Даже ваша жилплощадь не будет помехой нашему счастью!» И все в таком же духе на две страницы за подписью: «Матвей». Чушь какая-то! Не припомню, чтобы искала какого-нибудь Матвея, поэтому не горю желанием его найти. Насчет жилплощади — старая шутка из «бородатого» анекдота. Однако почему этот маразм пришел именно на мой почтовый ящик? Вопрос так и остался открытым — возможно, кто-то просто пошутил.
***
Наутро я обнаружила, что архив странных сообщений пополнился уже пятью посланиями. Первые три носили матримониальный характер: авторы страстно желали познакомиться со мной для серьезных отношений и брака. Правда, по имени ко мне в письмах никто не обращался. Из чего я сделала разумный вывод, что похожий адрес открыла виртуальная сваха. Все послания, ясное дело, на самом деле предназначены ей.
Вот только женихи оказались небывало рассеянными.
Читать письма было забавно. Их авторы все как один оказались симпатичными, умными, без мат. и жил. проблем, без вредных привычек и манер (интересно, как это?).
Впрочем, дочитав письма до конца, я засомневалась, что имею дело с разновидностью интернет-сватовства — скорее уж, сводничества. Уж больно развязным тоном были написаны некоторые письма. Например, некто Ринат сообщал, что у него «уже припасено чудное гнездышко, где он сможет чудно развлечься с такой прелестной курочкой, как я». Ничего себе! «Прелестной курочкой»! Какое счастье, что это адресовано не мне.
Вдогонку Ринату какой-то Сергей сообщал, что жениться на мне не может, так как уже женат, но почему-то требовал мое фото в той же позе, но в варианте «ню». В какой «той же» позе — понятия не имею. С чего Сергей решил, что должен на мне жениться, — тем более не представляю.
Ломать голову над загадкой было недосуг.
Поразмышляв минуту (ровно столько, сколько понадобилось, чтобы вскрыть пакет ананасового сока), я решила, что сваха тут ни при чем. Просто какой-нибудь вредный вирус развлекается тем, что пересылает письма с одного адреса на другой. Украсив ежедневник пометкой: «Сменить электронный адрес», я залпом выпила сок и рванула на работу в Агентство.
***
— Это черт знает что! — Возмущенный вопль Соболина был слышен даже в коридоре.
Его крик застиг меня на пороге Агентства, от неожиданности я даже вздрогнула.
Спустя секунду в коридор вылетел и сам начальник репортеров.
— Володя, что случилось, почему ты так кричишь?
— Я не могу полноценно работать, вот почему! Мой компьютер отказывается со мной сотрудничать! Мне нужно срочно отписать информацию, а я не могу даже открыть нужную папку и свой файл!
Оказалось, что Соболин, придя на работу раньше всех, попытался включить свой компьютер и обомлел: его машина категорически отказалась загружаться под Володиным паролем. Семнадцать последующих «перегрузок» результатов не дали — машина радостно выдавала, что «пароль введен не правильно».
— Буду писать информации «от руки» и рассылать подписчикам по почте, — мрачно резюмировал Соболин и удалился в свой кабинет.
Час спустя выяснилось, что в своей беде Володя не одинок — ни в одном из отделов компьютеры не желали включаться. Они сообщали изумленным владельцам, что их пароль больше не действует. Работа Агентства была парализована.
— Режь меня, но я чувствую в этом руку Спозаранника, — прошептал мне на ухо Родька Каширин, когда Шах, в сотый раз получив отказ в доступе к своим документам, грохнул по столу кулаком и выдал длинную непечатную фразу.
— Почему именно Спозаранника? — так же шепотом спросила я.
— А кому еще в голову придет поменять пароли на всех компьютерах, тем более в отсутствие их хозяев? Ты до такого могла бы додуматься?
— Нет.
— Вот и я нет. И никто бы не додумался.
Кроме Спозаранника. Он шифруется от диверсантов, шпионов и предателей.
— А что, в Агентстве есть шпионы и предатели? — искренне удивилась я.
