Глаза у Бауера были голубые, но за квадратными, в золотой оправе очками казались бесцветными. Телом он был костляв. Вообще по наружности он более всего походил на немца-механика, принарядившегося ради праздника. Однако он никогда не носил рабочего комбинезона. До того, как поступить к Лео, он много лет работал в другой конторе. Лео нашел его там же, где и мистера Мидлтона — в бильярдной Бойла.
Кризис лишил Бауера работы в конторе скобяной компании. Бауер знал Лео как одного из завсегдатаев Бойла, и хотя Лео почитался там за «бизнесмена», Бауер догадывался, что он из «рэкетиров». Бауер был у Бойла и слышал, как Лео нанимал на работу мистера Мидлтона, и не сомневался, что он тоже мог бы получить работу у Лео. Но Бауер ждал. Он не мог заставить себя связаться с «рэкетиром». Он ждал до тех пор, пока не вышли все деньги, занимать уже было не у кого, случайных заработков тоже больше не было, и оставалось только просить помощи у благотворительных обществ. С точки зрения Бауера, для семейного человека жить вспомоществованием было более позорно, чем жить воровством. Человека, думал он, могут толкнуть на воровство благородные побуждения, и тогда это не уронит его в глазах людей. И вот, однажды он подошел к Лео и попросил принять его на работу.
— Я буду делать все, — сказал он. Его слегка трясло. — Что велите, то и сделаю.
Это было в те дни, когда Лео сам еще чувствовал себя неспокойно в своем новом деле. Он уже раньше замечал, что Бауер украдкой на него поглядывает, а как только заметит, что Лео на него смотрит, поспешно отворачивается, словно мальчишка, высовывающий за спиной язык. Лео справился, кто он такой, и, узнав, что это — безработный конторский служащий с образованием, подумал: «Хочешь жить по закону? Ну и живи себе. А у меня, по крайней мере, будет кусок хлеба в такие тяжелые времена, как сейчас».
Неожиданное обращение к нему Бауера огорошило Лео.
— Что это значит — все буду делать? — выкрикнул он. — Какие у меня дела, по-вашему, что вы «все» будете делать?
Бауер покраснел от смущения, но он был тугодум. В голове у него засела одна мысль, и он не мог так быстро от нее отрешиться. Вместе с тем он чувствовал, что нужно сейчас же, немедленно что-то ответить, и потому сказал то, что было у него на уме:
— Мне все равно, какая работа. В доме есть нечего, а их четыре рта. — Он понимал, что говорит не то, что следует. Голос его упал до невнятного бормотания. — Вы только скажите мне, что нужно делать — я все сделаю, — пролепетал он.
— А если я пошлю вас воровать для меня? — закричал Лео. — Опыт у вас есть? — С соседних столиков начали поглядывать в их сторону.
— У меня дети голодают, — беспомощно пробормотал Бауер.
Но Лео был слишком зол, чтобы его слушать.
— А как вам понравится, если я дам вам револьвер и прикажу настрелять для меня денег? — бушевал Лео.
Управляющий бильярдной поспешно направился к их столику. Это был крупный, тяжеловесный мужчина. Звали его Джордж Палумбо. Когда-то он был профессиональным борцом. Он обхватил Бауера за плечи.
— Все мы сейчас не в своей тарелке, — сказал он.
Бауер бросил на Палумбо благодарный взгляд.
— Я только хотел спросить его насчет работы, а он на меня накинулся. — Палумбо свободной рукой снял пальто и шляпу Бауера с вешалки и повел его к двери. Бауер стал было упираться, но рука Палумбо крепче обхватила его за плечи.
— Вы что же, хотите вышвырнуть меня из-за этого человека? — воскликнул Бауер.
— Вы сейчас не в себе. — Палумбо не отпускал Бауера, пока тот не очутился на тротуаре. — Что поделаешь, времена тяжелые, у всех сейчас нервы пошаливают. Идите домой — остынете, вам легче станет.
