А  Б  В  Г  Д  Е  Ж  З  И  Й  К  Л  М  Н  О  П  Р  С  Т  У  Ф  Х  Ц  Ч  Ш  Щ  Э  Ю  Я  

 


Сотни зеленых папок на стеллажах, как обычно в учреждениях и в большинстве нотариальных контор. Невысокая брюнетка провела его через комнату, где стоял только длинный стол и огромный сейф устаревшей конструкции.
— Сюда, пожалуйста.
Другая комната, где человек неопределенного возраста в полном одиночестве склонился над чем-то. Он безразлично взглянул на Мегрэ, который проследовал в соседнюю комнату, где трудились пятеро служащих.
— У господина Лёкюрёра никого?
— Кажется.
— Вас не затруднит узнать у него по телефону, может ли он принять комиссара Мегрэ?
Им пришлось немного подождать, стоя перед обитой дверью, прежде чем она распахнулась.
— Входите, пожалуйста. Вы мне не помешаете.
Лёкюрёр был моложе, чем представлял его себе комиссар, узнав, что он работал еще при покойном старом нотариусе. Ему, наверное, не было еще и пятидесяти. Это был брюнет с маленькими усиками в темно-сером, почти черном костюме.
— Прошу садиться.
Снова резные деревянные панели на стенах. У основателя конторы была неудержимая склонность украшать стены резными панелями темного дерева.
— Думаю, вас побеспокоила госпожа Сабен-Левек?
Мебель здесь была из красного дерева в стиле ампир.
— Думаю, что именно вы заменяете своего патрона во время его отлучек?
— Я занимаюсь этим как старший клерк. Однако есть документы, подписывать которые я не имею права, что приводит к определенным затруднениям.
Г-н Лёкюрёр был человеком спокойным: благовоспитанность, отличавшая его, бывает присуща людям, которым приходится общаться с представителями высшего света. Угодливостью это не назовешь, но в его манере держаться сквозила известная почтительность.
— Он ставил вас в известность в случае подобных исчезновений?
— Нет. Это не сообщалось заранее. Я, конечно, не в курсе его личной жизни. Мне приходилось обходиться собственными предположениями. Он часто выходил вечерами, почти каждый вечер, по правде говоря.
— Минутку. Он активно участвовал в делах конторы?
— Большую часть дня он проводил у себя в кабинете и лично принимал большинство клиентов. Он не производил впечатления занятого человека, и тем не менее дел у него было больше, чем у меня. Особенно в том, что касается управления состояниями, продажей или покупкой замков и владений. Чутье у него было невероятное, и я не мог бы заменить его.
— Его кабинет рядом с вашим?
Лёкюрёр встал открыть дверь.
— Вот он. Обстановка, как видите, того же стиля, но здесь на три кресла больше.
Полный порядок. Ни пылинки. Окна кабинета выходили на бульвар Сен-Жермен, и сюда доносился монотонный шум уличного движения.
Мужчины вернулись на свои места.
— Кажется, обычно эти отлучки не длились больше двух-трех дней…
— В последнее время он исчезал, случалось, и на неделю.
— Ваш патрон держал с вами связь?
— Он почти всегда звонил мне узнать, не случилось ли чего-нибудь требующего его присутствия.
— Вы знаете, откуда он звонил?
— Нет.
— И вам неизвестно, было ли у него в городе какое-нибудь пристанище?
— Я думал о такой возможности. Он не носил с собой много денег и почти все оплачивал чеками. Прежде чем попасть в бухгалтерию, корешки чеков проходили через мои руки. — Г-н Лёкюрёр нахмурился и замолчал. — Не знаю, вправе ли я касаться подобного рода вопросов. Я приучен к святости профессиональной тайны.
— Но не в том случае, если произошло, например, убийство.
— Вы серьезно об этом думаете?
— Кажется, об этом думает его жена.
Г-н Лёкюрёр пожал плечами, давая понять, что мысли г-жи Сабен-Левек не имеют особого значения.
— Признаюсь, я тоже думал об этом. Впервые его отсутствие длится так долго и он не звонит мне. Неделю назад у него должна была состояться здесь встреча с одним из самых наших влиятельных клиентов, одним из самых крупных, если не самым крупным землевладельцем Франции.
Он знал о ней. Несмотря на свою рассеянную манеру держаться и легкомысленный вид, он никогда ничего не забывал и в делах профессиональных был скорее въедлив.
