– спросил он с негодованием.
Так все и произошло. Я отправился в Уортон, а мой отец продал свою фирму и отбыл на Сицилию. Но что-то произошло. На серпантине, по дороге из Трепани в Марсалу, его машина вылетела на повороте за ограждение.
Перед моим отъездом на Сицилию за телом отца позвонил мой дядя.
– Я пошлю с тобой двух телохранителей.
– Зачем? – спросил я. – Никто меня не тронет.
– Откуда ты знаешь, – тяжело вздохнул он. – Я любил твоего отца. Может быть, мы в чем-то и расходились, но это не имеет значения. Кровные узы есть кровные узы. Кроме того, я слышал, что кто-то копался в тормозах его машины.
Некоторое время я молчал.
– Но почему? Ведь все знают, что он честный человек. – Это ничего не значит на Сицилии. Там эти вещи не принимаются в расчет. Все, что для них имеет значение, это то, что он из семьи, из моей семьи. Я не хочу, чтобы они добрались и до тебя. У тебя будет два телохранителя.
– Ни за что, – сказал я. – Я могу сам за себя постоять. По крайней мере этому меня учили в армии.
– Тебя там научили тому, как получить пулю в задницу.
– Это разные вещи, – отозвался я.
– Хорошо, пусть Анжело едет с тобой.
– Ну уж, если за мной будут охотиться, – сказал я, – то за Анжело будут охотиться в два раза усерднее. Ведь он ваш сын.
– Но он знает правила игры, кроме того, он говорит по-сицилийски. Так или иначе, он хочет поехать с тобой. Он тоже любил твоего отца.
– О'кей, – ответил я.
Потом мне пришла в голову мысль, и я спросил:
– Анжело будет заниматься там делами?
– Ну конечно, нет, – солгал дядюшка.
Я задумался. Действительно, какая мне разница.
– Хорошо, – согласился я, – мы едем вместе.
Мой дядя перехитрил меня. Мне телохранители были не нужны. Но при Анжело неотлучно находились четверо парней, у которых оттопыривались пиджаки под мышкой, а так как мы всегда были вместе, то они охраняли нас обоих. На Сицилии никаких проблем не возникло. Скромная траурная служба в церкви в Марсале прошла спокойно, присутствовало всего несколько человек, из которых я не знал никого, хотя считалось, что мы родственники. Мне выразили соболезнования и заключили в объятия, а тем временем на катафалке гроб отвезли в Палермо, откуда самолетом отправили в Нью-Йорк. Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с моей матерью. Так и было сделано.
Через неделю я стоял на кладбище и смотрел, как гроб опускают в землю. В тишине я бросил горсть земли в могилу и отошел. Дядя и Анжело сделали то же самое.
– Твой отец был хорошим человеком, – медленно проговорил дядя.
– Да, – сказал я.
– Что ты теперь будешь делать? – спросил дядя.
– Найду себе работу.
Дядя промолчал, а Анжело взглянул на меня.
– Ты просто дурак, – сказал он, – у нас всегда нашлось бы занятие тебе по душе.
– Законный бизнес, – добавил дядя.
– Мой отец хотел, чтобы я шел своим путем, – ответил я. – Но я благодарен вам за предложение.
– Ты совсем как твой отец, – буркнул дядя. Я рассмеялся.
– Именно, так же как Анжело похож на тебя. Яблоко от яблони недалеко падает.
Дядя прижал меня к груди.
– Ты часть моей семьи, родня, и я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю.
Я смотрел, как он идет к своей машине, а потом повернулся к Анжело.
– Какие у тебя планы?
– У меня свидание в городе. – Он кивнул головой в сторону машины. – Я поеду с тобой, если ты не возражаешь.
– Хорошо.
Мы сидели и молчали, пока лимузин вез нас к Манхэттену. Только когда мы проезжали по Мидтаунскому туннелю, я заговорил.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты съездил со мной на Сицилию. Мне нужна была твоя поддержка, но раньше я этого не понимал. Спасибо.
– Не стоит благодарности, мы ведь одна семья. Я молча кивнул.
– Мой отец так считает, он хотел бы, чтобы ты был с нами.
– Я ценю его заботу и очень ему благодарен, но хочу поступить по-своему.
– Хорошо, – Анжело улыбнулся. – Меня всегда интересовало, почему твой отец сменил фамилию Ди Стефано на Стивенс.
– Она не напоминает настоящую.
– Но Стивенс – это ирландская фамилия. Я не совсем понимаю.
