– Ты смотри, чтоб малявы случайно не прошли. Я ещё узнаю у своих, были или нет.
– Да узнавай, начальник, – с улыбкой говорил вслед уходящему оперу Плетень. – Только если ей всё же залетело что-то от него, ты сразу пробивай у своих людей в хате, какой дорогой дошла мулька. Потому что там могли и через холопов отправить.
Шаповалов не обратил внимания на последние слова Плетня, потому что и так видел, что тот не врёт. К тому же он две ночи сидел один и ему ничего не стоило держать дорогу под контролем. Немного смущало только насмешливое выражение лица Плетнёва, но у того могло быть просто хорошее настроение.
Шаповалов догнал проверяющих, которые успели просчитать уже две хаты верхнего этажа. Опять поныряв для вида по закоулкам камер, он остался в хате один восемь. Когда все выходили он заглянул на парашу и под умывальник, но как только остался в хате один сразу поднял голову на Ольгу, которая почему-то смотрела на него как-то испуганно. Он сначала даже растерялся, не поняв этого испуга в её глазах, и скользнул взглядом по остальным девушкам, выражения лиц которых оказались такими же. Профессиональое чутьё, которое не заглушили чувства к стоящей перед ним девушке, подсказывало ему, что здесь что-то не то. Возможно, в камере находится что-то запрещённое, что не успели или забыли убрать. Уж больно плохими актрисами оказались арестантки и выражение их глаз сильно выдавало их. Несмотря на то, что глаза так и тянулись посмотреть на Ольгу, он всё же провёл внимательным взглядом по камере. Учинять обыск в камере Ольги он не собирался, просто сработал профессиональный интерес. Но единственное пришедшее на ум объяснение поведения девушек заключилось в телевизоре, который сейчас попался на глаза и вызвал у него даже удивление.
– Откуда у вас второй телевизор? – спросил он у Ольги, подняв на неё взгляд.
– А это мне вчера передали, – вступилась сразу Коса, пока Ольга не успела ничего ответить. – Видите как здорово. То ни одного, теперь у нас целых два телевизора.
Шаповалов, не отрывая взгляда от Ольги, спросил с удивлением:
– Неужели вы думаете, что я у вас свой телевизор теперь заберу? Смотрите на меня все с таким страхом…
– Нет, что вы, – нерешительно произнесла Ольга и осеклась, не зная, что сказать дальше.
– Да ну лишним-то не будет, – опять выручила Коса. – Вдруг Ольгу перекинут куда или на этап отправят в другую тюрьму, вот и возьмёт с собой этот маленький.
Шаповалов увидел как Ольга опустила взгляд в пол и, чтобы больше не смущать её, ничего не говоря вышел из камеры.
* * *
– У-у-ф-ф, – выдохнула Коса и картинно вытерла якобы выступивший на лбу пот. – Я думала всё, пи…дец…
– Я тоже пересрала конкретно, когда он под умывальник заглянул, – облегчённо, но всё ещё на эмоциях сказала Звезда и пошла к умывальнику посмотреть, насколько надёжно заклеена картинками от целлофановых пакетов уже довольно большая дыра в стене.
Коса и Ленка двинулись за ней оглядеть своё заветное окошко в мужскую камеру, через которое уже давали утром малолеткам потрогать себя за грудь. Со стороны могло показаться, что девушки оклеили стену вокруг умывальника пакетами, чтобы легче смывать брызги пены, зубной пасты и прочие. Но расчёт был на то, что никому из дубаков не придёт в голову спросить, почему они раньше её не заклеивали. Убедившись, что там всё выглядело нормально, девушки подошли к Ольге, всё ещё не отошедшей от пережитого.
– Да всё нормуль, Оля, – хлопнула ободряюще её Звезда.
– Вам нормуль, – проговорила Ольга. – А я как в глаза ему смотреть буду, если он узнает об этом?
– И что? В измене, что ли, обвинит? Ты что, его девушка?
– У тебя Сашка же есть. Чё ты на этого легавого внимание обращаешь?
Из сыпавшихся на неё со всех сторон предложений Ольга хорошо разобрала только одно, которое произнесла Коса и касающееся Соломы.
– Ты же сама говорила, что опер свой нужен, – сказала она, подняв голову и посмотрев на Косу.
