Полковник Осаки в этой связи счел необходимым просить аудиенцию у военного министра.
К этому времени Зорге, надежно укрыв радиопередатчик, снова почувствовал себя спокойно. Каждое утро он завтракал у генерала Отта, с которым у него установились настолько доверительные отношения, что Зорге стал неизменным автором всех подписываемых послом докладов об обстановке в стране. От Зорге посол черпал всю информацию о стране, с удовольствием слушал его рассказы о том, какие проблемы обсуждаются в высших военных и политических кругах Японии и почти всегда соглашался с трактовкой, которую давал Зорге тем или иным событиям.
Неожиданно для себя я получил приказ выехать из Токио и занять пост второго секретаря немецкого посольства в Лондоне. Я не могу сказать, что мне было жалко расставаться с Зорге. Однако теперь я очень сожалею, что мне не удалось быть свидетелем его карьеры в Японии до конца. Проводить жену и меня в порт пришли немногие сотрудники посольства, но любопытно, что среди них был и Зорге, с которым мы никогда не были друзьями. Он спокойно пожал мне руку на прощание и пожелал удачи на новом месте службы. Я и сейчас помню, как Зорге в привычном для него белом костюме стоял широко расставив ноги и, совершенно не двигаясь, смотрел на уходящий от японских берегов корабль. По-моему, сколь бы невероятным ни казалось такое предположение, Зорге уже знал тогда, что война вот-вот охватит страны Европы, и был взволнован тем фактом, что один из его коллег по работе в посольстве скоро примет непосредственное участие в этом конфликте.
Больше Зорге я не видел, но его образ снова предстал передо мной, когда шесть лет спустя в лагере для интернированных я часами слушал рассказы моих бывших токийских друзей об этом человеке.
В июне в районе реки Халхин-Гол на монгольско-маньчжурской границе один из многочисленных пограничных инцидентов неожиданно вылился в военные действия довольно значительных масштабов. Не предполагала этого, и группа Зорге. В Москве же сначала решили, что Япония изменила свои планы и начинает войну. Вскоре, однако, стало ясно, что в Токио и не собирались допускать расширения конфликта.
Этим воспользовались русские. Они приложили немало усилий, чтобы захватить побольше пленных, от которых рассчитывали получить точные данные о численности и вооружении войск Квантунской армии. До этого советская разведка располагала только информацией, поступавшей от группы Зорге. Недовольство командования Красной Армии тем фактом, что группа не сумела предупредить о так называемом халхин-голском инциденте, перешло теперь в восхищение работой Зорге. Дело в том, что пленные буквально с точностью до последней роты и последней винтовки подтвердили цифры, собранные Зорге и его товарищами в Токио. Если советскому командованию и было нужно какое-то подтверждение верности Зорге своему долгу и точности сообщаемых им сведений, то оно его, несомненно, получило.
В июле халхин-голский инцидент окончился. Внимание всего мира сосредоточилось на событиях в Европе. Из бесед с генералом Оттом Зорге узнал, что немцы пытаются добиться от Японии согласия вступить в военный союз против Англии и Советского Союза. Текст соответствующего договора был одобрен Гитлером и передан японскому послу в Берлине генералу Осима. Сколько ни старался генерал Отт, ему не удалось добиться подписания Японией этого договора. Японское правительство, поддерживаемое командованием военно-морских сил, отклоняло одно предложение за другим. Установившиеся с Оттом отношения позволили Зорге быть постоянно в курсе этих переговоров, и он периодически посылал в Москву радиограммы, содержавшие подробную информацию о немецких предложениях Японии. Когда же переговоры окончательно сорвались, Зорге отправил на микрофотопленке полный обзорный доклад, в котором предупреждал, что для Германии Япония является единственным союзником и что если ей не удалось добиться своих целей на этот раз, то она наверняка предпримет еще одну попытку вовлечь Японию в войну на своей стороне.
В сентябре, когда немецкие танки уже мчались по полям Польши, Зорге получил благодарность от советского военного командования за собранную им информацию о составе Квантунской армии.
Между тем в Токио японское верховное командование, учтя печальные уроки халхин-голского инцидента, сочло необходимым реорганизовать японскую армию. Предполагалось сформировать бронетанковые дивизии по немецкому образцу и авиационные эскадрильи, специально предназначенные для выполнения задач по непосредственной поддержке сухопутных войск в бою. В тот же день, когда был отдан приказ о реорганизации японской армии, Одзаки передал фотокопию этого документа Вукеличу, а через сутки Клаузен, превратившийся в страстного «рыболова», радировал о его содержании в Москву. Шкиперу могло показаться странным, что его хозяева, выходя в море на рыбалку, все время проводили в каюте, но он не обращал на это никакого внимания — ведь ему платили деньги именно за то, чтобы он не задавал лишних вопросов.