– Отец объяснил мне таким образом: если итальянцы меняют фамилию, то они меняют ее на ирландскую.
– А твое имя? Оно ведь не ирландское?
– Так решил мой отец. Он хотел, чтобы я был стопроцентным американцем, – рассмеялся я.
Машина выскочила из туннеля. Анжело посмотрел в окно.
– Высади меня на углу Парка и Пятидесятой улицы.
– О'кей.
– Может, поужинаем сегодня вместе? У меня есть на примете пара симпатяшек.
– Я буду складывать вещи. Завтра я возвращаюсь в школу, но все равно спасибо за приглашение.
– Ты выпускаешься в июне?
– Да.
– Тогда увидимся, – сказал он.
Так оно и вышло. Не успел я опомниться, как уже потел на корме ветхого речного пароходика на Амазонке, а он в это время тискал сумасшедшую красивую перуанку, которую нанял в качестве переводчицы в Лиме.
Я смотрел на солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев. Обливаясь потом, я потянулся за сигаретами. Должно быть, Анжело был крепким парнем, если мог заниматься любовью в такую жару.
Глава 2
Со скамейки на корме я наблюдал за обезьянкой, ловко скакавшей среди густой зелени на берегу. Она грациозно раскачивалась и перепрыгивала с лианы на лиану. Вдруг она замерла, села на задние лапки и уставилась на меня, как будто знала, что я здесь новичок. Тут Анжело вылез из каюты, и обезьянка исчезла. Он был совершенно голый, в одних модных коротких шортах. Волосы у него на груди, плечах и спине были мокрыми от пота. Анжело взял бутылку пива и начал пить из горлышка. Потом с отвращением бросил ее за борт.
– Гадость, – сказал он.
– Льда нет, – откликнулся я.
Он чертыхнулся, растянувшись рядом на скамье, потом поглядел на меня.
– Чертовка, ну просто высосала меня, – проговорил он, удивляясь сам себе.
Я улыбнулся и потянулся за пивом.
– Ты чего смеешься? – рассердился Анжело.
– Просто не верится.
– Она привыкла к жаре, а ты нет.
– У тебя есть сигарета?
Я дал ему пачку и смотрел, как он прикуривает.
– Когда мы отплываем? – спросил я.
– Утром. К десяти часам мы полностью загрузимся и тогда снимаемся.
– Я думал, что мы едем за изумрудами, – заметил я. – А теперь мы сидим на двух тоннах листьев коки.
– Колумбийцам не нужны деньги, они хотят коку. Мы дадим им листья, а они отдадут нам изумруды.
Я долго смотрел ему в глаза.
– Ну, хватит морочить мне голову. Теперь, когда я уже по уши влип в это дело, почему бы тебе не рассказать мне все как есть?
– Тебе это не понравится, – сказал Анжело, выдержав мой взгляд.
– А ты попробуй, – ответил я. Он ничего не сказал.
– Не было никаких изумрудов, – продолжил я. Он мотнул головой, но промолчал.
– Ты – родня, – наконец проговорил он, – единственный человек, которому я могу доверять.
– Твой отец знал об этом?
– Он не хотел, чтобы ты ехал. Это была моя идея. Он выбросил сигарету за борт, и она зашипела, упав в воду.
– Я же ездил с тобой на Сицилию.
– Но там ведь ничего не случилось.
– Это потому, что там с тобой был я. И со мной было четверо охранников, чтобы прикрывать нас. Тебя одного точно бы порешили.
Я молчал, не зная, верить ему или нет. Наверное, я так никогда и не узнаю правду, но все уже в прошлом.
– Ну, и что мы теперь будем делать?
– Мы поплывем вниз по реке до Икитоса, там у меня приготовлен самолет, который доставит нас в Панаму. Оттуда на «Сессне-двойке» мы долетим до Майами и высадимся. А там нам уже заказаны билеты на самолет авиакомпании «Истерн» до Нью-Йорка.
– Я круглый идиот, – покачал головой я.
– Я никому не скажу, – ухмыльнулся Анжело. – Мы ведь свои люди, родня.
– Ты знаешь людей, с которыми мы будем иметь дело? – спросил я.
– Лично не знаю.
– Как же ты их найдешь?
– Они нас найдут. Все согласовано. Таможенникам тоже заплатили.
– Я не хочу в этом участвовать, – я отрицательно покачал головой. – Я в такие игры не играю.
– Ты не можешь выйти из игры сейчас. Все договоры о фрахтовании выписаны на твое имя. Я вынужден был так поступить. Мое имя слишком примелькалось.
