А я вас везу гораздо ближе.
«А мог бы и на тот свет», — с содроганием подумал он.
— И вообще, это препротивная личность, — добавил, помолчав, Павел Иванович. — Я с ним совершенно случайно познакомился. А вас так и знакомить не хочу.
— Но как же…
— А вот увидите, — Павел Иванович даже улыбнулся: ему все больше нравился придуманный им план.
Машина свернула с шоссе. Потом потянулись дачи. Большинство из них выглядели нежилыми: окна были заколочены или закрыты ставнями, нерасчищенные дорожки заросли травой или были завалены темными грудами прошлогодней листвы.
Наконец машина остановилась перед низкой дощатой изгородью. Павел Иванович вылез, кряхтя, распахнул перекосившиеся за зиму створки ворот, и машина осторожно въехала на участок.
Дача казалась пустой. Никто не вышел навстречу приезжим. И от угрюмого запустения и непонятной, казалось, даже недружелюбной тишины Светлане вдруг стало страшно. Она впервые пожалела, что согласилась на эту поездку. Но лишь на миг. «Вот еще! — подумала она. — Трусиха несчастная. Что может быть в конце концов?»
В это время Павел Иванович уже закрыл ворота и подошел к машине. Светлана собралась было выйти из нее, но он поспешно сказал:
— Нет, нет! Бога ради, не выходите! Так будет лучше.
— Но почему же?
— Уверяю вас, голубушка. Поверьте мне, — все так же торопливо произнес Павел Иванович и, бросив опасливый взгляд на дачу, прибавил тише: — Я даже не хочу, чтобы вы видели эту пьяную рожу. И совсем это не требуется, уверяю вас.
Он был так взволнован, что это волнение невольно передалось и Светлане.
— Что же мне делать? — растерянно спросила она.
— Оставайтесь в машине. Я вам вынесу этот портсигар. — И настойчиво повторил: — Оставайтесь в машине.
Взяв с заднего сиденья портфель, Павел Иванович торопливо направился к даче.
Первая мысль, которая мелькнула у Светланы, была — убежать отсюда. Все здесь начало пугать ее: эта тишина, безлюдье, эта заколоченная дача и сам Павел Иванович, взвинченный, торопливый. Убежать…
Светлана даже сделала движение, чтобы открыть дверцу машины. А портсигар?.. Она оглянулась. За забором по улице шли какие-то люди, молодые парни… Светлана заставила себя успокоиться. В конце концов тут ей ничто не угрожает. А в дачу она не пойдет, даже если Иван Иванович — так ей представился Павел Иванович — будет теперь просить ее об этом. Не пойдет, и все! Но ждать будет, пожалуйста…
А в даче происходил в это время следующий разговор.
— Она не зайдет и вас не увидит, — говорил Сердюку Павел Иванович. — Чего вы опасаетесь? Вы получите деньги и можете сегодня же уехать.
— Я не могу сегодня уехать, — отрицательно мотнул головой Сердюк. — Сами знаете.
— Но он не пришел, вы же видите.
— Ну, завтра придет.
— Зачем вам нужен этот тип? Неужели ради него вы, набитые деньгами, готовы на подобное дело? Это абсурд!
Павел Иванович говорил так горячо и убежденно, что Сердюк заколебался. Да и чутье опытного преступника подсказывало: надо как можно скорее отрываться из Москвы, что-то тут неспокойно.
— Дайте мне его только на две минуты, — наседал Павел Иванович. — Не убегу же я с ним!
— А может, и убежите? — усмехнулся Сердюк. — Давайте так. Вот вам эта штука, — он вытащил из кармана газетный сверток. — А вы пока оставьте деньги.
— Хорошо. Вот они. В портфеле.
Сердюк взял портфель, открыл его, увидел пачки с деньгами и только после этого отдал Павлу Ивановичу сверток.
— Ладно. Держите. И обратите внимание: деньги не считаю.
Павел Иванович махнул рукой и поспешно вышел.
Светлана торопливо развернула сверток и, прижав руку к щеке, воскликнула:
— Он! Это же он, вы понимаете?!
— Очень хорошо. Сейчас я все улажу.
Павел Иванович, взяв у нее портсигар, снова ушел. На этот раз он вернулся быстро. Вид у него был огорченный и сконфуженный.
— Вы знаете, — сообщил он. — У меня не хватило денег. Обещал ему завтра привезти.
