший. — В те времена казнили и за меньшие проступки, чем публичные призывы к изменению государственного устройства, коими и занимался Иисус... Разночтения начинаются сразу после факта распятия — куда делось тело, что собой представляет Туринская плащаница, было ли явление ангела Марии и апостолам галлюцинацией, и прочее.
— И что ты думаешь?
— Ну, с физической оболочкой Христа все понятно. Как ты должен помнить, ученик Иисуса по имени Иосиф пришел к Понтию Пилату и попросил отдать тело. Тот не возражал, и снятого с креста Иисуса передали Иосифу. Тело завернули в полотно, оттащили к скале и положили в гроб, который Иосиф вырубил для себя лично. Зачем, кстати, Иосиф заранее подготовил сию лежанку, не совсем понятно... Причем, по канону, возле гроба Господня дня три было просто не протолкнуться — там и Мария Магдалина присутствовала, и стража, посланная Пилатом, и еще куча народу. Сам гроб по наущению первосвященников был запечатан каменной печатью.
— А зачем?
— Об этом говорится не очень внятно, — Александр Николаевич уставился куда-то вдаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48
— Не слабо! — прокомментировал Денис,
— Это еще не все. Наши, как узнали о произошедшем, тут же создали комиссию, — Александр Николаевич промочил горло. — Собрали проектировщиков, мастеров с завода, наладчиков. Те почесали репу и говорят — янкесы сами виноваты, не умеют с нашей техникой обращаться. Сначала надо было фомкой, — Рыбаков-старший поднял указательный палец, — немного отогнуть крепления на направляющей ферме, чтобы ракета свободно сошла с нее. Потом, при нажатии кнопки «пуск», сильно ударить кулаком по приборной панели, дабы замкнуть все цепи. Что-то там сбоило в электрике... Без выполнения этих двух обязательных «штатных» операций комплекс нормально работать не мог.
— А лишние детали откуда? — заинтересовался отпрыск.
— Обычная история, — отмахнулся бывший химик. — Где-то что-то уронили внутрь корпуса, а доставать лень. На полетные характеристики мелкие железяки не влияют.
— И что, у нас любые ракеты так делают?
— Не только ракеты. Один раз внутри контейнера с оружейным плутонием, аккурат между сегментами, нашли здоровенную рукавицу. Причем не просто рукавицу, а пропитанную цементным раствором.
— Диверсия? — предположил Денис.
— Да какая на фиг диверсия! — поморщился Рыбаков-старший. — Элементарное разгильдяйство. Ремонтировали крышу ангара, где те самые контейнера хранили, а работяги из глупого интереса один ящик открыли. Рукавицу и забыли. Потом бригадира премии лишили... Бардак, одним словом.
* * *
Избитый и оштрафованный Мертвечук вышел на свободу только на следующий день после своего знаменательного тарана милицейского УАЗа. Стражи порядка долго не верили в рассказ бизнесмена о двух покупателях, решивших устроить испытание систем пассивной безопасности внедорожника «хонда» и усадивших в водительское кресло несчастного директора автосалона. Даже поколотили Мертвечука еще раз, уже в отделении, примеряя на него организацию террористического акта против сотрудников местного околотка.
Но под давлением фактов дознаватель был вынужден отказать в возбуждении уголовного дела. Немалую роль в этом сыграли показания сотрудников салона, подтвердивших присутствие на месте событий двух верзил в кашемировых пальто, таинственно исчезнувших к тому времени, как в автосалон прибыл ОМОН, вызванный пострадавшим начальником группы захвата.
Мертвечук отделался лишь синяками и штрафом за нарушение правил дорожного движения, который ему зачем-то оформил сам дознаватель. Видимо, для того, чтобы коммерсанту впредь неповадно было выполнять разные глупые указания клиентов.
Юрий Анатольевич стоически перенес удар судьбы, отправил разбитый джип в ремонт и с новой силой принялся заманивать покупателей в свой магазин, волевым усилием снизив цены на автомобили и запчасти на три процента и урезав зарплату всему персоналу...
В полдень седьмого января, когда Юрий Анатольевич осматривал стоящие во дворе новенькие седаны «хонда-сивик», ему на плечо опустилась тяжелая ладонь Паниковского.
