– О, вы уже вернулись? – радостно воскликнула она, открывая ему дверь каюты. – Как я рада вас видеть!
– Радоваться нечему, – пройдя внутрь и плотно закрыв за собой дверь, отвечал Вондрачек. – Немедленно собирайте свои вещи и… Где, черт подери, ваша дочь?
– Она сейчас придет.
– Хорошо. – И комиссар, не дожидаясь приглашения, без сил опустился на край постели. – Собирайтесь, собирайтесь, мадам, мы немедленно покидаем пароход. Я вернулся только за вами.
– Как? – изумилась Эмилия. – Мы спускаемся на берег? Но каким образом?
– У левого борта нас ждет рыбацкая лодка. Чтобы ее нанять, я отдал чуть ли не все свои сбережения – эти кубинцы ужасно любят торговаться… Сейчас туман, и если повезет, нам удастся сбежать незамеченными. Это наш последний и единственный шанс.
– Сбежать? Но почему? Что случилось?
– Собирайте свои вещи, – в третий раз повторил Вондрачек. – А пока вы будете это делать, я постараюсь вкратце рассказать вам о том, что мне удалось узнать на берегу. Ох, знали бы вы, каких трудов мне это стоило…
* * *
Гавана готовилась к проведению консультативного совещания министров иностранных дел американских государств. Главный вопрос, который больше всего заботил представителей Западного полушария, – это вопрос о местных владениях воюющих европейских стран. Вывод напрашивался сам собой – только американские государства имеют право захватывать американские же колоний представителей Восточного полушария! Место проведения совещания было выбрано не случайно – недавно к власти на Кубе пришло проамериканское правительство Батисты, которое в данный момент успешно боролось с местным Революционно-коммунистическим союзом.
Комиссар Вондрачек провел в кубинской столице и ее окрестностях весьма бурный день. Доставив гроб с телом Вульфа в местный морг и получив любезное разрешение офицера таможни лично договориться о завтрашних похоронах, он первым делом нанял извозчика – старого мулата – и приказал доставить себя в германское посольство.
Интуиция не подвела старого полицейского. Кроме того, в тот день фортуна была явно на его стороне. Когда Вондрачек задумчиво курил, сидя в обшарпанной пролетке и размышляя о том, как действовать дальше, из ворот посольского особняка вышел какой-то человек. Одного взгляда было достаточно, чтобы узнать в нем того самого, невзрачного, но крайне подозрительного пассажира «Бретани», на которого комиссар уже дважды обращал внимание фрау Лукач и который сошел на берег еще вчера, покинув пароход вместе с представителем Мексики.
Человек медленно двинулся вдоль улицы, оглядываясь в поисках извозчика.
– Трогай! – по-испански скомандовал Вондрачек своему извозчику, делая энергичный жест рукой. За ту неделю, пока «Бретань» пересекала Атлантику, комиссар усиленно штудировал самоучитель испанского языка, а потом наткнулся среди пассажиров на старого венского торговца-еврея, который хорошо знал этот язык и взялся давать ему бесплатные уроки.
Мулат кивнул, поднял кнут, и пролетка стала разворачиваться. Комиссар действовал с удивительным для его лет проворством – сначала он прятался за дырявым откидным верхом, но едва экипаж поравнялся с пассажиром «Бретани», крикнул вознице: «Стой!» – и быстро соскочил на землю. Подручный Сильверстоуна увидел комиссара одновременно с дулом его револьвера, причем сам револьвер комиссар предусмотрительно прикрыл носовым платком, чтобы не привлекать внимания редких в этот жаркий полдень прохожих.
– Быстро садись в экипаж! – скомандовал он на этот раз по-немецки.
Филер, оторопев от неожиданности, несколько мгновений колебался, но, получив вторичный приказ и загипнотизированный решительным видом комиссара, полез в пролетку. Вондрачек последовал за ним.
– Вези нас за город! – приказал он мулату по-испански, а затем вновь перешел на немецкий, обращаясь к своему пленнику: – Вздумаешь сопротивляться, пристрелю не раздумывая. Ты меня понял?
– Да.
– Прекрасно. И знай – я бывший комиссар полиции, так что стрелять умею.
