До чего же это было противно! Даже вспоминать не хочется. Мне исполнилось двенадцать, и я считала, что так со мной обращаться уже нельзя. А он задрал мои верхнюю и нижнюю юбки, спустил панталончики, тогда мы еще носили панталончики, и отшлепал меня по голой заднице на глазах у матери, брата и сестры. Дело не в боли, ее бы я вытерпела, а в унижении. Я ему этого так и не простила, до самой его смерти.
— Я не собираюсь лупцевать тебя. Бетс.
— Я тебе этого и не позволю. Но я скажу тебе, что ты сейчас сделаешь. Вытащишь из брюк ремень и вытянешь меня по заднице.
— Забудь об этом.
— Нет. Я помню, как отец шлепал меня. Боль эта… если б он проделал все это в отдельной комнате, где мы были бы вдвоем, а не перед всей семьей, я, возможно, сделала бы что-то такое, отчего он действительно разозлился бы.
— Бетс, брось, хорошо?
— Что я сброшу, так это трусики. Вытяни меня только раз. Я хочу посмотреть, как я на это отреагирую. Должна же я знать, возбуждает меня это или нет.
— Бетси, пожалуйста, не будем больше об этом.
— М-м-м, ты единственный мужчина, которому я могу довериться, так что не спорь со мной. Давай. У тебя отличный широкий ремень. Он меня не поранит.
Джек качал головой, вытаскивая из брюк кожаный ремень.
Бетси встала на кровати на четвереньки и выпятила задницу.
— Давай! Ну же!
С неохотой Джек взмахнул ремнем и опустил его на мягкую плоть ее ягодиц.
Бетси ахнула, потом повернула голову к Джеку.
— Черт побери, Джек, если это все, на что ты способен, лучше и не браться. Я хочу, чтобы ты перетянул меня от души. Подожди.
Она схватила трусики и затолкала их в рот. Потом взглянула на Джека, отвернулась и энергично кивнула.
На этот раз Джек со всего размаху вытянул Бетси по заднице. Она вскрикнула, но трусики-кляп заглушили крик. Джек отбросил ремень и сел на кровать, чтобы обнять Бетси. Она плакала. Щеки ее стали мокрыми от слез. Когда же Бетси прильнула к груди Джека, она взяла его руку и сунула себе между ног. Там тоже хватало влаги.
Глава 12
1
1942 год
Джек и Кимберли сидели вдвоем за обеденным столом. Дети в сопровождении миссис Джимбел поднялись наверх, чтобы доделать уроки, а потом лечь спать.
Джек теперь редко надевал к обеду галстук. Да и Кимберли, которая раньше обедала исключительно в платье, ограничивалась шелковым халатом. Сегодня она надела желтый. Джек полагал, что этот цвет ей не к лицу. Но Кимберли носила его, потому что он хорошо сочетался с ее новым ожерельем из топазов.
— Как я понимаю, ты сказал все, что хотел. — По голосу чувствовалось, что Кимберли едва сдерживается.
— Кимберли, мне тридцать шесть. Меня могут призвать в армию! Ты хочешь, чтобы я стал рядовым пехотного взвода?
Она усмехнулась:
— Ты знаешь, что такому не бывать. Папа мог бы об этом позаботиться. И ты попал бы не в пехоту, а во флот. В конце концов, именно во флоте служат джентльмены. И папа проследил бы, чтобы тебя приписали к Бостону, Нью-Йорку или Вашингтону.
— Я не ищу теплое местечко, где служат джентльмены. Мне не хочется воевать в пехоте. Насчет этого я не шучу. Но я могу принести пользу и хочу это сделать!
— Что ты собираешься сделать, так это покинуть дом, — холодно ответила она. — Вспомни тот день, когда мы узнали о Перл-Харборе. Ты помнишь, как испугался маленький Джон? Твой рассказ о расстрелах в Бельгии оставил очень глубокий след в его сознании. Теперь он ждет, когда то же самое случится и здесь. Помнишь, как тебе пришлось уводить мальчика в его комнату и объяснять ему, что Перл-Харбор находится в тысячах миль отсюда и в Бостоне никто воевать не будет?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что твое место дома, в семье, где само твое присутствие успокаивает детей и вселяет в них уверенность в завтрашнем дне. Именно это им и нужно. Когда две недели назад немецкие подводные лодки потопили в открытом море танкер, дети видели красный отсвет пожара и черный дым. Война оказалась не в тысячах, а в нескольких десятках миль от нашего дома! И мне нет нужды говорить тебе, что у Джона есть особая причина бояться. Он знает, как немцы поступают с евреями.