— Что вы предприняли?
— Я перенес встречу на более поздний срок, сославшись на то, что патрон находится в отъезде.
— Почему, несмотря на свои подозрения, вы не обратились в полицию?
— Это должна была сделать его жена, а не я.
— Она, судя по всему, никогда не появляется в конторе?
— Совершенно верно. Было время, она приходила сюда раз-другой, но не задерживалась.
— Ее встречали не слишком радушно?
— Здесь не были готовы к этому. Даже ее собственный муж.
— Почему?
Он снова умолк, придя в еще большее замешательство, чем прошлый раз.
— Простите, господин комиссар, но вы ставите меня в затруднительное положение. Меня не касаются взаимоотношения моего патрона с его женой.
— Даже если было совершено убийство?
— Это, естественно, все изменило бы. Мы здесь обожаем господина Жерара. Я зову его так, поскольку знал его еще тогда, когда он только закончил университет. Его ценит весь персонал. Никто не позволяет себе обсуждать его личную жизнь.
— Насколько я понимаю, это не распространяется на его жену.
— Она вроде как чужеродный элемент в семье. Я не утверждаю, что она психопатка. Но это как нарывающая заноза.
— Потому что пьет?
— И поэтому тоже.
— Ваш патрон был с ней несчастлив?
— Он никогда не жаловался. Он мало-помалу стал вести свою собственную жизнь.
— Вы только что говорили о корешках чеков, которые проходят через ваши руки. Думаю, что он выписывал их на имя женщин, с которыми проводил большее или меньшее количество дней.
— Я тоже так думаю, но доказательств у меня нет.
Эти чеки выписывались на предъявителя, а не на какое-нибудь конкретное лицо. Чеки были и на пять тысяч франков, и на двадцать…
— Сумма каждый месяц была одной и той же?
— Нет. Именно потому я и думаю, что пристанища у него не было.
Теперь они молча смотрели друг на друга. В конце концов старший клерк вздохнул:
— Кое-кто из персонала видел, как он входил в ночные кабаре. Почти всегда в этих случаях он исчезал — ненадолго или надолго.
— Вы ведь думаете, что с ним случилось несчастье?
— Боюсь, что да. А вы, господин комиссар?
— По тому немногому, что я пока знаю, — тоже… Случалось ли, что ему в контору звонили женщины? Наверное все переговоры идут через коммутатор?
— Я, конечно, разговаривал с телефонисткой. Нет и намека на звонки подобного рода.
— Следовательно, можно предположить, что во время своих исчезновений он пользовался вымышленным именем.
— Есть одна деталь, которую я должен, наверное, сообщить вам. Волноваться я начал еще недели две назад. Я позвонил госпоже Сабен-Левек, чтобы сказать ей об этом, и посоветовал связаться с полицией.
— Что она ответила?
— Что еще нечего волноваться и она сделает это, когда сочтет нужным.
— Она не попросила вас подняться и не спустилась сама, чтобы поговорить с вами?
— Нет.
— Пока у меня нет больше к вам вопросов. Если что-нибудь появится, не сочтите за труд позвонить в уголовную полицию. Давайте тем не менее уточним. Слуги со второго этажа разделяют чувства служащих конторы к госпоже Сабен-Левек?
— Да. Особенно кухарка. Мари Жалон работает в доме уже сорок лет, она знала господина Жерара еще ребенком и буквально ненавидит ее.
— А остальные?
— Терпят ее присутствие, не больше. Кроме горничной Клер Марель: она предана хозяйке и раздевает ее перед тем, как уложить в постель, когда та валяется на полу.
— Благодарю вас.
— Вы собираетесь начать следствие?
— Козырей у меня для этого маловато. Буду держать вас в курсе дела.
Мегрэ вышел из конторы и около станции метро Сольферино решил заглянуть в кафе. Коньяк он заказывать не стал — комиссар возненавидел его надолго, а ограничился большой кружкой очень холодного пива.
— Есть у вас телефонные жетоны?
Он прикрыл за собой дверь кабины и принялся искать номер телефона мэтра Бернара д'Аржана, у которого, по словам Натали, она работала до замужества. В телефонной книге его не значилось.
Мегрэ допил свое пиво и, остановив такси, назвал шоферу адрес на у яйце Риволи.