— Нету. И Глеб знает, что нету. Профилактика.
Уже к обеду стало ясно, что в своих догадках Каширин был прав: смена паролей действительно была делом рук Спозаранника. Для чего это было сделано — история умалчивает. Но еще вчера поздно вечером наш компьютерщик поменял пароли на всех компьютерах.
Появившись в Агентстве около 14 часов, Спозаранник первым делом раздал всем пользователям по запечатанной скрепкой бумажке — так каждый сотрудник «Золотой пули» обрел свой новый индивидуальный пароль, состоящий из неудобоваримого набора латинских букв.
Усовершенствование компьютерной сети не прошло бесследно — некоторые документы все же пропали. В частности, полностью исчезла моя папка, а также файлы Каширина и Соболина. Родион к произошедшему отнесся философски, у меня все жизненно важные документы были скопированы на дискеты. В «минусе» остался лишь Соболин. Володя рвал и метал, он кричал, что реформы Спозаранника приносят только вред, что навсегда утеряны ценные документы и он никогда больше не сможет их прочитать. На это невозмутимый Глеб Егорыч отвечал, что во всем, прежде всего, надо видеть положительные стороны: прочитать ценные документы Соболина не сможет теперь никто, в частности, враги и диверсанты.
***
Разумеется, во всей этой суматохе я благополучно забыла о желании сменить адрес.
Поэтому и не удивилась, обнаружив вечером, что моя «копилка» пополнилась еще тремя письмами. Два из них опять оказались от потенциальных женихов, зато третье было деловым и уж точно предназначалось мне. «Хочу обратиться к вам за консультацией. Мне необходимо оформить некоторые документы. Если не трудно, перезвоните мне. Номер моего мобильного телефона…» Далее следовали цифры.
Я набрала номер. Мне ответил приятный мужской голос.
— Это Анна Лукошкина. Вы писали мне по электронной почте.
— Очень приятно. Анна…
— Яковлевна.
— Видите ли, Анна Яковлевна, у моего друга — он директор по закупкам в небольшой фирме — возникли некоторые проблемы с оформлением договоров. Он хотел бы получить у вас консультацию.
Начало показалось мне несколько странным.
— А почему ваш друг не может позвонить мне сам? У него проблемы с речью, или он такой стеснительный? — насмешливо спросила я.
— Видите ли, Анна Яковлевна, в настоящее время моего друга нет в городе, и я взял на себя смелость связаться с вами.
— Хорошо. Завтра в семнадцать часов вас устроит? — Я продиктовала адрес юрконсультации.
— Вполне. Значит, завтра в семнадцать мы оба у вас будем. До свидания.
***
Утро четверга прошло в основном в деловых разговорах и встречах. К 17 часам за плечами остался на редкость насыщенный день. Мысленно я уже строила планы на сегодняшний вечер.
— Простите, можем мы видеть Анну Лукошкину?
Передо мной стояли двое мужчин. Один — невысокий худощавый брюнет, с немного нервным лицом.
— Солонецкий Борис Александрович, — представился он. Неожиданно для такого миниатюрного экземпляра клиент разговаривал густым баском.
— Звягин Станислав Игоревич, — сообщил второй — наоборот, очень высокий, светлый шатен с чуть седоватыми висками.
Значит, это он — мой вчерашний собеседник, обладатель приятного баритона.
— Очень приятно. Присаживайтесь.
Борис Александрович с места в карьер приступил к делу и объяснил свою проблему: он — директор по закупкам, работает в небольшой фирме. Ему необходимо составить договор об экспортных поставках, причем сделать это с соблюдением всех необходимых формальностей и просчетом возможных последствий — как плюсов, так и минусов. Подобные консультации в моей практике не редкость, поэтому привычные фразы я произносила почти механически.
И при этом все время чувствовала на себе взгляд второго визитера. Станислав Игоревич глядел на меня каким-то изучающе-оценивающим взглядом. Как там, в старом фильме: «Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины». В данном случае — мужчины. Машинально я перевела взгляд на руки Станислава Игоревича — обручального кольца не было. Впрочем, а почему, собственно, меня должно это заботить?