2
Десятилетний Джон обожал самолеты, особенно боевые. Ему еще не хватало умения строить модели из бальзы, бумаги и аэролака, поэтому он собирал те, что попроще, из дерева. Джек подарил ему справочник с фотографиями, схемами и характеристиками двухсот самолетов, разработанных конструкторами разных стран.
Джон прочитал его от корки до корки и гордился тем, что в его классе только он мог отличить «хеншель» от «хейнкеля», а «спитфайр» от «харрикейна».
Джон сидел в кровати, изучая журнал с фотографиями и схемами боевых самолетов. Джек, войдя в комнату, присел в изножии.
— Как дела, Капитан? — Это прозвище он дал Джону, как только узнал об увлечении мальчика.
— Папа, война продлится до тех пор, когда я смогу летать? Она не закончится?..
Джек покачал головой:
— Нет, сынок. Она закончится гораздо раньше, когда ты еще будешь маленьким мальчиком. Но вот что я тебе скажу. Я найду тебе инструктора, и ты научишься летать на гражданских самолетах.
Джон скорчил гримаску.
— Это совсем другое.
Джек сжал руки сына в своих ладонях.
— Мой мальчик, мы же не можем устраивать войны в удобное для тебя время. Есть много способов доказать свою храбрость, для этого совсем не обязательно становиться военным летчиком.
Джон криво улыбнулся:
— Наверное.
— Я должен тебе кое-что сказать, Джон. Отцы всех твоих приятелей ушли в армию. Ты это знаешь. Я обязан поступить так же. Не могу сидеть дома и не участвовать в войне.
— А как ты собираешься воевать, папа?
— Видишь ли, я не могу взять винтовку и сражаться с немецкими солдатами. Чтобы выиграть войну, нужны самые разные специалисты, не только те, кто умеет стрелять. Я вот знаю, как организовать работу радиовещательной сети. Этим я занимался еще до твоего рождения. Министерство обороны думает, что я могу принести немало пользы в Лондоне. Работу мне предлагают такую же, как и здесь. Но с двумя отличиями. Во-первых, мой кабинет будет в Лондоне, а не в Бостоне. Во-вторых, я буду ходить не в синем костюме, а в форме.
Десятилетний мальчуган закрыл глаза и глубоко вдохнул.
— Папа… если немцы каким-то образом захватят Лондон, они тебя убьют, да? Я хочу сказать, убьют тебя первым.. прежде чем других. Не самым первым, но…
— О чем ты, Джон?
Мальчик встретился взглядом с отцом.
— Они убьют тебя, потому что ты еврей. А если они доберутся до Бостона, то по той же причине убьют и меня. Так ведь?
Джек надеялся, что сын не заметил дрожи, пробежавшей по его телу.
— Скорее всего. Поэтому мы и должны сделать все, что в наших силах, но не допустить их в Бостон. Правильно? Я обещаю тебе, что до Бостона они не доберутся. Как и до Лондона. Но давай все как следует обдумаем. Допустим, есть шанс, что они появятся здесь. Как мне поступить? Оставаться дома? Или сражаться с ними? Джон, даже если мне предложат идти в окопы с винтовкой, разве я могу отказаться?
Джон покачал головой, потом всхлипнул.
— В окопах мне сидеть не придется. В Лондоне мне выделят кабинет, я буду помогать в организации армейского радиовещания.
Джон продолжал плакать.
— А что делать тебе? Надо на время расстаться со своим папочкой. Этот будет твой взнос в борьбу с нацистами.
— Хорошо.
Джек обнял сына.
— Мы никогда не говорили о том, каково быть евреями. Я не придавал этому никакого значения, пока немцы не начали нас убивать. Когда я вернусь, мы обязательно поговорим об этом, разберемся, что это значит. Пока же я обещаю тебе, Джон, нацистам не убить ни тебя, ни меня, ни твою сестру, ни твою мать.
Джон нахмурился:
— А почему они захотят убить ее?
— Потому что она вышла замуж за еврея и родила от него детей. С их точки зрения это ужасное преступление. Но немцы здесь не появятся. Смотри сам, Капитан: если Гитлер не может переправить своих солдат через Английский канал, где уж им перебраться через Атлантический океан. Так ведь?
Джон кивнул.
— Ладно. Я должен идти на войну, другого не дано. Но война не затянется, и нашим жизням ничто не будет угрожать.