Если бы Палумбо не выставил его за дверь, Бауер, быть может, не принял бы предложения Лео, когда тот приехал к нему. Лео мучила совесть — вот почему он приехал к Бауеру. Чувство вины перед Бауером заставило его раздуть случай в бильярдной и уговорить себя, что Бауер «настоящий, первосортный парень» с хорошим открытым лицом, надежный и честный. А Бауера убедило то, что Палумбо, когда пошло на поверку, отдал предпочтение не ему, а Лео. Вот что заставило Бауера решиться пойти к рэкетирам.
Они все были в сборе — бывшие уборщицы и служанки, мистер Мидлтон и Джус, музыканты и Делила Лаури, кассирша из ресторана и молодой человек, собиравшийся стать полисменом, Бауер и Пай-ай, — когда агенты Миллетти, по доносу Джо, ворвались в банк. Лео тоже был здесь. Он не пошел в свою личную контору из боязни, что Джо явится туда и снова начнет его уговаривать.
Налет производили два агента в штатском и с полдюжины полисменов в форме. Один из полисменов постучал в дверь, и Бауер, стоявший поблизости, пошел открывать.
— Кто там? — спросил он, отпирая дверь, и полисмены один за другим ввалились в комнату.
Они появились сразу, со всех сторон, и Бауер от неожиданности подскочил и громко стукнулся об пол одеревеневшими ногами. Затем бросился бежать, забился в угол и, весь сжавшись, поглядывал оттуда на полисменов. В комнате стояла мертвая тишина, и все отчетливо слышали, как Бауер пробежал в угол. Он производил негромкие, царапающие звуки, словно на ногах у него были когти.
— Ни с места! — сказал один из агентов. — Не двигайтесь!
Лео с Делилой были в нише; они проверяли старые лотерейные билеты, так как один из контролеров пожаловался, что его обсчитали. Когда агент проник в комнату, Лео держал в руках пачку старых билетов. Растерявшись от неожиданности, он вышел из ниши и направился навстречу полисменам, хмурясь и поглядывая на них исподлобья. Вдруг он сообразил, что держит в руках билеты, а билеты — вещественное доказательство. Он бросил их на пол.
— Очень сожалею, мистер Минч, — сказал один из агентов. — Но вы сделали это слишком поздно.
Он собрал брошенные Лео билеты, положил их в конверт и написал на конверте имя Лео.
— Подите-ка сюда на минутку, — сказал Лео. — Лицо агента показалось ему незнакомым, но в этом не было ничего удивительного. Он давал взятки слишком многим из них, чтобы всех помнить.
Агент, не торопясь, прошел за Лео в вестибюль. Там уже были расставлены полисмены: один у лестницы, ведущей вверх, другой у лестницы, ведущей вниз. Эти полисмены были Лео знакомы, и он им кивнул. Они смущенно поглядели на него.
— Я полагаю, что мы с вами сейчас это уладим, — сказал Лео агенту, опуская руку в карман. Он знал, что время от времени, когда кому-нибудь из агентов приходится туго, он производит арест, просто чтобы получить взятку.
Но агент покачал головой.
— Да что это Миллетти — спятил вдруг, что ли? — закричал Лео. — Что все это значит?
— Он как будто был вполне здоров, когда я его видел, — сказал агент.
Двери квартир, выходивших на ту же площадку, отворялись одна за другой, и из них выглядывали любопытные лица.
— Нечего тут смотреть! — закричал агент. Он повернулся к полисмену. — Никого не пускать! — приказал он. Ему явно было не по себе.
Лео вернулся в банк.
Другой агент тем временем с помощью полисменов закончил сбор вещественных доказательств и вызвал по телефону полицейский автомобиль. Каждая пачка билетов, лежавшая на столе перед сортировщиком или счетоводом, была запечатана в отдельный конверт и помечена. Арифмометры опечатали, незаконченный дневной баланс, сводки и прочие бумаги сложили в одну большую пачку.
Женщины сбились в кучку около ниши. Некоторые казались испуганными, но большинство уже оправилось от страха и, по-видимому, получало даже некоторое удовольствие от этого происшествия, нарушившего однообразие рабочего дня. Делила сидела немного поодаль. Лицо ее было задумчиво. Руки спокойно сложены на коленях. Пай-ай стоял среди женщин и что-то весело и нечленораздельно говорил, обдавая их фонтаном мелких брызг.
