- В-вот я вас хорошо п-помню, а вы меня забыли.
- Откуда же вы меня помните?
- А н-нас Костя знакомил.
- Где?
- Д-да здесь, около киоска.
- Может быть, - ответила Надя и пояснила парню: - Чего смотришь, это муж, Костя, он в ресторане сидел, помнишь?
- Назаренко, - подсказал Садчиков.
- Ну да, - повторила Надя. - Кот.
- В-вы еще долго будете д-дома? - спросил Садчиков. - Мы водопроводчика должны п-прислать…
- Ломать?
- Нет, - сказал управдом, - текущая профилактика, ничего не потревожим…
- Часа два еще пробудем, - посмотрев на своего приятеля, ответила Надя, - да, Сережа?
- Конечно.
- А тебе когда на стадион? Не опоздаешь?
- Нет, дорогая, - ответил парень, - не опоздаю…
- А К-кот где? - спросил Садчиков. - О-обещал позвонить - и пропал.
- Мы с ним поссорились, - ответила Надя, повернувшись к Сереже спиной, и сморщила лицо. Осторожно подмигнула Садчикову и выдохнула: - Разводиться будем.
- Ж-жаль, - сказал Садчиков, - он ведь хороший п-парень. Нужен он м-мне сейчас. Где найти - у-ума не приложу. Если он придет, то пусть сразу ко мне позвонит, ладно?
- Телефон знает?
- А я з-зайду через часок и оставлю.
Телефон-автомат был установлен в подъезде, так что Садчиков, быстро набрав номер милиции, мог видеть всех, кто пройдет мимо.
- Алло, - сказал он тихо, прикрыв рот ладонью, - это С-садчиков. Быстро машину с людьми ко мне на Пушкинскую. Возьмите ордер на обыск у п-прокурора. Да. Я в подъезде.
Садчиков вопросительно посмотрел на домоуправа.
- В четвертом, - подсказал тот, - въезд со двора.
- Четвертый, - повторил Садчиков, - въезд со д-двора. Жду.
Близко к развязке
Они ходили по улице Горького пятый час кряду.
- Леня, - сказал Росляков, - ты просто молодчина. Откуда ты только знаешь так много стихов? Неужели по школе?
- У нас Лев преподает с восьмого класса, он только нас ведет, мы поэтому литературу и любим… А другие классы ненавидят. Лев в учебники не заглядывает и нам не велит. Краткое содержание, язык, образ, кульминация - это же все чепуха…
- Да?
- Конечно. Читать надо побольше, тогда все будет ясно. Где образ, какое идейное содержание, в каком месте кульминация. А читают у нас ребята мало.
- Почему?
- Физика, космос. Это идет. А литература - так, времяпрепровождение. Несерьезно, говорят.
- А мы литературу любили. Смотри, как забавно: когда мы школу кончали, то почти все шли в гуманитарные вузы - на юридический, на истфак. Еще на журналистику многие пытались попасть.
- Я тоже мечтал…
- Почему «мечтал»? - спросил Костенко.
- Меня теперь туда на пушечный выстрел не подпустят.
- Да брось ты, как старуха, нудеть. Захочешь - подпустят. Важно захотеть. Это во всяком деле самое главное.
- Ты сейчас экзамены сдай, - посоветовал Костенко. - Тебе важно школу хорошо кончить…
- А я школу не люблю…
- Это почему же? - удивился Росляков.
- Я его понимаю. Школа прививает нелюбовь к литературе, - сердито буркнул Костенко. - Я Пушкина начал перечитывать уже в университете… А в школе нас мучили вопросами: «Каково социальное происхождение Татьяны Лариной?» и «Каковы главные отличительные черты „лишнего человека“?» Литература - это прекрасное, а про это именно забывают.
- Сейчас немного полегче, - сказал Ленька, - сейчас все-таки можно самому высказывать точку зрения… А раньше, говорят, надо было пересказывать, что писали в учебниках… И ничего своего… Лев Иванович ставит пятерку, если говоришь свое - пусть даже ошибаешься. А кто бубнит по учебнику, тем он больше четверки не ставит.
