Постоянная темнота. Я знаю, что такое страх, но, Боже, даже представить себе не могу, каким он может быть для нее.
Колльер опустил наконец руки. Когда он поднял глаза, на его лице играло жуткое подобие его прежней иронической улыбки.
— Я поеду с вами, — уже извиняющимся тоном повторил он. — Вам не следует опасаться, что я выкину что-нибудь… помешаю вам. Меня уже больше ничем не испугаешь. Мне на все наплевать. Наплевать, даже если Деликата проделает со мной свой собачий трюк. Может, у вас появится шанс пристрелить его, пока он будет заниматься этим делом.
Тарранту пришлось приложить массу усилий и использовать все свое немалое влияние, чтобы их приняли в шесть часов в великолепно обставленном офисе на верхнем этаже огромного белоснежного небоскреба, именуемого домом Пристайна.
Сэр Говард Пристайн не только возглавлял несколько крупных компаний, он к тому же финансировал многочисленные благотворительные организации и входил в совет директоров десятка больниц. И нигде его участие не носило чисто формальный характер. Все свои многочисленные обязанности он исполнял тщательно и с большой ответственностью. Поэтому и не было ничего удивительного в том, что он скорее согласился бы потратить свои деньги, чем время на прием неожиданных визитеров.
Он начал вести дела в Сити, когда ему еще не было тридцати. К тридцати годам его состояние уже оценивалось в миллион фунтов стерлингов. Казалось, все у него получалось легко и просто. Но Пристайн не гонялся за славой выдающегося общественного деятеля. Он не давал прессе интервью и не появлялся на телевизионных экранах. Не оказывал предпочтения ни одной из партий и считался политически нейтральным.
Сейчас ему было уже пятьдесят пять лет, и пятнадцать из них он прожил вдовцом. Вопрос о новой женитьбе даже не поднимался. Он посещал старинный привилегированный клуб, где изредка поигрывал в бридж, почти не пил и, видимо, не имел любовницы. Единственным его хобби было выращивание орхидей. Несколько недель в начале лета Пристайн проводил на своей вилле на Ривьере, но там ему не очень нравилось. В гольф он не играл. Для поддержания физической формы много ходил пешком и плавал.
На обширном пространстве письменного стола лежал блокнотик для заметок, большой блокнот, стояли два телефонных аппарата и переговорное устройство внутренней связи. Пристайн сидел во вращающемся кресле, откинувшись на спинку, скрестив руки на груди. Это был крупный мужчина с густыми прямыми седеющими волосами, тщательно зачесанными назад. Лицо гладкое, лишенное малейших признаков морщин.
Таррант говорил уже минут пять, и Пристайн его ни разу не прервал.
Чуть позади Тарранта сидела Модести Блейз. Готовясь к визиту, она надела строгое шерстяное бежевое платье с высоким вязаным темно-бордовым воротничком и ремешком того же цвета. Сумочка и туфли были из прекрасной черной замши.
Девушка выглядела изысканно и элегантно. Она казалась совершенно спокойной. Время от времени взгляд Пристайна останавливался на ней, но в основном он смотрел на Тарранта. У него были спокойные, немного печальные глаза человека, преодолевшего сотни критических ситуаций в непроходимых, полных опасностей джунглях коммерции и бизнеса. Если он и удивился сообщению Тарранта, то ничем этого не показал. Он слушал его, как слушал бы доклад одного из своих помощников, учитывая каждую деталь, анализируя и сопоставляя.
Когда Таррант закончил, у Пристайна уже был наготове первый вопрос. Модести не сомневалась, что и все остальные вопросы, которые он собирался задать, он успел обдумать по ходу рассказа.
— Насколько вы сами верите в правдивость своей версии, Таррант? — вежливо, почти ласково спросил Пристайн негромким приятным голосом.
— Я думаю, что в основном все это соответствует действительности. То есть считаю, что в Масе что-то происходит, и что девушка находится именно там.
Пристайн кивнул.
— Я знаю, какой пост вы занимаете в системе государственных учреждений. Я не должен это знать, но знаю. Я принимаю вашу точку зрения. Вы полагаете, что экспедиция в Масе захвачена преступниками?