Светлана закусила губу и посмотрела на него с таким отчаянием, что Павел Иванович добавил:
— Да не волнуйтесь так. Все хорошо. И завтра…
— Нельзя ждать до завтра! Надо немедленно привезти сюда милицию! Он обязан отдать! Его… его просто арестуют!..
Павел Иванович с беспокойством посмотрел на девушку: такого оборота дела он не ожидал. Но тут же изворотливый ум его подсказал выход. Он грустно улыбнулся и сказал:
— И меня с ним тоже арестуют.
— Вас?!
— Конечно. Он же немедленно скажет, что мы сообщники. И что вас я привез, только чтобы удостовериться в подлинности этой вещи. И пойдет писать губерния. Вы разве милиции не знаете? Я же позора не оберусь! Я же домой вернуться не посмею!
Он говорил с такой горечью, что Светлана заколебалась.
— Но что же делать?
— То, что я говорю. Клянусь, портсигар будет завтра у вас.
— Но скажите мне хоть адрес этой дачи. На всякий случай.
— Вы мне не верите? — с упреком спросил Павел Иванович.
Светлане стало стыдно. Этот пожилой, солидный человек так благородно и бескорыстно вел себя и теперь может пострадать из-за нее. Нет, нет, это невозможно!
— Хорошо, — вздохнула она. — Подождем до завтра.
— Ну и чудесно! — обрадованно сказал Павел Иванович. — Я к вам приеду с портсигаром ровно в два часа завтра. Вас устроит?
— Когда угодно!
Они уселись в машину.
Через минуту сине-серый «Москвич» вырулил на улицу.
Когда подъезжали к Москве, Павел Иванович спросил:
— Вы где живете?
— Высадите меня, пожалуйста, где-нибудь в центре, — попросила Светлана. — Я еще в магазин зайду.
Вскоре машина уже ехала по проспекту Маркса. Светлана показала на гостиницу «Москва».
— Вот здесь, пожалуйста.
— Здесь? — как-то странно переспросил Павел Иванович и, спохватившись, добавил: — Впрочем, мне все равно.
Очутившись на тротуаре, Светлана помахала вслед удалявшейся машине и почему-то подумала: «Какие красивые зеркальца у нее по бокам!»
Подземным переходом она прошла на улицу Горького. Бродя по магазинам, Светлана снова и снова возвращалась мыслями к своей странной поездке. И чем больше она о ней думала, тем больше росло в ней беспокойство. Ей уже казалась подозрительной и дача, где она побывала, и в общем-то совершенно незнакомый ей Иван Иванович, и вся эта история вокруг портсигара. «Глупости, — говорила она себе. — Глупости. Он приедет, как обещал. И мы получим портсигар. Обязательно».
Уже начинало темнеть, когда Светлана собралась ехать домой. Остановка ее троллейбуса была около гостиницы, и девушка заспешила туда.
Первое, что она там, около подъезда, увидела, был знакомый «Москвич», Светлана даже узнала зеркальца по бокам. Она остановилась невдалеке, под деревом, чувствуя, как вдруг забилось сердце.
И в этот момент из подъезда вышел Иван Иванович. Он что-то спросил у швейцара, тот, подумав, ответил. Иван Иванович снисходительно улыбнулся и сунул ему что-то в руку. И швейцар почтительно проводил его до машины.
Светлана не решилась к нему подойти. Она только проводила «Москвич» глазами и с непонятной тревогой на душе поспешила к остановке троллейбуса. Все-таки что-то она сделала в этот день не так, какую-то совершила ошибку. И неизвестно почему ей вдруг стало страшно.
Когда стемнело, дача была окружена. За это время в ней не было заметно никаких признаков жизни.
Но с наступлением темноты в дальней комнате, окна которой, тоже заколоченные досками, выходили в глубь участка, замерцал сквозь щели слабый огонек. Разобрать, кто находится в комнате, было невозможно.
— Что будем делать? — шепотом спросил Откаленко. — Ведь если постучать, он, пожалуй, не откроет.
— Ясное дело, не откроет, — поддержал его кто-то из сотрудников. — Раз прячется от всех.
Решено было незаметно проникнуть в дачу. Один из сотрудников, ловко карабкаясь по углу сруба, поднялся на чердак. Там, осторожно посвечивая себе фонарем, он обследовал пол. Никакого люка или чего-нибудь подобного, ведущего вниз, не оказалось.