Незадолго до этого Вукелич вернулся из поездки в район Халхин-Гола, где он был гостем японского командования как специальный корреспондент агентства «Гавас». Вукелич привез ценные сведения о настроениях и взглядах японских офицеров и моральном состоянии войск. Вся эта информация на микрофотопленке также была отправлена в Москву.
Передав в июле донесение о деятельности немцев в Токио, Зорге сосредоточил свое внимание на сборе информации, которая, по сути дела, являлась лишь комментарием к происходящим событиям и приобрела ценность только после начала войны в Европе. Это был прогноз о развитии обстановки в Европе, составленный на основе сведений, которые Зорге, очевидно, получил в немецком посольстве.
3 сентября немецкий гидросамолет появился на севере Ла-Манша. Обнаружив его, английский эсминец открыл по нему ураганный огонь.
Осколки зенитных снарядов, упавшие на улицы небольшой французской деревушки на берегу Ла-Манша, вызвали немалый переполох у местных жителей. Им показалось, что деревушка подверглась обстрелу немецкой артиллерии.
В это время я находился в Берлине. Меня призвали в армию, и я, надев форму офицера вермахта, принял командование танком. А в Токио поздно вечером 3 сентября Зорге сидел со своими друзьями в ночном клубе и наслаждался искусством одной из местных танцовщиц. Она была в маске, и Зорге не мог видеть ее лица, но фигура девушки ему явно понравилась.
ГЛАВА XI
ОПАСНОСТЬ СНОВА НАДВИГАЕТСЯ
Это была «странная война», и никто не ожидал, что немецкая армия прорвет линию Мажино. Затишье на западном фронте было совершенно не по вкусу императору Хирохито. В японском правительстве образовались две враждующие группировки: умеренно настроенные гражданские политические деятели во главе с премьером Коноэ и сторонники верховного военного командования, руководимые генералом Хидеки Тодзио. Пока победителями все время выходили милитаристы. Страна готовилась к войне, промышленность работала на полную мощность, а в японской армии формировались танковые дивизии.
В ходе заседаний правительства Хирохито не раз высказывался против войны. Япония, по мнению императора, не должна была ввязываться в конфликт на Западе. Для Коноэ и его сторонников это пожелание императора было священным, но Коноэ с трудом сдерживал своих военных коллег по правительству.
Полковнику Осаки наконец удалось добиться аудиенции у военного министра и получить от него разрешение расследовать деятельность всех лиц, которые имели доступ к решениям правительства и планам верховного командования. Осаки составил перечень военных и политических мероприятий Японии за последние четыре года, и против каждого из них был список лиц, которые официально или через своих друзей могли знать об их проведении. В этом списке оказались видные японские политические деятели, генералы и адмиралы японской армии и военно-морского флота, иностранные представители, простые служащие и машинистки японских правительственных ведомств, которые по роду своей служебной деятельности могли быть знакомы с официальными документами. В числе этих лиц были журналист Рихард Зорге, корреспонденции которого в газете «Франкфуртер цейтунг» свидетельствовали о хорошей осведомленности этого человека; журналист Бранко Вукелич, известный своими связями с руководящими сотрудниками «правительственного информационного агентства „Домей Цусин“; популярный японский журналист Ходзуми Одзаки, являвшийся личным советником премьер-министра и располагавший поэтому возможностью знакомиться с рядом секретных документов.
Зорге, естественно, ничего не знал об этом списке. Если бы ему удалось о нем узнать, то он, конечно, временно прекратил бы свою разведывательную деятельность и распустил бы свою группу. Вместо этого Зорге, уверенный в своей безопасности, устроил вечеринку на своей шхуне.
Как-то февральским вечером 1940 года небольшая рыбачья шхуна отправилась в плавание вдоль токийского побережья. На палубе шхуны были накрыты столы. Два официанта обслуживали гостей. На спокойной морской глади бледным светом играло отражение луны. За бортом шхуны тянулись два трала, и гости оживленно спорили между собой о том, сколько рыбы удастся поймать. Среди гостей были дипломаты, генералы и офицеры японской армии, маркиз Кидо, Одзаки и Макс Клаузен.