Мальчик вновь кивнул, но Джек видел, что сомнения у сына остались.
3
Армия Соединенных Штатов присвоила Джеку чин капитана, а Кимберли закатила ему очередной скандал.
— Бурк — коммандер Военно-морского флота. То есть подполковник! А ты… Тебе придется маршировать по плацу?
— Кимберли, я приписан к Управлению военной информации. Я поеду на их базу на Лонг-Айленде, где пройду двухнедельный вводный курс. После этого, насколько я понимаю, вылечу в Лондон. Задание у меня будет секретное, связанное с радиовещанием.
— Я знаю, что ты делаешь, Джек. Тебе наскучила твоя работа, тебе наскучил твой дом, тебе наскучила твоя жена! Вот ты пас и бросаешь!
Джек ей не ответил. А если бы пришлось, он бы сказал, что Кимберли недалека от истины.
4
Трансатлантический перелет едва не закончился трагедией.
Двадцать офицеров, которые видели друг друга в первый и последний раз, сидели на своих вещевых мешках в бомбовом отсеке бомбардировщика В-24. В теплом нижнем белье, в шинелях, закутанные по уши, они все равно мерзли. Грело их лишь клятвенное заверение пилота, что сами по себе бомбовые люки не открываются и купание в Атлантическом океане им не грозит. Между собой офицеры не разговаривали (общих тем не было), дремали, иной раз подкрепляясь горячим кофе и черствыми пончиками. Джек был единственным на борту капитаном, остальные имели более высокие звания.
Когда бомбер приземлился в Рейкьявике, офицеров пригласили в здание аэропорта и предложили воспользоваться туалетом. Потом накормили густым горячим супом.
Когда они ели, в столовую вошел сержант американской армии.
— Капитан Лир! — крикнул он. — Капитан Лир!
Сержант вручил Джеку радиограмму:
ВЫ НАПРАВЛЕНЫ В ШТАБ СОВМЕСТНЫХ ОПЕРАЦИЙ В МОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ТЧК ПРОШУ ПРЕДСТАВИТЬСЯ МНЕ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ПРИБЫТИЯ В ЛОНДОН ТЧК ПОЗДРАВЛЯЮ С ПРИСВОЕНИЕМ ЗВАНИЯ ПОЛКОВНИКА АРМИИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ТЧК ПРИОБРЕТИТЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ ЗПТ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЯВЛЯТЬСЯ НА СЛУЖБУ ТЧК
БЭЗИЛ КОМПТОН
КОНТР-АДМИРАЛ
НАЧАЛЬНИК ШТАБА СОВМЕСТНЫХ ОПЕРАЦИЙ
«Кто это устроил?» — гадал Джек. Харрисон Уолкотт? Он этого так и не узнал.
Где-то над морем в густом тумане В-24 неожиданно нырнул вниз, заложив при этом крутую дугу. Трех офицеров вырвало, то ли от страха, то ли от воздушной болезни. Пассажиры услышали треск крупнокалиберных пулеметов, или им показалось, что услышали. Они почувствовали, как бомбер тряхнуло от попадания пуль. Или им показалось, что тряхнуло? Все произошло за какие-то тридцать секунд. В-24 выровнялся и вновь лег на прежний курс. Никто из членов экипажа не потрудился объяснить, что произошло.
5
Когда Джек вошел в безликое здание аэровокзала, замерзший, с затекшим от многочасового сидения телом, к нему бросился Кертис Фредерик, крепко пожал руку и тут же протянул ему фляжку с бренди. Джек выпил.
— Добро пожаловать в Англию! Да, тут всегда так холодно и почти всегда так мокро.
Джек сунул руку в карман и вытащил радиограмму, полученную в Рейкьявике.
— Я знаю, — кивнул Кертис. — Поздравляю. О лучшем назначении трудно и мечтать.
— И что я буду делать?
— Понятия не имею. Тебе скажут. Ты очень устал?
— Пожалуй.
— По пути в отель, где ты будешь жить, нам надо заехать в одно место. Видишь, что он пишет. «Приобретите соответствующие знаки различия». Я нашел тебе портного. Ты должен заглянуть к нему сегодня, чтобы форму сшили вовремя. В Лондоне без нее никуда, старина. Я не знаю, как ты попал к Комптону, но хочу тебя предупредить, что первое впечатление для него едва ли не главное.
— Кто такой Комптон? — спросил Джек.
— Профессиональный офицер, моряк. Шесть месяцев назад его ранило в ногу на Средиземном море. Его работа — постараться увязать действия англичан и американцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60
— Я не собираюсь лупцевать тебя. Бетс.
