За ночь чтобы все мониторы раскурочили.
— Ты представляешь, Модный, сколько в фуре тех мониторов? Проще у Глешки номера узнать.
— Обойдемся! Сказал, резать, значит, резать. Что буркалы выпучил?
— Модный, Басурман прав, это стрем.
— А тебя никто не спрашивал!
— Ты бы хоть с батей перетер, — прогудел голос Басурмана. — Про Глешкину «крышу» только он знает.
— Вот где я видал твоего Глешку! — Модный задышал нервно, с присвистом. — То же мне, положенец нашелся! Я таких из параши жрать заставлял.
— Если Глешку без спроса кинем, батя всех в параше перетопит.
— Что-то ты, Басурман, базарить не по делу начал. Зассал, так и скажи. Вон, Родик вместо тебя поедет.
— А что, поеду! Ночь туда, день обратно. Три «лимона» — ходка.
— Губу закатай, родимый! Ты на первом же посту ГАИ спалишься.
— Не понял?
— Цыц! Короче, Басурман, ты едешь или нет?
— Еду. Но только за товаром. Остальное меня не колышет. Хочешь кидать Глеба, твое дело. Я не подписываюсь. При всех заявляю.
— Мал ты еще заявы объявлять. — Туфли Модного проскрипели к углу, где жарко дышал пес. — Башли на дорогу я дам. Сколько надо?
Глеб резко, словно выплюнул команду, выдохнул.
Из ниши вырвался истошный рев. Заглушил шум в зале. В миг сделалось пронзительно тихо, все звуки умерли. Остался только этот крик раненого животного. Потом к нему подключился еще один, сначала низкий, животный, он в секунду взлетел до свербящего поросячьего визга.
Глухо бабахнул выстрел. Взвыл пес. Второй выстрел — и он затих. Только две человеческие глотки продолжали исторгать боль и ужас.
Мутный поток страха, тошнотворный и теплый, как из прорвавшейся канализации, хлестал из ниши в зал.
Крики разом оборвались. Но страх остался. В зале все еще висела плотная тишина.
Соседка, нервно дрогнув спиной, повернулась к Глебу.
Он усмехнулся в ее вытянувшееся лицо и тихо произнес:
— Предмет для игры в шары из трех букв? — Ответа в таком состоянии, само собой, она дать не могла. И он добавил: — Кий. А ты что подумала?
— Идиот! — выдохнула Наташа.
Зал ожил и забурлил. Дрелью в бетон засвербил бабский визг, но после звонкой оплеухи заткнулся. Сразу несколько человек сорвались со своих мест и бросились к нише. В бильярдной заметались возбужденные голоса.
Глеб краем глаза отметил, что пара-тройка солидного вида фигур сквозь полумрак заскользили к выходу.
Кто-то из обслуги с перепугу врубил динамики на полную мощь и включил цветомузыку. Огненные блестки заплясали на стенах. «Чао, бамбино, синьорита!» — мартовскими кошками затянули «Блестящие».
— Шапито! — Глеб покачал головой и одним глотком прикончил коктейль.
Мята, лайм и замороженный спирт, царапнув горло, ухнули в желудок. Взорвались бесцветным огнем.
За спиной, приближаясь, гулко затопали шаги. Дрогнула стойка, приняв тяжкий удар мощного тела.
— Слышь, жопник, полотенце и лед дай! — скрипя зубами, прорычал Басурман.
Бармен, ничуть не обидевшись, сноровисто выложил перед ним все требуемое. Глазами, лицом и всем телом спросил: «Чего еще изволите?» Получив в ответ тяжелый взгляд, испарился.
Глеб развернулся.
— Что там за бардак, Басурман?
Басурман прикручивал к левому запястью полотенце со льдом. Повернул голову. Удивленно уставился на Глеба.
— Ты еще здесь? — выдохнул он.
