— Имеешь дело с преступниками. Уж поверь, никто не желает смерти Лили, кроме нее самой. Она была очень больна. Все это знают, даже Лили. Самое логичное объяснение случившегося — Лили попросту не помнит, как все было, поскольку не может заставить себя открыто признать, что действительно пыталась покончить с собой. Вот и все. Больше я не потерплю твоих обвинений. Это мой дом. Я требую, чтобы вы оба его покинули. И отныне не вмешивались в нашу жизнь.
— Хорошо, Теннисон, — кивнул Савич, — мы с Шерлок будем рады уехать. Собственно, мы именно это и намеревались сделать, но только после ужина. Миссис Скраггинс приготовила его специально для меня, и я не стану ее обижать. И кстати, расскажу все, что мы узнали о Линде. Ты ведь помнишь Линду? Твоя первая жена, которая покончила с собой через тринадцать месяцев после свадьбы!
Они ничего не сказали Лили о Линде Мидлтон Фрейзер. Лили оцепенела. Рот изумленно приоткрылся. С лица сбежали все краски. Если до сих пор она и питала какие-то надежды, все мигом рухнуло. Слушая объяснения мужа, такие спокойные и разумные, она невольно задалась вопросом: уж не прав ли он? Может, рассудок действительно сыграл с ней недобрую шутку? Может, болезнь так подкосила ее, что она не имеет права доверять своим мыслям и реакциям? Но слова брата мигом все изменили. Теперь она поняла, вспомнила, как все было. О Боже, неужели он действительно убил первую жену? Невероятно! Омерзительно!
Лили била крупная дрожь, и она ничего не могла с собой поделать.
Судорожно стиснув в руке нож, она хрипло выдавила:
— Помню, ты говорил, Теннисон, что был женат, очень давно и недолго.
— Недолго? — удивилась Шерлок, изогнув бровь. — Звучит так, словно все было лет десять назад. Не меньше. Можно подумать, он лет в восемнадцать сбежал из дома с девушкой. На деле же Линда, первая жена Теннисона, покончила с собой два года назад, всего за восемь месяцев до того, как ты приехала в Гемлок-Бей и встретилась с ним. — Она взглянула на Теннисона и бесстрастно заметила: — Однако ты не сказал Лили ни слова об этом. Почему?
— Для меня это было огромной трагедией, — тихо ответил Теннисон, снова овладев собой, и пригубил шардонне из долины Напа, очень сухое, со смолянистым привкусом, как раз такое, как он любил. — И рана все еще не зажила. Зачем я должен говорить на эти темы? Кроме того, никакой тайны тут нет. Лили могла услышать это от любого в городе, включая моих родственников.
Шерлок подалась вперед, забыв о еде. Перчатка была брошена. Интересно, чем все кончится? Она улыбнулась Фрейзеру.
— Все же, Теннисон, не находишь, что Лили просто было не до твоей первой жены, тем более что почти сразу же погибла Бет, и она тоже пыталась покончить с собой. Не находишь, что тут есть нечто подозрительное? Две жены, которым не терпится отправиться на тот свет после нескольких месяцев супружеской жизни! Я бы на твоем месте задумалась: все ли в порядке со мной? Почему мои жены так мало живут?
— Все это чепуха! Лили ничуть не похожа на Линду. Она была просто убита гибелью ребенка и своей ролью в ее смерти.
— Я не играла роли в смерти Бет, — возразила Лили, — и ясно это понимаю.
— Ты в самом деле этому веришь, Лили? Подумай немного, хорошо? Что же до Линды, у нее была опухоль мозга. Она умирала.
— Да, это удар.
— Опухоль мозга? — переспросил Савич.
— По крайней мере такой диагноз ей поставили. Неоперабельный рак. Она знала, что жить осталось недолго. И не хотела страдать, не хотела превращаться в живой труп. Кроме того, она уже начала мучиться головными болями. Поэтому и пожелала сама решить свою судьбу. Сделала укол хлористого калия. Он действует очень быстро. Я никому не рассказывал про опухоль. Не видел причин. Разумеется, осталась история болезни. Если хотите, проверьте, мне все равно, я не лгу.
— Хм-м, — буркнула Шерлок. — Значит, по-твоему, лучше, чтобы женщину считали самоубийцей без особых причин?
Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
— Ну, уж это мне решать.
— Тринадцать месяцев, — выговорил Савич. — Женат всего тринадцать месяцев. Погибни Лили в этой аварии — и ушла бы в могилу на два месяца раньше Линды. Впрочем, если бы первая попытка удалась, она наверняка побила бы все рекорды.
— Мне это не кажется забавным, Савич, — бросил Теннисон, глядя на жену. — Ты судишь меня, не имея доказательств. На основании предположений, простого совпадения, которое не будет иметь силы нигде и тем более в суде. Не ожидал такого от полицейского. Если бы Лили погибла, сомневаюсь, что стал бы жить. Я очень ее люблю и желаю ей добра.
«Хорош, — подумал Савич. — Очень хорош». Убедителен, логичен и умеет воззвать к лучшим чувствам. И к тому же прав: Савич уже вынес ему обвинительный приговор. Нужно получить улики. «Максу» придется потрудиться. Должно что-то найтись. Просто не может не найтись.
Шерлок дожевала остывшую булочку и пропела нежнейшим голоском:
— Где же Линда достала хлористый калий?