– Куда вы меня везете?
– Если хочешь остаться в живых, то заткнись и отвечай только на мои вопросы.
Лицо человека покрылось крупными каплями пота. Глаза его бегали, но при этом всячески старались уклониться от встречи с пристальным взглядом Вондрачека. «Это хорошо, – невольно подумалось комиссару. – Бегающий взгляд – признак явного труса. Как ни хитер этот Сильверстоун, но помощников он себе выбирает не слишком удачных – то Фальву, то этого болвана. Впрочем, только такие негодяи и способны на безоговорочное выполнение любых приказаний…»
Пролетка медленно катила в сторону пригорода Гаваны, и белые колониальные дворцы по обе стороны дороги постепенно начали сменяться жалкими хижинами окраин с крышами из пальмовых листьев. На пороге этих хижин, степенно покуривая сигары, сидели старики в ветхих соломенных шляпах, а вокруг с криками носились дети, отличавшиеся темно-коричневым или черным цветом кожи.
– Зачем ты сошел с парохода? – Комиссару не терпелось начать допрос.
– Я должен был выполнить поручение герра фон Хаусхофера.
Вондрачек кивнул – со слов капитана Гильбо он знал, что именно на это имя был выдан германский дипломатический паспорт Сильверстоуну.
– В чем оно заключалось?
– Доставить сообщение в германское посольство.
– Что за сообщение?
– Не знаю… клянусь, не знаю – конверт был запечатан!
– Допустим. Но ты должен знать, с какой целью Хаусхофер и все его люди оказались на борту «Бретани»!
Человек заколебался, и, чтобы побыстрее развязать его язык, Вондрачек пребольно ткнул его в бок дулом револьвера.
– На пароходе есть родственники богатых евреев… на их деньги он и был нанят.
– Капитан Гильбо знал об этом?
– Разумеется, они же его и нанимали.
– Кто эти люди? Я имею в виду родственников из числа пассажиров.
– Мне известен только один – скрипач Морис Дан.
– И что дальше? Нацисты хотят захватить их, чтобы потребовать выкуп?
– Да.
– В таком случае почему пароход не был захвачен сразу, у берегов Европы?
– Захват целого парохода дело сложное и рискованное, кроме того, этому могли помешать англичане. Поэтому сначала планировался захват нужных лиц уже на месте, после того, как они сойдут на берег. Доставить в Германию их должны были на специально посланной за ними подводной лодке.
– Ясно. Останови!
Возница удивленно оглянулся на своих седоков, но послушно натянул поводья. Экипаж замер неподалеку от того места, где начиналась обширная плантация сахарного тростника, вплотную к которой примыкала небольшая пальмовая роща.
– Выходи, – скомандовал Вондрачек и первым вылез из пролетки.
Человек подозрительно посмотрел на него и нехотя спустился на землю.
– Иди вперед, вон к тем пальмам. А ты подожди здесь. – Спохватившись, что говорит по-немецки, последнюю фразу Вондрачек повторил для возницы еще раз, тщательно выговаривая испанские слова. Мулат состроил испуганные глаза, однако послушно кивнул.
– Куда вы меня ведете?
– Выберешь себе пальму, к которой я тебя привяжу, чтобы ты сегодня днем больше не путался у меня под ногами. Вперед!
Пока они медленно, обливаясь потом, шли к роще, Вондрачек продолжал задавать вопросы.
– Что теперь собирается делать Хаусхофер?
– Не знаю. Герр Хаусхофер никого из нас не посвящал в свои планы.
– Сколько его людей находится на «Бретани»?
– Не считая меня, девятнадцать человек.
– Ясно. Ты должен был отвезти на «Бретань» ответ германского посольства?
– Он состоит в одной фразе: «Действуйте согласно намеченному плану». Но что это за план, я не знаю!
– В самом деле? – удивился Вондрачек. – А ну стой.
Теперь они стояли в тени раскидистых пальм друг против друга. Подручный Сильверстоуна смотрел на комиссара с явным страхом. Кажется, он только теперь сообразил, что никакой веревки у того нет и потому его ждет совсем иная участь… Да и лицо Вондрачека на какой-то миг утратило выражение невозмутимости. Человек дрогнул и упал на колени.