— Я тебе этого и не позволю. Но я скажу тебе, что ты сейчас сделаешь. Вытащишь из брюк ремень и вытянешь меня по заднице.
— Забудь об этом.
— Нет. Я помню, как отец шлепал меня. Боль эта… если б он проделал все это в отдельной комнате, где мы были бы вдвоем, а не перед всей семьей, я, возможно, сделала бы что-то такое, отчего он действительно разозлился бы.
— Бетс, брось, хорошо?
— Что я сброшу, так это трусики. Вытяни меня только раз. Я хочу посмотреть, как я на это отреагирую. Должна же я знать, возбуждает меня это или нет.
— Бетси, пожалуйста, не будем больше об этом.
— М-м-м, ты единственный мужчина, которому я могу довериться, так что не спорь со мной. Давай. У тебя отличный широкий ремень. Он меня не поранит.
Джек качал головой, вытаскивая из брюк кожаный ремень.
Бетси встала на кровати на четвереньки и выпятила задницу.
— Давай! Ну же!
С неохотой Джек взмахнул ремнем и опустил его на мягкую плоть ее ягодиц.
Бетси ахнула, потом повернула голову к Джеку.
— Черт побери, Джек, если это все, на что ты способен, лучше и не браться. Я хочу, чтобы ты перетянул меня от души. Подожди.
Она схватила трусики и затолкала их в рот. Потом взглянула на Джека, отвернулась и энергично кивнула.
На этот раз Джек со всего размаху вытянул Бетси по заднице. Она вскрикнула, но трусики-кляп заглушили крик. Джек отбросил ремень и сел на кровать, чтобы обнять Бетси. Она плакала. Щеки ее стали мокрыми от слез. Когда же Бетси прильнула к груди Джека, она взяла его руку и сунула себе между ног. Там тоже хватало влаги.
Глава 12
1
1942 год
Джек и Кимберли сидели вдвоем за обеденным столом. Дети в сопровождении миссис Джимбел поднялись наверх, чтобы доделать уроки, а потом лечь спать.
Джек теперь редко надевал к обеду галстук. Да и Кимберли, которая раньше обедала исключительно в платье, ограничивалась шелковым халатом. Сегодня она надела желтый. Джек полагал, что этот цвет ей не к лицу. Но Кимберли носила его, потому что он хорошо сочетался с ее новым ожерельем из топазов.
— Как я понимаю, ты сказал все, что хотел. — По голосу чувствовалось, что Кимберли едва сдерживается.
— Кимберли, мне тридцать шесть. Меня могут призвать в армию! Ты хочешь, чтобы я стал рядовым пехотного взвода?
Она усмехнулась:
— Ты знаешь, что такому не бывать. Папа мог бы об этом позаботиться. И ты попал бы не в пехоту, а во флот. В конце концов, именно во флоте служат джентльмены. И папа проследил бы, чтобы тебя приписали к Бостону, Нью-Йорку или Вашингтону.
— Я не ищу теплое местечко, где служат джентльмены. Мне не хочется воевать в пехоте. Насчет этого я не шучу. Но я могу принести пользу и хочу это сделать!
— Что ты собираешься сделать, так это покинуть дом, — холодно ответила она. — Вспомни тот день, когда мы узнали о Перл-Харборе. Ты помнишь, как испугался маленький Джон? Твой рассказ о расстрелах в Бельгии оставил очень глубокий след в его сознании. Теперь он ждет, когда то же самое случится и здесь. Помнишь, как тебе пришлось уводить мальчика в его комнату и объяснять ему, что Перл-Харбор находится в тысячах миль отсюда и в Бостоне никто воевать не будет?
— К чему ты клонишь?
— К тому, что твое место дома, в семье, где само твое присутствие успокаивает детей и вселяет в них уверенность в завтрашнем дне. Именно это им и нужно. Когда две недели назад немецкие подводные лодки потопили в открытом море танкер, дети видели красный отсвет пожара и черный дым. Война оказалась не в тысячах, а в нескольких десятках миль от нашего дома! И мне нет нужды говорить тебе, что у Джона есть особая причина бояться. Он знает, как немцы поступают с евреями.
2
Десятилетний Джон обожал самолеты, особенно боевые. Ему еще не хватало умения строить модели из бальзы, бумаги и аэролака, поэтому он собирал те, что попроще, из дерева. Джек подарил ему справочник с фотографиями, схемами и характеристиками двухсот самолетов, разработанных конструкторами разных стран.