Глеб проигнорировал вопрос. Продолжал требовательным взглядом сверлить округленные глаза Басурмана. Пахло от Басурмана кислой нервной испариной, псиной и свежей пороховой гарью.
Басурман шмыгнул приплюснутым носом. От этого его глаза приняли обычный вид оплывших щелочек. Пальцы левой руки, торчащие из рулона полотенца, зашевелились, складываясь в распальцовки.
Глеб ждал, когда Басурман овладеет собой окончательно и с языка глухонемых, понятного только узкому кругу лиц, перейдет на общеупотребительный разговорный.
— Прикинь, бля… Эта падла на Модного бросилась! Вгрызлась в яйца, аж кость там какая-то треснула.
— Лобковая, — подсказал Глеб.
Мысленно представил тяжесть раны.
Получалось, Бакс Рваный, выражаясь протокольно, нанес хозяину телесные повреждения, не совместимые с жизнью.
— Родя, шестерка гребаная, сунулся, а Бакс его за ляжку… Полкило оторвал, я говорю! И опять на Модного кинулся. Вцепился в яйца и рвет, аж брызги летят.
— И ты его…
— А что делать? Не грызть же его зубами. Впаял между лопаток. Потом под ухо — и хана. — Он показал повязку. — Лягнул, сука. Когтем продавил до кости, прикинь. Хорошо, что кровь не идет.
— Но не оторвал же. Доехать сможешь.
Басурман тупо покачал головой.
— Бате нужно доложить.
— И что ты ему скажешь? Батя — не хирург, яйца Модному назад не пришьет. Но за товар открутит всем, у кого они еще остались.
Басурман сделал каменное лицо. В узких щелках затаились по-звериному напряженные зрачки.
— Не сиди, как приклеенный, Басурман. А то всю жизнь на подхвате будешь. Пока шестерки вокруг Модного кудахчут, сделай дело и доложи бате. Можешь верить, зачтется. — Глеб сполз с табурета. — Пора, а то сейчас менты со «скорой» завалятся.
— Не мандражируй. Мы Модного с Кикой через заднюю дверь выволокли, — сказал Басурман.
— М-да? Умен ты, Басурман.
Глеб наклонился, поднял с пола коробку. Взял под мышку.
— На дорожку дать? — спросил он, пробарабанив пальцами по картону.
На секунду глаза у Басурмана вновь раздвинули щелки век.
— Ну ты, блин, Глеб, фартовый! — слетело с его губ.
— Так дать или нет?
— Обойдусь.
— Как скажешь…
Глеб удобнее подхватил коробку. Свободной рукой достал из кармана две купюры, бросил на стойку.
Потом положил руку на талию соседки. Как раз туда, где между задравшейся рубашкой и поясом брюк золотилась легким пушком кожа. Ладонь сразу же впитала особенный, острый жар возбужденного тела.
Наташа рефлекторно выгнулась в пояснице. Оглянулась через плечо. В глазах не было удивления. Они ждали.
Глеб наклонился и прошептал в пахнущую духами шею.
— Машина подана. Жду ровно две минуты.
Он пошел к выходу. На спине чувствовал булавочные уколы от двух взглядов. Сиамской кошки и стаффордшира.
Глеб ни на секунду не сомневался, все будет, как он захотел. Пес останется на месте, а кошка побежит следом.
* * *
Молния прошла по позвоночнику и бесцветным огнем лопнула в голове.
Глеб зарычал и, выгнувшись дугой, закинул голову на кожаный подголовник сиденья. Сведенные судорогой пальцы запутались в тугих и жестких жгутиках волос.
— Пусти, больно! — выдохнула Наташа.
Глеб расслабленно осел в кресле, разжал мертвую хватку. Наташа сразу же оторвала голову от его коленей, резко выпрямилась и забилась в угол кресла, прижавшись спиной к дверце. Дрэды хлестнули по запотевшему стеклу, оставив витые дорожки.