— Да, таково мое мнение.
— Профессор Танджи замешан в этом?
— Нет. Возможно, я и ошибаюсь, но все же считаю это чрезвычайно маловероятным.
— В его докладах и сообщениях нет ничего, что указывало бы на какие-либо неприятности.
— В них ничего и не может быть, если этим делом заняты Габриэль и Деликата, — сухо заметил Таррант. — Хотя Ааронсон и почувствовал что-то подозрительное в письмах Танджи.
Пристайн вновь кивнул.
— Разумеется, он знал профессора Танджи лучше меня. Похоже, перед нами всего три варианта. Официальное обращение нашего правительства к правительству Алжира о проведении расследования. Моя личная просьба к алжирскому правительству того же содержания. И наконец, сугубо частное расследование.
Таррант хотел было что-то сказать, но Пристайн вежливо остановил его, приподняв руку.
— Я считаю, что первый путь абсолютно невозможен. Оба правительства отнюдь не дружелюбно относятся друг к другу. Второй путь более реален. Перед тем, как заняться подготовкой экспедиции профессора Танджи, я заручился поддержкой министра культуры Алжира. Это стоило мне солидного денежного вклада в их новый музей, который министерство планирует построить. Поэтому там у меня есть некоторое влияние. Но я сильно сомневаюсь, что алжирские власти будут действовать быстро. Могут, наоборот, намеренно притормозить ход расследования. Если эта девушка, Дайна Пилгрим, вместе с Танджи и другими действительно в опасности, нам нужно соблюдать чрезвычайную осторожность, а официальное вмешательство может все испортить.
Пристайн взглянул на Модести Блейз. Легкая улыбка коснулась его губ.
— Я уже говорил, что знаю, где и кем работает Таррант. Мне известно кое-что и о вас, мисс Блейз. Благодаря вам Селби потерял пост министра — в результате, как мне помнится, кувейтского дела.
Ответил Таррант:
— Ошибка Селби состояла в том, что он отказался принять информацию, которую для него с риском для жизни добыла мисс Блейз. Он хотел вынудить ее одну таскать все каштаны из огня, чтобы потом воспользоваться этим.
— Точно. — Пристайн не сводил с Модести глаз. — Я бы тоже сказал, что Селби сам виноват в том, что случилось. Он потерял чутье.
— Чутье? — негромко переспросила Модести. Она впервые заговорила после нескольких обязательных фраз в начале знакомства.
— Чутье, на кого делать ставку. И когда. Не думаю, что я тоже страдаю этим недостатком. Какая помощь вам нужна от меня, мисс Блейз?
— Прикажите вашему пилоту, чтобы тот, в очередной раз отправляясь из Алжира, принял на борт двоих пассажиров. Простите, троих.
— Вас, Гарвина и… как же его зовут? А, Колльер. Точно. — Пристайн открыл свой огромный блокнот. — Следующий по расписанию полет должен состояться в четверг, то есть послезавтра.
— Значит, завтра мы вылетаем в Алжир. С кем нам там связаться?
— С моим агентом. Вы передадите ему инструкции, которые я собственноручно напишу для него. Это касается вашей поездки в Мас. Кроме того, я и сам ему позвоню. Он предоставит пилота в ваше распоряжение.
— Могут ли они сохранить дело в тайне?
— Да. Я тщательно подбираю себе людей. Ну и в ином случае в Мас никто ничего не сможет сообщить раньше, чем вы прилетите туда, так как это будет ближайший рейс.
Модести удовлетворенно кивнула.
— Пилот у вас хороший?
— Я считаю, что он входит в шестерку самых лучших в Европе и Штатах.
— Звучит неплохо. Я бы хотела, чтобы он сделал посадку милях в десяти от Маса, а потом продолжил бы полет, будто нас и не было.
Пристайн удивленно вскинул брови:
— В песчаной пустыне?
— Это вполне возможно. Только одна седьмая часть площади Сахары покрыта песчаными дюнами. Там достаточно ровных площадок с твердой поверхностью. Но это я уж предоставлю решать самому летчику, когда подойдет время. Если он будет сомневаться, мы просто выпрыгнем на парашютах. Нам надо приблизиться к Масу незамеченными, так, чтобы мы могли немного понаблюдать, что там происходит, перед тем как ворваться туда.