«Вот, должно быть, такую же галиматью слышит господь, когда прислушивается к тому, что творится на земле», — подумала Делила. Один из полисменов внимательно вслушивался в бормотания Пай-ая. Это был молодой честолюбивый парень, и ему хотелось выудить еще какую-нибудь улику.
— Не то он говорит на блатном языке, — сказал полисмен, — а не то выворачивает слова наизнанку. Вы понимаете что-нибудь? — Он не сводил глаз с Пай-ая, но обращался, по-видимому, к Мюррею, который стоял поблизости.
Мюррей наблюдал за работой агентов и полисменов с любопытством профессионала. Ему хотелось знать, будут ли они все делать так, как его учили в полицейской школе.
— Он большой шутник, — сказал Мюррей. — Он говорит на блатном языке, да к тому же еще выворачивает слова наизнанку.
Бауер сидел в углу, лицом к стене. Неподалеку от Мюррея сидел Джус и двое музыкантов-кубинцев. Кубинцы разговаривали по-испански, а Джус прислушивался к их разговору, хотя не понимал ни слова. Лицо его было бледно и сосредоточенно; большие, сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Он старался не думать о предстоящей поездке в полицейском автомобиле. Мистер Мидлтон стоял тут же и безмятежно покуривал папиросу. Жилет его был расстегнут, руки сложены на животе поверх белой рубашки. У него был такой вид, словно он только что встал из-за стола после сытного обеда и теперь обдумывает, как бы с приятностью провести вечер.
Лео подошел к телефону; он вызвал своего адвоката, велел ему разыскать Рудди, который был его постоянным поручителем, и направить его в суд для взятия на поруки семнадцати человек. Он также попросил его прислать туда Эдгара с машиной. Потом подошел к Джусу.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
Джус поднял голову, и Лео увидел капли пота на его большом бледном лице.
— Да что-то мне не по себе, — сказал Джус.
— Ничего, ничего, — сказал Лео. — Здесь недалеко — три-четыре минуты — и мы будем все вместе, все будем возле вас. Мы вас не пустим. — Он сделал попытку рассмеяться, но вышло не очень удачно.
— Как-нибудь выдержу, — сказал Джус.
— Такой здоровенный малый, — Лео потрепал его по плечу. — Это же пустяки.
— Постараюсь.
Лео решил сказать женщинам, чтобы они сели с Джусом. Они пристыдят его и заставят сидеть спокойно. Он направился к нише, и когда проходил мимо Мюррея, тот потянул его за рукав и попросил уделить ему минуту.
— Сейчас, сейчас, подождите, — сказал Лео с раздражением.
Он шепнул итальянкам, чтобы они сели в полицейском автомобиле по бокам Джуса. Женщины сразу приняли матерински озабоченный вид.
— Нехорошо, если он наделает шуму, — сказал Лео. Итальянки сочувственно закивали головами. Лео повернулся к Делиле. — Все это пустяки, не нужно расстраиваться, — сказал он. Она не ответила. Не повернула головы и не взглянула на него. Она продолжала сидеть все так же спокойно и неподвижно, и он постоял возле нее с минуту, не зная, чем ей помочь. Тут он заметил, что Мюррей стоит и ждет, когда можно будет с ним поговорить, и, отвернувшись, быстро подошел к мистеру Мидлтону. — Мне очень жаль, что так вышло, — сказал он.
Мистер Мидлтон не торопясь вынул папиросу изо рта. Он думал о том, что мог бы научиться работать на телетайпе, когда его руки вышли из строя. Но тогда ему казалось, что это ниже его достоинства. Он предпочел заявить компании, что подыщет себе другую работу, более подходящую для человека его возраста и положения.
— Что толку тревожиться попусту, — сказал он Лео. — Только мозги натрудишь. — Он взглянул на Лео, улыбнулся и так же неторопливо сунул папиросу обратно в рот.
Лео поспешно вышел в вестибюль. Ему хотелось уйти от всех. Хватит с него и собственных забот. Он шагал взад и вперед по вестибюлю, пока полисмен, поднявшись по лестнице, не объявил, что машина подъехала. Тогда Лео вернулся в контору и снял с вешалки пальто и шляпу.
— Выходите все, — сказал агент. — Ну, пошли! По одному, за мной. Вперед не вылезать и не отставать, идите друг за дружкой.
