– Как интересно, – хмыкнул Том. – И куда же вас заносило, Боб?
– О, это долгие истории. Как-нибудь попозже, если вы не возражаете.
– Не возражаем, – ответил Нил Баренцев. – И вы правы, Роберт. Место это, действительно, удивительное. И не только своей красотой. Здесь словно остановилось время. Знаете, древние греки весьма несерьезно относились к своему прошлому. Они бы просто не поняли нас, гоняющихся за антиквариатом и шатающихся по их, может быть, когда-то прекрасным, но теперь уже совершенно непригодным дворцам и храмам. Они изумительно умели жить одним днем. И пребывая здесь, я начинаю понимать их. Так что не удивляйтесь, Роберт, если вы вдруг начнете забывать ваши прошлые похождения.
– А мне интересно! – воскликнул Нил-Нил. – Роберт, пожалуйста, не забывайте ваши приключения так быстро.
– Конечно, мой юный друг, – слегка рассмеялся Роберт. – Надеюсь, вы позволите мне вас так называть? – В ответ Нил смущенно кивнул, а Том скривил в усмешке губы, и лишь укоризненный взгляд Баренцева заставил полемарха вернуть на лицо маску добродушия. – Мистер Баррен, для меня честь работать у вас, учить вашего сына. Такая работа не каждому, далеко не каждому может достаться. Поверьте, я приложу все усилия…
– Не утруждайтесь, Роберт, – перебил его Баренцев. – Мы вам верим. Случайные люди здесь не появляются.
– Это уж точно, – словно говоря мысли вслух, пробормотал Том.
– Тогда вы позволите нам с юным Нилом уединиться и познакомиться поближе, а также обсудить наши будущие занятия?
– Конечно, остров в вашем распоряжении.
– Но будьте осторожны, – добавил Том, махнув рукой влево. – Там, за теми тремя кипарисами, крутой обрыв, а внизу – колья, а не скалы. И если вы сорветесь – этот прыжок в воду станет последним в вашей жизни.
– Не волнуйтесь за меня, Том.
– Я волнуюсь за Нила.
Стоя на краю лестницы, Баренцев и Том наблюдали за удаляющимися фигурами Роберта и Нил-Нила.
– Пошли как раз в ту сторону, которую я указал, – хмыкнул Том. – Откуда взялся этот… Боб?
– Через секретарей в моем лондонском офисе. Рекомендации безупречны.
– У всех у них рекомендации безупречны.
– С чего ты взъелся на него, Том? – с удивленной усмешкой спросил Баренцев. – Нам не в чем его подозревать. И почему ты его называешь Бобом, когда он представился как Роберт?
– В Америке все Роберты превращаются в Бобов, – не отрывая взгляда от уже едва маячивших силуэтов Нила-младшего и его нового учителя, ответил Том.
– Но Роберт не американец, и твоя штатовская бесцеремонность наверняка его обидела.
– А меня насторожила его невыносимое желание понравиться. Уж слишком как-то… невыносимо.
– Агент ФБР в тебе не умрет никогда.
– Л им я так и остался. Только теперь защищаю интересы не Соединенных Штатов Америки, а ваши. Тем более что к твоему сыну я очень привязался. Он значительно отличается от прочих сынков богатых родителей, и поверь, не в худшую сторону. Из него получится настоящий воин. Ты уже можешь им гордиться
– Спасибо, Том. Слышать отцу такие слова о сыне от другого человека… Ну, я пойду в дом, у меня кое-какие дела. Ты со мной?
– Да лучше прогуляюсь, если не возражаешь. Погода чудесная.
– Да, погода чудесная. Только, Том…
– Будь спокоен, босс. Я никого не потревожу.
Танафос, вечно юный в своей средиземноморской красоте, видавший и эллинов, и византийцев, и крестоносцев, и османов и всех их переживший, как и две тысячи лет назад, держал сейчас на своей ладони две фигурки, побольше и поменьше, учителя и ученика. Они шли неторопливо, поднимаясь по склону, о чем-то беседуя, и теплый бриз играл их волосами, овевая свежестью и разгоняя вокруг них жару.
– У вас интересное произношение, Роберт.
– Я из Шотландии. Прекрасная страна. Только там несколько холодно.
– А я не боюсь холода. Я вообще…
– Что вообще?