– Не стреляйте, ведь я же рассказал все, что знал!
– Сожалею, – пробормотал Вондрачек, – ноу меня нет иного выхода.
Среди криков тропических птиц и шелеста тростника выстрел прозвучал совсем негромко. Агент Сильверстоуна дернулся и неловко завалился набок. Тонкая струя крови, вытекавшая из пробитого лба, неспешно закапала на песок.
Вондрачек вздохнул и поспешил к пролетке. Остаток дня он провел в рыбацком поселке на берегу океана, пытаясь нанять владельца лодки, который бы согласился отвезти его на «Бретань».
* * *
– … В конце концов мне это удалось, – закончил Вондрачек, – и сейчас, как я уже говорил, он ждет нас у левого борта. Я вижу, вы почти закончили, но почему до сих пор нет вашей дочери?
– Не знаю, – отозвалась Эмилия, раскрасневшаяся от лихорадочных сборов. – Теперь мне и самой стало страшно.
– Где она может быть?
– Не знаю где, но зато абсолютно уверена – с кем. Помните, я вам говорила о Морисе Дане?
– Помню, – вздохнул Вондрачек. – Он-то и является одной из главных целей Сильверстоуна. А номер его каюты вам известен?
– Вы думаете, что она у него?
Эмилия так красноречиво посмотрела на комиссара, что тот слегка смутился и, чтобы скрыть это нелепое и неуместное в данных обстоятельствах смущение, с досадой воскликнул:
– Сейчас не время строить предположения, нам надо срочно найти вашу дочь!
– Но я не знаю, где каюта Мориса, – растерялась Эмилия. – Я никогда не спрашивала Берту, была ли она у него в гостях…
– Ладно, тогда ждите меня здесь. – И комиссар с тяжелым вздохом поднялся с места.
– Куда вы?
– Искать вашу Берту.
Было уже далеко за полночь, а потому на пароходе царила сонная тишина. Никем не замеченный, комиссар быстрым шагом миновал ряд коридоров, в которых горел приглушенный свет, дважды поднялся и спустился по трапу и наконец оказался в том отсеке «Бретани», где находилась капитанская каюта.
И вновь интуиция подсказала ему, что надо соблюдать все меры предосторожности. Когда Вондрачек, затаив дыхание, уже подкрадывался к двери каюты капитана Гильбо, он вдруг услышал позади себя сдавленный шепот – кто-то окликал его по имени. Обернувшись, комиссар узнал того самого старого еврея, который учил его испанскому языку. Он осторожно выглядывал из полуоткрытой двери своей каюты.
– Что-нибудь случилось, господин Вондрачек?
– Все в порядке, господин Штаерман.
– А почему вы крадетесь на цыпочках, как, я извиняюсь, кот, который только что стащил у кухарки кольцо краковской колбасы…
Краем глаза комиссар Вондрачек успел заметить, что ручка двери капитанской каюты начала поворачиваться. Прежде чем дверь успела открыться, Вондрачек проворно втолкнул изумленного Штаермана в его собственную каюту, втиснулся сам и быстро прикрыл за собой дверь.
– Доброй ночи, господин Вондрачек! – хором, но шепотом приветствовало его все семейство Штаермана – юный племянник, некрасивая тридцатилетняя дочь и старая, усатая фрау Штаерман. Все они, уже раздетые, лежали в своих койках и внимательно рассматривали комиссара.
– Тсс! – Вондрачек прижал палец к губам, а сам приник ухом к двери каюты. В коридоре раздавались тяжелые шаги – судя по всему, это шли трое взрослых мужчин. Дождавшись, пока они минуют каюту Штаермана, Вондрачек слегка приоткрыл дверь и высунул в коридор руку с зажатым в ней зеркальцем, которое по старой привычке всегда носил с собой: иногда для того, чтобы полюбоваться на свои усы, а иногда – чтобы иметь возможность незаметно бросить взгляд на то, что творится за его спиной. Сцена, что отразилась в этом зеркальце, была более чем красноречива – даже со спины Вондрачек легко узнал капитана Гильбо, который шел в сопровождении Сильверстоуна и еще двоих человек, вооруженных автоматами.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48