Над входом в клуб мигала лампочками вывеска — оранжевая обезьяна, забравшаяся на зеленую пальму. Цветной свет отражался в расширенных зрачках Наташи.
Она, загнанно дыша, вытерла губы.
— Что улыбаешься? — осипшим голосом спросила она.
— Кайф.
Наташа зло фыркнула и отвернулась.
Глеб закурил.
— Хочешь сигарету?
Она не ответила.
— Денег дать?
Наташа нервно дернула плечом.
— Как хочешь. — Глеб выпустил дым. — Извини, ошибся.
Она резко развернулась. Ноздри, хищно расширившись, резко втянули воздух. Встретившись глазами со взглядом Глеба, она сникла. Выдохнула, помотав головой. Тугие жгутики царапнули по стеклу.
— Сама не знаю, как получилось…
— Бывает. И тем не менее спасибо.
Он повернул ключ зажигания, мотор машины мерно заурчал.
— Могу подбросить до метро.
Наташа сузила глаза. Вцепилась в ручку на дверце. Дернула, но дверца не поддалась.
— Знаешь, кто ты? Ты — животное! — процедила она сквозь перекошенные губы.
Глеб затянулся, выдохнул дым, стряхнул столбик пепла.
— Нет. Животное — это ты. А я — зверь, — произнес он ровным голосом.
Нажал кнопку на панели, громко щелкнул электрозамок.
Наташа плечом выбила дверь, выпрыгнула наружу. Запахнув на ходу короткую шубку, прыгающей походкой пошла вдоль припаркованных машин.
Глеб, глядя в зеркальце, проводил ее взглядом.
— Иди, пожалуйся. Может, пожалеют, — прошептал он.
Поправил одежду. Загасил сигарету в пепельнице. И осторожно выкатил машину со стоянки.
Коробка с надписью «Мартини Бланко» покачивалась на заднем сиденье.
Активные мероприятия
Наташа купила в ларьке бутылочку «Спрайта», свинтила пробку, жадно глотнула. Прополоскала рот и, согнувшись пополам, выплюнула пенящуюся струю.
— Что, красотуля, не в то горло пошла? — с глумливым участием поинтересовался кто-то серый, стоявший в тени.
— Пошел ты на фиг, козел! — вместе с остатками колючей воды выплюнула Наташа.
— А за «козла» знаешь что бывает?! — сразу же завелся серый.
Он вышел на свет и оказался мужичонкой с испитой рожей.
Наташа выпрямилась. Резко взмахнула сумочкой.
Тугой бок сумочки, усыпанный металлическими клепками, прошелся по испитой роже. Острый мысок сапожка клюнул под колено; мужичок охнул и присел от боли. Твердый кулачок вошел под ребро, смяв печень; серый мужчинка сделался бледным, распахнул рот и стал заваливаться на спину. Последовал финальный удар по дуге локтем в отвалившуюся челюсть. Локоток был прикрыт рукавом шубки, но мужичку от этого легче не стало, удар получился нокаутирующим. Мужичка подбросило вверх, пролетев метр по воздуху, он громко стукнулся головой о стенку ларька и затих.
Наташа подумала, что такие уникумы существуют только по трое. На всякий случай спросила в темноту:
— Еще желающие есть?
Пахнущая мочой и пивом темнота не отозвалась.
— Ни и хрен с вами!
Наташа отшвырнула в темноту недопитую бутылку. Развернулась и подошла к обочине.
Сразу же рядом притормозила «девятка», водитель услужливо распахнул дверцу.
Наташа, подобрав полы шубки, нырнула в салон.
Водитель, мужчина, выглядящий молодо, но с седым бобриком волос, покосился на нее и покачал головой.
— Калечить людей в служебное время не разрешается, — сказал он.
— Да? А отсасывать в рабочее время разрешается? — почти выкрикнула Наташа. — Я в путаны не нанималась!
