Жена Баха садится, некоторое время молчит.
Жена. Все от меня что-то скрывают. На заводе назвали вашу фамилию, сказали, что вы вели какое-то дело.
Знаменский. Да.
Жена. Какое?.. Молчите. Все молчат! Мне - жене! - не дали в руки его предсмертное письмо! Прочли одну фразу: "Передайте Маше, что расстаюсь с жизнью на том самом мосту..." И даже это ?- лишь для того, чтобы спросить: который мост?.. Молчите. А ведь у вас хорошее лицо, по и вы молчите... Каждый вечер хожу на Павелецкий мост, пытаюсь представить. Не мог он оттуда бро-ситься! В последний миг не рискнул бы!.. И все-таки - да?
Знаменский (тихо). Борис Львович был... нетрезв...
Жена. Знаю. Это тоже странно... Сегодня я пришла за разрешением на похороны... Мне помогли найти вас.
Кибрит. Кто?
Жена (только сейчас заметив Кибрит). Извините, нельзя ли наедине? Кибрит выходит. Я хочу знать, мне это необходимо! Он сделал что-то такое, от чего спасала только смерть?
Знаменский. Нет... Конечно, нет... Другие живут...
Жена. Тогда - почему? Ведь вы с ним говорили!
Знаменский. Простите... Простите и поверьте, все рассказал бы... Но - не имею права, я уже не веду дело...
Сцена семьдесят вторая
Кабинет Скопин а. На допросе кладовщик Гриша.
Скопин. В чем выражается руководство Воронцова?
Гриша. Ну, в чем, ну... начальник.
Скопин. Он наблюдает за привозом? Дает конкретные указания по сортировке?
Гриша. На кой ему в эту грязь смотреть?.. Что-нибудь там в конторе подпишет... Ну и дисциплину соблюдает, порядок. Как же без начальника?
Скопин. Без начальника нельзя. В тот день, когда приезжала милиция, вы были на работе с утра?
Гриша. Вроде с утра.
Скопин. И показывали двум шоферам, где грузить отливки?
Гриша. А они говорят - показывал?
Скопин. Говорят, показывал.
Гриш а. Вам ведь! А я и не помню. Потому как нездоров был, товарищ генерал.
Скопин. Полковник.
Входит сотрудник, кладет перед Скопиным бумагу. Скопин взглянув, подписывает, возвращает. Сотрудник выходит.
Гриш а. Сегодня полковник, завтра генерал, это быстро.
Скопин. Чем вы болели?
Гриша. Грипп, должно. Так всего и ломало. Жар страшенный. Бюллетень имеется. Хотел принести, да забыл.
Скопин. И вышли на работу?
Гриша. На людях веселее. Скопин. Значит, про болванки не помните?
Гриша. Никак нет. Хворал.
Скопин (в переговорное устройство). Товарищей, приглашенных для опознания, прошу войти. Входят двое мужчин приблизительно того же возраста и комплекции, что и Гриша. За ними двое понятых. Сейчас будет проводиться опознание. Сядьте рядом, места займите по своему усмотрению. Гриша суетливо несколько раз пересаживается. (Понятым, стоящим поодаль.) Вам ясна роль понятых?
Понятые. Да-да.
Скопин (в переговорное устройство). Пожалуйста, шофера.
Входит 1-й шофер, здоровается.
Здравствуйте. Порядок опознания вам разъяснили? Предупредили об ответственности свидетеля?
1-й шофер. Все знаю.
С коп и н. Тогда посмотрите внимательно и скажите: видели вы кого-нибудь из этих товарищей раньше?
1-й шофер. Крайний слева - кладовщик со свалки.
Зовут Гришей.
Скопин (Грише). Встаньте и назовите себя.
Гриша (встает). Ну, Гриша, и что?
Скопин. Фамилия?
Гриш а. Вы же записывали - Гусев.
Скопин. Сядьте, Гусев. (1-му шоферу.) Где и при каких обстоятельствах вы виделись?
1-й шофер. Того числа, как меня остановила милиция на шоссе, я прибыл на свалку по наряду от вторсырья. Гриша встретил, сел рядом в кабину. Езжай, говорит, тебе приготовлено. Куда подъехали, там лежало много каких-то металлических чушек. При них ждали человек пять и стали сразу грузить. Покидали в кузов, а сверху стружкой засыпали и доверху тряпьем - концами называется... Вот и всё, и я уехал.
Скопин. При вас с грузчиками производился расчет?
1-й шофер. Гриша что-то дал, они, по-моему, зашумели, что мало... но боюсь соврать.
Скопин. Гусев возвратился с вами до конторы?
1-й шофер. Да, доехал.
Скопин. Он ничего не говорил о своем здоровье?