Пристайн с любопытством посмотрел на Модести, потом взглянул на Тарранта и сказал:
— Вы, наверное, уже привыкли к этому?
Таррант усмехнулся:
— Только до некоторой степени. Я до сих пор нахожу мисс Блейз несколько импульсивной.
Пристайн снова взглянул на Модести.
— Разумеется, я должен был этого ожидать. Простите меня.
Открыв ящик стола, он вынул листок бумаги с водяными знаками и начал быстро писать на нем изящной золотой ручкой. Это отняло у него не более минуты.
— Вот адрес моего агента в Алжире и необходимые рекомендации и наставления. — Встав и обойдя стол, он вручил листок Модести. — Подойдет?
Модести быстро прочитала краткий и четкий текст.
— Разумеется. Благодарю вас, сэр Говард.
— Когда вы предполагаете выйти с нами на связь?
— Как только сможем что-нибудь сообщить. Мы будем поддерживать радиосвязь с центром сэра Джеральда.
— Боюсь, это вам не удастся, — извиняющимся тоном возразил Пристайн. — Мне говорили, что Мас находится в мертвой зоне, хотя я и сам толком не знаю, что это такое. Что-то связанное с горами, Тадемаитским плато. Именно поэтому у меня и нет прямой радиосвязи с профессором Танджи. Приходится рассчитывать только на почту.
Он медленно подошел к окну.
— Возможно, вы решите эту проблему, установив связь через три или четыре промежуточные станции? Сам я неважно во всем этом разбираюсь.
— Нет. — Модести посмотрела на Тарранта. — Пожалуй, это слишком сложно.
Таррант неохотно кивнул. Пристайн продолжал:
— Скорее всего, это было бы нужно только для того, чтобы умерить наше беспокойство, позволив нам быть в курсе ваших дел. Если же, не дай Бог, вы на самом деле будете вынуждены подать сигнал тревоги, мы вряд ли сможем оказать вам действенную помощь. Вы же будете находиться на территории Алжира, и я даже вообразить не могу, как мы сумеем убедить местные власти предпринять даже в случае необходимости хоть что-нибудь.
Таррант глубоко вздохнул. Конечно, Пристайн был прав. И все же возможность выйти на связь никогда не бывает лишней. А теперь, похоже, ситуация такова: он ничего не будет знать, пока все так или иначе не закончится.
— Дайте мне три недели, — сказала Модести. — Знаю, это большой срок, но и Мас расположен неблизко. Я пока не знаю, с чем мы можем там встретиться и как справимся с этим. Пусть самолет совершает свои регулярные рейсы по расписанию, а нам дайте три недели.
После короткой паузы Пристайн спросил:
— А если и после этого от вас не будет известий?
Модести встала.
— Тогда вы можете считать, что нас постигла неудача. Вместе с сэром Джеральдом вы решите, что предпринять. Но, честно говоря, я не представляю себе, что реально вы сможете сделать в этой ситуации.
— А я представляю, — тихо, но твердо произнес Пристайн. — Если через три недели от вас не поступит никаких известий, то я начну действовать открыто. Хуже уже не будет. Я вылечу туда сам в сопровождении двоих-троих алжирских министров и с солидным эскортом. Но, разумеется, я надеюсь, что до этого дело не дойдет. — Магнат взглянул на Модести и повторил еще раз: — Я искренне надеюсь.
Наступила полночь. Дождь лил как из ведра. Модести уже легла, когда наконец услышала звук поднимающегося лифта. Она молча лежала, сдерживая охвативший ее гнев. Через минуту в дверь спальни тихонько постучали.
— Я не сплю.
Колльер открыл дверь. Модести включила торшер. Колльер стоял на месте, продолжая держаться за дверную ручку. Он уже снял плащ. Его волосы и нижняя часть брюк были совершенно мокрыми.
— Надеюсь, не разбудил тебя, — виновато сказал Стив. — Подумал, лучше сразу сказать, что я уже вернулся.