- Вообще школа сейчас ждет реформы, - заметил Костенко. - Кое-кто из моих друзей бранит кибернетику и счетно-вычислительные устройства, а ведь именно они будут определять будущее развитие прогресса. Через двадцать лет в седьмом классе на партах будут стоять маленькие счетные машины, ей-богу… Один мой дружок, математик, говорит, что в математике произошла революция: раньше надо было дать один ответ, в этом был смысл математики, а теперь высший смысл состоит в том, чтобы расчленить задачу на елико возможно большее количество вопросов, а потом эти вопросы засадить в счетную машину… А мы заставляем ребят зубрить формулы; мозг костенеет, инициативы нет…
- Кое-кто из твоих знакомых, - сказал Росляков, - видимо, бранит кибернетику с этической точки зрения, опасаясь ее самодовлеющего влияния на человечество…
- Потом доспорим, - вздохнул Костенко, - мой парень какие-то пассы делает, надо пойти посмотреть…
Он быстро пересек улицу Горького и спросил давешнего оперативника:
- Что случилось?
- Вспотел я, - ответил тот, - машу руками, чтоб тело проветрить…
- Большой ты человек…
- Испохабили планету, - сказал тот, - зима слякотная, весна - как в Африке, а летом дожди… Завтра вообще тридцать градусов ожидается.
- Во-во, - чертыхнулся Костенко, - а поедешь в отпуск, так калоши надо брать.
- Земля остывает, скоро все переменится. У меня дед говорит, что зима обернется летом, а весна - осенью.
- Прозорливый у тебя дед.
- Дед что надо. «В наше, - говорит, - время не соскучишься».
- На что это он, интересно, намекает?
Оперативник ответил:
- Он без умысла, что вы…
Костенко усмехнулся, весело оглядел оперативника и подмигнул ему.
- Нет, серьезно, - повторил тот, - просто дед с фантазией.
- Какая у деда может быть фантазия? У деда сплошной реализм должен быть. Давай воды выпьем, а то горло совсем пересохло. Сволочь, не идет до сих пор…
- Кто?
- Чита, кто…
Так и ходят они по улице. Говорят о пустяках, подшучивают друг над другом, а в голове только одна мысль: где он?
Внешне они спокойны, даже несколько расслабленны. А ведь под пиджаками не видно, как напряжены у них мышцы рук и спины; посторонний не знает, как устают глаза, потому что надо все время смотреть по сторонам и искать, и не просто искать, а так, чтобы непременно найти.
Виктор Ганкин
Прохор позвонил в гараж и попросил к телефону шофера Виктора Ганкина.
- Он сейчас на линии, - ответили ему, - позвоните через час.
- Не уйдет? Может, он вернется и сразу уйдет…
- Нет. Он до трех сегодня.
- Спасибо, - ответил Прохор, - вы ему передайте, пожалуйста, что к нему Архип Иванович через час перезвонит, ладно?
…Через неделю после свадьбы Виктор сделал хорошего «левака»: перевез за два часа три холодильника. «Москвичок» у него с кузовом, свеженький, всего тридцать тысяч набегал. Развал, правда, дрянной, левый передний скат здорово жрет. Да черт с ним, со скатом. Тридцать рублей в кармане. Любке на платье. В Пассаже продают. Импортное, с красными цветами по сиреневому фону. Кошмар!
Женившись, он в рот не брал водки. Раньше-то пил много. И не водку, а политурку. Она дешевая, водичкой разбавишь - и ничего, пить можно. В нюх, правда, шибает. И рыгается потом плохо, прямо керосином рыгается, спички не подноси. А как Любку встретил, так перестал пить. Ребята говорят, что от политурки с мужским делом вроде плохо. А Любка девка что надо, за ней глаз да глаз. А водочки - это, пожалуй, можно. Чекушку с удачи. Она ж не политура, ее в магазине государство продает. И с закуской. В последний раз, чего там…
Орудовец, задержавший Ганкина по ерундовому поводу, не хотел даже сначала его штрафовать. А потом отправил на проверку, дуть в трубочку этого самого Раппопорта. Чтоб сдох этот Раппопорт с его трубочкой… Права отняли. И все. Разнорабочим сколько в месяц получишь? Два раза двор подметешь - и весь труд. Деньга - соответственно.