1-й шофер. Гриша-то?.. Нет.
Скопин. Не выглядел больным? Разговаривал связно?
1-й шофер (удивленно). Какой сейчас, такой и тогда был. Обыкновенный.
Скопин (Грише). Показания шофера не освежили вашу память?
Гриша. Мало ли кто что набрешет.
1-й шофер. Я брешу?.. А зачем ты на автобазу прибегал? (Скопину.) Ругался, что я в ГАИ все по правде открыл. Больной нашелся!
Скопин. Ах так? (1-му шоферу.) Спасибо, пока можете выйти. (В переговорное устройство.) Пригласите второго шофера.
Сцена семьдесят третья
Кабинет Скопина. Участники опознания те же, только Гриша сидит на другом месте и показания дает 2-й шофер.
2-й шофер. Какой же больной?.. Анекдоты рассказывал. Грузчиков материл... Разве ты болел?
Гриша (скромно). Бюллетень имеется.
Скопин. Гусев утверждает, что был с высокой температурой и действовал, как в бреду.
2-й шофер. В бреду?.. Тогда, товарищ полковник, мы все как есть в бреду...
Гриша. Ну, видно, уж делать нечего... Знал я про эти болванки. Пишите.
Сцена семьдесят четвертая
Конвоир приводит Гришу в камеру предварительного заключения, передает дежурному постановления об аресте.
Дежурный (Грише). Фамилия?
Гриша. Гусев.
Дежурный. Распишитесь в протоколе.
Сцена семьдесят пятая
Кабинет Скопина. Очная ставка между бульдозеристом и кладовщиком Мишей. Бульдозерист - коренастый, чубатый парень, сидит напротив Миши. Тот старается на него не смотреть. Бульдозерист. Думал, очной ставки испугаюсь? Все выложу!
Скопин. Прошу обращаться но друг к другу, а ко мне.
Бульдозерист. Осточертела уже ихняя шарага, товарищ начальник! Глаза бы уже не смотрели!
Миша. Они у тебя от водки сроду не смотрели!
Бульдозерист. Верно, пил с вами. (Скопин.) Пил с ними, чего скрывать. И утром поднесут и в обед... Нарочно разлагали!
Скопин. Отказались бы.
Бульдозерист. Как откажешься? Невозможно отказаться, даже и примета плохая.
Скопин. Не слыхал. Но вернемся к делу. Кто вам предложил зарыть отливки?
Бульдозерист. Да он же Помню, битый час стоял над душой - глубже, говорит, копай, глубже!
Миша. Он помнит! В стельку он был, товарищ полковник! Папу с мамой закопал бы - не заметил! Тебя насчет итого надо проверить. (Стучит пальцем по лбу.)
Бульдозерист. Себя проверяй! Если бы не помнил, как бы я их назад откопал? (Злорадно.) Вот в чем и штука, Миша, откопал я их нынче!

Сцена семьдесят шестая
Камера предварительного заключения. Перед дежурным, держа руки за спиной, стоит Миша.
Дежурный. Какая еще жалоба? Миша. Генеральному прокурору, министру юстиции и в "Известию"!
Сцена семьдесят седьмая
Кабинет Томина. Томин продолжает разговор с Во-лентином.
Томин. Вот так, Валя. Взвесь. Входит Кибрит.
Кибрит. Занят?
Томин. Как раз собирался сделать антракт. Человеку надо подумать. (Валентину.) Пошли, устрою.
Валентин и Томим уходят. Томин быстро возвращается. Взор страдающий.
Кибрит. Недавно от Пал Палыча. У него вдова Баха.
Томин. Паше достается...
Кибрит. Конечно, и ей тяжко. Проводит вечера на Павелецком мосту... И не верит, что он мог броситься. Знаешь, с такой убежденностью! Томип вздыхает. Шурик, я все думала, думала... А сегодня, когда отправляли экспертизы в прокуратуру, меня вдруг стукнуло!..
Томин. Ну?
Кибрит. Заявление Баха написано фломастером. Но, понимаешь, при нем были обнаружены две исправные авторучки - шариковая и перьевая. А фломастера - нет!
Томин. Выбросил... уронил... что угодно.
Кибрит. Впечатление, что он был всегда очень аккуратен. Даже черновик заявления не разорвал, не кинул - педантично положил в карман. И потом, подбирая образцы почерка, я видела много бумаг, написанных его рукой. Бах никогда не пользовался фломастером!.. Есть же люди, которые не любят их... Шурик, а если этот фломастер чужой?..
То мин присвистывает.
Томин. Идея богатая... Королевская идея!.. Но шатко, Зинуля, до предела. Не увлекайся.
