— Ничего пока определенного нет. Сегодня к вечеру, может, что и будет.
— Ты обиженного из себя не строй, — сказал Цветков. — На работе находишься. — И, помолчав, добавил: — Из Снежинска вчера сообщение поступило.
— Ну, что? — встрепенулся Игорь.
— Пока только встреча была с сотрудником. В гостинице. Лосев знакомую там встретил.
— Какую знакомую?
Цветков добродушно усмехнулся.
— Обыкновенную. Из Москвы. В музее Достоевского работает. Горина такая.
— Ого! — Игорь широко улыбнулся. — Ну, везет же ему!
— А это мы еще поглядим, как ему везет, — хмуро заметил Цветков.
Через некоторое время в комнату, где сидел один Откаленко, кто-то робко постучал.
— Войдите! — крикнул Игорь.
Дверь открылась, и он увидел вчерашнюю продавщицу газированной воды. Женщина тяжело подошла к столу. Игорь поднялся и подвинул ей стул.
— Садитесь, мамаша. Жарко?
— Силов никаких нет.
— Зато по три плана в день, наверно, выполняете? На вас ведь солнце работает.
— С вами нешто выполнишь? — добродушно проворчала женщина. — Чего вызвал-то?
Было видно, что она сгорает от любопытства.
— Хочу, мамаша, чтобы вы знакомого одного узнали.
Игорь выложил перед ней на столе семь карточек с фотографиями.
Женщина сразу посерьезнела, на широком лице, под глазами и в уголках рта собрались морщинки. Она вынула из кармана пальто очки, надела их и принялась внимательно изучать фотографии, беря каждую в руки и то приближая, то удаляя их от глаз.
Игорь с невозмутимым видом закурил. Спокойствие это давалось ему, однако, нелегко.
Наконец женщина, вздохнув, отложила карточки, сняла очки и виновато сказала:
— Нету тут никаких знакомых.
— Смотрите, мамаша, внимательно, — с тревогой предупредил Игорь. — Дело серьезное.
Женщина обиженно возразила:
— А я что, по-твоему, не понимаю? Нету, и все тут! А грех на душу брать не хочу. Это уж уволь.
Пришлось ее отпустить.
Что же теперь делать? Игорь задумчиво прошелся по комнате раз, другой, третий. Неужели этот парень действительно участвует в самодеятельности? Но тогда искать его — пустое дело. А может быть, выбрать в ГАИ все вишневые «Москвичи» в Москве? И отобрать только молодых владельцев? Но их сотни, это в лучшем случае. И на это уйдет не меньше недели. И предъявлять их продавщице все равно бесполезно, она запутается в этом море фотографий. Что же делать?.. Может быть, кто-то еще видел этот «Москвич»? Запомнил номер или хоть часть номера? Или какую-то новую деталь в поведении парня или той девушки в зеленом пальто? Или, наконец, той мамаши с девочкой?
Игорь вздохнул, убрал со стола бумаги в старенький несгораемый шкаф и вышел на улицу. Настроение было преотвратное. Чертова работа! И главное, если бы хоть знать, что не напрасно трудишься. А то ведь попусту вся эта беготня, вся эта трепка нервов. Только чтобы утереть нос этому самодуру Цветкову, доказать очевидную вещь — что женщина с ребенком не имеет отношения к делу о пропаже портсигара.
По дороге к музею Игорь вновь вспомнил о девушке в зеленом пальто. Где же он все-таки ее видел? У него была отличная зрительная память. Он запоминал людей мгновенно, после мимолетной встречи. Самое интересное, что раньше у него такой памяти не было, он выработал ее у себя, твердо поверив в слова профессора, читавшего им курс психологии: «Почти каждый может развить в себе любой вид памяти. Для этого нужно только одно качество — настойчивость». И Игорь доказал, что оно у него есть. Да, девушку в зеленом он где-то видел. Но где? В метро, в кино, на улице, у себя в милиции, в гостях? Игорь мучился, но вспомнить не мог.
Он не заметил, как дошел до музея. Ему уже ненавистно было само это место, эта желтая стена с доской, ограда, покосившийся фонарный столб. Игорь завернул за угол и подошел к тому месту, где остановился, по словам продавщицы воды, тот злосчастный «Москвич». «Ну, с чего начнем?» — спросил он себя.