Улов был небольшим, и скоро гости забыли о цели своей поездки. Клаузен нащупал в своем кармане сложенный вчетверо листок и решил, что настало время спуститься вниз в каюту. Он встал из-за стола и вразвалку пошел к каюте. Через несколько минут он установил связь с «Висбаденом» и начал передачу донесения. На палубе японцы и немцы, теперь уже союзники по Антикоминтерновскому пакту, спорили по различным проблемам политики и военной стратегии. В донесении, переданном в Москву, содержались сведения о производстве боеприпасов, самолетов и танков предприятиями японской промышленности. Полчаса спустя Клаузен вернулся на палубу. Его отсутствия никто не заметил. Зорге дал указание шкиперу возвращаться обратно. Операция была закончена.
К этому времени Клаузен уже без энтузиазма относился к своей разведывательной деятельности. Фирма, которую он возглавлял, преуспевала, получая большую прибыль. Предприятие, которое сначала казалось неразумным замыслом, теперь вылилось в одно из самых замечательных достижений Зорге.
Но Макс постепенно все меньше и меньше проявлял интереса к своей работе, главное внимание уделяя прибыли, которую давала фирма. Зорге заметил эту перемену в Клаузене и обратил внимание на то, что Анна все чаще и чаще появляется в новых, дорогих платьях, носит очень дорогие браслеты и бусы. Он потребовал от Клаузена полного отчета о финансовой деятельности фирмы и состоянии оперативного бюджета. Без особого желания Макс представил Зорге отчет. Даже такой человек, как Зорге, который должен был знать все о делах фирмы, был поражен теми цифрами, которые он получил от Клаузена.
Зорге сразу же приказал Клаузену выделить часть прибыли на оперативные нужды группы. Он сказал, что прибыль получена в процессе деятельности фирмы в интересах разведки и является дивидендом Советского Союза за тот вклад, который он внес в рабочий капитал предприятия. Согласившись с тем, что супруги Клаузен должны вести образ жизни, подобающий преуспевающим коммерсантам, Зорге серьезно упрекнул Клаузена за то, что он разрешал своей жене тратить деньги на покупку дорогих мехов. Клаузен попытался что-то возразить своему шефу, но у него не хватило смелости настоять на своем. Разочарованный Макс снова был вынужден вернуться к выполнению надоевшей ему обязанности радиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25
К этому времени Зорге, надежно укрыв радиопередатчик, снова почувствовал себя спокойно. Каждое утро он завтракал у генерала Отта, с которым у него установились настолько доверительные отношения, что Зорге стал неизменным автором всех подписываемых послом докладов об обстановке в стране. От Зорге посол черпал всю информацию о стране, с удовольствием слушал его рассказы о том, какие проблемы обсуждаются в высших военных и политических кругах Японии и почти всегда соглашался с трактовкой, которую давал Зорге тем или иным событиям.
Неожиданно для себя я получил приказ выехать из Токио и занять пост второго секретаря немецкого посольства в Лондоне. Я не могу сказать, что мне было жалко расставаться с Зорге. Однако теперь я очень сожалею, что мне не удалось быть свидетелем его карьеры в Японии до конца. Проводить жену и меня в порт пришли немногие сотрудники посольства, но любопытно, что среди них был и Зорге, с которым мы никогда не были друзьями. Он спокойно пожал мне руку на прощание и пожелал удачи на новом месте службы. Я и сейчас помню, как Зорге в привычном для него белом костюме стоял широко расставив ноги и, совершенно не двигаясь, смотрел на уходящий от японских берегов корабль. По-моему, сколь бы невероятным ни казалось такое предположение, Зорге уже знал тогда, что война вот-вот охватит страны Европы, и был взволнован тем фактом, что один из его коллег по работе в посольстве скоро примет непосредственное участие в этом конфликте.
Больше Зорге я не видел, но его образ снова предстал передо мной, когда шесть лет спустя в лагере для интернированных я часами слушал рассказы моих бывших токийских друзей об этом человеке.
В июне в районе реки Халхин-Гол на монгольско-маньчжурской границе один из многочисленных пограничных инцидентов неожиданно вылился в военные действия довольно значительных масштабов. Не предполагала этого, и группа Зорге. В Москве же сначала решили, что Япония изменила свои планы и начинает войну. Вскоре, однако, стало ясно, что в Токио и не собирались допускать расширения конфликта.
