– Я вернусь, Рикардо, обязательно вернусь.
Но ты говоришь это лишь потому, что уверена – он тебя не слышит.
* * *
С террасы гостиничный сад казался островом около небольшой лагуны на территории, окруженной тщательно подстриженным газоном и невысокими пальмами. В лагуне был устроен небольшой водопад, искусственные скалы, искусственные пещеры и заводи, куда через специальные трубы подавалась под напором вода. А там, за зеленью сада, виднелся белый песчаный пляж Майами-Бич и Атлантический океан, воды которого отдают синевой больше, чем Карибское море. Мужчина осторожно устроился в гамаке на террасе, стараясь на расплескать ни одной капли коктейля, который ему только что приготовили. Под жарким солнцем на лице его уже проступили веснушки; он провел рукой по лицу, словно ощупывая их, и дал себе твердое обещание не лежать на солнце более получаса – этого вполне достаточно, чтобы кожа на ногах и животе слегка покраснела. Ни за что на свете он не отказался бы от удовольствия провести в первое свое утро здесь полчаса на солнце и от этих трех коктейлей, которые он попросил официанта принести ему с интервалом в пятнадцать минут.
– Три коктейля, один за другим, через каждые пятнадцать минут.
Глаза он прикрыл рекламной брошюркой отеля «Фонтенбло-Хилтон». Повернувшись на бок, взял лежавший рядом карандаш и отметил на полях рекламного проспекта все услуги, которые могли ему понадобиться: от бассейна и партии в теннис до сауны и выступления Дебби Рейнолдс, с которой он уже успел столкнуться в холле гостиницы. Дебби походила на старушку, реставрированную в «техниколоре». Он помнил ее в старом фильме «Тэмми и холостяк»; помнил, как долго он оставался под властью этого фильма, нежности юной героини и песни, которая грустным лейтмотивом проходила через всю картину. Сейчас у Дебби был тот же печальный вид, что и в юности, – впрочем, это единственное, что напоминало ее в молодости. С другой стороны, вряд ли дела у нее шли так плохо, чтобы она подписала контракт с «Фонтенбло-Хилтон».
– Мистер Робардс, ваш второй коктейль.
Он подмигнул официанту. Сразу чувствовалось, что это дорогая гостиница, – а он любил дорогие гостиницы, – и его Контора далеко не всегда шла на такие траты. Она раскошеливалась, только если того требовала легенда, а по нынешнему сценарию, мистер Роберт Робардс работал в Сиэтле, в фирме, производящей спортивные товары, и это лучшая фирма на пятьсот миль в округе, занимается, главным образом, экспортом своей продукции в Китай. Если он и мог поговорить о чем-нибудь со знанием дела, за исключением Новой Англии, Элиота, Мелвилла – такие темы он приберегал для общения с профессорами старинных университетов, – то это о Китае. Этой страной он увлекался еще с молодости, после фильма с Кларком Гейблом и Джин Харлоу, где героя подвергают средневековым пыткам, а он остается невозмутимым, только легкий пот выступает на лбу. В самолете он примерял на себя роль представителя фирмы, торгующей спортивными товарами, досаждая своему соседу восторженными восхвалениями Китая, основной страны, куда его фирма сбывала свою продукцию.
– А каким видом спорта занимаются китайцы?
– Всеми.
– Всеми?
Ни у кого не укладывалось в голове, что китайцы могут заниматься каким-либо спортом, кроме гимнастики и бесконечных поклонов.
– Мы почти ничего не знаем о Китае.
