Это была правда. В тот день, 21 марта, который был теплым и прозрачным, Мегрэ окунулся в мир, совершенно чуждый ему, самое главное, он столкнулся с особой, принадлежавшей к тому типу женщин, которых он еще не встречал, и особа эта сбивала его с толку.
— Достанешь мне темный костюм, самый лучший.
— Что случилось?
— В одиннадцать за мной заедет Лапуэнт. Нам с ним надо заглянуть в два-три ночных кабаре.
— Это поможет тебе развеяться?
— Если я смогу там найти ответы на интересующие меня вопросы.
Устроившись в кресле, Мегрэ задремал у телевизора, а в половине одиннадцатого жена подала ему чашку кофе.
— Если ты собираешься долго не спать…
Сначала он раскурил трубку, потом принялся маленькими глотками отхлебывать кофе. По его мнению, трубка и кофе подходили друг к другу.
Он отправился освежиться в ванну, потом переоделся, как будто то, как он выглядит, могло иметь значение. В глубине души для него так ничего и не изменилось с тех времен, когда, отправляясь в оперу, облачались во фрак, а для ночных кабаре надевали смокинг.
Было без пяти одиннадцать. Ему показалось, что он услышал, как подъехала машина. Мегрэ растворил окно и действительно увидел у края тротуара один из небольших черных автомобилей уголовной полиции и силуэт высокого мужчины.
Он поцеловал г-жу Мегрэ и, насупившись, двинулся к двери, но в глубине души был очень доволен, что отказался стать начальником уголовной полиции.
— Не очень-то меня жди.
— Не бойся. Я хочу спать.
На улице было не холодно, и луна всходила над печными трубами. Во многих окнах еще горел свет, а иные были открыты.
— Куда едем, шеф?
Мегрэ извлек из кармана потрепанный конверт, на котором записал адреса, найденные в телефонной книге.
— Знаешь кабаре «У кота в сапогах»?
— Нет.
— Это на улице Колизея.
Они ехали между рядами светящихся витрин в двойном потоке несущихся по Елисейским полям автомобилей. Перед входом в кабаре стоял швейцар, весь в галунах, как какой-нибудь адмирал. Он по-военному отдал им честь и распахнул двустворчатую дверь. Они откинули толстый красный занавес из обивочной ткани и оставили в гардеробе шляпы и пальто.
Пианист что-то подбирал на пианино, гитарист настраивал инструмент, а контрабасиста пока не было.
Зал был красный. Красным было все: стены, потолок, обивка на сиденьях — она была оранжевато-красной и, в конечном счете, выглядела скорее весело, чем вызывающе. В баре же, напротив, стены были из белого искусственного мрамора, и бармен вытирал стаканы, которые расставлял позади себя.
Метрдотель с некоторым сомнением двинулся им навстречу. Может быть, он узнал Мегрэ? Или они не производили впечатление серьезных клиентов?
Комиссар отрицательно покачал головой и направился к бару. За разными столиками сидели трое женщин, а какая-то пара, занимавшая один столик, казалось, о чем-то спорила. Было еще слишком рано. Оживленно здесь станет около полуночи.
— Добрый вечер, господа. Что желаете? Седовласый бармен выглядел изысканно. Смотрел он на них с притворным безразличием.
— Пива, наверное, у вас нет.
— Нет, господин Мегрэ.
— Подайте нам, что хотите сами.
— Сухое мартини?
— Идет.
Одна из женщин перешла было на табурет у стойки бара, но седовласый бармен незаметно сделал ей знак, и она вернулась к своему столику.
Наполнив бокалы, он обратился к ним с вопросом:
— Так в чем дело?
Мегрэ улыбнулся.
— Действительно, — признался он, — мы пришли сюда не развлекаться. Но мы здесь и не для того, чтобы доставить вам неприятности. Мне нужно кое-что выяснить.
— С удовольствием, если это в моих силах.
Между ними установилось некое сообщничество. Мегрэ было нелегко описать человека, которого он никогда не видел.
— Среднего роста, скорее несколько ниже среднего. Сорок-сорок пять лет. Полноватый и успевший уже обзавестись брюшком. Светлые волосы, румяное лицо. Одевается с большим вкусом, предпочитает бежевые тона.
— Вы его разыскиваете?
— Мне хотелось бы найти его след.
— Он исчез?
— Да.