Откаленко предложил пролезть через окно, где доски слабее всего приколочены к наличникам. Кое-какой инструмент на всякий случай привезли с собой из Москвы. Цветков, подумав, согласился.
Осмотрели окна, выходящие на улицу. На одном из них доски держались довольно слабо. Откаленко и еще один сотрудник принялись со всевозможными предосторожностями вытягивать заржавевшие гвозди.
Внезапно доска едва слышно затрещала. И мгновенно в дальнем окне погас свет.
Работу немедленно прекратили. Воцарилась тишина.
Однако прошло не меньше часа, прежде чем снова появился в окне свет.
— Успокоился, — тихо произнес Цветков. — Нет, милые мои, тут надо придумать что-то другое. Он может быть и вооружен.
— Как же его выкурить? — с досадой спросил Откаленко.
— О! — Цветков вдруг оживился. — Именно так и сделаем.
И он объяснил свой план.
Кто-то из сотрудников с сомнением заметил:
— Много будет шуму.
— Чем больше, тем лучше, — ответил Цветков. — Но только с умом. И еще надо учесть ветер.
Все бесшумно принялись за работу. Кто-то сбегал к машине и вернулся с тяжелой канистрой.
Когда все было готово и каждый занял отведенное для него место. Цветков подал сигнал.
И в тот же миг с двух сторон от дачи взвились к небу языки пламени. Ветер погнал к окнам едкие клубы дыма.
— Пожар!.. — раздался откуда-то издали истошный голос.
— Пожар!.. Пожар!.. — ответили ему с других сторон чьи-то далекие голоса.
И в тот же момент с треском распахнулась дверь дачи. Оттуда метнулась чья-то тень.
Наперерез ей кинулся Откаленко.
— Игорь, назад! — не своим голосом крикнул Цветков.
Но тут грохнул выстрел, и Откаленко навзничь опрокинулся на землю.
А в кустах уже завязалась отчаянная борьба. Послышались крики, чей-то стон, звуки ударов.
На миг все покрыло вдруг громкое шипенье заливаемых водой костров.
Цветков подбежал к лежавшему на земле Откаленко, опустился перед ним на колени. Откаленко тихо стонал.
В это время из кустов выволокли отбивающегося, хрипящего человека. При свете догорающего костра и в скрещенных лучах фонарей все узнали его. Это был Сердюк.
С улицы донесся рокот подъезжающих машин. Их было две. Вторую уже позже вызвал Цветков.
Связанного Сердюка кинули в одну из них. Вторая умчала в город раненого Откаленко.
Цветков с сотрудниками приступили к обыску дачи.
Были обнаружены крупная сумма денег и все вещи, украденные у артиста Починского, все, кроме заветного портсигара из музея.
Там же, в машине, Цветков устроил первый допрос притихшего Сердюка.
— Где портсигар? — как бы между прочим спросил он. — Тот самый.
Сердюк злобно ощерился в усмешке.
— Ищите, ищите, — хрипло проговорил он. — А найдете, так не посмеете отнять.
Больше от него ничего нельзя было добиться.
Когда вернулась вторая машина, начинало уже светать. Шофер доложил Цветкову: врачи сказали, что жизнь Откаленко вне опасности.
В Москву возвращались молча.
Утром у Цветкова состоялось короткое совещание.
— Один вопрос и одна просьба, — сказал представитель ОБХСС. — Это в связи с тем, что магазином Туликина предстоит заняться вплотную. Делец, видно, с размахом и связями. Здесь пахнет крупным хищением.
— Дело очень перспективное, — отдуваясь, произнес Свиридов. — Прозвучит громко. А первая заслуга здесь группы товарища Цветкова.
И он добродушно подмигнул Федору Кузьмичу. Но тот никак не прореагировал на этот дружеский комплимент.
Лосев, сидя в углу, с неприязнью подумал: «Ишь ты! Ветер, наверное, меняется. Не иначе». Он все никак не мог прийти в себя от двух свалившихся на него в это утро известий: ранение Игоря Откаленко и непонятная поездка Туликина со Светланой на дачу. Виталий не мог дождаться конца совещания. Он уже упросил по телефону отца — профессора Лосева, крупного хирурга, — поехать и осмотреть Откаленко. И еще он хотел немедленно повидать Светлану, но без разрешения Цветкова этого теперь нельзя было сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38
«А мог бы и на тот свет», — с содроганием подумал он.