— Ва-ва-ва... — сказал Мертвечук и сел в сугроб.
— Готов к испытаниям? — поинтересовался пребывающий в прекрасном настроении браток и подмигнул группе сопровождения в лице Горыныча.
— А-а, это... — вымолвил бизнесмен и уронил мобильный телефон в снег.
— Чо-то он, блин, бледный какой-то, — засомневался Горыныч. — На Шумахера не похож...
— Щас будет похож! — отрезал Паниковский и показал коммерсанту заранее припасенный мотоциклетный шлем. — Всасываешь? Краш-тест по полной программе, с защитой пилота.
— Я никуда не пойду! — взвизгнул Мертвечук.
— Правильно, не пойдешь, а поедешь, — согласился Алексей Кадиашвили. — Делов на три минуты...
Бизнесмен попытался отползти назад, но Горыныч наступил ему на полу дубленки.
— Не балуй! — строго сказал Паниковский, вытаскивая из кармана пальто рулон скотча.
Через четверть часа обмотанный изолентой Мертвечук был закреплен на водительском месте красного японского внедорожника, который, в свою очередь, расположился на эстакаде по центру двора. Горыныч подергал ремень безопасности, проверил стоящий в нейтральном положении рычаг коробки скоростей, захлопнул дверцу и спрыгнул на асфальт.
— Готово.
Паниковский вымерял шагами расстояние от эстакады до бетонного столба, в который должна была впечататься «хонда», и насупился.
— Тридцать метров.
— И чо? — не понял коллега.
— Разогнаться как следует не успеет...
Бизнесмен помотал головой в шлеме и что-то промычал.
Братки немного помолчали, обдумывая соответствие условий задуманного испытания строгим европейским нормам безопасности, и пришли к выводу, что в России трудно достичь идеала.
— Фигня! — резюмировал Горыныч. — Если нормально толкнуть, километров сорок наберет.
— Само собой, — согласился Паниковский.
— Эй, иди сюда! — Даниил поманил пальцем жмущегося у ворот сторожа. — Будешь судьей на финише.
— Справлюсь ли? — опасливо спросил дедок.
— Без базара, — Горыныч вручил сторожу секундомер. — Засечешь время с момента нашего толчка до удара о столб. И пальто подержишь. Ясно?
Старенький охранник обреченно кивнул.
Братки разоблачились, оставшись в джинсах и свитерах, подошли к заднему бамперу «хонды» и синхронно положили ладони на внедорожник.
Связанный изолентой коммерсант что-то невнятно выкрикнул из-под шлема.
— На счет три, — сказал Паниковский. — Раз... два... три!
Вздулись бугры мышц, стоящая у панорамного окна автосалона толпа сотрудников охнула, и маленький джип сорвался с эстакады, буквально брошенный вперед толчком двух здоровенных братанов.
Спустя три секунды внедорожник с грохотом влетел в столб.
Лобовое стекло треснуло, левую дверцу вырвало с мясом, и из автомобиля неожиданно выпало водительское кресло вместе с испытателем. С шуршанием раскрылась подушка безопасности пассажира, искореженная «хонда» отскочила назад, подпрыгнула на припорошенном снежной крошкой ледяном бугре, развернулась вокруг своей оси и остановилась.
Разбитый радиатор выпустил облако пара.
Дешевая подделка под магнитолу «Kenwood», которыми прижимистый Мертвечук снабжал в качестве «подарка от фирмы» все продаваемые автомобили, внезапно ожила. Из динамиков раздался удушливый хрип, затем бодрый голос диктора радиостанции «Азия-минус» заявил: «Государственная Дума России приняла очередную поправку к Гражданскому кодексу. Теперь за три грубых нарушения правил дорожного движения в графу “национальность” паспорта нарушителя записывается “еврей”...»
Паниковский просунул руку в салон джипа, ударом ладони выключил магнитолу и визуально оценил последствия лобового удара.
— Опять, блин, двадцать пять. Не, ну ты глянь, чо за лабуда! Водитель, что, в бронежилете сидеть должен? Совсем узкоглазые страх потеряли.
Горыныч мрачно кивнул, соглашаясь с мнением коллеги о крайне низком уровне изготовления японского автомобиля.
Мертвечук вместе с креслом заворочался на земле, пытаясь освободиться от привязного ремня.