— Что за преступление он совершил?
— Никакого.
— Это может быть господин Шарль.
— Описание верно?
— Почти что. Очень веселый, да? Всегда в хорошем расположении духа?
— Наверное.
— Вы его не знаете?
— Нет.
— Он время от времени заходит, усаживается в баре, заказывает бутылку шампанского. Потом наблюдает за залом, внимательно осматривает каждую девушку. В конце концов выбор его падает на одну из них, и он направляется к той, которая ему нравится.
— Он долго засиживается?
— Когда как. Бывает, уходит вместе с девушкой… В других случаях только незаметно сует ей пятисот-франковую купюру и уходит. Может быть, идет попытать счастье в другое место.
— Он у вас давно не появлялся?
— Да, довольно давно. Месяца полтора, наверное. А может, и два.
— Если он уводил с собой женщину, не случалось ли ей после этого несколько дней отсутствовать?
— Не говорите так громко. Патрон этого не любит. А он там, между столиков.
С виду его можно было принять за итальянца: в смокинге, с блестящими набриолиненными волосами и тонкими усиками. Он издали наблюдал за ними. Наверное, в свою очередь, узнал комиссара.
— Девушкам в принципе не разрешено уходить до закрытия.
— Знаю. Но знаю также, что это правило не всегда соблюдается. Есть здесь, среди этих молодых особ, кто-нибудь, кому случалось составить компанию господину Шарлю?
— Мартине, кажется. Если хотите с ней поговорить, вам лучше устроиться за ее столиком. Я пошлю вам бутылку.
Молодая женщина с мягкими волосами, падавшими ей на плечи, с любопытством взглянула на них.
Появились первые посетители: некоторые из них были с женщинами; небольшой оркестрик играл блюз.
— Вы заказали выпить? — спросила она.
— Бармен заказал за нас, — проворчал Мегрэ, думая о том, как нелегко ему будет отчитываться в израсходованных суммах.
— Вы уже у нас бывали?
— Нет.
— Хотите, я позову подружку? Патрон, стоявший рядом со столиком, предупредил ее:
— Поосторожнее, Мартина. Это полицейские.
— Правда? — спросила она Мегрэ.
— Правда.
— Почему вы обратились именно ко мне?
— Потому что вам случалось сопровождать господина Шарля.
— Что в этом плохого?
В поведении ее ничего не изменилось. Она продолжала мило и тихо беседовать, и, казалось, ее занимает это приключение.
— Ничего. Дело в том, что господин Шарль месяц назад исчез. Если быть точным, восемнадцатого февраля. Вы его видели после этого?
— Я как раз удивлялась, что он не появляется, и говорила об этом со своей подругой.
— Что вы о нем думаете?
— Ясно, что зовут его не господин Шарль. Это, наверное, известный человек, который вынужден, когда ему вздумается развлечься, скрывать свое настоящее имя. Он очень следит за собой, очень педантичен. Я говорила, что руки у него, как у женщины, — с таким они были хорошим маникюром.
— Куда он водил вас?
— Я думала, что он поведет меня в гостиницу, но он спросил, не могу ли я отвести его к себе домой. У меня маленькая студия на авеню Великой Армии. Я туда никого не зову. Да я и редко соглашаюсь пойти с клиентом. Считается, что девушки тут для этого, но это не так.
Подали шампанское, и она подняла свой бокал.
— За господина Шарля, потому что вы здесь из-за него. Надеюсь, с ним ничего не случилось.
— Нам это неизвестно. Он просто исчез.
— Это жена его заволновалась? Эта полусумасшедшая?
— Он говорил вам о ней?
— Мы провели вместе четыре дня. Он был забавный: во что бы то ни стало хотел мне помочь готовить обед и мыть посуду. Иногда говорил о себе, всегда очень неопределенно. Я вас не спрашиваю, кто он.
— Известный человек, как вы и решили.
— Живет в Париже?
— Да.
— И, наверное, время от времени уходит в загул?
— Совершенно верно. Дня на четыре-пять, на неделю…
— Я позвонила патрону, господину Мазотти, сказать, что я заболела, но он, по всей видимости, не поверил. Когда я снова появилась в «У кота в сапогах», он устроил мне головомойку.
— Когда была та встреча, о которой вы говорите?
— Месяца два назад. Может быть, чуть раньше.
— До этого он никогда не появлялся на улице Колизея?