– Все равно, мне это не нравится, слишком многое может пойти не так, как надо. Самолет могут угнать, нас кто-нибудь предаст. Меня все это тревожит.
Анжело внимательно посмотрел на меня и ушел в каюту, через минуту он вернулся и сунул мне в руку автоматический «кольт».
– Вот тебе страховка, – сказал он. – Знаешь, как с ним обращаться?
– У меня был такой во Вьетнаме.
– Если кто-то покажется тебе подозрительным, прихлопни его.
– Нет, – я вернул ему пистолет.
– Ладно.
Он положил пистолет на скамейку рядом со мной.
– Пойду искупаюсь, – сказал он и нырнул прямо с кормы.
Из каюты вышла Альма. На ней была рубашка Анжело, доходившая только до бедер. Она посмотрела сначала на пистолет, потом на меня.
– Зачем он вытащил пистолет? – поинтересовалась она. У нее был легкий испанский акцент.
– Он хотел, чтобы я держал его у себя.
Она была хорошенькая, но лицо вдруг стало озабоченным.
– Он что, ждет неприятностей?
– Нет, – отозвался я, наблюдая, как Анжело плавает в реке.
– Ну как? – крикнул я ему.
– Отлично, – прокричал он в ответ. – Давай ныряй.
– Не хочется.
Тогда он позвал Альму.
– Прыгай, девочка, вода великолепная.
Она заколебалась, посмотрела на меня, но потом сбросила рубашку, оставшись голой.
– Что, нравится? – спросила она, поддразнивая.
– Ты просто кошечка, – рассмеялся я.
– А ты – импотент.
– Ты не моя девушка.
– Но ты меня даже толком не рассмотрел, – сказала она.
– У меня свои правила.
Я потянулся за сигаретой. Она прыгнула в воду. Тело ее скрылось под водой, вынырнула она уже метрах в двадцати от парохода, прямо перед Анжело. Она обхватила его и начала топить.
– Сумасшедший, – голос капитана, здоровенного перуанца, раздался у меня за спиной.
Я обернулся.
– Скажи своему другу немедленно вернуться, – с запинкой по-английски сказал он. – Это опасно.
Что-то в его голосе заставило меня беспрекословно подчиниться.
– Анжело! – заорал я. – Капитан хочет, чтобы вы вернулись на борт.
– Зачем?
– Он говорит, что это опасно.
– Ерунда, – рассмеялся он, – река спокойна…
Он завертелся на одном месте, ища глазами свою подружку.
– Эй ты! Перестань меня цапать!
– Я далеко от тебя.
Она была метрах в пяти от него.
– Ой! – вскрикнул Анжело, а потом завопил от боли. – Что это такое, Боже мой?!
Он изо всех сил бил ногами по воде, стараясь доплыть до лодки.
– Пираньи! – крикнул один из матросов. Он схватил багор, пытаясь протянуть его как можно дальше.
Альма поплыла назад.
– Ой! Они плывут за мной!
Она вцепилась в конец багра, матрос подтащил ее поближе и вытащил на палубу. Все ноги у нее были испещрены крошечными укусами, из которых уже начала сочиться кровь.
Девушку положили на палубу, а матрос тем временем пытался дотянуться багром до Анжело. Я видел, что он все еще колотит ногами по воде и кричит, но плывет все медленнее. Я вырвал у матроса багор и взял его за руку таким образом, чтобы как можно дальше протянуть багор.
– Хватайся! – крикнул я.
Вскрикивая от боли, он дотянулся и уцепился за багор. Вместе с матросом мы подтащили отяжелевшее тело к борту, парень подхватил его под мышки и втянул на палубу.
Я видел страшные вещи во Вьетнаме, но даже там я не видел ничего подобного. Правая нога была почти полностью объедена до костей, мясо на левой ноге висело клочьями. Глаза Анжело были открыты, но взгляд помутился от боли и ужаса. Он посмотрел на себя и не смог выговорить ни слова, только стонал и вскрикивал. Весь низ живота превратился в кровавое месиво, половые органы исчезли. Он откинул голову, посмотрел на меня и снова попытался заговорить, но не смог.
– Он умрет, – абсолютно равнодушно проговорил капитан. – Я уже видел такое раньше. Через час, может быть, через два часа, но он все равно умрет.
– Можно хоть что-нибудь сделать? Капитан отрицательно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33
Так все и произошло. Я отправился в Уортон, а мой отец продал свою фирму и отбыл на Сицилию. Но что-то произошло. На серпантине, по дороге из Трепани в Марсалу, его машина вылетела на повороте за ограждение.