Джон прочитал его от корки до корки и гордился тем, что в его классе только он мог отличить «хеншель» от «хейнкеля», а «спитфайр» от «харрикейна».
Джон сидел в кровати, изучая журнал с фотографиями и схемами боевых самолетов. Джек, войдя в комнату, присел в изножии.
— Как дела, Капитан? — Это прозвище он дал Джону, как только узнал об увлечении мальчика.
— Папа, война продлится до тех пор, когда я смогу летать? Она не закончится?..
Джек покачал головой:
— Нет, сынок. Она закончится гораздо раньше, когда ты еще будешь маленьким мальчиком. Но вот что я тебе скажу. Я найду тебе инструктора, и ты научишься летать на гражданских самолетах.
Джон скорчил гримаску.
— Это совсем другое.
Джек сжал руки сына в своих ладонях.
— Мой мальчик, мы же не можем устраивать войны в удобное для тебя время. Есть много способов доказать свою храбрость, для этого совсем не обязательно становиться военным летчиком.
Джон криво улыбнулся:
— Наверное.
— Я должен тебе кое-что сказать, Джон. Отцы всех твоих приятелей ушли в армию. Ты это знаешь. Я обязан поступить так же. Не могу сидеть дома и не участвовать в войне.
— А как ты собираешься воевать, папа?
— Видишь ли, я не могу взять винтовку и сражаться с немецкими солдатами. Чтобы выиграть войну, нужны самые разные специалисты, не только те, кто умеет стрелять. Я вот знаю, как организовать работу радиовещательной сети. Этим я занимался еще до твоего рождения. Министерство обороны думает, что я могу принести немало пользы в Лондоне. Работу мне предлагают такую же, как и здесь. Но с двумя отличиями. Во-первых, мой кабинет будет в Лондоне, а не в Бостоне. Во-вторых, я буду ходить не в синем костюме, а в форме.
Десятилетний мальчуган закрыл глаза и глубоко вдохнул.
— Папа… если немцы каким-то образом захватят Лондон, они тебя убьют, да? Я хочу сказать, убьют тебя первым.. прежде чем других. Не самым первым, но…
— О чем ты, Джон?
Мальчик встретился взглядом с отцом.
— Они убьют тебя, потому что ты еврей. А если они доберутся до Бостона, то по той же причине убьют и меня. Так ведь?
Джек надеялся, что сын не заметил дрожи, пробежавшей по его телу.
— Скорее всего. Поэтому мы и должны сделать все, что в наших силах, но не допустить их в Бостон. Правильно? Я обещаю тебе, что до Бостона они не доберутся. Как и до Лондона. Но давай все как следует обдумаем. Допустим, есть шанс, что они появятся здесь. Как мне поступить? Оставаться дома? Или сражаться с ними? Джон, даже если мне предложат идти в окопы с винтовкой, разве я могу отказаться?
Джон покачал головой, потом всхлипнул.
— В окопах мне сидеть не придется. В Лондоне мне выделят кабинет, я буду помогать в организации армейского радиовещания.
Джон продолжал плакать.
— А что делать тебе? Надо на время расстаться со своим папочкой. Этот будет твой взнос в борьбу с нацистами.
— Хорошо.
Джек обнял сына.
— Мы никогда не говорили о том, каково быть евреями. Я не придавал этому никакого значения, пока немцы не начали нас убивать. Когда я вернусь, мы обязательно поговорим об этом, разберемся, что это значит. Пока же я обещаю тебе, Джон, нацистам не убить ни тебя, ни меня, ни твою сестру, ни твою мать.
Джон нахмурился:
— А почему они захотят убить ее?
— Потому что она вышла замуж за еврея и родила от него детей. С их точки зрения это ужасное преступление. Но немцы здесь не появятся. Смотри сам, Капитан: если Гитлер не может переправить своих солдат через Английский канал, где уж им перебраться через Атлантический океан. Так ведь?
Джон кивнул.
— Ладно. Я должен идти на войну, другого не дано. Но война не затянется, и нашим жизням ничто не будет угрожать.
Мальчик вновь кивнул, но Джек видел, что сомнения у сына остались.
3
Армия Соединенных Штатов присвоила Джеку чин капитана, а Кимберли закатила ему очередной скандал.
— Бурк — коммандер Военно-морского флота. То есть подполковник! А ты… Тебе придется маршировать по плацу?