Модести приподняла голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Колльер опустил наконец руки. Когда он поднял глаза, на его лице играло жуткое подобие его прежней иронической улыбки.
— Я поеду с вами, — уже извиняющимся тоном повторил он. — Вам не следует опасаться, что я выкину что-нибудь… помешаю вам. Меня уже больше ничем не испугаешь. Мне на все наплевать. Наплевать, даже если Деликата проделает со мной свой собачий трюк. Может, у вас появится шанс пристрелить его, пока он будет заниматься этим делом.
Тарранту пришлось приложить массу усилий и использовать все свое немалое влияние, чтобы их приняли в шесть часов в великолепно обставленном офисе на верхнем этаже огромного белоснежного небоскреба, именуемого домом Пристайна.
Сэр Говард Пристайн не только возглавлял несколько крупных компаний, он к тому же финансировал многочисленные благотворительные организации и входил в совет директоров десятка больниц. И нигде его участие не носило чисто формальный характер. Все свои многочисленные обязанности он исполнял тщательно и с большой ответственностью. Поэтому и не было ничего удивительного в том, что он скорее согласился бы потратить свои деньги, чем время на прием неожиданных визитеров.
Он начал вести дела в Сити, когда ему еще не было тридцати. К тридцати годам его состояние уже оценивалось в миллион фунтов стерлингов. Казалось, все у него получалось легко и просто. Но Пристайн не гонялся за славой выдающегося общественного деятеля. Он не давал прессе интервью и не появлялся на телевизионных экранах. Не оказывал предпочтения ни одной из партий и считался политически нейтральным.
Сейчас ему было уже пятьдесят пять лет, и пятнадцать из них он прожил вдовцом. Вопрос о новой женитьбе даже не поднимался. Он посещал старинный привилегированный клуб, где изредка поигрывал в бридж, почти не пил и, видимо, не имел любовницы. Единственным его хобби было выращивание орхидей. Несколько недель в начале лета Пристайн проводил на своей вилле на Ривьере, но там ему не очень нравилось. В гольф он не играл. Для поддержания физической формы много ходил пешком и плавал.
На обширном пространстве письменного стола лежал блокнотик для заметок, большой блокнот, стояли два телефонных аппарата и переговорное устройство внутренней связи. Пристайн сидел во вращающемся кресле, откинувшись на спинку, скрестив руки на груди. Это был крупный мужчина с густыми прямыми седеющими волосами, тщательно зачесанными назад. Лицо гладкое, лишенное малейших признаков морщин.
Таррант говорил уже минут пять, и Пристайн его ни разу не прервал.
Чуть позади Тарранта сидела Модести Блейз. Готовясь к визиту, она надела строгое шерстяное бежевое платье с высоким вязаным темно-бордовым воротничком и ремешком того же цвета. Сумочка и туфли были из прекрасной черной замши.
Девушка выглядела изысканно и элегантно. Она казалась совершенно спокойной. Время от времени взгляд Пристайна останавливался на ней, но в основном он смотрел на Тарранта. У него были спокойные, немного печальные глаза человека, преодолевшего сотни критических ситуаций в непроходимых, полных опасностей джунглях коммерции и бизнеса. Если он и удивился сообщению Тарранта, то ничем этого не показал. Он слушал его, как слушал бы доклад одного из своих помощников, учитывая каждую деталь, анализируя и сопоставляя.
Когда Таррант закончил, у Пристайна уже был наготове первый вопрос. Модести не сомневалась, что и все остальные вопросы, которые он собирался задать, он успел обдумать по ходу рассказа.
— Насколько вы сами верите в правдивость своей версии, Таррант? — вежливо, почти ласково спросил Пристайн негромким приятным голосом.
— Я думаю, что в основном все это соответствует действительности. То есть считаю, что в Масе что-то происходит, и что девушка находится именно там.
Пристайн кивнул.
— Я знаю, какой пост вы занимаете в системе государственных учреждений. Я не должен это знать, но знаю. Я принимаю вашу точку зрения. Вы полагаете, что экспедиция в Масе захвачена преступниками?
— Да, таково мое мнение.