— Мы — не шлюхи. Мы в сто раз хуже. — Глаза у мужчины были холодные и равнодушные, как два стальных шарика. Под его давящим взглядом Наташа сникла. — Уже лучше, девочка. Запомни раз и навсегда, твои эмоции никого не интересуют. Нам платят за информацию. Из какого дерьма ты ее добываешь, там, наверху, никого не интересует. Информация должна быть чистой, без дезы, точной и полной. Что там стряслось?
— Дай в себя прийти. — Она потерла висок. — Гипноз какой-то.
— Ты о чем?
— Эта сволочь словно гипнотизирует.
— Занятно, — холодно обронил мужчина. — Подробнее, если можно.
Наташа раскрыла сумочку. Сунула руку внутрь.
— Черт, сигареты забыла на стойке. У тебя есть, Владислав?
Владислав достал из нагрудного кармана куртки сигарету, протянул Наташе.
— «Маячок» ему в салон посадить не забыла?
Наташа, закуривая, кивнула.
* * *
Срочно
Салину В.Н.
Объект Агитатор предпринял попытку уйти из-под наблюдения, сменив машину. Сопровождение объекта по «маяку» невозможно.
В настоящее время объект, используя приемы обнаружения слежки, продолжает движение по направлению к Октябрьской площади. Личность водителя установить не удалось.
Машина «фольксваген пассат» черного цвета, У 349 МО 77, зарегистрирована на имя гр. Федулова Леонида Тарасовича, 1976 г.р. По данным ЗИЦ ГУВД гр. Федулов Л.Т. находится под следствием по подозрению в незаконном хранении оружия.
Мною через агента «Белка» получена оперативная информация о контакте объекта Агитатор с ОПГ Малахова, специализирующейся на незаконном обороте наркотиков.
Подробный отчет агента «Белка» направляется в Ваш адрес с курьером.
Владислав
Глава двадцать шестая. На последнем дыхании
Создатель образов
Глеб подхватил соскользнувшую с сиденья коробку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79
— Ты представляешь, Модный, сколько в фуре тех мониторов? Проще у Глешки номера узнать.
— Обойдемся! Сказал, резать, значит, резать. Что буркалы выпучил?
— Модный, Басурман прав, это стрем.
— А тебя никто не спрашивал!
— Ты бы хоть с батей перетер, — прогудел голос Басурмана. — Про Глешкину «крышу» только он знает.
— Вот где я видал твоего Глешку! — Модный задышал нервно, с присвистом. — То же мне, положенец нашелся! Я таких из параши жрать заставлял.
— Если Глешку без спроса кинем, батя всех в параше перетопит.
— Что-то ты, Басурман, базарить не по делу начал. Зассал, так и скажи. Вон, Родик вместо тебя поедет.
— А что, поеду! Ночь туда, день обратно. Три «лимона» — ходка.
— Губу закатай, родимый! Ты на первом же посту ГАИ спалишься.
— Не понял?
— Цыц! Короче, Басурман, ты едешь или нет?
— Еду. Но только за товаром. Остальное меня не колышет. Хочешь кидать Глеба, твое дело. Я не подписываюсь. При всех заявляю.
— Мал ты еще заявы объявлять. — Туфли Модного проскрипели к углу, где жарко дышал пес. — Башли на дорогу я дам. Сколько надо?
Глеб резко, словно выплюнул команду, выдохнул.
Из ниши вырвался истошный рев. Заглушил шум в зале. В миг сделалось пронзительно тихо, все звуки умерли. Остался только этот крик раненого животного. Потом к нему подключился еще один, сначала низкий, животный, он в секунду взлетел до свербящего поросячьего визга.
Глухо бабахнул выстрел. Взвыл пес. Второй выстрел — и он затих. Только две человеческие глотки продолжали исторгать боль и ужас.
Мутный поток страха, тошнотворный и теплый, как из прорвавшейся канализации, хлестал из ниши в зал.