Этим воспользовались русские. Они приложили немало усилий, чтобы захватить побольше пленных, от которых рассчитывали получить точные данные о численности и вооружении войск Квантунской армии. До этого советская разведка располагала только информацией, поступавшей от группы Зорге. Недовольство командования Красной Армии тем фактом, что группа не сумела предупредить о так называемом халхин-голском инциденте, перешло теперь в восхищение работой Зорге. Дело в том, что пленные буквально с точностью до последней роты и последней винтовки подтвердили цифры, собранные Зорге и его товарищами в Токио. Если советскому командованию и было нужно какое-то подтверждение верности Зорге своему долгу и точности сообщаемых им сведений, то оно его, несомненно, получило.
В июле халхин-голский инцидент окончился. Внимание всего мира сосредоточилось на событиях в Европе. Из бесед с генералом Оттом Зорге узнал, что немцы пытаются добиться от Японии согласия вступить в военный союз против Англии и Советского Союза. Текст соответствующего договора был одобрен Гитлером и передан японскому послу в Берлине генералу Осима. Сколько ни старался генерал Отт, ему не удалось добиться подписания Японией этого договора. Японское правительство, поддерживаемое командованием военно-морских сил, отклоняло одно предложение за другим. Установившиеся с Оттом отношения позволили Зорге быть постоянно в курсе этих переговоров, и он периодически посылал в Москву радиограммы, содержавшие подробную информацию о немецких предложениях Японии. Когда же переговоры окончательно сорвались, Зорге отправил на микрофотопленке полный обзорный доклад, в котором предупреждал, что для Германии Япония является единственным союзником и что если ей не удалось добиться своих целей на этот раз, то она наверняка предпримет еще одну попытку вовлечь Японию в войну на своей стороне.
В сентябре, когда немецкие танки уже мчались по полям Польши, Зорге получил благодарность от советского военного командования за собранную им информацию о составе Квантунской армии.
Между тем в Токио японское верховное командование, учтя печальные уроки халхин-голского инцидента, сочло необходимым реорганизовать японскую армию. Предполагалось сформировать бронетанковые дивизии по немецкому образцу и авиационные эскадрильи, специально предназначенные для выполнения задач по непосредственной поддержке сухопутных войск в бою. В тот же день, когда был отдан приказ о реорганизации японской армии, Одзаки передал фотокопию этого документа Вукеличу, а через сутки Клаузен, превратившийся в страстного «рыболова», радировал о его содержании в Москву. Шкиперу могло показаться странным, что его хозяева, выходя в море на рыбалку, все время проводили в каюте, но он не обращал на это никакого внимания — ведь ему платили деньги именно за то, чтобы он не задавал лишних вопросов.
Незадолго до этого Вукелич вернулся из поездки в район Халхин-Гола, где он был гостем японского командования как специальный корреспондент агентства «Гавас». Вукелич привез ценные сведения о настроениях и взглядах японских офицеров и моральном состоянии войск. Вся эта информация на микрофотопленке также была отправлена в Москву.
Передав в июле донесение о деятельности немцев в Токио, Зорге сосредоточил свое внимание на сборе информации, которая, по сути дела, являлась лишь комментарием к происходящим событиям и приобрела ценность только после начала войны в Европе. Это был прогноз о развитии обстановки в Европе, составленный на основе сведений, которые Зорге, очевидно, получил в немецком посольстве.
3 сентября немецкий гидросамолет появился на севере Ла-Манша. Обнаружив его, английский эсминец открыл по нему ураганный огонь.
Осколки зенитных снарядов, упавшие на улицы небольшой французской деревушки на берегу Ла-Манша, вызвали немалый переполох у местных жителей. Им показалось, что деревушка подверглась обстрелу немецкой артиллерии.
В это время я находился в Берлине. Меня призвали в армию, и я, надев форму офицера вермахта, принял командование танком. А в Токио поздно вечером 3 сентября Зорге сидел со своими друзьями в ночном клубе и наслаждался искусством одной из местных танцовщиц. Она была в маске, и Зорге не мог видеть ее лица, но фигура девушки ему явно понравилась.
ГЛАВА XI
ОПАСНОСТЬ СНОВА НАДВИГАЕТСЯ
Это была «странная война», и никто не ожидал, что немецкая армия прорвет линию Мажино. Затишье на западном фронте было совершенно не по вкусу императору Хирохито. В японском правительстве образовались две враждующие группировки: умеренно настроенные гражданские политические деятели во главе с премьером Коноэ и сторонники верховного военного командования, руководимые генералом Хидеки Тодзио. Пока победителями все время выходили милитаристы. Страна готовилась к войне, промышленность работала на полную мощность, а в японской армии формировались танковые дивизии.