Для начала он решил проверить, не видел ли машину кто-нибудь из жильцов окружающих домов, чьи окна выходят в переулок.
Он ходил из квартиры в квартиру, беседовал с десятками людей, стараясь, чтобы каждый из них вспомнил тот день. Люди были очень разные и далеко не все охотно откликались на его просьбу, поэтому говорить с ними нужно было по-разному: то весело, с шуткой, то серьезно и вдумчиво, то строго и напористо. Это была утомительная, изматывающая работа, а главное, бесполезная: никто не видел в тот день вишневый «Москвич», остановившийся перед их окнами.
К вечеру Игорь, не чувствуя ног от усталости и еле ворочая языком, злой и раздраженный вернулся на работу. Он сразу прошел к себе в комнату, уселся за стол и закурил, устало откинувшись на спинку стула. Потом достал из ящика сверток с бутербродами, который принес утром из дому, и механически стал жевать, уставившись глазами куда-то в пространство. Видеть никого не хотелось, думать — тоже.
За этим занятием и застал его Цветков.
— Набегался? — спросил он, усаживаясь за стол Лосева.
— Досыта.
— Ну, и что набегал?
— Ничего не набегал.
Цветков внимательно посмотрел на него и коротко приказал:
— Рассказывай. Все подряд.
Игорь отрывисто, с напускной небрежностью сообщил о всех своих неудачах за два последних дня. «Может, отвяжется, наконец, от меня с этой дамочкой?» — неприязненно подумал он.
— Значит, она никого из них не узнала? — помолчав, задумчиво спросил Цветков.
— Никого.
— А ну-ка, покажи мне.
Игорь достал из ящика карточки с фотографиями. Цветков внимательно рассмотрел их, держа в руке веером, как игральные карты. И вдруг скупо улыбнулся. Эта улыбка на широком, скуластом, обычно невозмутимом его лице удивительно шла Цветкову, словно приоткрывая в нем совсем другого человека, которого самодуром назвать было решительно невозможно. Кроме того, улыбка эта бесспорно означала, что Цветкову пришла в голову какая-то интересная мысль. И Игорь насторожился.
— Артисты, а? Умеют себя подать, — сказал Цветков. — Один к одному, красавцы!
— Мне на это наплевать, какие они красавцы и герои-любовники.
— А ты не плюй в колодец, — улыбка исчезла с лица Цветкова. — Я тебе это все не зря сказал.
— Ну и что, что они красавцы?
— А то. Поди их тут узнай. Ей живыми этих парней показать надо.
Игорь пожал плечами и горько усмехнулся, причем больше своим мыслям, чем словам Цветкова: смешно было даже предполагать, что такой человек, как Федор Кузьмич, так легко откажется от той дамочки. И Игорь угрюмо ответил:
— Пожалуйста, могу всех их показать.
— Ты мне одолжений не делай, — нахмурился Цветков. — Завтра же с утра бери машину.
В этот вечер Игорь вернулся домой сравнительно рано.
— Это просто ужасно, — сказала Алла, накрывая на стол. — То тебя до ночи нет, а уж когда встречаемся, то слова от тебя не добьешься. Ты в аптеке был?
— Не успел.
— Я так и знала! Все дела важнее, чем здоровье ребенка.
— Болен он, что ли? Сыпь-то, оказывается, простой диатез.
— Тебе бесполезно говорить, — ее голос задрожал от слез. — Во-первых, раз у Димки диатез, его надо мазать пастой Лассара. И еще ему надо принимать пепсин от несварения. Потом Димка кашляет, неужели ты не слышишь? Хотя когда тебе слышать!
— Да не кашляет он!
— Кашляет! Нужно ментоловое масло — делать ингаляцию. И вазелиновое масло — от запора.
— Нет у него никакого запора!
— Есть! Бывает, во всяком случае. Потом, посмотри, какой у него глазик.
Алла оттащила Димку от стройки, с которой он возился на полу.
— Глаза как глаза, — сердито сказал Игорь. — Вот сейчас заревет.
Он усадил сына на колени.
— Ты посмотри, левый глазик, он же красный, и веко тоже. Это может быть ячмень. Надо помазать гидрокортизоном. Я же не могу все успеть, — у Аллы задрожали губы. — И обед и стирка… И у меня тоже работа…
Она успокоилась только после клятвенного обещания Игоря завтра же побывать в аптеке.