Он продолжал выкрикивать еще что-то, и все медленно выстроились в шеренгу и гуськом потянулись к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84
Кризис лишил Бауера работы в конторе скобяной компании. Бауер знал Лео как одного из завсегдатаев Бойла, и хотя Лео почитался там за «бизнесмена», Бауер догадывался, что он из «рэкетиров». Бауер был у Бойла и слышал, как Лео нанимал на работу мистера Мидлтона, и не сомневался, что он тоже мог бы получить работу у Лео. Но Бауер ждал. Он не мог заставить себя связаться с «рэкетиром». Он ждал до тех пор, пока не вышли все деньги, занимать уже было не у кого, случайных заработков тоже больше не было, и оставалось только просить помощи у благотворительных обществ. С точки зрения Бауера, для семейного человека жить вспомоществованием было более позорно, чем жить воровством. Человека, думал он, могут толкнуть на воровство благородные побуждения, и тогда это не уронит его в глазах людей. И вот, однажды он подошел к Лео и попросил принять его на работу.
— Я буду делать все, — сказал он. Его слегка трясло. — Что велите, то и сделаю.
Это было в те дни, когда Лео сам еще чувствовал себя неспокойно в своем новом деле. Он уже раньше замечал, что Бауер украдкой на него поглядывает, а как только заметит, что Лео на него смотрит, поспешно отворачивается, словно мальчишка, высовывающий за спиной язык. Лео справился, кто он такой, и, узнав, что это — безработный конторский служащий с образованием, подумал: «Хочешь жить по закону? Ну и живи себе. А у меня, по крайней мере, будет кусок хлеба в такие тяжелые времена, как сейчас».
Неожиданное обращение к нему Бауера огорошило Лео.
— Что это значит — все буду делать? — выкрикнул он. — Какие у меня дела, по-вашему, что вы «все» будете делать?
Бауер покраснел от смущения, но он был тугодум. В голове у него засела одна мысль, и он не мог так быстро от нее отрешиться. Вместе с тем он чувствовал, что нужно сейчас же, немедленно что-то ответить, и потому сказал то, что было у него на уме:
— Мне все равно, какая работа. В доме есть нечего, а их четыре рта. — Он понимал, что говорит не то, что следует. Голос его упал до невнятного бормотания. — Вы только скажите мне, что нужно делать — я все сделаю, — пролепетал он.
— А если я пошлю вас воровать для меня? — закричал Лео. — Опыт у вас есть? — С соседних столиков начали поглядывать в их сторону.
— У меня дети голодают, — беспомощно пробормотал Бауер.
Но Лео был слишком зол, чтобы его слушать.
— А как вам понравится, если я дам вам револьвер и прикажу настрелять для меня денег? — бушевал Лео.
Управляющий бильярдной поспешно направился к их столику. Это был крупный, тяжеловесный мужчина. Звали его Джордж Палумбо. Когда-то он был профессиональным борцом. Он обхватил Бауера за плечи.
— Все мы сейчас не в своей тарелке, — сказал он.
Бауер бросил на Палумбо благодарный взгляд.
— Я только хотел спросить его насчет работы, а он на меня накинулся. — Палумбо свободной рукой снял пальто и шляпу Бауера с вешалки и повел его к двери. Бауер стал было упираться, но рука Палумбо крепче обхватила его за плечи.
— Вы что же, хотите вышвырнуть меня из-за этого человека? — воскликнул Бауер.
— Вы сейчас не в себе. — Палумбо не отпускал Бауера, пока тот не очутился на тротуаре. — Что поделаешь, времена тяжелые, у всех сейчас нервы пошаливают. Идите домой — остынете, вам легче станет.
Если бы Палумбо не выставил его за дверь, Бауер, быть может, не принял бы предложения Лео, когда тот приехал к нему. Лео мучила совесть — вот почему он приехал к Бауеру. Чувство вины перед Бауером заставило его раздуть случай в бильярдной и уговорить себя, что Бауер «настоящий, первосортный парень» с хорошим открытым лицом, надежный и честный. А Бауера убедило то, что Палумбо, когда пошло на поверку, отдал предпочтение не ему, а Лео. Вот что заставило Бауера решиться пойти к рэкетирам.