Крики разом оборвались. Но страх остался. В зале все еще висела плотная тишина.
Соседка, нервно дрогнув спиной, повернулась к Глебу.
Он усмехнулся в ее вытянувшееся лицо и тихо произнес:
— Предмет для игры в шары из трех букв? — Ответа в таком состоянии, само собой, она дать не могла. И он добавил: — Кий. А ты что подумала?
— Идиот! — выдохнула Наташа.
Зал ожил и забурлил. Дрелью в бетон засвербил бабский визг, но после звонкой оплеухи заткнулся. Сразу несколько человек сорвались со своих мест и бросились к нише. В бильярдной заметались возбужденные голоса.
Глеб краем глаза отметил, что пара-тройка солидного вида фигур сквозь полумрак заскользили к выходу.
Кто-то из обслуги с перепугу врубил динамики на полную мощь и включил цветомузыку. Огненные блестки заплясали на стенах. «Чао, бамбино, синьорита!» — мартовскими кошками затянули «Блестящие».
— Шапито! — Глеб покачал головой и одним глотком прикончил коктейль.
Мята, лайм и замороженный спирт, царапнув горло, ухнули в желудок. Взорвались бесцветным огнем.
За спиной, приближаясь, гулко затопали шаги. Дрогнула стойка, приняв тяжкий удар мощного тела.
— Слышь, жопник, полотенце и лед дай! — скрипя зубами, прорычал Басурман.
Бармен, ничуть не обидевшись, сноровисто выложил перед ним все требуемое. Глазами, лицом и всем телом спросил: «Чего еще изволите?» Получив в ответ тяжелый взгляд, испарился.
Глеб развернулся.
— Что там за бардак, Басурман?
Басурман прикручивал к левому запястью полотенце со льдом. Повернул голову. Удивленно уставился на Глеба.
— Ты еще здесь? — выдохнул он.
Глеб проигнорировал вопрос. Продолжал требовательным взглядом сверлить округленные глаза Басурмана. Пахло от Басурмана кислой нервной испариной, псиной и свежей пороховой гарью.
Басурман шмыгнул приплюснутым носом. От этого его глаза приняли обычный вид оплывших щелочек. Пальцы левой руки, торчащие из рулона полотенца, зашевелились, складываясь в распальцовки.
Глеб ждал, когда Басурман овладеет собой окончательно и с языка глухонемых, понятного только узкому кругу лиц, перейдет на общеупотребительный разговорный.
— Прикинь, бля… Эта падла на Модного бросилась! Вгрызлась в яйца, аж кость там какая-то треснула.
— Лобковая, — подсказал Глеб.
Мысленно представил тяжесть раны.
Получалось, Бакс Рваный, выражаясь протокольно, нанес хозяину телесные повреждения, не совместимые с жизнью.
— Родя, шестерка гребаная, сунулся, а Бакс его за ляжку… Полкило оторвал, я говорю! И опять на Модного кинулся. Вцепился в яйца и рвет, аж брызги летят.
— И ты его…
— А что делать? Не грызть же его зубами. Впаял между лопаток. Потом под ухо — и хана. — Он показал повязку. — Лягнул, сука. Когтем продавил до кости, прикинь. Хорошо, что кровь не идет.
— Но не оторвал же. Доехать сможешь.
Басурман тупо покачал головой.
— Бате нужно доложить.
— И что ты ему скажешь? Батя — не хирург, яйца Модному назад не пришьет. Но за товар открутит всем, у кого они еще остались.
Басурман сделал каменное лицо. В узких щелках затаились по-звериному напряженные зрачки.
— Не сиди, как приклеенный, Басурман. А то всю жизнь на подхвате будешь. Пока шестерки вокруг Модного кудахчут, сделай дело и доложи бате. Можешь верить, зачтется. — Глеб сполз с табурета. — Пора, а то сейчас менты со «скорой» завалятся.