Минут через пятнадцать мы разобрали все возможные проблемы и вытекающие из них последствия, обменялись визитками и вышли из кабинета. В тот день эта пара была моими последними клиентами, поэтому я покинула консультацию буквально через три минуты после их ухода.
На улице я буквально нос к носу столкнулась с Солонецким и Звягиным. Они стояли возле своих автомобилей и что-то оживленно обсуждали. Пробегать мимо было как-то неловко, тем более что они оба меня заметили и заулыбались. Но как только я подошла к ним, Борис Александрович вдруг засуетился:
— Ну, Стас, я поехал. Анна Яковлевна, я вам бесконечно благодарен. Извините за сумбурное прощание — очень спешу.
После этого он прыгнул в свой синий «форд» — и был таков. Я и Станислав Игоревич остались в полном недоумении стоять на тротуаре. Первой опомнилась я.
— Господин Солонецкий всегда столь… гм… стремителен? — Я постаралась вложить в свои слова как можно больше иронии.
— Да нет, обычно он не такой. Сам не пойму, что случилось. Возможно, у него сегодня действительно еще много дел.
— Что, тяжелый день?
— Наверное, да. Простите, Анна Яковлевна…
(Ладно, рабочий день окончен, клиент ушел, можно расслабиться.)
— Просто Анна.
— Спасибо. Я хотел предложить вам, Анна, выпить со мной чашку кофе, если вы, конечно, согласны. Здесь неподалеку есть очень неплохое кафе…
«Банально до зубной боли», — мысленно прокомментировала я и только открыла рот, чтобы вежливо отказаться, как у меня в сумочке запиликал «мобильник».
— Лукошкина, ты освободилась от своих праведных трудов? Когда и где встречаемся?
Черт, совсем забыла — я же обещала Обнорскому поужинать с ним в четверг!
Если честно, то проводить сегодняшний вечер в обществе «живого классика» мне абсолютно не хотелось. Попробую отмазаться.
— Андрей, извини, у меня неожиданно появились дела, мне нужно ехать на деловую встречу.
— Какая, к черту, встреча?! Я уже в пути, сейчас за тобой заеду. Ты что, забыла, что мы с тобой этот вечер еще в понедельник запланировали?!
— В понедельник запланировали, а сегодня планы поменялись. — Из-за резкости Обнорского я тоже начала потихоньку заводиться.
— Через минуту буду. Жди, — категорично гаркнула трубка, после чего Обнорский дал отбой.
Ну что за невезение! Разговор с Обнорским на повышенных тонах охоту ужинать с ним сегодня отбил начисто. Надо срочно сматываться, пока шеф «Пули» еще не приехал. Как назло, машина в ремонте, такси же на этом перекрестке ловить можно о-очень долго. Впрочем, еще не все потеряно. Я решительно сунула телефон в сумочку и повернулась к Станиславу:
— Вы еще не успели передумать? Я согласна.
***
— Ну что, если нет вопросов, тогда все свободны. — Этим традиционным аккордом Обнорский завершил очередную пятничную «летучку».
Все прошло, как обычно: Соболин отчитался о работе репортеров, Спозаранник монотонно перечислил темы, расследуемые его отделом. Все, как обычно, отрапортовали о возникших проблемах, начальство, как обычно, обещало проблемы рассмотреть. Вопрос о проведенной Глебом реформе компьютерных паролей не поднимался.
В этот раз планерка не затянулась — всего через каких-то сорок минут все сотрудники Агентства чинным гуськом покинули кабинет шефа и разбрелись по рабочим местам. Я шла в хвосте.
— Анна Яковлевна, задержитесь.
Та— а-к! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» Грядет разбор полетов.
«Разбор» начался с пяти минут густого молчания.
— Что за деловая встреча нарисовалась так внезапно? — наконец поинтересовался Обнорский.
— Мне нужно было встретиться с клиентом. Срочно.
— Перенести встречу, конечно, было нельзя?
— Нельзя.