— Кимберли, я приписан к Управлению военной информации. Я поеду на их базу на Лонг-Айленде, где пройду двухнедельный вводный курс. После этого, насколько я понимаю, вылечу в Лондон. Задание у меня будет секретное, связанное с радиовещанием.
— Я знаю, что ты делаешь, Джек. Тебе наскучила твоя работа, тебе наскучил твой дом, тебе наскучила твоя жена! Вот ты пас и бросаешь!
Джек ей не ответил. А если бы пришлось, он бы сказал, что Кимберли недалека от истины.
4
Трансатлантический перелет едва не закончился трагедией.
Двадцать офицеров, которые видели друг друга в первый и последний раз, сидели на своих вещевых мешках в бомбовом отсеке бомбардировщика В-24. В теплом нижнем белье, в шинелях, закутанные по уши, они все равно мерзли. Грело их лишь клятвенное заверение пилота, что сами по себе бомбовые люки не открываются и купание в Атлантическом океане им не грозит. Между собой офицеры не разговаривали (общих тем не было), дремали, иной раз подкрепляясь горячим кофе и черствыми пончиками. Джек был единственным на борту капитаном, остальные имели более высокие звания.
Когда бомбер приземлился в Рейкьявике, офицеров пригласили в здание аэропорта и предложили воспользоваться туалетом. Потом накормили густым горячим супом.
Когда они ели, в столовую вошел сержант американской армии.
— Капитан Лир! — крикнул он. — Капитан Лир!
Сержант вручил Джеку радиограмму:
ВЫ НАПРАВЛЕНЫ В ШТАБ СОВМЕСТНЫХ ОПЕРАЦИЙ В МОЕ НЕПОСРЕДСТВЕННОЕ ПОДЧИНЕНИЕ ТЧК ПРОШУ ПРЕДСТАВИТЬСЯ МНЕ ЧЕРЕЗ ДВА ДНЯ ПОСЛЕ ПРИБЫТИЯ В ЛОНДОН ТЧК ПОЗДРАВЛЯЮ С ПРИСВОЕНИЕМ ЗВАНИЯ ПОЛКОВНИКА АРМИИ СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ ТЧК ПРИОБРЕТИТЕ СООТВЕТСТВУЮЩИЕ ЗНАКИ РАЗЛИЧИЯ ЗПТ ПРЕЖДЕ ЧЕМ ЯВЛЯТЬСЯ НА СЛУЖБУ ТЧК
БЭЗИЛ КОМПТОН
КОНТР-АДМИРАЛ
НАЧАЛЬНИК ШТАБА СОВМЕСТНЫХ ОПЕРАЦИЙ
«Кто это устроил?» — гадал Джек. Харрисон Уолкотт? Он этого так и не узнал.
Где-то над морем в густом тумане В-24 неожиданно нырнул вниз, заложив при этом крутую дугу. Трех офицеров вырвало, то ли от страха, то ли от воздушной болезни. Пассажиры услышали треск крупнокалиберных пулеметов, или им показалось, что услышали. Они почувствовали, как бомбер тряхнуло от попадания пуль. Или им показалось, что тряхнуло? Все произошло за какие-то тридцать секунд. В-24 выровнялся и вновь лег на прежний курс. Никто из членов экипажа не потрудился объяснить, что произошло.
5
Когда Джек вошел в безликое здание аэровокзала, замерзший, с затекшим от многочасового сидения телом, к нему бросился Кертис Фредерик, крепко пожал руку и тут же протянул ему фляжку с бренди. Джек выпил.
— Добро пожаловать в Англию! Да, тут всегда так холодно и почти всегда так мокро.
Джек сунул руку в карман и вытащил радиограмму, полученную в Рейкьявике.
— Я знаю, — кивнул Кертис. — Поздравляю. О лучшем назначении трудно и мечтать.
— И что я буду делать?
— Понятия не имею. Тебе скажут. Ты очень устал?
— Пожалуй.
— По пути в отель, где ты будешь жить, нам надо заехать в одно место. Видишь, что он пишет. «Приобретите соответствующие знаки различия». Я нашел тебе портного. Ты должен заглянуть к нему сегодня, чтобы форму сшили вовремя. В Лондоне без нее никуда, старина. Я не знаю, как ты попал к Комптону, но хочу тебя предупредить, что первое впечатление для него едва ли не главное.
— Кто такой Комптон? — спросил Джек.
— Профессиональный офицер, моряк. Шесть месяцев назад его ранило в ногу на Средиземном море. Его работа — постараться увязать действия англичан и американцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60