— Не мандражируй. Мы Модного с Кикой через заднюю дверь выволокли, — сказал Басурман.
— М-да? Умен ты, Басурман.
Глеб наклонился, поднял с пола коробку. Взял под мышку.
— На дорожку дать? — спросил он, пробарабанив пальцами по картону.
На секунду глаза у Басурмана вновь раздвинули щелки век.
— Ну ты, блин, Глеб, фартовый! — слетело с его губ.
— Так дать или нет?
— Обойдусь.
— Как скажешь…
Глеб удобнее подхватил коробку. Свободной рукой достал из кармана две купюры, бросил на стойку.
Потом положил руку на талию соседки. Как раз туда, где между задравшейся рубашкой и поясом брюк золотилась легким пушком кожа. Ладонь сразу же впитала особенный, острый жар возбужденного тела.
Наташа рефлекторно выгнулась в пояснице. Оглянулась через плечо. В глазах не было удивления. Они ждали.
Глеб наклонился и прошептал в пахнущую духами шею.
— Машина подана. Жду ровно две минуты.
Он пошел к выходу. На спине чувствовал булавочные уколы от двух взглядов. Сиамской кошки и стаффордшира.
Глеб ни на секунду не сомневался, все будет, как он захотел. Пес останется на месте, а кошка побежит следом.
* * *
Молния прошла по позвоночнику и бесцветным огнем лопнула в голове.
Глеб зарычал и, выгнувшись дугой, закинул голову на кожаный подголовник сиденья. Сведенные судорогой пальцы запутались в тугих и жестких жгутиках волос.
— Пусти, больно! — выдохнула Наташа.
Глеб расслабленно осел в кресле, разжал мертвую хватку. Наташа сразу же оторвала голову от его коленей, резко выпрямилась и забилась в угол кресла, прижавшись спиной к дверце. Дрэды хлестнули по запотевшему стеклу, оставив витые дорожки.
Над входом в клуб мигала лампочками вывеска — оранжевая обезьяна, забравшаяся на зеленую пальму. Цветной свет отражался в расширенных зрачках Наташи.
Она, загнанно дыша, вытерла губы.
— Что улыбаешься? — осипшим голосом спросила она.
— Кайф.
Наташа зло фыркнула и отвернулась.
Глеб закурил.
— Хочешь сигарету?
Она не ответила.
— Денег дать?
Наташа нервно дернула плечом.
— Как хочешь. — Глеб выпустил дым. — Извини, ошибся.
Она резко развернулась. Ноздри, хищно расширившись, резко втянули воздух. Встретившись глазами со взглядом Глеба, она сникла. Выдохнула, помотав головой. Тугие жгутики царапнули по стеклу.
— Сама не знаю, как получилось…
— Бывает. И тем не менее спасибо.
Он повернул ключ зажигания, мотор машины мерно заурчал.
— Могу подбросить до метро.
Наташа сузила глаза. Вцепилась в ручку на дверце. Дернула, но дверца не поддалась.
— Знаешь, кто ты? Ты — животное! — процедила она сквозь перекошенные губы.
Глеб затянулся, выдохнул дым, стряхнул столбик пепла.
— Нет. Животное — это ты. А я — зверь, — произнес он ровным голосом.
Нажал кнопку на панели, громко щелкнул электрозамок.
Наташа плечом выбила дверь, выпрыгнула наружу. Запахнув на ходу короткую шубку, прыгающей походкой пошла вдоль припаркованных машин.
Глеб, глядя в зеркальце, проводил ее взглядом.
— Иди, пожалуйся. Может, пожалеют, — прошептал он.
Поправил одежду. Загасил сигарету в пепельнице. И осторожно выкатил машину со стоянки.
Коробка с надписью «Мартини Бланко» покачивалась на заднем сиденье.
Активные мероприятия
Наташа купила в ларьке бутылочку «Спрайта», свинтила пробку, жадно глотнула. Прополоскала рот и, согнувшись пополам, выплюнула пенящуюся струю.