Это он сказал громко и с некоторым раскаянием. Закрыв глаза, он представил себе попку молодой Дебби Рейнолдс, когда ее еще звали Сьюзен и она была наваждением для мужчин, особенно для бедного Гленна Форда. Такие женщины, как Дебби, не должны стареть: их старость – это и наша старость. Как выглядит обнаженная Дебби Рейнолдс? Как девочка с большой грудью или как взрослая женщина в миниатюре? Наверное, как взрослая женщина в миниатюре, с маленькими формами – грудки, попка, но все такое аппетитное, как бывает аппетитным и соблазнительным торт, нарезанный маленькими кусочками, розоватый и сочный, как женская плоть. Такой попке, как у Дебби Рейнолдс, нужны джинсы, юбки ей не идут: тогда видно, что ноги у нее слишком короткие и мускулистые, как у балерины. Ему всегда нравились крошечные женщины, но все три его жены почему-то оказывались такими же крупными, как он сам. Крупная женщина ласкает тебя своей большой рукой и создает массу проблем в постели, особенно если она лишена шестого чувства и не понимает по одному взгляду или легкому прикосновению, чего от нее ждут. Его первая жена была неповоротлива, и если ему хотелось изменить позицию, приходилось сначала долго объяснять ей, чего от нее ждут, – как будто инструкцию читаешь. Но зато Альма, вторая жена, в этом отношении была просто прелесть. Достаточно было слегка надавить в определенном месте пальцем, – и вот она уже на четвереньках, готовая выполнить любой твой каприз. Он представил себе Дебби Рейнолдс в такой позиции – покручивает попкой, подмигивает ему и медленно облизывает губы большим языком. У мелких женщин обычно бывает большой язык, большой, но нежный на ощупь, а не как у его третьей жены, – шершавый, похожий на терку или инструменты дантиста. Он представил себе обнаженную Дебби Рейнолдс – вот она раскинулась навзничь под ним и страстно вскрикивает. Из памяти, сохранившей образы всех женщин, с которыми он был близок, выплыла мексиканка из публичного дома в Акапулько, змеей обвивавшаяся вокруг его веснушчатого тела, и кто-то из азиатских проституток, не то из Сайгона, не то из Сингапура или Бангкока. И все-таки он предпочитал Дебби Рейнолдс из цветных фильмов, Дебби той поры, когда ее еще не бросил Эдди Фишер ради Лиз Тейлор. Он встретил ее в холле, постаревшую Дебби; может, она еще очень соблазнительна безо всего, хотя у постаревших женщин кожа обычно обвисает, словно они натянули чужую, не по размеру, чтобы скрыть разложение собственной плоти. Он почувствовал свой набухший член и сел, одурев от солнца; потом с тяжелой головой прошел в ванную своего двухкомнатного номера и начал мастурбировать над унитазом. Сначала перед его закрытыми глазами была миниатюрная обнаженная Дебби, но потом, в момент наивысшего наслаждения, ее вытеснило крупное, обнаженное тело Альмы. «Это потому, что мне всегда было так хорошо с тобой, Альма». Он вернулся на террасу и стал с интересом наблюдать за полуголыми людьми, уже собиравшимися у лагуны, на зеленой траве, или потянувшимися к пляжу гостиницы. Неподалеку в море виднелись серферы, трехцветные паруса, раздуваемые легким ветерком; этот ветерок нежно ласкал кожу, словно обещая жизнь и молодость, но после недавнего он чувствовал себя опустошенным и усталым. Сняв с вешалки короткий купальный халат и прихватив полотенце, он вышел из номера, столкнувшись в лифте с постояльцами, тоже направлявшимися купаться; они посмотрели друг на друга с видом заговорщиков. К бассейну двигалась и совершенно чудовищная женщина: на голове бигуди, кожа лоснится от крема, вены на ногах вздулись; она что-то настойчиво внушала своему спутнику, кретину, который ехал вместе с ним в лифте с совершенно отсутствующим видом, словно мысленно он был в это время совсем в другом лифте и с другой женщиной. Поскольку в саду было полным-полно праздных наблюдателей, мужчина расправил плечи, стараясь выглядеть как можно лучше, несмотря на полноту. Выбрав себе лежак, он попросил служащего расстелить на нем два полотенца, а затем улегся лицом вниз, чтобы лучше видеть людей, машинально вертя между пальцев травинку, влажную не то от недавней поливки, не то морского бриза. В лагуне понемногу собирались купальщики, некоторые с веселыми