Кибрит. Не могу. Увлеклась. Пойду к Скопину. Ты - нет?
Томи и. В качестве кого? Ты хоть причастна к экспертизам, а я? Просто друг, ходатай? Скопин этого терпеть не может...
Кибрит. Позвоню. (Уходит..)
Томин (в раздумье). Этой бы идее хоть какие-никакие ноги...
Сцена семьдесят восьмая
Кабинет Скопина. На допросе Моралёв.
Скопин. Подведем итоги, Моралев. За последние месяцы возле дома Баха несколько раз видели ЗИМ. Номер ребята не помнят, но помнят, что из автомашины выходил Борис Львович Бах, а за рулем сидел, по их выражению, "чернявый пижон". Вполне вероятно, что этого пижона они смогут узнать. Второе. Оба шофера точно излагают полученные от вас инструкции: найти кладовщика Гришу и делать, что он велит. Рабочие на свалке подтверждают, что погрузкой отливок командовал Григорий Гусев. Третье звено доказательств: на складе вы пошептались с приемщиком, и ваш груз отправился на весы вне очереди. Никто даже но заглянул в кузов, верно?
Моралев (выдержав нарочитую паузу). Эх, где наша не пропадала. Пусть хоть скидку сделают за чистосердечное раскаяние... Да, с Бахом был случайно знаком. Подвёз как-то в дождь, разговорились, он пожаловался, что брака у них много, порой ради чести цеха приходится даже выкидывать на свалку. Раз все равно выбрасывают, я решил использовать. Расчетов между нами никаких по было, ну, иногда выпивали по дружбе. Дальше. Кладовщика Гришу попросил сообщать, когда привозят такой металлолом. Раза три-четыре было. Грише давал по червонцу - он ведь помогал при погрузке, все справедливо. А на складе приемщик действительно иногда пропускал машины без очереди. Дело житейское, сунешь трояк - сэкономишь час... Вот все мои преступления, кажется, ничего не забыл.
Скопин. Нет. Отбарабанили как по нотам. Дирижер у вас с Гришей неплохой, постарался, чтобы спелись... Видно, знает толк в музыке... И вы полагаете, Моралев, что годы, проведенные в следственном управлении, ничему меня не научили? Что я не умею разглядеть, где правда, а где отрепетированный сговор? Не могу отличить организованное хищение от цепи мелких взаимных услуг? Поверить в ваши невинные россказни трудно, сами понимаете.
Моралев. А понимать иногда вредно. Есть побасенка: две мышки упали в кувшин с молоком; умная сразу поняла,- не выскочить. Сложила лапки - и на дно. А глупая все барахталась, барахталась и сбила комочек масла... Масло всплыло, мышка на него взобралась и выпрыгнула.
Скопин. Будете барахтаться до конца?
Моралёв. Лучше барахтаться.
Скопин (разглядывая Моралева с любопытством и некоторым сочувствием). Я считал, это лет до трех помогает: зажмурил глаза, и не страшно... Так и жили? Не позавидуешь. Дорого обойдутся эти жмурки. И, к сожалению, не только вам... Вот уговорили мать продать корову, чтобы оправдать перед нами свой ЗИМ.
Моралев. Никто ее не уговаривал!
Скопи н. Да откройте хоть один глаз! Представьте: утром матери принесут повестку - к вечеру вся деревня будет судачить. Приедет мать сюда, сядет напротив. И что? Воображаете, я спрошу, она ответит, как научили, и дело с концом? Есть, Моралев, вопросы боковые, и с подходом и с подвохом. Стану допы-тываться - сами вынуждаете. Выдержит мать? Даже если ей напомнить, что соседям говорила и что они ей? Сильно сомневаюсь. Пошире глаза, Моралев, пошире. Вызову новую хозяйку коровы, расскажет она на очной ставке, как ваша мать, продавая Буренку, обнимала ее и плакала! Хорошая была, видно, корова?
Моралев. По три ведра молока доили...
Скопин. Жалко... Так вот - следствие не молоко, Моралев. Если улики бесспорны, сколько ни барахтайся - масла не собьешь. Ни один дирижер не поможет.
Пауза.
Моралев. И... что... дадут?
Скопин. Дадут по закону. Но судьи - тоже люди, смотрят, кто перед ними. Мать в суде со слезами по Буренке - это им не понравится.
Моралев (тихо). Не трогайте мать!.. Хватит с нее.
Скопин. По-моему, тоже. Будем говорить до конца?
Моралев. Товарищ полковник... не знаю... честное слово, не могу!.. Хоть сообразить надо, сориентироваться... Голова гудит...
Скопин. Ну, ориентируйтесь. Только не дома, а у нас. (В переговорное устройство.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18