Они все были в сборе — бывшие уборщицы и служанки, мистер Мидлтон и Джус, музыканты и Делила Лаури, кассирша из ресторана и молодой человек, собиравшийся стать полисменом, Бауер и Пай-ай, — когда агенты Миллетти, по доносу Джо, ворвались в банк. Лео тоже был здесь. Он не пошел в свою личную контору из боязни, что Джо явится туда и снова начнет его уговаривать.
Налет производили два агента в штатском и с полдюжины полисменов в форме. Один из полисменов постучал в дверь, и Бауер, стоявший поблизости, пошел открывать.
— Кто там? — спросил он, отпирая дверь, и полисмены один за другим ввалились в комнату.
Они появились сразу, со всех сторон, и Бауер от неожиданности подскочил и громко стукнулся об пол одеревеневшими ногами. Затем бросился бежать, забился в угол и, весь сжавшись, поглядывал оттуда на полисменов. В комнате стояла мертвая тишина, и все отчетливо слышали, как Бауер пробежал в угол. Он производил негромкие, царапающие звуки, словно на ногах у него были когти.
— Ни с места! — сказал один из агентов. — Не двигайтесь!
Лео с Делилой были в нише; они проверяли старые лотерейные билеты, так как один из контролеров пожаловался, что его обсчитали. Когда агент проник в комнату, Лео держал в руках пачку старых билетов. Растерявшись от неожиданности, он вышел из ниши и направился навстречу полисменам, хмурясь и поглядывая на них исподлобья. Вдруг он сообразил, что держит в руках билеты, а билеты — вещественное доказательство. Он бросил их на пол.
— Очень сожалею, мистер Минч, — сказал один из агентов. — Но вы сделали это слишком поздно.
Он собрал брошенные Лео билеты, положил их в конверт и написал на конверте имя Лео.
— Подите-ка сюда на минутку, — сказал Лео. — Лицо агента показалось ему незнакомым, но в этом не было ничего удивительного. Он давал взятки слишком многим из них, чтобы всех помнить.
Агент, не торопясь, прошел за Лео в вестибюль. Там уже были расставлены полисмены: один у лестницы, ведущей вверх, другой у лестницы, ведущей вниз. Эти полисмены были Лео знакомы, и он им кивнул. Они смущенно поглядели на него.
— Я полагаю, что мы с вами сейчас это уладим, — сказал Лео агенту, опуская руку в карман. Он знал, что время от времени, когда кому-нибудь из агентов приходится туго, он производит арест, просто чтобы получить взятку.
Но агент покачал головой.
— Да что это Миллетти — спятил вдруг, что ли? — закричал Лео. — Что все это значит?
— Он как будто был вполне здоров, когда я его видел, — сказал агент.
Двери квартир, выходивших на ту же площадку, отворялись одна за другой, и из них выглядывали любопытные лица.
— Нечего тут смотреть! — закричал агент. Он повернулся к полисмену. — Никого не пускать! — приказал он. Ему явно было не по себе.
Лео вернулся в банк.
Другой агент тем временем с помощью полисменов закончил сбор вещественных доказательств и вызвал по телефону полицейский автомобиль. Каждая пачка билетов, лежавшая на столе перед сортировщиком или счетоводом, была запечатана в отдельный конверт и помечена. Арифмометры опечатали, незаконченный дневной баланс, сводки и прочие бумаги сложили в одну большую пачку.
Женщины сбились в кучку около ниши. Некоторые казались испуганными, но большинство уже оправилось от страха и, по-видимому, получало даже некоторое удовольствие от этого происшествия, нарушившего однообразие рабочего дня. Делила сидела немного поодаль. Лицо ее было задумчиво. Руки спокойно сложены на коленях. Пай-ай стоял среди женщин и что-то весело и нечленораздельно говорил, обдавая их фонтаном мелких брызг.
«Вот, должно быть, такую же галиматью слышит господь, когда прислушивается к тому, что творится на земле», — подумала Делила. Один из полисменов внимательно вслушивался в бормотания Пай-ая. Это был молодой честолюбивый парень, и ему хотелось выудить еще какую-нибудь улику.