— Живой, — Паниковский радостно ткнул пальцем в шофера-неудачника.
— Ясный перец! — прогудел Горыныч. — Он же, блин, в шлеме.
* * *
Рыбаков-старший нацедил себе еще чашечку заварки и вновь уселся на табурет.
— Идиотов везде хватает. Возьмем, к примеру, наш музей, — после ухода на заслуженный отдых Александр Николаевич не работал ровно три дня. Затем ему стало скучно, и он устроился старшим научным сотрудником в Исаакиевский собор, где время от времени пугал привыкших к безделью архивариусов и экскурсоводов своими инициативами, вроде предложений о поиске и дальнейшей реализации на «черном» рынке массивной золотой пластины, заложенной при строительстве собора под одной из колонн. Техническое осуществление проекта, включая разработку в домашних условиях разъедающего гранит соединения, Рыбаков-старший брал на себя. — Казалось бы, культурное учреждение... Так вот. Подходит ко мне один из местных, придурков, не буду говорить кто, и говорит — я, мол, весь иконостас обшарил, нашел только Деву Марию и Иисуса. «И что? — спрашиваю. — Чего тебе еще надо?» А он глазенки вылупил и интересуется — где, мол, изображения остальных детей? Представляешь? Деву Марию в матери-героини записал! Месяц братиков и сестричек Иисуса искал!
— Полный кретин, — согласился Денис. — И что ты ему ответил?
— Ничего, — Александр Николаевич почесал верхнюю губу. — Ему ведь, как ни объясняй, не поможет... Библию он не читал, в научно-теологических вопросах — профан.
— А зачем ему родственники Христа потребовались?
— Статью хотел написать в журнал Министерства культуры. Мол, все в основном о личности Иисуса рассуждают а следует обратить внимание и на остальных. Видимо, он считает, что кто-то из апостолов приходится Христу единоутробным родственником...
— Интересно, — Денис вытащил из пачки очередную сигарету, — были ли действительно у Иисуса братья? Например, двоюродные.
— Об этом история умалчивает, — Рыбаков-старший покачал головой. — Хотя, исходя из теории вероятности и из того, что на Ближнем Востоке семьи в основном многодетные, должны были быть. Только из всего семейства в люди пробился один Йося. Остальные как были дураками, так и остались. Закон внутривидовой борьбы. Выживают сильнейшие...
— Это ты загнул, — запротестовал отпрыск. — Какое, на фиг, выживание, ежели Христа распяли?
— Не суди предвзято, — Александр Николаевич наставительно погрозил пальцем. — Распятие Христа есть некая метафора, художественное воплощение принципа «Нет пророка в своем отечестве».
— По-твоему, этого события в реальности не было?
— Нам сие неведомо. Церковные ортодоксы настаивают на том, что все так и было, как описано в Библии, более продвинутые теологи придерживаются несколько иной точки зрения.
— Какой же? — заинтересовался Денис, на секунду пожалев о том, что в беседе не принимает участие Миша-Ортопед.
— Распятие Христа, как таковое, естественно, было, — пояснил Рыбаков-старший. — В те времена казнили и за меньшие проступки, чем публичные призывы к изменению государственного устройства, коими и занимался Иисус... Разночтения начинаются сразу после факта распятия — куда делось тело, что собой представляет Туринская плащаница, было ли явление ангела Марии и апостолам галлюцинацией, и прочее.
— И что ты думаешь?
— Ну, с физической оболочкой Христа все понятно. Как ты должен помнить, ученик Иисуса по имени Иосиф пришел к Понтию Пилату и попросил отдать тело. Тот не возражал, и снятого с креста Иисуса передали Иосифу. Тело завернули в полотно, оттащили к скале и положили в гроб, который Иосиф вырубил для себя лично. Зачем, кстати, Иосиф заранее подготовил сию лежанку, не совсем понятно... Причем, по канону, возле гроба Господня дня три было просто не протолкнуться — там и Мария Магдалина присутствовала, и стража, посланная Пилатом, и еще куча народу. Сам гроб по наущению первосвященников был запечатан каменной печатью.
— А зачем?
— Об этом говорится не очень внятно, — Александр Николаевич уставился куда-то вдаль.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48