– Он нужен только чтоб не шмонал вот так попусту, и душняк не создавал, – легко парировала Коса. – А чтоб голову себе им забивать, как бы его не обидеть, так на хер он нужен. Сашка в сто раз лучше.
– А Сашка, кстати, если об этом узнает? – спросила Ольга.
– Ну-у, Оля, мы ж тебя прикроем. Ты чё? – похлопала её по плечу Ленка. – Неужели думаешь, что скажем ему, будто это к тебе малолетки залазили? Даже если и трахнешься с кем-нибудь из них, всё равно отмажем.
– Верно, – подтвердила Зинка, – так что не дрейфь, всё будет тип-топ.
Ольга вновь подумала об Александре и, хоть она и не собиралась трарахаться с малолетками, ей почему-то понравилась сама мысль, что её будут прикрывать от него. Впервые она почувствовала себя почти замужней девушкой и, улыбнувшись, успокоилась.
– Ну вот, – радостно сказала Коса, – я ж говорю, всё нормуль будет. Так, сегодня же наша баня… – она повернулась к остальной хате и, выцепив взглядом Тамару, сказала: – Тома, ты здесь останешься, когда мы уйдём. Потом на параше помоешься. Смотри тут, чтоб менты не залезли туда.
Она кивнула взглядом под умывальник и, увидев недовольство в глазах Тамары по поводу лишения её бани добавила:
– Я же сказала, на параше потом помоешься, воды нагреешь и помоешься. Ты что, с Игорьком своим встретиться не хочешь?
Тамара сразу оживилась и, улыбнувшись, согласно кивнула головой.
* * *
Бандера пытался поднять себе настроение, наблюдая за Юрием. Того разбудил Вася, как только вернулся с пустым бачком с продола, вынеся мусор. Убедившись, что Юрий жив, дубаки покинули камеру и Вася завалился, наконец, спать. А Юрию дали набранную на него утреннюю баланду и пакет с продуктами, собранный Бандерой. Есть баланду он не стал, перелив её в чашку другого своёго напарника по шконке, который тоже поднялся по утренней проверке, уступив место следующему. А в свою чашку он высыпал пакет сублимированной лапши и поставил кипятиться воду. Бандера всё ждал момента, как отреагирует Юрий на малявку по поводу своей девушки. Но Вано, видимо, забыл про неё и завалился спать.
Бандера встал и, идя якобы сполоснуть руки, толкнул Вано. Когда тот поднял голову и посмотрел на него, он кивнул на Юрия и пошел назад на шконку, откуда будет удобнее видеть реакцию Юрия и его лицо. Вано, спохватившись, достал малявку из кармана и позвал.
– Э, Юра, тобе пакет, – он подождал, пока тот подойдёт сам и заберёт малявку и сразу же уронил голову на подушку, ему реакция Юрия была неинтересна.
Но увидеть желаемое сразу Бандера так и не смог, потому что Юрий, глянув на маляву, сунул её в карман и стал готовить себе еду. Выругавшись сквозь зубы, Бандера всё же устроился на шконке поудобнее, так чтобы не бросался в глаза его откровенный взгляд на Юрия, и принялся терпеливо ждать. Делая вид, что читает книгу, он смотрел мимо неё, как долго и аппетитно поглощает пищу этот человек. Ему уже начинало казаться, что тот специально растягивает себе это удовольствие и уже начал жалеть, что передал ему продуктов. Более получаса Юрий хрустел кусочками луковицы с салом и ел эту китайскую лапшу. А когда он, наконец, встал и поставил себе ещё и чай, Бандера со злостью захлопнул книгу. Но тут же открыл её заново, увидев, как в ожидании кипятка Юрий сунул руку в карман и вскрыл малёк.
Хоть и равнодушно, но всё же с некоторым удовольствием Бандера смотрел, как у него на глаза навернулись слёзы и он стал кусать собственный кулак. Как его кружка, уже закипевшая, стала выплёскивать кипяток на стол и как струйка, текущая по столу, чуть не попала за шиворот сидящему возле стола на корточках Юрию. Бандера даже разозлился на мужика, который заметил это и кинул на стол тряпку, преградив путь этой струйке.
– Ты чай-то заваривать будешь или чё? – спросили его мужики у стола, выключая его кипятильник. – За кружкой-то смотреть надо.