– Да, так. Ничего.
Нил-Нила так и подмывало рассказать своему новому учителю об их с отцом и Томом тайнинском обществе. Но отец сказал, что всему свое время. К Роберту сначала нужно присмотреться, получше его узнать. А что присматриваться, когда и так все видно. Вон он какой! Настоящий викинг. Странно вообще-то, Нил-Нил слышал, что шотландцы обычно рыжие. Но мало ли что. Конечно, Том ничем не хуже Роберта. Гигант, силач, и при этом мудрый, как настоящий восточный учитель. Нил просто разрывался, кому из них двоих отдать первенство в своем сердце. Роберт – такой вежливый, так интересно говорит, пусть и слегка по-шотландски. Настоящий джентльмен.
– А чем вы занимались до того, как поехали к нам? – спросил Нил.
– Ну… я работал в историческом архиве… и преподавал. Учил таких же молодых людей, как ты.
– Вы работали в школе?
– Нет… не то чтобы…
Роберт и Нил уже были у тех самых кипарисов, на которые минут двадцать до того указывал Том. Внезапно суша оборвалась. Они стояли на отвесном выступе, под которым бились о скалы волны, а сами скалы – ими были усеяно все прибрежное пространство. Как шипы, они выступали из моря, и, разбиваясь о них, вода пенилась и бурлила. Горе тому, кто неосторожно сорвется вниз. Чайки, словно плакальщицам, заранее стенали о несчастном.
– Как красиво! – восхищенно воскликнул Нил-Нил, заворожено глядя в морскую пучину.
– Да… красиво, – задумчиво повторил Роберт и вдруг, схватив Нила за плечи, резко повернул лицом к себе. Делая подсечку, он швырнул мальчика на землю и… с изумлением обнаружил, что на земле распластался он сам, а над собой увидел растерянное лицо мальчика.
– Вы… что? – с растерянностью и испугом спросил Нил.
– Так… ничего, – пробормотал ошалело Роберт. – Пошутил.
И, вскочив на ноги, пантерой бросился на мальчика… и опять очутился на земле, теперь уже животом напоровшись на острый камень.
– Щенок! – взвыв от боли и ярости, проревел Роберт.
Поднявшись и выхватив из галстука стилет, он обернулся, но Нил-Нил уже был метрах в двадцати, во весь дух улепетывая вниз по склону к поместью. А навстречу ему несся Том, неизвестно как выскочивший из соседней кипарисовой рощи, откуда пре красно было видно все, что произошло на выступе. Махнув рукой, он что-то крикнул Нилу, и тот, словно запнувшись, распластался на земле. Роберт устремился было вслед, но, остановившись, Том рывком выхватил из-за спины что то, и тотчас свист двух нуль и резкий толчок в руку от третьей продемонстрировал, что это «что-то» – пистолет, против которого стилет не опаснее ножика для резки бумаги.
Схватившись за раненое плечо, Роберт бросился назад… и чуть не спикировал с обрыва. Вовремя затормозив – камни уже посыпались вниз, – он отшатнулся и сделал шаг назад. И тут правое бедро пронзила та же боль, что и мгновение назад руку, левая нога под тяжестью тела скользнула по камню, и Роберт, судорожно вцепившись здоровой рукой в раненую и потеряв равновесие, грохнулся спиной о край выступа и съехал вниз.
– Не-ет! – в ужасе закричал он, когда зубы скал с бушевавшими вокруг них волнами с чудовищной скоростью и неумолимостью понеслись ему навстречу.
– Ты цел? – крикнул Том, пробегая мимо вскочившего на ноги Нила.
– Цел! – ответил Нил-Нил и рванул вслед за ним, но Том уже ласточкой летел с обрыва.
Буром врезавшись в воду, полемарх телохранитель минуту спустя к несказанному облегчению мальчика появился на поверхности, держа в охапке тело Роберта. Добравшись до ближайшей скалы, он кое-как взгромоздил на нее свою ношу, взобрался сам и, борясь с накатывавшими волнами, что-то стал кричать Нилу. Тот из-за шума прибоя ничего не услышал, но по знакам в сторону пристани, догадался, что от него требуется.
Через пять минут он уже подплывал на катере к месту падения Роберта.
– Не так близко! – крикнул ему Том. – Разобьешься о скалы!