— Лукошкина, после твоих выкрутасов в N-ске я уже не знаю, когда тебе верить, а когда — нет!
— Каких еще выкрутасов? — не очень натурально возмутилась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
***
Наутро я обнаружила, что архив странных сообщений пополнился уже пятью посланиями. Первые три носили матримониальный характер: авторы страстно желали познакомиться со мной для серьезных отношений и брака. Правда, по имени ко мне в письмах никто не обращался. Из чего я сделала разумный вывод, что похожий адрес открыла виртуальная сваха. Все послания, ясное дело, на самом деле предназначены ей.
Вот только женихи оказались небывало рассеянными.
Читать письма было забавно. Их авторы все как один оказались симпатичными, умными, без мат. и жил. проблем, без вредных привычек и манер (интересно, как это?).
Впрочем, дочитав письма до конца, я засомневалась, что имею дело с разновидностью интернет-сватовства — скорее уж, сводничества. Уж больно развязным тоном были написаны некоторые письма. Например, некто Ринат сообщал, что у него «уже припасено чудное гнездышко, где он сможет чудно развлечься с такой прелестной курочкой, как я». Ничего себе! «Прелестной курочкой»! Какое счастье, что это адресовано не мне.
Вдогонку Ринату какой-то Сергей сообщал, что жениться на мне не может, так как уже женат, но почему-то требовал мое фото в той же позе, но в варианте «ню». В какой «той же» позе — понятия не имею. С чего Сергей решил, что должен на мне жениться, — тем более не представляю.
Ломать голову над загадкой было недосуг.
Поразмышляв минуту (ровно столько, сколько понадобилось, чтобы вскрыть пакет ананасового сока), я решила, что сваха тут ни при чем. Просто какой-нибудь вредный вирус развлекается тем, что пересылает письма с одного адреса на другой. Украсив ежедневник пометкой: «Сменить электронный адрес», я залпом выпила сок и рванула на работу в Агентство.
***
— Это черт знает что! — Возмущенный вопль Соболина был слышен даже в коридоре.
Его крик застиг меня на пороге Агентства, от неожиданности я даже вздрогнула.
Спустя секунду в коридор вылетел и сам начальник репортеров.
— Володя, что случилось, почему ты так кричишь?
— Я не могу полноценно работать, вот почему! Мой компьютер отказывается со мной сотрудничать! Мне нужно срочно отписать информацию, а я не могу даже открыть нужную папку и свой файл!
Оказалось, что Соболин, придя на работу раньше всех, попытался включить свой компьютер и обомлел: его машина категорически отказалась загружаться под Володиным паролем. Семнадцать последующих «перегрузок» результатов не дали — машина радостно выдавала, что «пароль введен не правильно».
— Буду писать информации «от руки» и рассылать подписчикам по почте, — мрачно резюмировал Соболин и удалился в свой кабинет.
Час спустя выяснилось, что в своей беде Володя не одинок — ни в одном из отделов компьютеры не желали включаться. Они сообщали изумленным владельцам, что их пароль больше не действует. Работа Агентства была парализована.
— Режь меня, но я чувствую в этом руку Спозаранника, — прошептал мне на ухо Родька Каширин, когда Шах, в сотый раз получив отказ в доступе к своим документам, грохнул по столу кулаком и выдал длинную непечатную фразу.
— Почему именно Спозаранника? — так же шепотом спросила я.
— А кому еще в голову придет поменять пароли на всех компьютерах, тем более в отсутствие их хозяев? Ты до такого могла бы додуматься?
— Нет.
— Вот и я нет. И никто бы не додумался.
Кроме Спозаранника. Он шифруется от диверсантов, шпионов и предателей.
— А что, в Агентстве есть шпионы и предатели? — искренне удивилась я.
— Нету. И Глеб знает, что нету. Профилактика.
Уже к обеду стало ясно, что в своих догадках Каширин был прав: смена паролей действительно была делом рук Спозаранника. Для чего это было сделано — история умалчивает. Но еще вчера поздно вечером наш компьютерщик поменял пароли на всех компьютерах.