криками пробегали под каскадом воды. Все подчеркнуто демонстрировали свое счастье, и только стройные загорелые девушки из Майами держались сдержанно; казалось, они сделаны из какого-то драгоценного металла, чуть прикрытого узкой полоской лифчика и бикини. Мужчина оттащил свой лежак в тень, под пальму, и принялся разглядывать тех, кто попадал в поле зрения. Оглядев всех внимательно, он обнаружил четырех привлекательных женщин – трех совсем молоденьких и одну постарше, – но все они были с мужчинами. Вполне естественно: все привлекательные женщины, которых он когда-либо встречал, были в сопровождении мужчин. Когда же очаровательные женщины бывают в одиночестве? Может, никогда? Он вел себя, как веселый бизнесмен из Сиэтла или как робкий человек, который не раз сталкивался в прошлом с поражениями и извлек из этого горький урок. Когда он лежал так, ему казалось, что собственный возраст подавляет его; поэтому он встал, чтобы вернуть себе чувство собственного достоинства, а другие смогли бы оценить всю мощь его тела. Выпрямившись, подбежал к бассейну и, выгнув спину, нырнул: тело его словно ножом разрезало водную гладь. Вода отдавала дорогим хлором, который пахнет лучше хлора, употребляемого в обычных спортивных бассейнах Сохо, куда он ходил, чтобы держать себя в форме. На случай, если за ним кто-нибудь наблюдает, он немного покрасовался, меняя стили, и, перейдя на баттерфляй, скоро оказался у водопада. Полюбовавшись отвесно падающей водой, он нырнул и вынырнул в гроте, где двое ребятишек сачком ловили крабов, которые там не водились. Стоя тут, он почувствовал счастливую усталость, его шестидесятилетнее тело словно помолодело от физических усилий и чудодейственного тепла, до которого от Нью-Йорка всего несколько часов лета; у него было такое чувство, словно он обманул саму природу с ее логикой смены времен года и совсем забыл о том, кто он и для чего прилетел в Майами. Он чувствовал себя самим собой – просто самим собой, без должностей и вымышленных фамилий, и он громко несколько раз произнес вслух свое настоящее имя: «Альфред», наслаждаясь тем, что в шуме падающей воды его никто не услышит. Он с трудом протиснулся через узкий выход из пещеры и по подземной тропинке вышел на свежий воздух, к джакузи, устроенным в вырубленных в скалах нишах; в нишах стояли скамьи, и струи горячей воды достигали до пояса сидевших людей. Он нашел свободное место и тоже сел; напротив оказалась молодая пара, целиком поглощенная друг другом: без сомнения, они проводят здесь медовый месяц – причем свой первый медовый месяц. Бившие со всех сторон струи воды массировали кожу, унося с собой отмершие клетки. Он чувствовал себя прекрасно, а сидящая напротив пара целовалась. В какое-то мгновение мужчина поднял на него глаза, и он сообщнически подмигнул ему, как заправский бизнесмен из Сиэтла, торгующий спортивной обувью. Но мужчина чувствовал себя неловко от слишком затянувшегося поцелуя женщины и мягко отстранился; та не сразу поняла его движение, но тут же заметила рядом постороннего и критически оглядела его, явно сочтя слишком старым. Потом встала и, не выпуская руки мужчины, потянула его за собой, чтобы избавиться от посторонних глаз. У нее были слишком длинные ноги, но красивый зад. Мужчина недолго оставался в одиночестве: подошла женщина в бигуди, которая ехала с ним в лифте, и начала снимать туфли на высоких каблуках, выслушивая извинения своего мужа за что-то, недавно им совершенное. Под его неумолчную болтовню она уселась под струи воды на скамью напротив, а муж устроился поближе к нему. Тогда он подмигнул сразу обоим, и женщина состроила гримасу, словно она – богиня, благосклонно принимающая поклонение. У нее стало совсем другое лицо – лицо стареющей кинозвезды, и от раздражения, с которым она что-то выговаривала мужу несколько секунд назад, не осталось и следа. Мужчина вышел, чувствуя, что в горле у него пересохло и нужно выпить чего-нибудь покрепче. Он поискал глазами какой-нибудь навес, где можно было бы попросить коктейль. Барменом был негр с удлиненной головой, у которого он спросил, какой коктейль сегодня самый популярный.
– Да любой, – ответил тот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70