— И вообще, это препротивная личность, — добавил, помолчав, Павел Иванович. — Я с ним совершенно случайно познакомился. А вас так и знакомить не хочу.
— Но как же…
— А вот увидите, — Павел Иванович даже улыбнулся: ему все больше нравился придуманный им план.
Машина свернула с шоссе. Потом потянулись дачи. Большинство из них выглядели нежилыми: окна были заколочены или закрыты ставнями, нерасчищенные дорожки заросли травой или были завалены темными грудами прошлогодней листвы.
Наконец машина остановилась перед низкой дощатой изгородью. Павел Иванович вылез, кряхтя, распахнул перекосившиеся за зиму створки ворот, и машина осторожно въехала на участок.
Дача казалась пустой. Никто не вышел навстречу приезжим. И от угрюмого запустения и непонятной, казалось, даже недружелюбной тишины Светлане вдруг стало страшно. Она впервые пожалела, что согласилась на эту поездку. Но лишь на миг. «Вот еще! — подумала она. — Трусиха несчастная. Что может быть в конце концов?»
В это время Павел Иванович уже закрыл ворота и подошел к машине. Светлана собралась было выйти из нее, но он поспешно сказал:
— Нет, нет! Бога ради, не выходите! Так будет лучше.
— Но почему же?
— Уверяю вас, голубушка. Поверьте мне, — все так же торопливо произнес Павел Иванович и, бросив опасливый взгляд на дачу, прибавил тише: — Я даже не хочу, чтобы вы видели эту пьяную рожу. И совсем это не требуется, уверяю вас.
Он был так взволнован, что это волнение невольно передалось и Светлане.
— Что же мне делать? — растерянно спросила она.
— Оставайтесь в машине. Я вам вынесу этот портсигар. — И настойчиво повторил: — Оставайтесь в машине.
Взяв с заднего сиденья портфель, Павел Иванович торопливо направился к даче.
Первая мысль, которая мелькнула у Светланы, была — убежать отсюда. Все здесь начало пугать ее: эта тишина, безлюдье, эта заколоченная дача и сам Павел Иванович, взвинченный, торопливый. Убежать…
Светлана даже сделала движение, чтобы открыть дверцу машины. А портсигар?.. Она оглянулась. За забором по улице шли какие-то люди, молодые парни… Светлана заставила себя успокоиться. В конце концов тут ей ничто не угрожает. А в дачу она не пойдет, даже если Иван Иванович — так ей представился Павел Иванович — будет теперь просить ее об этом. Не пойдет, и все! Но ждать будет, пожалуйста…
А в даче происходил в это время следующий разговор.
— Она не зайдет и вас не увидит, — говорил Сердюку Павел Иванович. — Чего вы опасаетесь? Вы получите деньги и можете сегодня же уехать.
— Я не могу сегодня уехать, — отрицательно мотнул головой Сердюк. — Сами знаете.
— Но он не пришел, вы же видите.
— Ну, завтра придет.
— Зачем вам нужен этот тип? Неужели ради него вы, набитые деньгами, готовы на подобное дело? Это абсурд!
Павел Иванович говорил так горячо и убежденно, что Сердюк заколебался. Да и чутье опытного преступника подсказывало: надо как можно скорее отрываться из Москвы, что-то тут неспокойно.
— Дайте мне его только на две минуты, — наседал Павел Иванович. — Не убегу же я с ним!
— А может, и убежите? — усмехнулся Сердюк. — Давайте так. Вот вам эта штука, — он вытащил из кармана газетный сверток. — А вы пока оставьте деньги.
— Хорошо. Вот они. В портфеле.
Сердюк взял портфель, открыл его, увидел пачки с деньгами и только после этого отдал Павлу Ивановичу сверток.
— Ладно. Держите. И обратите внимание: деньги не считаю.
Павел Иванович махнул рукой и поспешно вышел.
Светлана торопливо развернула сверток и, прижав руку к щеке, воскликнула:
— Он! Это же он, вы понимаете?!
— Очень хорошо. Сейчас я все улажу.
Павел Иванович, взяв у нее портсигар, снова ушел. На этот раз он вернулся быстро. Вид у него был огорченный и сконфуженный.
— Вы знаете, — сообщил он. — У меня не хватило денег. Обещал ему завтра привезти.