Перед моим отъездом на Сицилию за телом отца позвонил мой дядя.
– Я пошлю с тобой двух телохранителей.
– Зачем? – спросил я. – Никто меня не тронет.
– Откуда ты знаешь, – тяжело вздохнул он. – Я любил твоего отца. Может быть, мы в чем-то и расходились, но это не имеет значения. Кровные узы есть кровные узы. Кроме того, я слышал, что кто-то копался в тормозах его машины.
Некоторое время я молчал.
– Но почему? Ведь все знают, что он честный человек. – Это ничего не значит на Сицилии. Там эти вещи не принимаются в расчет. Все, что для них имеет значение, это то, что он из семьи, из моей семьи. Я не хочу, чтобы они добрались и до тебя. У тебя будет два телохранителя.
– Ни за что, – сказал я. – Я могу сам за себя постоять. По крайней мере этому меня учили в армии.
– Тебя там научили тому, как получить пулю в задницу.
– Это разные вещи, – отозвался я.
– Хорошо, пусть Анжело едет с тобой.
– Ну уж, если за мной будут охотиться, – сказал я, – то за Анжело будут охотиться в два раза усерднее. Ведь он ваш сын.
– Но он знает правила игры, кроме того, он говорит по-сицилийски. Так или иначе, он хочет поехать с тобой. Он тоже любил твоего отца.
– О'кей, – ответил я.
Потом мне пришла в голову мысль, и я спросил:
– Анжело будет заниматься там делами?
– Ну конечно, нет, – солгал дядюшка.
Я задумался. Действительно, какая мне разница.
– Хорошо, – согласился я, – мы едем вместе.
Мой дядя перехитрил меня. Мне телохранители были не нужны. Но при Анжело неотлучно находились четверо парней, у которых оттопыривались пиджаки под мышкой, а так как мы всегда были вместе, то они охраняли нас обоих. На Сицилии никаких проблем не возникло. Скромная траурная служба в церкви в Марсале прошла спокойно, присутствовало всего несколько человек, из которых я не знал никого, хотя считалось, что мы родственники. Мне выразили соболезнования и заключили в объятия, а тем временем на катафалке гроб отвезли в Палермо, откуда самолетом отправили в Нью-Йорк. Отец хотел, чтобы его похоронили рядом с моей матерью. Так и было сделано.
Через неделю я стоял на кладбище и смотрел, как гроб опускают в землю. В тишине я бросил горсть земли в могилу и отошел. Дядя и Анжело сделали то же самое.
– Твой отец был хорошим человеком, – медленно проговорил дядя.
– Да, – сказал я.
– Что ты теперь будешь делать? – спросил дядя.
– Найду себе работу.
Дядя промолчал, а Анжело взглянул на меня.
– Ты просто дурак, – сказал он, – у нас всегда нашлось бы занятие тебе по душе.
– Законный бизнес, – добавил дядя.
– Мой отец хотел, чтобы я шел своим путем, – ответил я. – Но я благодарен вам за предложение.
– Ты совсем как твой отец, – буркнул дядя. Я рассмеялся.
– Именно, так же как Анжело похож на тебя. Яблоко от яблони недалеко падает.
Дядя прижал меня к груди.
– Ты часть моей семьи, родня, и я люблю тебя.
– Я тебя тоже люблю.
Я смотрел, как он идет к своей машине, а потом повернулся к Анжело.
– Какие у тебя планы?
– У меня свидание в городе. – Он кивнул головой в сторону машины. – Я поеду с тобой, если ты не возражаешь.
– Хорошо.
Мы сидели и молчали, пока лимузин вез нас к Манхэттену. Только когда мы проезжали по Мидтаунскому туннелю, я заговорил.
– Я хочу поблагодарить тебя за то, что ты съездил со мной на Сицилию. Мне нужна была твоя поддержка, но раньше я этого не понимал. Спасибо.
– Не стоит благодарности, мы ведь одна семья. Я молча кивнул.
– Мой отец так считает, он хотел бы, чтобы ты был с нами.
– Я ценю его заботу и очень ему благодарен, но хочу поступить по-своему.
– Хорошо, – Анжело улыбнулся. – Меня всегда интересовало, почему твой отец сменил фамилию Ди Стефано на Стивенс.
– Она не напоминает настоящую.
– Но Стивенс – это ирландская фамилия. Я не совсем понимаю.
