Он забыл о сигарете, дымящейся в пепельнице, пока не закончил страницу. Что это? Шутка? Рамиус известный шутник, но за эту шутку он заплатит. Это уж слишком! Падорин перевернул страницу.
Это не шутка, дядя Юра. Прощайте.
Марк.
Отбросив письмо, адмирал посмотрел в окно. Там была видна Кремлёвская стена, которая хранит в себе прах многих верных сынов партии. Нет, такого не может быть, он что-то не понял. Падорин начал читать снова. Руки его дрожали.
У Падорина была прямая телефонная связь с адмиралом Горшковым, в обход секретарей и помощников.
– Товарищ адмирал, это Падорин.
– Доброе утро, Юра, – послышался голос главнокомандующего.
– Мне нужно немедленно увидеться с вами. Возникла проблема.
– Что такое? – В голосе Горшкова прозвучала нотка подозрения.
– Обсудим при личной встрече. Я выезжаю. – Обсуждение случившегося по телефону было исключено. Падорин знал, что все разговоры прослушиваются и записываются на плёнку.
Ударная подлодка «Даллас»
Гидроакустик второго класса Роналд Джоунз, по наблюдениям его командира, находился в свойственном ему состоянии прострации. Молодой студент-недоучка, выгнанный из колледжа, сидел с закрытыми глазами у своего стола, склонившись вперёд и расслабившись. На его лице застыло отсутствующее выражение, с которым он обычно слушал на своём дорогом кассетном магнитофоне какую-нибудь запись Баха. Джоунз относился к числу тех, кто классифицируют магнитофонные записи по их недостаткам: здесь рваный ритм рояля, не во время вступила флейта, плывёт французский рожок. С таким же критическим вниманием он прислушивался к звукам, доносящимся из морских глубин. Во всех флотах мира подводников считают людьми со странностями, а сами подводники относятся к гидроакустикам, как к людям не от мира сего. А потому и необычное поведение их переносят вполне спокойно. Старпом любил рассказывать о старшем акустике, с которым он плавал в течение двух лет и который нёс службу на подводных ракетоносцах, патрулировавших практически один и тот же район на протяжении всей его службы. Акустик этот настолько свыкся с горбачами, проводившими там летний сезон, что называл китов по именам. Выйдя на пенсию, он был приглашён на работу в океанографический институт в Вудс-Хоуле, где к его таланту относились не с улыбкой, а с благоговением.
Тремя годами ранее Джоунза попросили оставить Калифорнийский технологический институт, где он учился на втором курсе, в середине очередного семестра. Молодого парня исключили за остроумную проделку, которыми по справедливости славятся студенты этого учебного заведения, – правда, выходка Джоунза вышла за обычные невинные рамки. И вот теперь он служил на флоте, чтобы скопить деньги и продолжить учёбу. Джоунз уже заявил, что собирается защищать докторскую диссертацию по кибернетике и обработке сигналов и в качестве благодарности за досрочную демобилизацию сразу же по получении учёной степени поступит на работу в научно-исследовательскую лабораторию ВМС. Лейтенант Томпсон верил этому. Когда шесть месяцев назад его перевели на «Даллас», он прочитал личные дела всех своих подчинённых. Коэффициент умственного развития (Ай-Кью) у матроса Джоунза был немыслимо высок и составлял 158, что весьма отличало его от остальных членов команды. У него было спокойное лицо и грустные карие глаза. Женщины считали его неотразимым. При увольнении на берег Джоунз развивал столь бурную деятельность, что она привела бы в изнеможение взвод морских пехотинцев. Лейтенант не понимал этого. Сам он пользовался славой лучшего футболиста в Аннаполисе. Но чем этот худосочный юнец, слушавший Баха, мог привлекать девиц, Томпсон не понимал.
Американская ударная подлодка «Даллас» типа 688 находилась в сорока милях от побережья Исландии и приближалась к выделенному ей району патрулирования, носившему название «Таможня». Лодка запаздывала с прибытием на двое суток. Неделю назад она принимала участие в манёврах НАТО под кодовым названием «Ловкий дельфин», начало которых задержалось на несколько суток из-за отвратительной погоды в Северной Атлантике, худшей за последние двадцать лет, что помешало кораблям, участвовавшим в манёврах, прибыть в назначенное время. Во время учений «Даллас», действовавший совместно с кораблём «Свифтшуэр» Британского Королевского флота, воспользовался бушевавшим штормом, чтобы проникнуть к эскадре воображаемого противника и нанести ей немалый урон. Это было очередной блестящей операцией для «Далласа» и его шкипера, капитана третьего ранга Барта Манкузо, одного из самых молодых командиров подводных лодок в американском военно-морском флоте. За операцией последовал визит вежливости; на базу Королевского флота – место стоянки «Свифтшуэра» в Шотландии, так что американские подводники все ещё приходили в себя после банкета, данного в их честь английскими моряками… Теперь им предстояло другое задание, новая игра подлодок в глубинах Атлантики. В течение трех недель «Даллас» будет осуществлять надзор за движением по Первой красной дороге.