Но назавтра, в середине дня, произошло то, чего Игорь никак не мог предвидеть.
В узеньком и шумном, залепленном афишами коридорчике гастрольно-концертного объединения, куда Игорь привез Феодосью Степановну — так звали продавщицу газированный воды, — она вдруг узнала владельца вишневого «Москвича».
Перед этим они побывали в трех театрах, и у Феодосьи Степановны голова шла кругом от нахлынувших на нее небывалых впечатлений. Так что Игорь потерял уже всякую надежду, что в суете, среди фантастических театральных кулис, гор декораций, в пестрой толпе актеров растерявшаяся Феодосья Степановна способна была узнать кого бы то ни было, а тем более один раз мельком виденного человека.
В гастрольно-концертное объединение Игорь вез ее только для очистки совести. И вдруг в том самом узеньком коридорчике Феодосья Степановна замерла как вкопанная и, указав рукой на дверь, за которой исчез какой-то человек, сдавленным голосом сказала:
— Ей-богу, он. Не сойти мне с этого места.
А через час у Игоря состоялось знакомство с Владиславом Починским, полным, рыжеватым, разбитным парнем в модном светлом пиджаке и с галстуком-бабочкой под двойным подбородком. Он был актером одного из театров, до которого Игорь и его спутница еще не добрались, и попал к «концертникам» совершенно случайно.
Починский нисколько не удивился и тем более не встревожился, когда Игорь предъявил ему свое служебное удостоверение, и, прижав большие розовые руки к груди, озабоченно сказал:
— Только, уважаемый товарищ, прошу, в смысле умоляю, побыстрее. У нас сегодня прогон. Будут из Управления культуры. А у меня сложный грим.
— Все зависит от вас, — улыбнулся Игорь.
— Что от меня требуется?
— Помощь. Только и всего.
— С великим удовольствием. «Моя милиция меня бережет». Кстати, в одной нашей пьесе я играю участкового. Роль вся на юморе. Зал лежит.
— Юмор — дело хорошее, — заметил Игорь. — Хотя с делами участкового как-то слабо вяжется.
— Это, дорогой мой, у вас чисто ведомственный подход. А искусство все на заострении, на гиперболе. Заземленный реализм уже, знаете, отошел.
— Не берусь спорить. Кесарю — кесарево. Между прочим, вы помните, как на днях подъезжали к музею Достоевского? Еще девочка там с мячом чуть под колеса не попала…
Глаза Починского суетливо метнулись в сторону, но он тут же овладел собой и удивленно ответил:
— Музей Достоевского? Никогда там не был, видит бог.
«Это еще что за номер? — насторожился Игорь. — Ведь явно врет». Он решил, что Починский боится случая с девочкой, и поспешил добавить:
— Не беспокойтесь, с девочкой все в порядке. И меня этот случай не интересует.
— А я и не беспокоюсь. Ничего подобного просто не было. Вы меня с кем-то путаете, дорогой товарищ! — воскликнул Починский с такой искренностью, что Игорь даже на секунду усомнился в памяти Феодосьи Степановны. И только мелькнувший было испуг в глазах Починского заставил не поверить в правдивость его слов. «Странно, — сказал себе Игорь. — Очень странно».
— Я все-таки советую вам вспомнить этот случай, товарищ Починский, — настойчиво сказал он.
— Знаете что? — усмехнулся тот. — А я вам советую не брать меня на пушку. Прошу, в смысле умоляю, — он окончательно успокоился и даже решил пошутить: — Лично я, когда бываю участковым, такими методами не пользуюсь.
Но Игорь не склонен был поддержать шутку. Парень все больше ему не нравился. Голубые глаза Игоря смотрели холодно и твердо, тяжелый подбородок упрямо выдвинулся вперед. «Хватка у такого, как у бульдога», — подумал Починский.
— Что ж, придется вам устроить встречу с людьми, которые вас в тот момент видели, — сказал Игорь. — Вы мешаете следствию.
— Да что вам в конце концов нужно от меня? — вспыхнул Починский. — Черт знает что!
— Кто был с вами в машине в тот момент? Что за девушка?
— Я не обязан отвечать на этот вопрос!
— Вы обязаны отвечать на любой вопрос, — холодно возразил Игорь.
— Ну, так я не желаю отвечать!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38