— Профессор Танджи замешан в этом?
— Нет. Возможно, я и ошибаюсь, но все же считаю это чрезвычайно маловероятным.
— В его докладах и сообщениях нет ничего, что указывало бы на какие-либо неприятности.
— В них ничего и не может быть, если этим делом заняты Габриэль и Деликата, — сухо заметил Таррант. — Хотя Ааронсон и почувствовал что-то подозрительное в письмах Танджи.
Пристайн вновь кивнул.
— Разумеется, он знал профессора Танджи лучше меня. Похоже, перед нами всего три варианта. Официальное обращение нашего правительства к правительству Алжира о проведении расследования. Моя личная просьба к алжирскому правительству того же содержания. И наконец, сугубо частное расследование.
Таррант хотел было что-то сказать, но Пристайн вежливо остановил его, приподняв руку.
— Я считаю, что первый путь абсолютно невозможен. Оба правительства отнюдь не дружелюбно относятся друг к другу. Второй путь более реален. Перед тем, как заняться подготовкой экспедиции профессора Танджи, я заручился поддержкой министра культуры Алжира. Это стоило мне солидного денежного вклада в их новый музей, который министерство планирует построить. Поэтому там у меня есть некоторое влияние. Но я сильно сомневаюсь, что алжирские власти будут действовать быстро. Могут, наоборот, намеренно притормозить ход расследования. Если эта девушка, Дайна Пилгрим, вместе с Танджи и другими действительно в опасности, нам нужно соблюдать чрезвычайную осторожность, а официальное вмешательство может все испортить.
Пристайн взглянул на Модести Блейз. Легкая улыбка коснулась его губ.
— Я уже говорил, что знаю, где и кем работает Таррант. Мне известно кое-что и о вас, мисс Блейз. Благодаря вам Селби потерял пост министра — в результате, как мне помнится, кувейтского дела.
Ответил Таррант:
— Ошибка Селби состояла в том, что он отказался принять информацию, которую для него с риском для жизни добыла мисс Блейз. Он хотел вынудить ее одну таскать все каштаны из огня, чтобы потом воспользоваться этим.
— Точно. — Пристайн не сводил с Модести глаз. — Я бы тоже сказал, что Селби сам виноват в том, что случилось. Он потерял чутье.
— Чутье? — негромко переспросила Модести. Она впервые заговорила после нескольких обязательных фраз в начале знакомства.
— Чутье, на кого делать ставку. И когда. Не думаю, что я тоже страдаю этим недостатком. Какая помощь вам нужна от меня, мисс Блейз?
— Прикажите вашему пилоту, чтобы тот, в очередной раз отправляясь из Алжира, принял на борт двоих пассажиров. Простите, троих.
— Вас, Гарвина и… как же его зовут? А, Колльер. Точно. — Пристайн открыл свой огромный блокнот. — Следующий по расписанию полет должен состояться в четверг, то есть послезавтра.
— Значит, завтра мы вылетаем в Алжир. С кем нам там связаться?
— С моим агентом. Вы передадите ему инструкции, которые я собственноручно напишу для него. Это касается вашей поездки в Мас. Кроме того, я и сам ему позвоню. Он предоставит пилота в ваше распоряжение.
— Могут ли они сохранить дело в тайне?
— Да. Я тщательно подбираю себе людей. Ну и в ином случае в Мас никто ничего не сможет сообщить раньше, чем вы прилетите туда, так как это будет ближайший рейс.
Модести удовлетворенно кивнула.
— Пилот у вас хороший?
— Я считаю, что он входит в шестерку самых лучших в Европе и Штатах.
— Звучит неплохо. Я бы хотела, чтобы он сделал посадку милях в десяти от Маса, а потом продолжил бы полет, будто нас и не было.
Пристайн удивленно вскинул брови:
— В песчаной пустыне?
— Это вполне возможно. Только одна седьмая часть площади Сахары покрыта песчаными дюнами. Там достаточно ровных площадок с твердой поверхностью. Но это я уж предоставлю решать самому летчику, когда подойдет время. Если он будет сомневаться, мы просто выпрыгнем на парашютах. Нам надо приблизиться к Масу незамеченными, так, чтобы мы могли немного понаблюдать, что там происходит, перед тем как ворваться туда.