Последние четырнадцать месяцев новые советские подлодки стали использовать необычную, но весьма эффективную тактику, позволяющую им избавляться от преследования американских и британских субмарин. К юго-западу от Исландии русские подлодки проходят в глубинах Атлантического бассейна вдоль срединно-океанического хребта Рейкьянес. Расположенные с интервалами от пяти миль до полумили друг от друга, эти подводные вершины из хрупких вулканических пород, образующих острые утёсы, своими размерами могут сравниться с Альпами. Их пики возвышаются под бушующими волнами Северной Атлантики до глубины около тысячи футов. До конца шестидесятых годов подводные лодки не решались даже приблизиться к этим вершинам, не говоря уже о том, чтобы углубиться в мириады извилистых проходов между ними. На протяжении семидесятых гидрографические суда советского военно-морского флота постоянно находились в этом районе – при любой погоде, во все времена года они исследовали глубины и провели здесь тысячи промеров. Затем, за четырнадцать месяцев до того, как «Даллас» вышел в очередное патрулирование, американская подлодка типа «лос-анджелес» преследовала советскую ударную подлодку типа «виктор-II». Этот «Виктор» обогнул побережье Исландии и при подходе к Рейкьянесскому хребту ушёл на большую глубину. Американский «лос-анджелес» последовал за ним. «Виктор» шёл со скоростью восемь узлов до тех пор, пока не миновал первую Пару подводных вершин, известных под неофициальным названием «Близнецы Тора». И тут советская подлодка внезапно помчалась полным ходом на юго-запад. Шкипер «лос-анджелеса» сделал отчаянную попытку преследовать «Виктора», но был вынужден прекратить преследование, испытав тяжёлое потрясение. Несмотря на то что американские субмарины типа 688 обладают большей скоростью, чем старые «Викторы», преследование кончилось полной неудачей – советская подводная лодка просто не сбавила ход и, как выяснилось позднее, продолжала мчаться с прежней скоростью в течение пятнадцати часов.
Сначала все это не показалось слишком уж опасным. На подводных лодках установлены исключительно точные инерциальные системы навигации, способные определить координаты подлодки с ошибкой, не превышающей нескольких сотен ярдов от одной точки до другой. Однако «виктор» огибал подводные утёсы с такой уверенностью, словно его шкипер видел их перед собой, подобно тому как истребитель мчится вдоль ущелья, чтобы скрыться от зенитных ракет. «Лос-анджелес» не видел утёсы.. При скорости, превышающей двадцать узлов, его пассивные и активные гидролокационные системы, включая эхолот, становились почти бесполезными. Таким образом оказалось, что «лос-анджелес» пытается преодолеть извилистые проходы между подводными скалами вслепую. Позднее его шкипер сообщил в своём рапорте, что это напоминало попытку ехать в автомобиле с закрашенными окнами, ориентируясь только по карте и секундомеру. Теоретически это было возможно, но шкипер «лос-анджелеса» быстро понял, что допустимая погрешность инерциальной навигационной системы составляет несколько сотен ярдов; гравитационные помехи ещё более ухудшали «местную вертикаль», что в свою очередь отрицательно влияло на определение места лодки с помощью инерциальной системы. Но хуже всего было то, что карты, которыми располагал командир подлодки, предназначались для надводных судов. Было известно, что все, что находится на глубине больше нескольких сотен футов, может оказаться нанесённым на карту с ошибкой, измеряемой милями. По какой-то причине до последнего времени никто не задумывался над этим обстоятельством. Расстояние между подводными пиками скоро стало меньше накапливающейся навигационной ошибки – рано или поздно субмарина должна была врезаться в горный склон на скорости, превышающей тридцать узлов. Командир «лос-анджелеса» прекратил преследование, и «виктор» скрылся от него.
Первоначально высказали мнение, что у Советов тщательно подготовлен и рассчитан какой-то особый путь, по которому их субмарины могут следовать на высокой скорости. Русские капитаны славились пристрастием к безумным выходкам и, возможно, в данном случае они полагались на комбинацию инерциальной системы, магнитного компаса и гирокомпаса, настроенных на какой-то особый курс. У этой гипотезы не нашлось особых сторонников, и через несколько недель стало точно известно, что советские субмарины, мчащиеся через извилистые подводные каньоны Рейкьянеса следуют разными проходами. Единственное, на что оказались способными американские и британские подлодки, это, пересекая хребет, периодически делать остановки для определения координат с помощью акустических средств и затем снова двигаться вперёд, пытаясь догнать русских. Однако советские субмарины никогда не останавливались, так что 688-е и «трафальгары» не могли тягаться с ними.
«Даллас» достиг района «Таможни» и начал ожидать появления русских подлодок, наблюдая за входом в проход, получившим название Первой красной дороги, и прослушивая морские глубины в надежде уловить хоть какие-то признаки того технического новшества, которое позволяет русским подлодкам с такой лихостью проноситься через подводный гребень. До тех пор пока американцам не удастся создать нечто подобное, им оставались только три неприятных возможности: либо по-прежнему терять контакт с русскими субмаринами, либо расставлять свои дорогие ударные подлодки у всех известных выходов с дороги, либо пойти на создание совершенно новой линии СГАН.
Джоунз находился в трансе уже десять минут – дольше обычного. Как правило, ему удавалось разобраться с контактом намного быстрее. Матрос откинулся на спинку кресла и закурил.
– У меня есть кое-что, мистер Томпсон.
– Что именно? – спросил лейтенант, опершись плечом о переборку.
– Не знаю точно. – Джоунз достал вторую пару наушников и передал их офицеру. – Вот послушайте, сэр.
Томпсон сам имел степень магистра по электронике и был специалистом в области проектирования акустических систем. Он закрыл глаза и сконцентрировал все внимание на доносящемся звуке. Это был очень слабый низкочастотный гул или шелест. Лейтенант не мог определить точнее. Он продолжал слушать в течение нескольких минут, затем снял наушники, положил их на стол и покачал головой.
– Я услышал его полчаса назад на боковой антенне, – сказал Джоунз. Он имел в виду вспомогательную систему многофункционального акустического локатора BQQ-5. Его главным компонентом являлся купол диаметром восемнадцать футов, расположенный в носовой части подлодки. Этот купол мог использоваться как в пассивном, так и в активном гидролокационном режиме.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95