Появившись в Агентстве около 14 часов, Спозаранник первым делом раздал всем пользователям по запечатанной скрепкой бумажке — так каждый сотрудник «Золотой пули» обрел свой новый индивидуальный пароль, состоящий из неудобоваримого набора латинских букв.
Усовершенствование компьютерной сети не прошло бесследно — некоторые документы все же пропали. В частности, полностью исчезла моя папка, а также файлы Каширина и Соболина. Родион к произошедшему отнесся философски, у меня все жизненно важные документы были скопированы на дискеты. В «минусе» остался лишь Соболин. Володя рвал и метал, он кричал, что реформы Спозаранника приносят только вред, что навсегда утеряны ценные документы и он никогда больше не сможет их прочитать. На это невозмутимый Глеб Егорыч отвечал, что во всем, прежде всего, надо видеть положительные стороны: прочитать ценные документы Соболина не сможет теперь никто, в частности, враги и диверсанты.
***
Разумеется, во всей этой суматохе я благополучно забыла о желании сменить адрес.
Поэтому и не удивилась, обнаружив вечером, что моя «копилка» пополнилась еще тремя письмами. Два из них опять оказались от потенциальных женихов, зато третье было деловым и уж точно предназначалось мне. «Хочу обратиться к вам за консультацией. Мне необходимо оформить некоторые документы. Если не трудно, перезвоните мне. Номер моего мобильного телефона…» Далее следовали цифры.
Я набрала номер. Мне ответил приятный мужской голос.
— Это Анна Лукошкина. Вы писали мне по электронной почте.
— Очень приятно. Анна…
— Яковлевна.
— Видите ли, Анна Яковлевна, у моего друга — он директор по закупкам в небольшой фирме — возникли некоторые проблемы с оформлением договоров. Он хотел бы получить у вас консультацию.
Начало показалось мне несколько странным.
— А почему ваш друг не может позвонить мне сам? У него проблемы с речью, или он такой стеснительный? — насмешливо спросила я.
— Видите ли, Анна Яковлевна, в настоящее время моего друга нет в городе, и я взял на себя смелость связаться с вами.
— Хорошо. Завтра в семнадцать часов вас устроит? — Я продиктовала адрес юрконсультации.
— Вполне. Значит, завтра в семнадцать мы оба у вас будем. До свидания.
***
Утро четверга прошло в основном в деловых разговорах и встречах. К 17 часам за плечами остался на редкость насыщенный день. Мысленно я уже строила планы на сегодняшний вечер.
— Простите, можем мы видеть Анну Лукошкину?
Передо мной стояли двое мужчин. Один — невысокий худощавый брюнет, с немного нервным лицом.
— Солонецкий Борис Александрович, — представился он. Неожиданно для такого миниатюрного экземпляра клиент разговаривал густым баском.
— Звягин Станислав Игоревич, — сообщил второй — наоборот, очень высокий, светлый шатен с чуть седоватыми висками.
Значит, это он — мой вчерашний собеседник, обладатель приятного баритона.
— Очень приятно. Присаживайтесь.
Борис Александрович с места в карьер приступил к делу и объяснил свою проблему: он — директор по закупкам, работает в небольшой фирме. Ему необходимо составить договор об экспортных поставках, причем сделать это с соблюдением всех необходимых формальностей и просчетом возможных последствий — как плюсов, так и минусов. Подобные консультации в моей практике не редкость, поэтому привычные фразы я произносила почти механически.
И при этом все время чувствовала на себе взгляд второго визитера. Станислав Игоревич глядел на меня каким-то изучающе-оценивающим взглядом. Как там, в старом фильме: «Так смотрят милиционеры, руководящие работники и незамужние женщины». В данном случае — мужчины. Машинально я перевела взгляд на руки Станислава Игоревича — обручального кольца не было. Впрочем, а почему, собственно, меня должно это заботить?
Минут через пятнадцать мы разобрали все возможные проблемы и вытекающие из них последствия, обменялись визитками и вышли из кабинета. В тот день эта пара была моими последними клиентами, поэтому я покинула консультацию буквально через три минуты после их ухода.
