Кадры были очень четкие, чувствовалась работа опытного оператора, и, как Сол ни присматривался, он не мог заметить следов грима, благодаря которому другая женщина могла бы сойти за Ребекку. Он вспомнил про отсутствовавшую родинку на ее бедре, но его мозг упрямо исследовал другую возможность — грим может изменить лицо, но может и скрыть родинку... Может быть, они хотели, чтобы он проявлял скептицизм, а они его постепенно разрушали бы и заодно разрывали на части его душу...
На экране появились очередные титры:
ПРОКЛЯТЬЕ БРАКА В ТОМ, ЧТО МОЖЕМ МЫ СЧИТАТЬ СВОИМИ ЭТИ ДЕЛИКАТНЫЕ СОЗДАНЬЯ, НО НЕ ПОДВЛАСТЕН НАМ ИХ АППЕТИТ.
Сол слишком хорошо помнил страстность Ребекки в постели.
— Шекспир, -хрипло сказал он. — Демонстрировать эрудицию в такой момент хуже вульгарности. Это буржуазное жлобство.
Ответ был жестоким: большая подборка слайдов, пятнадцать или даже двадцать, обрушилась с экрана таким стремительным потоком, что он даже не успел их толком рассмотреть, но центральным персонажем была Ребекка, все время Ребекка, Ребекка с чернокожим громилой в разных сексуальных позах, Ребекка с другой женщиной, Ребекка со Спиро Агнью, Ребекка с мальчиком лет семи, Ребекка, Ребекка, во все более извращенных и патологических сценах, Ребекка с сенбернаром... И через все это бежит мятно-зеленая синусоида, продукт действия наркотика...
— У настоящего садиста всегда есть стиль, -с трудом выдавил Сол. — Вы, ребята, практически так же отвратительны и ужасны, как дерьмовое третьеразрядное кино.
Послышался стрекочущий механический звук, и вместо слайдов на экране замелькали кадры фильма. Он увидел несколько крупных планов Ребекки с сенбернаром и узнал ее знакомую мимику. Способна ли актриса воспроизвести неповторимый стиль сексуального поведения другой женщины? Да. Если понадобится воспроизвести точность реакций, эти люди воспользуются даже гипнозом.
Кинолента резко оборвалась, и проектор выдал для Сола другое сообщение, которое держалось на экране несколько минут:
ТОЛЬКО БЕЗУМЕЦ МОЖЕТ БЫТЬ АБСОЛЮТНО УВЕРЕН.
Когда Сол понял, что сцена затянулась и ничего не изменится, пока он не заговорит, он сухо сказал:
— Очень занимательно. И куда мне, по-вашему, пойти, чтобы разразиться истерикой?
Ответа не последовало. Не слышалось ни звука. Ничего не происходило. Перед ним маячила какая-то решетка из красных пятиугольников, но так действовал наркотик — и само это видение помогло ему понять, какой именно наркотик, ибо геометрические узоры обычно видели люди во время мескалинового транса. Затем на фоне пятиугольников побежали мятно-зеленые синусоиды, а на экране появилось новое сообщение:
ПОЧЕМ НАРКОТИК?
ПОЧЕМ НАШ ОБМАН?
ПОЧЕМ РЕАЛЬНОСТЬ?
Вдруг Сол оказался в Копенгагене, на прогулочном катере, проходящем мимо русалочки в порту. Она повернулась и посмотрела на него.
— Это дело с душком, -сказала она, и с этими словами у нее изо рта выплыла стайка рыбок. — Я ротоноска, — объяснила она.
Дома у Сола была копия этой знаменитой скульптуры (должно быть, послужившая источником его галлюцинации), но почему-то он очень разволновался. Ему показалось, что в ее каламбуре кроется другой, более глубокий смысл, чем просто случайный намек на взрыв в «Конфронтэйшн»... что-то такое, что уходит в прошлое... проходит через всю его жизнь... и объясняет, почему он вообще купил эту статуэтку.
«Я на пороге одного из тех знаменитых наркотических прозрений, о которых толкуют хиппи», — подумал он. Но русалочка рассыпалась на красные, оранжевые, желтые пятиугольники...
И тут ему подмигнул единорог. «Мужик, — сказал он, — представь, он всегда торчит!»