Светлана закусила губу и посмотрела на него с таким отчаянием, что Павел Иванович добавил:
— Да не волнуйтесь так. Все хорошо. И завтра…
— Нельзя ждать до завтра! Надо немедленно привезти сюда милицию! Он обязан отдать! Его… его просто арестуют!..
Павел Иванович с беспокойством посмотрел на девушку: такого оборота дела он не ожидал. Но тут же изворотливый ум его подсказал выход. Он грустно улыбнулся и сказал:
— И меня с ним тоже арестуют.
— Вас?!
— Конечно. Он же немедленно скажет, что мы сообщники. И что вас я привез, только чтобы удостовериться в подлинности этой вещи. И пойдет писать губерния. Вы разве милиции не знаете? Я же позора не оберусь! Я же домой вернуться не посмею!
Он говорил с такой горечью, что Светлана заколебалась.
— Но что же делать?
— То, что я говорю. Клянусь, портсигар будет завтра у вас.
— Но скажите мне хоть адрес этой дачи. На всякий случай.
— Вы мне не верите? — с упреком спросил Павел Иванович.
Светлане стало стыдно. Этот пожилой, солидный человек так благородно и бескорыстно вел себя и теперь может пострадать из-за нее. Нет, нет, это невозможно!
— Хорошо, — вздохнула она. — Подождем до завтра.
— Ну и чудесно! — обрадованно сказал Павел Иванович. — Я к вам приеду с портсигаром ровно в два часа завтра. Вас устроит?
— Когда угодно!
Они уселись в машину.
Через минуту сине-серый «Москвич» вырулил на улицу.
Когда подъезжали к Москве, Павел Иванович спросил:
— Вы где живете?
— Высадите меня, пожалуйста, где-нибудь в центре, — попросила Светлана. — Я еще в магазин зайду.
Вскоре машина уже ехала по проспекту Маркса. Светлана показала на гостиницу «Москва».
— Вот здесь, пожалуйста.
— Здесь? — как-то странно переспросил Павел Иванович и, спохватившись, добавил: — Впрочем, мне все равно.
Очутившись на тротуаре, Светлана помахала вслед удалявшейся машине и почему-то подумала: «Какие красивые зеркальца у нее по бокам!»
Подземным переходом она прошла на улицу Горького. Бродя по магазинам, Светлана снова и снова возвращалась мыслями к своей странной поездке. И чем больше она о ней думала, тем больше росло в ней беспокойство. Ей уже казалась подозрительной и дача, где она побывала, и в общем-то совершенно незнакомый ей Иван Иванович, и вся эта история вокруг портсигара. «Глупости, — говорила она себе. — Глупости. Он приедет, как обещал. И мы получим портсигар. Обязательно».
Уже начинало темнеть, когда Светлана собралась ехать домой. Остановка ее троллейбуса была около гостиницы, и девушка заспешила туда.
Первое, что она там, около подъезда, увидела, был знакомый «Москвич», Светлана даже узнала зеркальца по бокам. Она остановилась невдалеке, под деревом, чувствуя, как вдруг забилось сердце.
И в этот момент из подъезда вышел Иван Иванович. Он что-то спросил у швейцара, тот, подумав, ответил. Иван Иванович снисходительно улыбнулся и сунул ему что-то в руку. И швейцар почтительно проводил его до машины.
Светлана не решилась к нему подойти. Она только проводила «Москвич» глазами и с непонятной тревогой на душе поспешила к остановке троллейбуса. Все-таки что-то она сделала в этот день не так, какую-то совершила ошибку. И неизвестно почему ей вдруг стало страшно.
Когда стемнело, дача была окружена. За это время в ней не было заметно никаких признаков жизни.
Но с наступлением темноты в дальней комнате, окна которой, тоже заколоченные досками, выходили в глубь участка, замерцал сквозь щели слабый огонек. Разобрать, кто находится в комнате, было невозможно.
— Что будем делать? — шепотом спросил Откаленко. — Ведь если постучать, он, пожалуй, не откроет.
— Ясное дело, не откроет, — поддержал его кто-то из сотрудников. — Раз прячется от всех.
Решено было незаметно проникнуть в дачу. Один из сотрудников, ловко карабкаясь по углу сруба, поднялся на чердак. Там, осторожно посвечивая себе фонарем, он обследовал пол. Никакого люка или чего-нибудь подобного, ведущего вниз, не оказалось.