– Отец объяснил мне таким образом: если итальянцы меняют фамилию, то они меняют ее на ирландскую.
– А твое имя? Оно ведь не ирландское?
– Так решил мой отец. Он хотел, чтобы я был стопроцентным американцем, – рассмеялся я.
Машина выскочила из туннеля. Анжело посмотрел в окно.
– Высади меня на углу Парка и Пятидесятой улицы.
– О'кей.
– Может, поужинаем сегодня вместе? У меня есть на примете пара симпатяшек.
– Я буду складывать вещи. Завтра я возвращаюсь в школу, но все равно спасибо за приглашение.
– Ты выпускаешься в июне?
– Да.
– Тогда увидимся, – сказал он.
Так оно и вышло. Не успел я опомниться, как уже потел на корме ветхого речного пароходика на Амазонке, а он в это время тискал сумасшедшую красивую перуанку, которую нанял в качестве переводчицы в Лиме.
Я смотрел на солнце, пробивавшееся сквозь кроны деревьев. Обливаясь потом, я потянулся за сигаретами. Должно быть, Анжело был крепким парнем, если мог заниматься любовью в такую жару.
Глава 2
Со скамейки на корме я наблюдал за обезьянкой, ловко скакавшей среди густой зелени на берегу. Она грациозно раскачивалась и перепрыгивала с лианы на лиану. Вдруг она замерла, села на задние лапки и уставилась на меня, как будто знала, что я здесь новичок. Тут Анжело вылез из каюты, и обезьянка исчезла. Он был совершенно голый, в одних модных коротких шортах. Волосы у него на груди, плечах и спине были мокрыми от пота. Анжело взял бутылку пива и начал пить из горлышка. Потом с отвращением бросил ее за борт.
– Гадость, – сказал он.
– Льда нет, – откликнулся я.
Он чертыхнулся, растянувшись рядом на скамье, потом поглядел на меня.
– Чертовка, ну просто высосала меня, – проговорил он, удивляясь сам себе.
Я улыбнулся и потянулся за пивом.
– Ты чего смеешься? – рассердился Анжело.
– Просто не верится.
– Она привыкла к жаре, а ты нет.
– У тебя есть сигарета?
Я дал ему пачку и смотрел, как он прикуривает.
– Когда мы отплываем? – спросил я.
– Утром. К десяти часам мы полностью загрузимся и тогда снимаемся.
– Я думал, что мы едем за изумрудами, – заметил я. – А теперь мы сидим на двух тоннах листьев коки.
– Колумбийцам не нужны деньги, они хотят коку. Мы дадим им листья, а они отдадут нам изумруды.
Я долго смотрел ему в глаза.
– Ну, хватит морочить мне голову. Теперь, когда я уже по уши влип в это дело, почему бы тебе не рассказать мне все как есть?
– Тебе это не понравится, – сказал Анжело, выдержав мой взгляд.
– А ты попробуй, – ответил я. Он ничего не сказал.
– Не было никаких изумрудов, – продолжил я. Он мотнул головой, но промолчал.
– Ты – родня, – наконец проговорил он, – единственный человек, которому я могу доверять.
– Твой отец знал об этом?
– Он не хотел, чтобы ты ехал. Это была моя идея. Он выбросил сигарету за борт, и она зашипела, упав в воду.
– Я же ездил с тобой на Сицилию.
– Но там ведь ничего не случилось.
– Это потому, что там с тобой был я. И со мной было четверо охранников, чтобы прикрывать нас. Тебя одного точно бы порешили.
Я молчал, не зная, верить ему или нет. Наверное, я так никогда и не узнаю правду, но все уже в прошлом.
– Ну, и что мы теперь будем делать?
– Мы поплывем вниз по реке до Икитоса, там у меня приготовлен самолет, который доставит нас в Панаму. Оттуда на «Сессне-двойке» мы долетим до Майами и высадимся. А там нам уже заказаны билеты на самолет авиакомпании «Истерн» до Нью-Йорка.
– Я круглый идиот, – покачал головой я.
– Я никому не скажу, – ухмыльнулся Анжело. – Мы ведь свои люди, родня.
– Ты знаешь людей, с которыми мы будем иметь дело? – спросил я.
– Лично не знаю.
– Как же ты их найдешь?
– Они нас найдут. Все согласовано. Таможенникам тоже заплатили.
– Я не хочу в этом участвовать, – я отрицательно покачал головой. – Я в такие игры не играю.