— Не то он говорит на блатном языке, — сказал полисмен, — а не то выворачивает слова наизнанку. Вы понимаете что-нибудь? — Он не сводил глаз с Пай-ая, но обращался, по-видимому, к Мюррею, который стоял поблизости.
Мюррей наблюдал за работой агентов и полисменов с любопытством профессионала. Ему хотелось знать, будут ли они все делать так, как его учили в полицейской школе.
— Он большой шутник, — сказал Мюррей. — Он говорит на блатном языке, да к тому же еще выворачивает слова наизнанку.
Бауер сидел в углу, лицом к стене. Неподалеку от Мюррея сидел Джус и двое музыкантов-кубинцев. Кубинцы разговаривали по-испански, а Джус прислушивался к их разговору, хотя не понимал ни слова. Лицо его было бледно и сосредоточенно; большие, сжатые в кулаки руки лежали на коленях. Он старался не думать о предстоящей поездке в полицейском автомобиле. Мистер Мидлтон стоял тут же и безмятежно покуривал папиросу. Жилет его был расстегнут, руки сложены на животе поверх белой рубашки. У него был такой вид, словно он только что встал из-за стола после сытного обеда и теперь обдумывает, как бы с приятностью провести вечер.
Лео подошел к телефону; он вызвал своего адвоката, велел ему разыскать Рудди, который был его постоянным поручителем, и направить его в суд для взятия на поруки семнадцати человек. Он также попросил его прислать туда Эдгара с машиной. Потом подошел к Джусу.
— Как вы себя чувствуете? — спросил он.
Джус поднял голову, и Лео увидел капли пота на его большом бледном лице.
— Да что-то мне не по себе, — сказал Джус.
— Ничего, ничего, — сказал Лео. — Здесь недалеко — три-четыре минуты — и мы будем все вместе, все будем возле вас. Мы вас не пустим. — Он сделал попытку рассмеяться, но вышло не очень удачно.
— Как-нибудь выдержу, — сказал Джус.
— Такой здоровенный малый, — Лео потрепал его по плечу. — Это же пустяки.
— Постараюсь.
Лео решил сказать женщинам, чтобы они сели с Джусом. Они пристыдят его и заставят сидеть спокойно. Он направился к нише, и когда проходил мимо Мюррея, тот потянул его за рукав и попросил уделить ему минуту.
— Сейчас, сейчас, подождите, — сказал Лео с раздражением.
Он шепнул итальянкам, чтобы они сели в полицейском автомобиле по бокам Джуса. Женщины сразу приняли матерински озабоченный вид.
— Нехорошо, если он наделает шуму, — сказал Лео. Итальянки сочувственно закивали головами. Лео повернулся к Делиле. — Все это пустяки, не нужно расстраиваться, — сказал он. Она не ответила. Не повернула головы и не взглянула на него. Она продолжала сидеть все так же спокойно и неподвижно, и он постоял возле нее с минуту, не зная, чем ей помочь. Тут он заметил, что Мюррей стоит и ждет, когда можно будет с ним поговорить, и, отвернувшись, быстро подошел к мистеру Мидлтону. — Мне очень жаль, что так вышло, — сказал он.
Мистер Мидлтон не торопясь вынул папиросу изо рта. Он думал о том, что мог бы научиться работать на телетайпе, когда его руки вышли из строя. Но тогда ему казалось, что это ниже его достоинства. Он предпочел заявить компании, что подыщет себе другую работу, более подходящую для человека его возраста и положения.
— Что толку тревожиться попусту, — сказал он Лео. — Только мозги натрудишь. — Он взглянул на Лео, улыбнулся и так же неторопливо сунул папиросу обратно в рот.
Лео поспешно вышел в вестибюль. Ему хотелось уйти от всех. Хватит с него и собственных забот. Он шагал взад и вперед по вестибюлю, пока полисмен, поднявшись по лестнице, не объявил, что машина подъехала. Тогда Лео вернулся в контору и снял с вешалки пальто и шляпу.
— Выходите все, — сказал агент. — Ну, пошли! По одному, за мной. Вперед не вылезать и не отставать, идите друг за дружкой.
Он продолжал выкрикивать еще что-то, и все медленно выстроились в шеренгу и гуськом потянулись к выходу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84