— Теннисон может рвать и метать хоть до второго пришествия, все равно против меня он бессилен. Представляешь, отвел меня в сторону и попросил убедить тебя встретиться с доктором Розетти. Не понимаю, почему он такого высокого мнения об этом типе.
— Да он омерзителен! — вздрогнула Лили. — Сегодня утром снова явился. Медсестра только что вымыла мне голову, так что я выглядела вполне презентабельно и смогла вынести его присутствие.
— И чем все кончилось? — поинтересовалась Шерлок, которой доверили нести сумочку с вещами Лили. Савич вкатил кресло в лифт и нажал кнопку. Кроме них, в лифте никого не было.
Лили снова содрогнулась.
— По-моему, он еще раз поговорил с Теннисоном и поэтому попытался сменить тактику. Для начала попробовал втереться ко мне в доверие. Когда он вполз в палату… именно вполз, как змея, медсестра как раз сушила мне волосы феном…
— Здравствуйте, доктор, — приветствовала Карла Брунсвик.
— Оставьте нас ненадолго, сестра. Спасибо.
— Я не желаю, чтобы сестра Брунсвик уходила, — вмешалась Лили. — Боюсь, придется уйти вам.
— Пожалуйста, миссис Фрейзер, уделите мне минуту вашего времени. Боюсь, мы не слишком поладили во время моего первого визита, вернее — не с того начали. Вас только что привезли из операционной: вполне естественно, что вам было не до меня и вообще ни до чего. Я очень прошу вас, поговорите со мной.
Медсестра Брунсвик улыбнулась Лили, погладила ее по руке и направилась к двери.
— Вы не оставили мне никакого выхода, Рассел. Ничего не поделаешь. Что вам нужно?
Если его и разозлила ее фамильярность, он не подал виду. Продолжая улыбаться, он приблизился к койке и по своей идиотской привычке навис над ней. Она невольно взглянула на его руки. На этот раз на мизинце сверкал огромный бриллиант. Господи, почему у нее не хватает сил вышвырнуть этого типа из палаты?
— Я всего лишь хотел поговорить с вами, миссис Фрейзер… Лили. Посмотреть… может, мы сумеем найти общий язык и вы начнете доверять мне… позволите помочь…
— Нет.
— Вы страдаете от боли, Лили?
— Да, Рассел.
— Хотите, чтобы я дал вам мягкий антидепрессант?
— Вы не поняли. Моя боль — чисто физическая. Кажется, вы забыли: у меня ушиблены ребра и удалена селезенка.
— Что ж. может, эта боль заглушит другую. Душевную.
— Надеюсь на это.
— Миссис Фрейзер… Лили, не хотели бы вы прийти ко мне на прием… скажем, в следующий понедельник? У вас впереди еще целая неделя, чтобы поправиться.
— Нет, Рассел. А вот и доктор Ларч! Входите скорее! Доктор Розетти уже уходит.
Савича разрывало от злости к тому времени, как Лили закончила рассказ, но сама она смеялась:
— Если собираешься поколотить его, Диллон, лучше не стоит. Он просто повернулся и ушел, без единого слова. Доктор Ларч с места не двинулся, пока он не убрался.
— Одного не понимаю, — задумчиво протянула Шерлок, — почему Теннисон так упорно заставляет тебя лечиться именно у Розетти? Не находите это странным? Ты только что в лицо Розетти не плюешь, а он по-прежнему тебя уговаривает.
— Действительно, странно, — кивнул Савич. — Но посмотрим, что скажет «Макс» насчет Рассела Розетти. Он собирался дать тебе антидепрессанты прямо там, в палате?
— Похоже, что так.
Усадив Лили в машину, Савич заботливо обложил ее подушками, пристегнул ремнем безопасности и объявил:
— У меня есть для тебя психиатр, Лили. На этот раз женщина, прекрасно владеющая гипнозом. Как тебе?
— Гипноз? О Господи, она поможет мне вспомнить, как все было!
— Надеюсь. Во всяком случае, это начало. Вероятно, это немного оживит твою память. И поскольку сегодня воскресенье, она придет в свой офис специально ради тебя.
— Диллон, по-моему, у меня мигом прибавилось энергии, — обрадовалась Лили, но Шерлок услышала, как она пробурчала себе под нос: — Наконец-то узнаю, действительно ли я спятила.