Пристайн с любопытством посмотрел на Модести, потом взглянул на Тарранта и сказал:
— Вы, наверное, уже привыкли к этому?
Таррант усмехнулся:
— Только до некоторой степени. Я до сих пор нахожу мисс Блейз несколько импульсивной.
Пристайн снова взглянул на Модести.
— Разумеется, я должен был этого ожидать. Простите меня.
Открыв ящик стола, он вынул листок бумаги с водяными знаками и начал быстро писать на нем изящной золотой ручкой. Это отняло у него не более минуты.
— Вот адрес моего агента в Алжире и необходимые рекомендации и наставления. — Встав и обойдя стол, он вручил листок Модести. — Подойдет?
Модести быстро прочитала краткий и четкий текст.
— Разумеется. Благодарю вас, сэр Говард.
— Когда вы предполагаете выйти с нами на связь?
— Как только сможем что-нибудь сообщить. Мы будем поддерживать радиосвязь с центром сэра Джеральда.
— Боюсь, это вам не удастся, — извиняющимся тоном возразил Пристайн. — Мне говорили, что Мас находится в мертвой зоне, хотя я и сам толком не знаю, что это такое. Что-то связанное с горами, Тадемаитским плато. Именно поэтому у меня и нет прямой радиосвязи с профессором Танджи. Приходится рассчитывать только на почту.
Он медленно подошел к окну.
— Возможно, вы решите эту проблему, установив связь через три или четыре промежуточные станции? Сам я неважно во всем этом разбираюсь.
— Нет. — Модести посмотрела на Тарранта. — Пожалуй, это слишком сложно.
Таррант неохотно кивнул. Пристайн продолжал:
— Скорее всего, это было бы нужно только для того, чтобы умерить наше беспокойство, позволив нам быть в курсе ваших дел. Если же, не дай Бог, вы на самом деле будете вынуждены подать сигнал тревоги, мы вряд ли сможем оказать вам действенную помощь. Вы же будете находиться на территории Алжира, и я даже вообразить не могу, как мы сумеем убедить местные власти предпринять даже в случае необходимости хоть что-нибудь.
Таррант глубоко вздохнул. Конечно, Пристайн был прав. И все же возможность выйти на связь никогда не бывает лишней. А теперь, похоже, ситуация такова: он ничего не будет знать, пока все так или иначе не закончится.
— Дайте мне три недели, — сказала Модести. — Знаю, это большой срок, но и Мас расположен неблизко. Я пока не знаю, с чем мы можем там встретиться и как справимся с этим. Пусть самолет совершает свои регулярные рейсы по расписанию, а нам дайте три недели.
После короткой паузы Пристайн спросил:
— А если и после этого от вас не будет известий?
Модести встала.
— Тогда вы можете считать, что нас постигла неудача. Вместе с сэром Джеральдом вы решите, что предпринять. Но, честно говоря, я не представляю себе, что реально вы сможете сделать в этой ситуации.
— А я представляю, — тихо, но твердо произнес Пристайн. — Если через три недели от вас не поступит никаких известий, то я начну действовать открыто. Хуже уже не будет. Я вылечу туда сам в сопровождении двоих-троих алжирских министров и с солидным эскортом. Но, разумеется, я надеюсь, что до этого дело не дойдет. — Магнат взглянул на Модести и повторил еще раз: — Я искренне надеюсь.
Наступила полночь. Дождь лил как из ведра. Модести уже легла, когда наконец услышала звук поднимающегося лифта. Она молча лежала, сдерживая охвативший ее гнев. Через минуту в дверь спальни тихонько постучали.
— Я не сплю.
Колльер открыл дверь. Модести включила торшер. Колльер стоял на месте, продолжая держаться за дверную ручку. Он уже снял плащ. Его волосы и нижняя часть брюк были совершенно мокрыми.
— Надеюсь, не разбудил тебя, — виновато сказал Стив. — Подумал, лучше сразу сказать, что я уже вернулся.
Модести приподняла голову.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46