— Подождите меня. Я недолго.
Мегрэ зашел в привратницкую, которая была похожа на небольшую гостиную. Привратником оказался седовласый мужчина.
— Будьте добры, мэтр д'Аржан?..
— Он уж лет десять, как умер.
— Вы уже работали здесь тогда?
— Я тут уже тридцать лет.
— Кто занял его контору?
— Это больше не адвокатская контора, а бюро архитектора господина Мажа.
— Из старого персонала там кто-нибудь остался?
— У мэтра д'Аржана была только старенькая секретарша, она ушла на пенсию и вернулась в родные места.
— Вы не знали такую мадемуазель Фрасье?
— Хорошенькая брюнетка, она была все время чем-то возбуждена? Она работала у мэтра д'Аржана лет двадцать тому назад. Работа ей не нравилась, и она пробыла в конторе не больше года. Не знаю, что с ней сталось.
Хмурясь, Мегрэ снова уселся в такси. Разумеется, следствие только начиналось, но начиналось оно не лучшим образом: зацепиться было не за что. Кроме того, надо было соблюдать тайну, так как нотариус мог прекрасным образом объявиться не сегодня завтра.
Солнце скрылось за домами. Похолодало, и Мегрэ пожалел, что оставил демисезонный плащ в кабинете.
Он остановил такси на углу набережной Орфевр и бульвара дю Палэ: ему снова захотелось пива.
То и дело он возвращался мыслями к Натали, этой странной г-же Сабен-Левек: интуиция подсказывала комиссару, что знает она намного больше, чем сообщила ему.
Он вернулся к себе в кабинет, к своим трубкам, набил одну из них, подошел к двери в инспекторскую. Лапуэнт печатал на машинке. Жанвье уставился в окно. Люкас был занят телефонным разговором.
— Жанвье, Лапуэнт. Зайдите оба ко мне.
Жанвье тоже понемногу начинал стареть и обзаводиться брюшком.
— Ты свободен, Жанвье?
— В настоящий момент ничего важного. Я разделался с юным похитителем машин…
— Хватит пороху провести ночь на улице?
— Почему бы и нет?
— Как только сможешь, отправишься на бульвар Сен-Жермен и будешь наблюдать за домом 207-а. Если женщина, описание которой я тебе дам, выйдет оттуда, пойдешь за ней. Тебе стоит иметь в своем распоряжении машину.
Это довольно высокая, очень худая брюнетка с остановившимся взглядом и нервным тиком. Если она выйдет из дому, то наверняка пойдет пешком, хотя у нее есть шофер и две машины. Одна из них «бентли», другая — «фиат».
Скажи Лурти, чтобы он сменил тебя завтра утром, и передай ему инструкцию.
— В чем она будет одета?
— Когда она приходила сюда, на ней было меховое манто, норковое, кажется.
— Хорошо, шеф.
Жанвье вышел, и Мегрэ обернулся к Лапуэнту.
— Что у тебя? Ничего нового?
Лапуэнт, покраснев, запинаясь и избегая смотреть Мегрэ в глаза, промямлил:
— Есть кое-что. Телефонный звонок. Несколько минут назад.
— Кто звонил?
— Утренняя посетительница.
— Что ей было нужно?
— Она сначала спросила, здесь ли вы. Я ответил, что нет. Мне показалось, что она совершенно пьяна.
— А с кем я говорю? — продолжала она допытываться.
— С инспектором Лапуэнтом.
— Это та девица, что записывала сегодня утром все, что я говорила?
— Да.
— Ну что ж, передайте от меня комиссару, что он дерьмо. И вы такое же.
По-прежнему смущаясь, Лапуэнт добавил:
— Были такие звуки, как будто там дрались. «Оставь ты меня, ради Бога…» У нее, наверное, вырвали трубку, потому что связь прервалась.
Перед тем как выйти из уголовной полиции, Мегрэ сказал Лапуэнту:
— Ты не смог бы заехать за мной на машине часов в одиннадцать?
— Завтра утром?
— Сегодня вечером. У меня появилось желание заглянуть кое в какие ночные заведения.
Г-жа Мегрэ оставила мужу сельди, до которых он был охотник, и Мегрэ начал пировать, рассеянно смотря телевизионные новости. По его виду г-жа Мегрэ поняла, что начавшееся дело — не из обычных и нейдет у него из головы, словно касается его лично.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17