— Узнаешь, узнаешь, и это просто чудесно! — утешила Шерлок, гладя золовку по плечу.
— Значит, едем прямо в Юрику.
Доктор Марлина Чу, миниатюрная дама американо-китайского происхождения, выглядела совсем девочкой. Лили, возвышавшаяся над ней на целую голову, немного засомневалась, сможет ли она довериться человеку, который настолько мал, что едва доходит ей до подмышек.
Доктор Чу встретила их в приемной: по случаю воскресенья в офисе никого не было.
— Ваш брат рассказал мне, что случилось. Должно быть, все это очень тяжело для вас, миссис Фрейзер, — участливо сказала она, сжимая руки Лили своими крошечными пальчиками. — Вам лучше сесть. Вижу, вы все еще очень слабы. Хотите стакан воды?
У нее оказались очень теплые, добрые руки, и Лили не хотелось их отпускать. А голос невероятно успокаивающий. Она вдруг почувствовала себя намного лучше — чистая иллюзия, разумеется, но тем не менее… Даже ноющая боль в ребрах, казалось, отступила. Она улыбнулась доктору Чу, цепляясь за ее руки, как утопающий — за спасательный круг.
— Нет, все в порядке. Разве что немного устала.
— Тогда заходите в мой кабинет и садитесь. У меня очень удобное кресло и высокий табурет для ног, так что вам будет хорошо. Вот сюда…
Комната оказалась квадратной, со светло-голубой мягкой мебелью и натертым паркетным полом. Волна умиротворения снова нахлынула на Лили.
— Позвольте помочь вам сесть, миссис Фрейзер.
— Пожалуйста, зовите меня Лили.
— Спасибо, с удовольствием.
Как только Лили устроилась, доктор Чу поставила рядом свое кресло и снова взяла ее за руку. Заметив, как веки Лили блаженно опускаются, доктор довольно кивнула. Она велела Савичу подставить табурет под ноги сестры и заметила, что это мгновенно облегчило боль в швах. Интересная пациентка. Бледное лицо с ясными глазами. И очень красивыми, светло-голубыми, идеально гармонирующими со светлыми волосами. Настоящая красавица… хотя сейчас это не имеет значения. Главное, что она попала в беду. И еще важнее то, что она впитывает силу, которую дает ей Марлина.
— Лили. Какое романтическое имя. Звучит как нежная музыка. И заставляет грезить о несбыточном.
— Так звали мою бабушку, — улыбнулась Лили. — По странному совпадению она выращивала поразительные по красоте лилии.
— Интересно, как иногда жизнь все расставляет по местам.
— Интересно, а иногда и страшно.
— Верно, но здесь вам ничто не грозит.
Она снова похлопала Лили по руке. Доктор знала, что Лили Фрейзер — художница, то есть человек творческий, с тонкой нервной организацией. Такие легко поддаются гипнозу.
— Вы понимаете, что я попытаюсь помочь вам вспомнить события прошлой среды? — мягко спросила она. — И хотите этого?
— Да, и очень. Только скажите, что делать. Меня еще никогда не гипнотизировали.
— Все очень просто. Постарайтесь расслабиться.
Она легко сжала руку Лили. Та ощутила, как в нее снова вливается тепло, проникая до самых костей. Невероятное спокойствие овладело ею. Неужели такие маленькие ладошки действительно наделены огромной силой?
Савич тоже подвинул стул ближе к Лили и взял ее другую руку.
Надежная рука брата… И пусть она не излучает тепло, но с ним Лили чувствует себя в безопасности.
Савич ничего не сказал, только был рядом. Шерлок уселась на диване за спиной Лили и старалась не шевелиться.
— Лили, вы, возможно, посчитаете, что это немного странно, но я не раскачиваю часы перед глазами пациента и не заставляю его ложиться на диван и повторять одно и то же по многу раз. Нет, мы просто посидим и поболтаем. Насколько я поняла, вы рисуете комиксы. «Несгибаемый Ри-мус»? Какое интересное название! Что оно означает?
Лили улыбнулась, чувствуя, как привычная боль от утраты Бет уменьшается.
— Римус — это американский сенатор из воображаемого штата Уэст-Дименше, где-то на Среднем Западе. Умен, совершенно аморален, беспринципен и любит устраивать гадости своим противникам. Известен также как Ловкий Римус, потому что всегда готов подойти к решению проблемы под новым углом, чтобы добиться желаемого. Мастер интриги. Никогда не сдается, не обращает внимания на мнение окружающих, при необходимости готов идти по трупам. Теперь метит в президенты и ради высокого поста подставил друга.