Откаленко предложил пролезть через окно, где доски слабее всего приколочены к наличникам. Кое-какой инструмент на всякий случай привезли с собой из Москвы. Цветков, подумав, согласился.
Осмотрели окна, выходящие на улицу. На одном из них доски держались довольно слабо. Откаленко и еще один сотрудник принялись со всевозможными предосторожностями вытягивать заржавевшие гвозди.
Внезапно доска едва слышно затрещала. И мгновенно в дальнем окне погас свет.
Работу немедленно прекратили. Воцарилась тишина.
Однако прошло не меньше часа, прежде чем снова появился в окне свет.
— Успокоился, — тихо произнес Цветков. — Нет, милые мои, тут надо придумать что-то другое. Он может быть и вооружен.
— Как же его выкурить? — с досадой спросил Откаленко.
— О! — Цветков вдруг оживился. — Именно так и сделаем.
И он объяснил свой план.
Кто-то из сотрудников с сомнением заметил:
— Много будет шуму.
— Чем больше, тем лучше, — ответил Цветков. — Но только с умом. И еще надо учесть ветер.
Все бесшумно принялись за работу. Кто-то сбегал к машине и вернулся с тяжелой канистрой.
Когда все было готово и каждый занял отведенное для него место. Цветков подал сигнал.
И в тот же миг с двух сторон от дачи взвились к небу языки пламени. Ветер погнал к окнам едкие клубы дыма.
— Пожар!.. — раздался откуда-то издали истошный голос.
— Пожар!.. Пожар!.. — ответили ему с других сторон чьи-то далекие голоса.
И в тот же момент с треском распахнулась дверь дачи. Оттуда метнулась чья-то тень.
Наперерез ей кинулся Откаленко.
— Игорь, назад! — не своим голосом крикнул Цветков.
Но тут грохнул выстрел, и Откаленко навзничь опрокинулся на землю.
А в кустах уже завязалась отчаянная борьба. Послышались крики, чей-то стон, звуки ударов.
На миг все покрыло вдруг громкое шипенье заливаемых водой костров.
Цветков подбежал к лежавшему на земле Откаленко, опустился перед ним на колени. Откаленко тихо стонал.
В это время из кустов выволокли отбивающегося, хрипящего человека. При свете догорающего костра и в скрещенных лучах фонарей все узнали его. Это был Сердюк.
С улицы донесся рокот подъезжающих машин. Их было две. Вторую уже позже вызвал Цветков.
Связанного Сердюка кинули в одну из них. Вторая умчала в город раненого Откаленко.
Цветков с сотрудниками приступили к обыску дачи.
Были обнаружены крупная сумма денег и все вещи, украденные у артиста Починского, все, кроме заветного портсигара из музея.
Там же, в машине, Цветков устроил первый допрос притихшего Сердюка.
— Где портсигар? — как бы между прочим спросил он. — Тот самый.
Сердюк злобно ощерился в усмешке.
— Ищите, ищите, — хрипло проговорил он. — А найдете, так не посмеете отнять.
Больше от него ничего нельзя было добиться.
Когда вернулась вторая машина, начинало уже светать. Шофер доложил Цветкову: врачи сказали, что жизнь Откаленко вне опасности.
В Москву возвращались молча.
Утром у Цветкова состоялось короткое совещание.
— Один вопрос и одна просьба, — сказал представитель ОБХСС. — Это в связи с тем, что магазином Туликина предстоит заняться вплотную. Делец, видно, с размахом и связями. Здесь пахнет крупным хищением.
— Дело очень перспективное, — отдуваясь, произнес Свиридов. — Прозвучит громко. А первая заслуга здесь группы товарища Цветкова.
И он добродушно подмигнул Федору Кузьмичу. Но тот никак не прореагировал на этот дружеский комплимент.
Лосев, сидя в углу, с неприязнью подумал: «Ишь ты! Ветер, наверное, меняется. Не иначе». Он все никак не мог прийти в себя от двух свалившихся на него в это утро известий: ранение Игоря Откаленко и непонятная поездка Туликина со Светланой на дачу. Виталий не мог дождаться конца совещания. Он уже упросил по телефону отца — профессора Лосева, крупного хирурга, — поехать и осмотреть Откаленко. И еще он хотел немедленно повидать Светлану, но без разрешения Цветкова этого теперь нельзя было сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38