— Однажды я видела его в баре. Наверное, он не нашел того, что искал, потому что ушел он один…
— В другие кабаре он захаживал?
— Он мне про это не говорил, но думаю, что да.
— Машина у него была?
— Нет. Мы отправились ко мне пешком, в обнимку. Он был очень веселый.
— Пил много?
— Это не называется «много». Ровно столько, чтобы чувствовать себя навеселе.
— Он не говорил вам, есть у него пристанище где-нибудь в городе?
— Оно у него было?
— Не знаю.
— Нет. Он хотел пойти ко мне. Эти четыре дня мы прожила как старые любовники. Он смотрел, как я принимаю ванну, одеваюсь. Глядел из окна, когда я шла за покупками, а когда я возвращалась, стол был накрыт.
— Вы не припоминаете ничего больше, что могло бы помочь мне найти его?
— Нет. Я думаю… Мы ходили на прогулку в Булонский лес, но было пасмурно, и мы довольно скоро вернулись Он был очень…
Она неожиданно замолкла, словно застеснявшись.
— Продолжайте.
— Вы будете смеяться надо мной. Он был очень нежный, оказывал маленькие знаки внимания, как влюбленный. Когда уходил, вложил в руку чек… Вы уже уходите?
У красного занавеса, скрывающего дверь, их поджидал Мазотти, хозяин заведения.
— Нашли, что искали, комиссар?
— Мартина вам расскажет. До свидания.
Личность Сабен-Левека потихоньку начинала вырисовываться, и Мегрэ узнал о нем больше, чем от его жены и старшего клерка.
— Продолжим? — спросил Лапуэнт.
— Поскольку мы уже начали… Улица Кастильоне, «У Прекрасной Елены».
Внешне кабаре выглядело более изысканно. Все здесь было в пастельных тонах, а скрипки наигрывали медленный вальс. И здесь Мегрэ, следом за которым шел Лапуэнт, направился в бар. Комиссар увидел бармена и нахмурился.
— Тебя выпустили? — спросил он.
— Освободили досрочно за примерное поведение… Это был Морис Мокко, неоднократно судимый корсиканский громила.
— Что вам налить, господин комиссар? А вам, молодой человек? Это ваш сын, господин комиссар?
— Один из моих инспекторов.
— Вы, надеюсь, не по мою душу?
— Нет.
— Что вы хотите?
— Две кружки пива.
— К сожалению, пива у нас нет.
— Воды.
— Вы серьезно?
— Да. Вы знаете господина Шарля?
— Которого? Их несколько. Один, ему наверное лет семьдесят, и он совершенно лыс, приезжает раз в неделю по делам из Бордо и пользуется этим, чтобы заглянуть к нам. Другой наведывается только время от времени. Не очень высокого роста, очень элегантен, очень обходителен, одет всегда во что-нибудь светлое.
— Немного полноват?
— Можно сказать и так. Да, полноват.
— Появляется, чтобы подцепить девушку?
— Чаще всего уходит один, но однажды он приметил тут одну, Лейлу, ее у нас уже давно нет. Это было прошлым летом. Они беседовали за столиком в углу, вот там. Лейла то и дело отрицательно качала головой, а он настаивал… Когда он ушел, я позвал ее
— Что это за тип? — спросила она меня.
— Весьма солидный малый.
— Ему во что бы то ни стало хотелось увести меня с собой в деревню на несколько дней. В какую-нибудь сельскую гостиницу. Безыскусность, свежий воздух. Представляешь?..
— Что он предлагал тебе за это?
— Сначала десять тысяч. Когда увидел, что я упираюсь, увеличил сумму до пятнадцати, потом до двадцати. Видя, что я не соглашаюсь, больше не настаивал. В деревню, поверить трудно! Каких только чокнутых теперь не встретишь!
— Что с этой Лейлой стало?
— Кажется, вышла замуж за инженера из Тулузы. Здесь мы ее больше никогда не видели.
Мегрэ тоже хотелось на простор — в этих кабаре ему не хватало воздуха, от аромата духов его тошнило. Комиссар и Лапуэнт немного прошлись по пустынной улице.
— Этот старый пройдоха Мокко снабдил нас тем не менее ценной информацией. Бывало, что господин Шарль увозил свои находки за город…
— Кажется, я понимаю, что вы хотите сказать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17