– Как же вы не разбились?
– Скоро и ты не разобьешься, – прохрипел Том, скатываясь в катер. – Ведь ты тайпин. А он свой шанс уже упустил.
И сказав это, Том перевалил бездыханное тело Роберта с края борта на дно катера…
– Какая игрушка! – задумчиво проговорил Нил-отец, вертя в руках стилет, оброненный Робертом у обрыва.
– Слава Богу, он не использовал его сразу, – сказал Том. – Переоценил свои силы. А пилкой наверняка думал воспользоваться при отступлении. Ведь другого оружия у него не было. Я проверял его вещи.
– Отныне, Том, все новые люди, которые будут так или иначе соприкасаться с Нилом, предварительно будут проверяться тобой лично. И я предоставляю тебе полную свободу действий.
– Да, мистер Баррен. Это самое разумное решение при нынешних обстоятельствах.
Нил-Нил сидел у одного из трех кипарисов, что росли у злополучного обрыва. Он до сих пор не мог прийти в себя. В сущности, он ничего не понял, когда Роберт схватил его, совершенно растерялся. И тем не менее мгновенно среагировал на нападение. Словно его тело было инструментом в чьих-то руках и подчинялось не ему самому, сбитому с толку, а кому то или чему-то, что было внутри него, пока ему неизвестное. Он встал, подошел к краю обрыва и опасливо посмотрел вниз. Том не раздумывая сиганул в эту бушующую пучину, словно в бассейн Занаду. Неужели и он так же когда-нибудь сможет?
Том обещал. А Роберт? Не хотелось пока думать, кто он и что здесь произошло. Потом. Как бы то ни было, случайные люди здесь не появляются…
* * *
За последний год у Нила неоднократно появлялся повод вспомнить некоего Леонтовича, эпизодического своего собутыльника лихой студенческой поры. Была у того одна странноватая особенность. Если все другие по крайней мере начинали пьянку с продукта, пусть и плохонького, но все же предназначенного для питья, и переходили к прочим жидкостям лишь в ситуации критического несовпадения желаний и возможностей, математик Леонтович заранее просчитывал разницу между реальным и желаемым градусом и незамедлительно приступал к практической минимизации этой разницы. Иными словами, уже в первый, стартовый стакан с пивом, портвейном, сухим вином добавлял всякого рода спиртосодержащие жидкости – зубной эликсир, одеколон, гомеопатические растворы, лосьон «Утро», денатурат, процеженную политуру… В результате он никогда не страдал от недопитая, зато нередко видел то, чего в упор не видели братья по духу. Например, знакомые лица, выглядывающие из стен, заборов, растущие из асфальта, из троллейбусных пантографов, выплывающие из невских вод. «Коля, что ж ты с ним здороваешься? – недоумевали подчас друзья. – Это же фонарный столб!». «Да я и сам вижу, что столб, – с важным видом отвечал Леонтович. – Но неприлична же не поздороваться, если из него Васькина рожа торчит? »
Татьяна являлась Нилу без всяких веществ, потворствующих видениям, – и не только в предметах сна, но подчас и в предметах яви, проступая то в контурах прибрежной зелени, то в пенных гребешках рукотворной реки Альф, то в цветочном узоре беседки. Она никуда не манила, ни о чем не просила, только глядела, строго и печально… Нил гнал от себя это видение, но оно приходило, приходило…
В ночь после покушения на Нил-Нила он долго сидел без сна у изголовья сына, и только под утро забылся прерывистым, тревожным сном, в котором все виделась ему вершина с тремя кипарисами и, непропорционально близко, рука Роберта, заносящая стилет над распростертым Нил-Нилом. Нил-старший бежал по берегу, безнадежно увязая в песке, в тугом, тягучем воздухе. Рядом с ним мчался Том, на бегу доставая пистолет, но медленно… медленно, трагически не успевая…
С вершины кипариса бесшумно спикировала большая черная птица и бесстрашно атаковала нависшую над мальчиком фигуру. Человек на вершине яростно отбивался, размахивая полоской стали, вдруг зашатался, схватившись за лицо, попятился и, взмахнув руками, рухнул вниз, на прибрежные скалы.
Неведомая сила взнесла Нила над берегом и плавно опустила на то самое место, где только что протекала яростная схватка.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48