— Что, красотуля, не в то горло пошла? — с глумливым участием поинтересовался кто-то серый, стоявший в тени.
— Пошел ты на фиг, козел! — вместе с остатками колючей воды выплюнула Наташа.
— А за «козла» знаешь что бывает?! — сразу же завелся серый.
Он вышел на свет и оказался мужичонкой с испитой рожей.
Наташа выпрямилась. Резко взмахнула сумочкой.
Тугой бок сумочки, усыпанный металлическими клепками, прошелся по испитой роже. Острый мысок сапожка клюнул под колено; мужичок охнул и присел от боли. Твердый кулачок вошел под ребро, смяв печень; серый мужчинка сделался бледным, распахнул рот и стал заваливаться на спину. Последовал финальный удар по дуге локтем в отвалившуюся челюсть. Локоток был прикрыт рукавом шубки, но мужичку от этого легче не стало, удар получился нокаутирующим. Мужичка подбросило вверх, пролетев метр по воздуху, он громко стукнулся головой о стенку ларька и затих.
Наташа подумала, что такие уникумы существуют только по трое. На всякий случай спросила в темноту:
— Еще желающие есть?
Пахнущая мочой и пивом темнота не отозвалась.
— Ни и хрен с вами!
Наташа отшвырнула в темноту недопитую бутылку. Развернулась и подошла к обочине.
Сразу же рядом притормозила «девятка», водитель услужливо распахнул дверцу.
Наташа, подобрав полы шубки, нырнула в салон.
Водитель, мужчина, выглядящий молодо, но с седым бобриком волос, покосился на нее и покачал головой.
— Калечить людей в служебное время не разрешается, — сказал он.
— Да? А отсасывать в рабочее время разрешается? — почти выкрикнула Наташа. — Я в путаны не нанималась!
— Мы — не шлюхи. Мы в сто раз хуже. — Глаза у мужчины были холодные и равнодушные, как два стальных шарика. Под его давящим взглядом Наташа сникла. — Уже лучше, девочка. Запомни раз и навсегда, твои эмоции никого не интересуют. Нам платят за информацию. Из какого дерьма ты ее добываешь, там, наверху, никого не интересует. Информация должна быть чистой, без дезы, точной и полной. Что там стряслось?
— Дай в себя прийти. — Она потерла висок. — Гипноз какой-то.
— Ты о чем?
— Эта сволочь словно гипнотизирует.
— Занятно, — холодно обронил мужчина. — Подробнее, если можно.
Наташа раскрыла сумочку. Сунула руку внутрь.
— Черт, сигареты забыла на стойке. У тебя есть, Владислав?
Владислав достал из нагрудного кармана куртки сигарету, протянул Наташе.
— «Маячок» ему в салон посадить не забыла?
Наташа, закуривая, кивнула.
* * *
Срочно
Салину В.Н.
Объект Агитатор предпринял попытку уйти из-под наблюдения, сменив машину. Сопровождение объекта по «маяку» невозможно.
В настоящее время объект, используя приемы обнаружения слежки, продолжает движение по направлению к Октябрьской площади. Личность водителя установить не удалось.
Машина «фольксваген пассат» черного цвета, У 349 МО 77, зарегистрирована на имя гр. Федулова Леонида Тарасовича, 1976 г.р. По данным ЗИЦ ГУВД гр. Федулов Л.Т. находится под следствием по подозрению в незаконном хранении оружия.
Мною через агента «Белка» получена оперативная информация о контакте объекта Агитатор с ОПГ Малахова, специализирующейся на незаконном обороте наркотиков.
Подробный отчет агента «Белка» направляется в Ваш адрес с курьером.
Владислав
Глава двадцать шестая. На последнем дыхании
Создатель образов
Глеб подхватил соскользнувшую с сиденья коробку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79