Шоферов на базе не хватало, и Ганкину выдали талон. Без прав. Заработок - на четверть меньше, чем раньше. А подкалымить надо? В том-то и дело. Ночью договорился с диспетчером и махнул к вокзалам. Ездил, ездил - везде ОРУД, сразу схватят за баки. Поехал к гостиницам. Тоже без толку. Потом вспомнил - Останкино! Рванул туда. Остановили двое. Повез одного в город, а другого - в Тарасовку. Адресок взял, десятку бросил. Уже другое дело. Жизнь. Хороший старичок. Архип Иваныч. Хроменький. Добрый такой, и все как попик говорит: ласково, душевно. Потом седьмого пришел. «Хочешь, - спрашивает, - сто рублей получить?» - «Дурак не хочет. Перевезти что?» - «Да нет, - говорит, - ребят надо подвезти в одно место, а потом забрать». - «Подвезем, чего не подвезти!» Пришел назавтра Сударь. Подвез его с Читушкой к скупке. Вышли оттуда, поехали в город, а вечером Архип Иваныч сотню приволок. Лучше б не приволакивал. Любка скандалит. «Откуда, - спрашивает, - деньги?» Баба, чего с нее возьмешь? Ушел из дому, а старик ждет на лавочке, около дома сидит. Пошли с ним, дали как следует. Тут уж он все и выложил. «Ты, - говорит, - теперь с нами. Заодно. А чего? - говорит. - В наш век надо каждой минутой жить. Как, - говорит, - водород рванут - так все марсианам останется. Живи, гуляй, пока можно!» Сволочь старая. Потом еще два раза с ним ездил. А вернулся домой - все деньги лежат на столе, а над ними записочка: «Уехала в деревню к тете». Ну и черт с тобой! С девчатами сейчас нет проблемы, только выбирай, сами напрашиваются, глазами стреляют, змеи…
Розку выбрал, в кафе «Ландыш» повел, портвейном поил, а как домой привел и до дела дошло, она морду расцарапала. Зараза! Водки выльешь, домой придешь - и такая тоска, что пропади все пропадом! «Эх, Любка, Любка, надо было тебе со мной по-хорошему поговорить! Я б, может, остепенился. Год всего живем, чего там… Думаю, поеду к ней, упаду на колени, вернется. А как выпью - так ну ее сразу к черту! А тут письмо: так, мол, и так - у меня будет ребенок. Она сама видная, значит, и родит кого надо. Все. Завязал. Сударя побоку. Ходит, морду кривит. От него все и шло. Сегодня день короткий, возьму билет - и к ней, а в понедельник вернемся вместе. А насчет этих я и знать ничего не знаю. Они ходили, я в машине сидел. Может, они папкин пиджак продавали, поди докажи. Так Любке и скажу, если будет пилить… Чего Архип Иванычу от меня надо? Он старик хороший. Если он скажет, те отстанут. Через час, сказал, позвонит. Час - не год, подождать можно. Эх, Любка, ты ведь и не знаешь, что я к тебе завтра утром приеду. Розка - зараза, в подметки не годится. Маникюр сделала и решила, что царица. Дура мордастая, думает, что если царапается - значит, в сети к себе завлечет… Черта с два… Идиоты повывелись».
Зазвонил телефон. Виктор ждал звонка в диспетчерской. Он снял трубку и сразу же услыхал голос Архипа Иваныча.
- Витек, - сказал тот, - здорово! Ты чего пропал? Я уж соскучился…
- Я не пропал, Архип Иваныч. Я вот он, тут весь, это вы пропали.
- Вить, а Вить, ты сейчас подъезжай в одно местечко, ладно?
- Не поеду.
- Ты чего, Вить? Ты обиделся, может, на меня? Ты мне правду скажи…
- Ни на кого я не обиделся. Просто сказал - не приеду, и все.
- Ты погоди, Вить, ты не думай там про чего-нибудь. Я ведь один тебя прошу. На полчасика, внучек помирает, мне только в аптеку надо, к приятелю, лекарства достать, а нога у меня болит…
- Какой внучек?
- Коленька. Он маленький, ему годика еще нет. Выручи, Витенька.
- У меня только полчаса времени есть. Больше я не могу…
- Да мы обернемся, что ты… Давай я, куда скажешь, подойду.
- Ладно. У Лаврушинского. Через пять минут будете?
- Через десяток бы, Витек.
- Ладно. Только…
- Будет, будет, - заторопился Архип Иваныч, - кому надо, рублевочку посули, у меня деньги есть с собой, есть…
Допрыгались
Садчиков постучал в дверь. Открыла Надя. Вместе с Садчиковым вошли еще трое.
- Как вы быстро, - сказала Надя, - и много вас… Все водопроводчики?
- Почти все, - ответил Садчиков, - мы из уголовного р-розыска. - Он быстро прошел в комнату и сказал гладко выбритому, томному спортсмену, который лежал в постели: - Ну-ка, одевайтесь, красавец мужчина.
- А в чем дело?
- Сначала одевайтесь, п-потом объясню.
Надя стояла у двери и медленно бледнела.
- Вот ордер на обыск, - сказал Садчиков, - д-давайте мне телефон Читы.
- Но его же нет дома…
- Где он?
- Не знаю…
- Лжете.
- Может быть, у Сударя.
- Адрес?
- Мы там были поздно ночью… Я не запомнила…
- Телефон?
Она вышла в прихожую, взяла со столика записную книжку и стала ее листать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25