На утешение Бандеры недавние бомжи хоть и остановили ползущую к шее Юрия струйку кипятка, но разговаривали они с ним как со своим, и даже более властным тоном. Плохо было только то, что удручённый неприятной новостью Юрий этого не заметил. Он продолжал кусать свой кулак, иногда поднимая его, чтобы вытереть выступившие слёзы, и держал перед глазами малявку.
Перечитывал ли он её раз за разом или просто смотрел в неё невидящим взглядом, Бандера не знал. Но когда Юрий поднялся и, подойдя к двери, постучал в кормушку, сразу крикнул ему:
– Чё ты хочешь?
– В санчасть мне надо, – ответил Юрий, скомкав малявку и зажав в руке.
– Так она сейчас будет, – повертел Бандера пальцем у виска. – Не слышишь, что ли?
С продола действительно раздавался звон открываемых кормушек, так как в это время ходила со своими лекарствами медичка. Юрий остался стоять у двери и, как только кормушка открылась, сразу высунул в неё голову. Испугавшись, что он там может наговорить чего-нибудь, Бандера резко поднялся и пошёл к кормушке, будто бы тоже за таблеткой. Но как только он подошёл, пытаясь прислушаться к словам Юрия, тот высунул голову и, взяв со стола свою ложку, высунул в кормушку. Сразу запахло валерьянкой, и Бандера сразу успокоился, как будто сам её выпил. Взяв у медички для вида таблетку анальгина, он довольный пошёл к своей шконке. Состояние Юрия действовало на него ободряюще. И это немного заполнило ту душевную пустоту, которая мучила его после встречи с этой Ольгой.
«Давай-давай, рожа барыжная, чтоб жизнь малиной не казалась», – думал Бандера. У него уже не было злости на Юрия, просто в злорадстве над ним он находил себе утешение. И чтобы ещё раз задеть его, он нарочно весело и громко сказал одному из недавно прибывших:
– Эй, Косёл. Бери шахматы и иди садись ко мне, поиграем. А то сидишь, голову повесил, как будто тебе жена изменила.
* * *
Получив ответ от Бандеры, Протас не унывал, он обдумывал другой план. Почти все его сокамерники, среди которых он был старшим не только по возрасту, были людьми обеспеченными. Все они сидели с ним уже давно и в каждом он был уверен, что они не стучат. Особым авторитетом они, конечно, не пользовались. Все сидели по первому разу. Ну разве что только финансовым или материальным, потому что за помощью к ним обращались довольно авторитетные заключённые. Но как раз вот это последнее обстоятельство и заставляло считаться с ними в тюрьме многих арестантов. Поэтому Протас, раздумывая над этой темой несколько часов подряд, пользуясь своим лидирующим положением в хате позвал всех для разговора на прогулку, оставив в хате Кузнеца, который сидел когда-то с Соломой и мог донести до него этот разговор.
Оказавшись в прогулочном дворике, Протас ещё раз оглядел всех своих пятерых сокамерников, собравшихся вокруг него. Когда все присели на корточки и стали разливать из банки заранее заваренный чай, он с шумом выдохнул и, как будто в последний раз взвесив все за и против и всё же решившись, начал разговор.
– Дело такое, братва, – сказал он с серьёзным видом, подражая уголовным авторитетам. – Надо другого смотрящего нам здесь, в тюрьме. Давайте вместе подумаем, кого мы можем рекомендовать.
– Погоди-погоди, Паха, – удивлённо уставился на него Андрей Спасской, – разве мы это решаем? Солома сам за себя кого-нибудь оставит, когда уйдёт на этап, но он и не собирается же вроде пока.
– Он-то не собирается, – произнёс с некоторой злостью Протас, оглядывая удивлённо смотрящих на него сокамерников, не ожидавших такого разговора, – да только не место ему здесь, за тюрьмой смотреть. Поступки за ним есть… – Протас хотел сказать «гадские», но осёкся, не зная точно какие поступки попадают под такое определение и сказал по-своему, – некрасивые, можно даже сказать неприемлемые в наших кругах.