В ходе заседаний правительства Хирохито не раз высказывался против войны. Япония, по мнению императора, не должна была ввязываться в конфликт на Западе. Для Коноэ и его сторонников это пожелание императора было священным, но Коноэ с трудом сдерживал своих военных коллег по правительству.
Полковнику Осаки наконец удалось добиться аудиенции у военного министра и получить от него разрешение расследовать деятельность всех лиц, которые имели доступ к решениям правительства и планам верховного командования. Осаки составил перечень военных и политических мероприятий Японии за последние четыре года, и против каждого из них был список лиц, которые официально или через своих друзей могли знать об их проведении. В этом списке оказались видные японские политические деятели, генералы и адмиралы японской армии и военно-морского флота, иностранные представители, простые служащие и машинистки японских правительственных ведомств, которые по роду своей служебной деятельности могли быть знакомы с официальными документами. В числе этих лиц были журналист Рихард Зорге, корреспонденции которого в газете «Франкфуртер цейтунг» свидетельствовали о хорошей осведомленности этого человека; журналист Бранко Вукелич, известный своими связями с руководящими сотрудниками «правительственного информационного агентства „Домей Цусин“; популярный японский журналист Ходзуми Одзаки, являвшийся личным советником премьер-министра и располагавший поэтому возможностью знакомиться с рядом секретных документов.
Зорге, естественно, ничего не знал об этом списке. Если бы ему удалось о нем узнать, то он, конечно, временно прекратил бы свою разведывательную деятельность и распустил бы свою группу. Вместо этого Зорге, уверенный в своей безопасности, устроил вечеринку на своей шхуне.
Как-то февральским вечером 1940 года небольшая рыбачья шхуна отправилась в плавание вдоль токийского побережья. На палубе шхуны были накрыты столы. Два официанта обслуживали гостей. На спокойной морской глади бледным светом играло отражение луны. За бортом шхуны тянулись два трала, и гости оживленно спорили между собой о том, сколько рыбы удастся поймать. Среди гостей были дипломаты, генералы и офицеры японской армии, маркиз Кидо, Одзаки и Макс Клаузен.
Улов был небольшим, и скоро гости забыли о цели своей поездки. Клаузен нащупал в своем кармане сложенный вчетверо листок и решил, что настало время спуститься вниз в каюту. Он встал из-за стола и вразвалку пошел к каюте. Через несколько минут он установил связь с «Висбаденом» и начал передачу донесения. На палубе японцы и немцы, теперь уже союзники по Антикоминтерновскому пакту, спорили по различным проблемам политики и военной стратегии. В донесении, переданном в Москву, содержались сведения о производстве боеприпасов, самолетов и танков предприятиями японской промышленности. Полчаса спустя Клаузен вернулся на палубу. Его отсутствия никто не заметил. Зорге дал указание шкиперу возвращаться обратно. Операция была закончена.
К этому времени Клаузен уже без энтузиазма относился к своей разведывательной деятельности. Фирма, которую он возглавлял, преуспевала, получая большую прибыль. Предприятие, которое сначала казалось неразумным замыслом, теперь вылилось в одно из самых замечательных достижений Зорге.
Но Макс постепенно все меньше и меньше проявлял интереса к своей работе, главное внимание уделяя прибыли, которую давала фирма. Зорге заметил эту перемену в Клаузене и обратил внимание на то, что Анна все чаще и чаще появляется в новых, дорогих платьях, носит очень дорогие браслеты и бусы. Он потребовал от Клаузена полного отчета о финансовой деятельности фирмы и состоянии оперативного бюджета. Без особого желания Макс представил Зорге отчет. Даже такой человек, как Зорге, который должен был знать все о делах фирмы, был поражен теми цифрами, которые он получил от Клаузена.
Зорге сразу же приказал Клаузену выделить часть прибыли на оперативные нужды группы. Он сказал, что прибыль получена в процессе деятельности фирмы в интересах разведки и является дивидендом Советского Союза за тот вклад, который он внес в рабочий капитал предприятия. Согласившись с тем, что супруги Клаузен должны вести образ жизни, подобающий преуспевающим коммерсантам, Зорге серьезно упрекнул Клаузена за то, что он разрешал своей жене тратить деньги на покупку дорогих мехов. Клаузен попытался что-то возразить своему шефу, но у него не хватило смелости настоять на своем. Разочарованный Макс снова был вынужден вернуться к выполнению надоевшей ему обязанности радиста.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25