«Я же сам на днях рисовал эти картинки», — подумал Сол... но экран его спросил:
РЕАЛЬНА ЛИ МЫСЛЬ ЕДИНОРОГА?
...и вдруг он впервые в жизни понял, что означает фраза «реальная мысль»; что имел в виду Гегель, давая определение Абсолютной Идеи как чистого мышления, размышляющего о чистом мышлении; что имел в виду епископ Беркли, когда отрицал реальность физического мира, хотя это явно противоречило всему человеческому опыту и здравому смыслу; что втайне пытался найти каждый детектив, хотя это всегда лежало на поверхности; почему он сам стал детективом; почему появилась Вселенная; почему всё...
а потом он это забыл;
затем вновь уловил мимолетный отблеск этого, как-то связанный с глазом на вершине пирамиды;
и снова потерял в потоке образов единорогов, жеребцов, зебр, полос, полос, полос.
Сейчас все поле его зрения было галлюцинацией... восьмиугольники, треугольники, пирамиды, органические формы эмбрионов и растущих папоротников. Наркотик действовал на него все сильнее. Перед ними предстали преступники, которых он отправил в тюрьму, — землистые, ненавидящие лица, — и экран сказал:
ГУДМАН — ПЛОХОЙ ЧЕЛОВЕК.
Он засмеялся, чтобы не заплакать. Этими обвиняющими лицами они ударили по больному месту, коснувшись его глубоких сомнений насчет работы, карьеры, выбора профессии, и как раз в такой момент, когда к этим же мыслям его подталкивал наркотик. Словно они читали его мысли и видели его галлюцинации. Нет; это просто случайное совпадение: существует статистическая вероятность, что во время наркотического сеанса один из множества разных приемов может сработать.
ПОКА ХОТЬ ОДНА ДУША ТОМИТСЯ В НЕВОЛЕ, Я НЕ СВОБОДЕН.
Сол снова рассмеялся, уже почти истерически; и еще отчетливее, чем раньше, понял, что скрывает за смехом слезы. Тюрьмы никого не воспитывают; моя жизнь потрачена зря; я предлагаю обществу иллюзию безопасности, а не реальную помощь. Хуже того, я давно это понял и сам себе лгал. Сол знает, что ощущение полной несостоятельности и глубочайшей горечи, которое его сейчас охватило, не вызвано наркотиком, а просто усилено. Это ощущение появилось у него давным-давно, но он всегда от него отмахивался, отгонял его от себя, фокусируя внимание на чем-то другом; наркотик просто позволил ему (заставил его) не отвернуться от этого ощущения, а в течение нескольких мгновений, полных глубокой тоски, честно увидеть его во всей полноте.
Вдруг справа от него вспыхнул свет, и он увидел дверь, над которой зажглись неоновые слова: «Очищение и искупление».
— Ладно, -с презрительной холодностью сказал он. -Я делаю следующий ход. — Он открыл дверь.
Несмотря на крошечный размер, комната была обставлена, как самый дорогой бордель мира. Над кроватью с пологом на четырех столбиках висела иллюстрация, изображавшая Алису и гриб с надписью «Съешь меня». А на кровати, сбросив плейбойский костюмчик и в ожидании раздвинув ноги, лежала хорошенькая обнаженная светловолосая зайка.
— Добрый вечер, -быстро сказала она, пристально глядя ему в глаза. — Я ваша Дева Зайка. Каждый мужчина хочет съесть на Пасху Деву Зайку, чтобы отпраздновать чудо Воскресения. Вы понимаете суть чуда Воскресения, сэр? Вы знаете, что ничто не истинно ивсе разрешено и что человек, посмевший нарушить роботическую обусловленность общества и совершить прелюбодеяние, умирает в момент оргазма, который испытывает с блудницей, чтобы воскреснуть к новой жизни? Вас учили этому в шуле? Или же вас просто напичкали еврейской моногамной чепухой? — Многие гипнотизеры говорят медленно, она же гипнотизировала быстротой речи. — Вы собирались съесть мертвое животное, что само по себе отвратительно, хотя безумное общество считает такое поведение нормальным, а вместо этого съедите желанную женщину(а потом ее трахнете), что действительно нормально, даже если сумасшедшее общество считает это отвратительным. Вы — один из Иллюминизированных, Сол, но никогда об этом не знали. Сегодня вы это узнаете. Вы узнаете себя настоящего, того, кем вы были, когда вас еще не зачали ваши отец и мать. И я говорю не о реинкарнации. Я говорю о чем-то намного более чудесном. Сол обрел дар речи.