– Это серьёзные обвинения, Паха, – сказал ещё один более-менее грамотный его сокамерник Тёплый, – тут надо всё конкретно обосновать. Сможешь доказать то, что сейчас сказал, на стрелке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55
– Да узнавай, начальник, – с улыбкой говорил вслед уходящему оперу Плетень. – Только если ей всё же залетело что-то от него, ты сразу пробивай у своих людей в хате, какой дорогой дошла мулька. Потому что там могли и через холопов отправить.
Шаповалов не обратил внимания на последние слова Плетня, потому что и так видел, что тот не врёт. К тому же он две ночи сидел один и ему ничего не стоило держать дорогу под контролем. Немного смущало только насмешливое выражение лица Плетнёва, но у того могло быть просто хорошее настроение.
Шаповалов догнал проверяющих, которые успели просчитать уже две хаты верхнего этажа. Опять поныряв для вида по закоулкам камер, он остался в хате один восемь. Когда все выходили он заглянул на парашу и под умывальник, но как только остался в хате один сразу поднял голову на Ольгу, которая почему-то смотрела на него как-то испуганно. Он сначала даже растерялся, не поняв этого испуга в её глазах, и скользнул взглядом по остальным девушкам, выражения лиц которых оказались такими же. Профессиональое чутьё, которое не заглушили чувства к стоящей перед ним девушке, подсказывало ему, что здесь что-то не то. Возможно, в камере находится что-то запрещённое, что не успели или забыли убрать. Уж больно плохими актрисами оказались арестантки и выражение их глаз сильно выдавало их. Несмотря на то, что глаза так и тянулись посмотреть на Ольгу, он всё же провёл внимательным взглядом по камере. Учинять обыск в камере Ольги он не собирался, просто сработал профессиональный интерес. Но единственное пришедшее на ум объяснение поведения девушек заключилось в телевизоре, который сейчас попался на глаза и вызвал у него даже удивление.
– Откуда у вас второй телевизор? – спросил он у Ольги, подняв на неё взгляд.
– А это мне вчера передали, – вступилась сразу Коса, пока Ольга не успела ничего ответить. – Видите как здорово. То ни одного, теперь у нас целых два телевизора.
Шаповалов, не отрывая взгляда от Ольги, спросил с удивлением:
– Неужели вы думаете, что я у вас свой телевизор теперь заберу? Смотрите на меня все с таким страхом…
– Нет, что вы, – нерешительно произнесла Ольга и осеклась, не зная, что сказать дальше.
– Да ну лишним-то не будет, – опять выручила Коса. – Вдруг Ольгу перекинут куда или на этап отправят в другую тюрьму, вот и возьмёт с собой этот маленький.
Шаповалов увидел как Ольга опустила взгляд в пол и, чтобы больше не смущать её, ничего не говоря вышел из камеры.
* * *
– У-у-ф-ф, – выдохнула Коса и картинно вытерла якобы выступивший на лбу пот. – Я думала всё, пи…дец…
– Я тоже пересрала конкретно, когда он под умывальник заглянул, – облегчённо, но всё ещё на эмоциях сказала Звезда и пошла к умывальнику посмотреть, насколько надёжно заклеена картинками от целлофановых пакетов уже довольно большая дыра в стене.
Коса и Ленка двинулись за ней оглядеть своё заветное окошко в мужскую камеру, через которое уже давали утром малолеткам потрогать себя за грудь. Со стороны могло показаться, что девушки оклеили стену вокруг умывальника пакетами, чтобы легче смывать брызги пены, зубной пасты и прочие. Но расчёт был на то, что никому из дубаков не придёт в голову спросить, почему они раньше её не заклеивали. Убедившись, что там всё выглядело нормально, девушки подошли к Ольге, всё ещё не отошедшей от пережитого.
– Да всё нормуль, Оля, – хлопнула ободряюще её Звезда.
– Вам нормуль, – проговорила Ольга. – А я как в глаза ему смотреть буду, если он узнает об этом?
– И что? В измене, что ли, обвинит? Ты что, его девушка?
– У тебя Сашка же есть. Чё ты на этого легавого внимание обращаешь?
Из сыпавшихся на неё со всех сторон предложений Ольга хорошо разобрала только одно, которое произнесла Коса и касающееся Соломы.
– Ты же сама говорила, что опер свой нужен, – сказала она, подняв голову и посмотрев на Косу.