Доктор Чу подняла тонкую, идеально изогнутую бровь и улыбнулась:
— Что же, весьма распространенный характер. Лили весело хмыкнула:
— На прошлой неделе я закончила очередную серию. Его друг, губернатор Брейвхарт, не собирается мириться со своим смещением. Он готовит ответный удар. И хотя парень он крутой, у него, к сожалению, огромная проблема — его честность.
— И вы собирались отвезти комиксы в газету, вашему редактору?
Лили, немного помолчав, прикрыла глаза.
— Нет.
— Но почему?
— Потому что мне снова стало нехорошо.
— Что значит «нехорошо»?
— Показалось, что все это вздор, бред и никому не нужно. Бет погибла, а я жива, и на свете нет ничего стоящего, включая меня и все, что я делаю.
— Значит, накануне вас, как говорится, посетило вдохновение, а уже назавтра вы перешли от смеха к полной депрессии?
— Именно.
— Всего за один день?
— Да, а может, и меньше. Не помню.
— Как вы чувствовали себя в тот день, когда ваш муж отправился в Чикаго?
— Не помню, что вообще что-то чувствовала. Просто… существовала.
— Понятно. Муж позвонил вам назавтра, то есть в среду, и попросил отвезти какие-то медицинские слайды в Ферн-дейл, к доктору?
— Попросил.
— И единственная дорога туда — это шоссе 211?
— Да. Ненавижу, и всегда ее ненавидела. Она опасна. Кроме того, уже сгущались сумерки. Терпеть не могу ездить туда в такое время и поэтому вдвойне осторожна.
— Да, мне тоже становится не по себе, когда приходится ехать тем маршрутом. Кстати, вы приняли две таблетки антидепрессанта?
— Да, а потом уснула и спала с ужасными кошмарами.
— Расскажите подробнее об этих кошмарах.
Доктор уже не держала Лили за руку, но тепло все же шло через нее, словно угнездилось глубоко внутри и согревало самую душу.
— Я видела, как машина снова и снова врезается в Бет и отшвыривает ее, кричащую, зовущую меня, на обочину, футов на двадцать. А когда я проснулась, Бет по-прежнему стояла в глазах. Помню, как лежала и плакала, не в силах подняться, а в голове не было ни единой мысли.
— Как будто надежда окончательно вас покинула.
— Верно. Все кончилось, и продолжать уже не стоит. Больше ничего не имело смысла. Мир окрасился в черные тона.
— Итак, Лили, вы отъехали от дома. Вы в своем красном «эксплорере». Что вы думаете о своей машине?
— Теннисон орет на меня каждый раз, когда я называю его машиной. Я приучилась не делать этого. Он «Эксплорер» с большой буквы, и на свете больше нет ничего подобного, и это не машина, а почти божество, поэтому его следует называть по имени.
— Вы не слишком его любите, верно?
— Свекор со свекровью подарили мне его на день рождения. В августе. Когда мне исполнилось двадцать семь.
Доктор Чу не пыталась узнать побольше, допытываться, настаивать, просто беседовала с подругой. Правда, при этом легонько гладила левую руку Лили. Потом повернулась к Диллону и кивнула.
— Лили!
— Что, Диллон?
— Как ты себя чувствуешь?
— Мне тепло, Диллон, так тепло… И боль совсем ушла. Просто чудо. Я хочу выйти замуж за доктора Чу. У нее руки волшебные.
— Очень рад, — улыбнулся Савич. — Ты уже едешь по шоссе 211?
— Да. Только сейчас свернула направо. Начало еще ничего, но когда доберешься до мамонтовых деревьев, сразу темнеет и они словно смыкаются вокруг тебя. Я всегда считала, что эту дорогу прокладывал маньяк.
— Совершенно с тобой согласен. О чем ты думаешь, Лили?
— Думаю, что в сумерках кажется, что на эти деревья наброшен саван. Совсем как на Бет в гробу. Я была так угнетена и хотела покончить с этим, Диллон, покончить поскорее. Эта боль просто пожирает тебя заживо, забралась в душу, как червяк в яблоко, и грызет изнутри, и никогда не уйдет. Я просто больше не могла это выносить.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43