— Я оценил по достоинству ваше предложение, но я его отклоняю, -сказал он. — Откровенно говоря, на мой взгляд, в вашем дешевом мистицизме куда больше пошлятины, чем в сентиментальном вегетарианстве и вульгарной похотливости. Беда иллюминатов в том, что вы не имеете понятия ни об истинной драматургии в целом, ни о ее тонких нюансах.
Пока он говорил, ее глаза расширялись, но не от удивления по поводу его сопротивления. Либо она была действительно взволнована и глубоко ему сочувствовала, либо была великой актрисой.
— Очень жаль, -сказала она. — Ты отверг Рай, поэтому тебе придется пройти тяжелый путь по кругам Ада.
Сол услышал сзади какое-то движение и, еще не успев обернуться, почувствовал острый укол в шею: игла, очередное зелье. Сначала ему дали сильный психоделик для обострения восприятия, а теперь транквилизатор или вообще яд: он понял, что теряет сознание.
***
В 1923 году Адольф Гитлер стоял у подножия пирамидального алтаря и повторял за человеком с козлиной головой: «Цель оправдывает средства». Джеймс Джойс в Париже царапал карандашом слова, которые позже печатал его секретарь Сэмюэль Беккетт: «Доаскетический мужчина в поисках панистерической женщины». В нью-йорском Бруклине Говард Филип Лавкрафт, возвращаясь с вечеринки, на которой Харт Крейн вел себя совершенно по-скотски, чем подтвердил правоту мистера Лавкрафта в его предубеждении против гомосексуалистов, находит в почтовом ящике письмо и с удивлением читает: «Некоторые тайны, раскрытые вами в последних рассказах, лучше было бы не печатать. Поверьте мне, я ваш друг, но есть люди, которые предпочитают, чтобы эти полузабытые знания так и оставались в безвестности, и эти люди — грозные враги для любого человека. Вспомните, что случилось с Амброзом Бирсом...» А в Бостоне Роберт Патни Дрейк пронзительно кричит: «Ложь, ложь, и еще раз ложь. Повсюду сплошная ложь. Никто не говорит правду. Никто не говорит, что думает...» Его голос затихает.
— Продолжайте, — говорит доктор Безетцунг, — у вас хорошо получается. Не останавливайтесь.
— А зачем? — отвечает Дрейк, обессилев после вспышки ярости, и переворачивается на кушетке, чтобы посмотреть на психиатра. — Для вас же все это лишь выход подавленных эмоций, или игра на публику, или клинический случай. Вы не можете соглашаться со мной.
— А вот и могу. И согласен с вами больше, чем вы думаете. — Доктор отрывает глаза от блокнота и встречается взглядом с глазами Дрейка. — Почему, собственно, вы предполагаете, что я поведу себя так же, как все те, кому вы пытались это сказать?
— Если бы вы были со мной согласны, — осторожно сказал Дрейк, — если бы вы понимали, о чем я в действительности говорю, то были бы либо директором банка где-нибудь вместе с моим отцом, сражаясь за свою долю денег, либо революционером-бомбистом вроде Сакко и Ван-цетти. Это две единственные возможности, которые имеют смысл.
— Две единственные возможности? Нужно выбирать либо одну крайность, либо другую?
Дрейк снова устремляет взгляд к потолку и начинает разглагольствовать:
— Вы должны были получить докторскую степень еще до специализации. Так вот, известен ли вам какой-нибудь случай, чтобы микробы покидали организм человека, который активно уничтожали, только потому, что у этого человека благородный характер или нежные чувства? Покинула ли туберкулезная палочка легкие Джона Китса, потому что он еще не успел написать несколько сот великих поэм? Должно быть, вы немного знаете историю, даже если никогда не бывали на передовой, как я: можете ли вы припомнить какое-нибудь сражение, которое опровергает афоризм Наполеона о том, что Бог всегда на стороне тех, у кого больше пушек и искуснее полководцы? Этот русский большевик, Ленин, распорядился, чтобы в школах всех обучали игре в шахматы. И знаете почему? Он считает, что шахматы преподносят урок, который должны выучить все революционеры: если ты не сумеешь правильно мобилизовать все силы, то проиграешь.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64