– Он нужен только чтоб не шмонал вот так попусту, и душняк не создавал, – легко парировала Коса. – А чтоб голову себе им забивать, как бы его не обидеть, так на хер он нужен. Сашка в сто раз лучше.
– А Сашка, кстати, если об этом узнает? – спросила Ольга.
– Ну-у, Оля, мы ж тебя прикроем. Ты чё? – похлопала её по плечу Ленка. – Неужели думаешь, что скажем ему, будто это к тебе малолетки залазили? Даже если и трахнешься с кем-нибудь из них, всё равно отмажем.
– Верно, – подтвердила Зинка, – так что не дрейфь, всё будет тип-топ.
Ольга вновь подумала об Александре и, хоть она и не собиралась трарахаться с малолетками, ей почему-то понравилась сама мысль, что её будут прикрывать от него. Впервые она почувствовала себя почти замужней девушкой и, улыбнувшись, успокоилась.
– Ну вот, – радостно сказала Коса, – я ж говорю, всё нормуль будет. Так, сегодня же наша баня… – она повернулась к остальной хате и, выцепив взглядом Тамару, сказала: – Тома, ты здесь останешься, когда мы уйдём. Потом на параше помоешься. Смотри тут, чтоб менты не залезли туда.
Она кивнула взглядом под умывальник и, увидев недовольство в глазах Тамары по поводу лишения её бани добавила:
– Я же сказала, на параше потом помоешься, воды нагреешь и помоешься. Ты что, с Игорьком своим встретиться не хочешь?
Тамара сразу оживилась и, улыбнувшись, согласно кивнула головой.
* * *
Бандера пытался поднять себе настроение, наблюдая за Юрием. Того разбудил Вася, как только вернулся с пустым бачком с продола, вынеся мусор. Убедившись, что Юрий жив, дубаки покинули камеру и Вася завалился, наконец, спать. А Юрию дали набранную на него утреннюю баланду и пакет с продуктами, собранный Бандерой. Есть баланду он не стал, перелив её в чашку другого своёго напарника по шконке, который тоже поднялся по утренней проверке, уступив место следующему. А в свою чашку он высыпал пакет сублимированной лапши и поставил кипятиться воду. Бандера всё ждал момента, как отреагирует Юрий на малявку по поводу своей девушки. Но Вано, видимо, забыл про неё и завалился спать.
Бандера встал и, идя якобы сполоснуть руки, толкнул Вано. Когда тот поднял голову и посмотрел на него, он кивнул на Юрия и пошел назад на шконку, откуда будет удобнее видеть реакцию Юрия и его лицо. Вано, спохватившись, достал малявку из кармана и позвал.
– Э, Юра, тобе пакет, – он подождал, пока тот подойдёт сам и заберёт малявку и сразу же уронил голову на подушку, ему реакция Юрия была неинтересна.
Но увидеть желаемое сразу Бандера так и не смог, потому что Юрий, глянув на маляву, сунул её в карман и стал готовить себе еду. Выругавшись сквозь зубы, Бандера всё же устроился на шконке поудобнее, так чтобы не бросался в глаза его откровенный взгляд на Юрия, и принялся терпеливо ждать. Делая вид, что читает книгу, он смотрел мимо неё, как долго и аппетитно поглощает пищу этот человек. Ему уже начинало казаться, что тот специально растягивает себе это удовольствие и уже начал жалеть, что передал ему продуктов. Более получаса Юрий хрустел кусочками луковицы с салом и ел эту китайскую лапшу. А когда он, наконец, встал и поставил себе ещё и чай, Бандера со злостью захлопнул книгу. Но тут же открыл её заново, увидев, как в ожидании кипятка Юрий сунул руку в карман и вскрыл малёк.
Хоть и равнодушно, но всё же с некоторым удовольствием Бандера смотрел, как у него на глаза навернулись слёзы и он стал кусать собственный кулак. Как его кружка, уже закипевшая, стала выплёскивать кипяток на стол и как струйка, текущая по столу, чуть не попала за шиворот сидящему возле стола на корточках Юрию. Бандера даже разозлился на мужика, который заметил это и кинул на стол тряпку, преградив путь этой струйке.
– Ты чай-то заваривать будешь или чё? – спросили его мужики у стола, выключая его кипятильник. – За кружкой-то смотреть надо.