– Ты не можешь выйти из игры сейчас. Все договоры о фрахтовании выписаны на твое имя. Я вынужден был так поступить. Мое имя слишком примелькалось.
– Все равно, мне это не нравится, слишком многое может пойти не так, как надо. Самолет могут угнать, нас кто-нибудь предаст. Меня все это тревожит.
Анжело внимательно посмотрел на меня и ушел в каюту, через минуту он вернулся и сунул мне в руку автоматический «кольт».
– Вот тебе страховка, – сказал он. – Знаешь, как с ним обращаться?
– У меня был такой во Вьетнаме.
– Если кто-то покажется тебе подозрительным, прихлопни его.
– Нет, – я вернул ему пистолет.
– Ладно.
Он положил пистолет на скамейку рядом со мной.
– Пойду искупаюсь, – сказал он и нырнул прямо с кормы.
Из каюты вышла Альма. На ней была рубашка Анжело, доходившая только до бедер. Она посмотрела сначала на пистолет, потом на меня.
– Зачем он вытащил пистолет? – поинтересовалась она. У нее был легкий испанский акцент.
– Он хотел, чтобы я держал его у себя.
Она была хорошенькая, но лицо вдруг стало озабоченным.
– Он что, ждет неприятностей?
– Нет, – отозвался я, наблюдая, как Анжело плавает в реке.
– Ну как? – крикнул я ему.
– Отлично, – прокричал он в ответ. – Давай ныряй.
– Не хочется.
Тогда он позвал Альму.
– Прыгай, девочка, вода великолепная.
Она заколебалась, посмотрела на меня, но потом сбросила рубашку, оставшись голой.
– Что, нравится? – спросила она, поддразнивая.
– Ты просто кошечка, – рассмеялся я.
– А ты – импотент.
– Ты не моя девушка.
– Но ты меня даже толком не рассмотрел, – сказала она.
– У меня свои правила.
Я потянулся за сигаретой. Она прыгнула в воду. Тело ее скрылось под водой, вынырнула она уже метрах в двадцати от парохода, прямо перед Анжело. Она обхватила его и начала топить.
– Сумасшедший, – голос капитана, здоровенного перуанца, раздался у меня за спиной.
Я обернулся.
– Скажи своему другу немедленно вернуться, – с запинкой по-английски сказал он. – Это опасно.
Что-то в его голосе заставило меня беспрекословно подчиниться.
– Анжело! – заорал я. – Капитан хочет, чтобы вы вернулись на борт.
– Зачем?
– Он говорит, что это опасно.
– Ерунда, – рассмеялся он, – река спокойна…
Он завертелся на одном месте, ища глазами свою подружку.
– Эй ты! Перестань меня цапать!
– Я далеко от тебя.
Она была метрах в пяти от него.
– Ой! – вскрикнул Анжело, а потом завопил от боли. – Что это такое, Боже мой?!
Он изо всех сил бил ногами по воде, стараясь доплыть до лодки.
– Пираньи! – крикнул один из матросов. Он схватил багор, пытаясь протянуть его как можно дальше.
Альма поплыла назад.
– Ой! Они плывут за мной!
Она вцепилась в конец багра, матрос подтащил ее поближе и вытащил на палубу. Все ноги у нее были испещрены крошечными укусами, из которых уже начала сочиться кровь.
Девушку положили на палубу, а матрос тем временем пытался дотянуться багром до Анжело. Я видел, что он все еще колотит ногами по воде и кричит, но плывет все медленнее. Я вырвал у матроса багор и взял его за руку таким образом, чтобы как можно дальше протянуть багор.
– Хватайся! – крикнул я.
Вскрикивая от боли, он дотянулся и уцепился за багор. Вместе с матросом мы подтащили отяжелевшее тело к борту, парень подхватил его под мышки и втянул на палубу.
Я видел страшные вещи во Вьетнаме, но даже там я не видел ничего подобного. Правая нога была почти полностью объедена до костей, мясо на левой ноге висело клочьями. Глаза Анжело были открыты, но взгляд помутился от боли и ужаса. Он посмотрел на себя и не смог выговорить ни слова, только стонал и вскрикивал. Весь низ живота превратился в кровавое месиво, половые органы исчезли. Он откинул голову, посмотрел на меня и снова попытался заговорить, но не смог.
– Он умрет, – абсолютно равнодушно проговорил капитан. – Я уже видел такое раньше. Через час, может быть, через два часа, но он все равно умрет.
– Можно хоть что-нибудь сделать? Капитан отрицательно покачал головой.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33