На улице я буквально нос к носу столкнулась с Солонецким и Звягиным. Они стояли возле своих автомобилей и что-то оживленно обсуждали. Пробегать мимо было как-то неловко, тем более что они оба меня заметили и заулыбались. Но как только я подошла к ним, Борис Александрович вдруг засуетился:
— Ну, Стас, я поехал. Анна Яковлевна, я вам бесконечно благодарен. Извините за сумбурное прощание — очень спешу.
После этого он прыгнул в свой синий «форд» — и был таков. Я и Станислав Игоревич остались в полном недоумении стоять на тротуаре. Первой опомнилась я.
— Господин Солонецкий всегда столь… гм… стремителен? — Я постаралась вложить в свои слова как можно больше иронии.
— Да нет, обычно он не такой. Сам не пойму, что случилось. Возможно, у него сегодня действительно еще много дел.
— Что, тяжелый день?
— Наверное, да. Простите, Анна Яковлевна…
(Ладно, рабочий день окончен, клиент ушел, можно расслабиться.)
— Просто Анна.
— Спасибо. Я хотел предложить вам, Анна, выпить со мной чашку кофе, если вы, конечно, согласны. Здесь неподалеку есть очень неплохое кафе…
«Банально до зубной боли», — мысленно прокомментировала я и только открыла рот, чтобы вежливо отказаться, как у меня в сумочке запиликал «мобильник».
— Лукошкина, ты освободилась от своих праведных трудов? Когда и где встречаемся?
Черт, совсем забыла — я же обещала Обнорскому поужинать с ним в четверг!
Если честно, то проводить сегодняшний вечер в обществе «живого классика» мне абсолютно не хотелось. Попробую отмазаться.
— Андрей, извини, у меня неожиданно появились дела, мне нужно ехать на деловую встречу.
— Какая, к черту, встреча?! Я уже в пути, сейчас за тобой заеду. Ты что, забыла, что мы с тобой этот вечер еще в понедельник запланировали?!
— В понедельник запланировали, а сегодня планы поменялись. — Из-за резкости Обнорского я тоже начала потихоньку заводиться.
— Через минуту буду. Жди, — категорично гаркнула трубка, после чего Обнорский дал отбой.
Ну что за невезение! Разговор с Обнорским на повышенных тонах охоту ужинать с ним сегодня отбил начисто. Надо срочно сматываться, пока шеф «Пули» еще не приехал. Как назло, машина в ремонте, такси же на этом перекрестке ловить можно о-очень долго. Впрочем, еще не все потеряно. Я решительно сунула телефон в сумочку и повернулась к Станиславу:
— Вы еще не успели передумать? Я согласна.
***
— Ну что, если нет вопросов, тогда все свободны. — Этим традиционным аккордом Обнорский завершил очередную пятничную «летучку».
Все прошло, как обычно: Соболин отчитался о работе репортеров, Спозаранник монотонно перечислил темы, расследуемые его отделом. Все, как обычно, отрапортовали о возникших проблемах, начальство, как обычно, обещало проблемы рассмотреть. Вопрос о проведенной Глебом реформе компьютерных паролей не поднимался.
В этот раз планерка не затянулась — всего через каких-то сорок минут все сотрудники Агентства чинным гуськом покинули кабинет шефа и разбрелись по рабочим местам. Я шла в хвосте.
— Анна Яковлевна, задержитесь.
Та— а-к! «А вас, Штирлиц, я попрошу остаться!» Грядет разбор полетов.
«Разбор» начался с пяти минут густого молчания.
— Что за деловая встреча нарисовалась так внезапно? — наконец поинтересовался Обнорский.
— Мне нужно было встретиться с клиентом. Срочно.
— Перенести встречу, конечно, было нельзя?
— Нельзя.
— Лукошкина, после твоих выкрутасов в N-ске я уже не знаю, когда тебе верить, а когда — нет!
— Каких еще выкрутасов? — не очень натурально возмутилась я.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38