На утешение Бандеры недавние бомжи хоть и остановили ползущую к шее Юрия струйку кипятка, но разговаривали они с ним как со своим, и даже более властным тоном. Плохо было только то, что удручённый неприятной новостью Юрий этого не заметил. Он продолжал кусать свой кулак, иногда поднимая его, чтобы вытереть выступившие слёзы, и держал перед глазами малявку.
Перечитывал ли он её раз за разом или просто смотрел в неё невидящим взглядом, Бандера не знал. Но когда Юрий поднялся и, подойдя к двери, постучал в кормушку, сразу крикнул ему:
– Чё ты хочешь?
– В санчасть мне надо, – ответил Юрий, скомкав малявку и зажав в руке.
– Так она сейчас будет, – повертел Бандера пальцем у виска. – Не слышишь, что ли?
С продола действительно раздавался звон открываемых кормушек, так как в это время ходила со своими лекарствами медичка. Юрий остался стоять у двери и, как только кормушка открылась, сразу высунул в неё голову. Испугавшись, что он там может наговорить чего-нибудь, Бандера резко поднялся и пошёл к кормушке, будто бы тоже за таблеткой. Но как только он подошёл, пытаясь прислушаться к словам Юрия, тот высунул голову и, взяв со стола свою ложку, высунул в кормушку. Сразу запахло валерьянкой, и Бандера сразу успокоился, как будто сам её выпил. Взяв у медички для вида таблетку анальгина, он довольный пошёл к своей шконке. Состояние Юрия действовало на него ободряюще. И это немного заполнило ту душевную пустоту, которая мучила его после встречи с этой Ольгой.
«Давай-давай, рожа барыжная, чтоб жизнь малиной не казалась», – думал Бандера. У него уже не было злости на Юрия, просто в злорадстве над ним он находил себе утешение. И чтобы ещё раз задеть его, он нарочно весело и громко сказал одному из недавно прибывших:
– Эй, Косёл. Бери шахматы и иди садись ко мне, поиграем. А то сидишь, голову повесил, как будто тебе жена изменила.
* * *
Получив ответ от Бандеры, Протас не унывал, он обдумывал другой план. Почти все его сокамерники, среди которых он был старшим не только по возрасту, были людьми обеспеченными. Все они сидели с ним уже давно и в каждом он был уверен, что они не стучат. Особым авторитетом они, конечно, не пользовались. Все сидели по первому разу. Ну разве что только финансовым или материальным, потому что за помощью к ним обращались довольно авторитетные заключённые. Но как раз вот это последнее обстоятельство и заставляло считаться с ними в тюрьме многих арестантов. Поэтому Протас, раздумывая над этой темой несколько часов подряд, пользуясь своим лидирующим положением в хате позвал всех для разговора на прогулку, оставив в хате Кузнеца, который сидел когда-то с Соломой и мог донести до него этот разговор.
Оказавшись в прогулочном дворике, Протас ещё раз оглядел всех своих пятерых сокамерников, собравшихся вокруг него. Когда все присели на корточки и стали разливать из банки заранее заваренный чай, он с шумом выдохнул и, как будто в последний раз взвесив все за и против и всё же решившись, начал разговор.
– Дело такое, братва, – сказал он с серьёзным видом, подражая уголовным авторитетам. – Надо другого смотрящего нам здесь, в тюрьме. Давайте вместе подумаем, кого мы можем рекомендовать.
– Погоди-погоди, Паха, – удивлённо уставился на него Андрей Спасской, – разве мы это решаем? Солома сам за себя кого-нибудь оставит, когда уйдёт на этап, но он и не собирается же вроде пока.
– Он-то не собирается, – произнёс с некоторой злостью Протас, оглядывая удивлённо смотрящих на него сокамерников, не ожидавших такого разговора, – да только не место ему здесь, за тюрьмой смотреть. Поступки за ним есть… – Протас хотел сказать «гадские», но осёкся, не зная точно какие поступки попадают под такое определение и сказал по-своему, – некрасивые, можно даже сказать неприемлемые в наших кругах.
– Это серьёзные обвинения, Паха, – сказал ещё один более-менее грамотный его сокамерник Тёплый, – тут надо всё конкретно обосновать. Сможешь доказать то, что сейчас сказал, на стрелке?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55