— У доктора, который поставил ей диагноз. Он был увлечен ею, поэтому и помог. Я ничего не знал, пока он не рассказал мне. Я не стал подавать в суд, зная, что она хотела покончить с жизнью. Вскоре умер и доктор Корд. Все это так ужасно…
— Я слышала о смерти доктора Корда от одной жительницы, на продуктовом рынке Кейси, — вмешалась Лили. — Она сказала, что он чистил ружье, не вынув патронов, и оно выстрелило. Несчастный случай. О твоей жене не было сказано ни слова.
— Просто местные жители не хотят причинять мне лишней боли, особенно потому, что теперь у меня другая жена. Вот, по-видимому, и решили молчать.
Он повернулся к жене. Голос его неожиданно изменился, став из спокойного молящим. Протянутая рука предательски подрагивала.
— Лили, когда ты, года полтора назад, приехала сюда, я сначала не мог поверить, что в мою жизнь может войти другая. Та, которая сделает ее полной. Которая станет любить меня и принесет счастье и покой. Но так уж вышло. И ты привела с собой свою драгоценную крошку Бет. Я полюбил ее с того момента, как увидел. С первого взгляда. В точности как тебя. И я тоскую по ней, Лили. Каждый день. То, через что тебе пришлось пройти, уже закончилось. Может, именно эта авария с «эксплорером» вернула тебя к нормальному существованию. Поверь, дорогая, я хочу, чтобы ты выздоровела, хочу больше всего на свете. Хочу повезти тебя в Мауи, лежать с тобой на песке и знать, что самая большая твоя проблема — как бы не сгореть на солнце. Не слушай своего брата. И пожалуйста, не верь, что в смерти Линды было что-то зловещее. Я люблю тебя. И мечтаю, чтобы ты была счастлива со мной.
Савич, который во время этой страстной речи расправлялся с лазаньей, вид имел слегка заинтересованный, словно сидел в театре и любовался игрой актеров. Дождавшись, пока Теннисон замолчит, он отложил вилку и спросил:
— Теннисон, как давно твой отец состоит в совете попечителей музея Юрики?
— Что? О, не знаю, много лет. Мне никогда не было до этого дела. Какая разница, черт побери?
— Видишь ли, — сообщил Савич, — сначала мы никак не могли сообразить, зачем ты женился на Лили, если потом задумал ее убить? Ради чего? Потом сообразили, что ты знал о картинах нашей бабушки. Лили получила восемь ее картин, а это огромные деньги.
И тут Савичу впервые стало не по себе. Теннисон, похоже, дошел до точки. Его просто трясло от ярости. Диллон на всякий случай приготовился к нападению.
Но Теннисон всего лишь принялся колотить ручкой ножа о стол, правда, довольно сильно.
— Ублюдок! Не нужны мне никакие дурацкие картины! Сказано же, вон из моего дома!
Лили медленно поднялась.
— Нет, Лили, только не ты. Пожалуйста, сядь. Послушай меня! Ты должна меня выслушать! Мы с отцом часто бывали в музее искусств Юрики. Там много прекрасных работ. Но когда ты сообщила, что твоя бабушка — Сара Эллиот…
— Но ты уже знал это, Теннисон! Знал. Еще до того, как мы познакомились. И когда я сказала тебе об этом, ты сделал вид, что ужасно удивлен. Притворялся, будто рад, что я унаследовала ее поразительный талант. И так хотел, чтобы ее работы оказались здесь, в Северной Калифорнии. Должно быть, для того, чтобы быть поближе к ним. Чтобы, когда я умру, ты без труда добрался до них. А может, это твой отец? Кто из вас двоих, Теннисон?
— Лили, успокойся, все это ложь. Картины твоей бабушки — настоящие шедевры. Почему они должны храниться в Чикаго, если ты живешь здесь? И распоряжаться ими куда легче, если они выставлены поблизости.
— Что значит «распоряжаться»?
— Видишь ли, — пожал плечами Теннисон, — мне постоянно звонят, просят одолжить картины на ту или иную выставку, продать коллекционерам, произвести небольшую реставрацию, заменить рамы. Бесконечные вопросы насчет налогов и тому подобное.
— Но всего этого вовсе не было до того, как я вышла за тебя! Имелся всего лишь один контракт с музеем, который следовало подписывать каждый год, ничего больше. Почему ты молчал до сих пор? Судя по твоим словам, ты с ног валишься от непосильного труда.
Неужели это сарказм? Савич от души надеялся, что так оно и есть.
— Ты была нездорова, Лили, и я не хотел обременять тебя.
И неожиданно случилась странная вещь: на глазах у Лили ее муж превратился в сероватую бесплотную тень, рот которой открывался и закрывался, но оттуда не вылетало ни единого звука. Не человек, а тень, а тени не могут причинить зло.
— Как сказал Диллон, я очень богата, — улыбнулась она. Савич видел, что зять отчаянно пытается держать себя в руках, рассуждать логично, не оправдываться, не позволить Лили увидеть, какова его истинная натура. Поразительно! Неужели он настолько прожженный лжец? Настолько убедительный актер? Кто знает…
— Я всегда считал, что картины просто доверены тебе. Нечто вроде трастового фонда. Они не твои, тебе просто поручено их хранить. Пожизненно. А потом эта обязанность переходит к одному из твоих детей.
— Но ты занимался картинами все эти месяцы, — возразила Лили, — и как же мог не знать, что они мои, целиком и полностью?
— Говорю же, я так считал. Никто не уверял меня в обратном, даже директор, мистер Монк. Ты знакома с ним, и он так радовался, что теперь картины у него.
Савич поднес к губам чашку с чаем, налитым миссис Скраггинс.
— Картины поделены между внуками Сары, — сообщил он громко, зная, что экономка ловит каждое слово. Ничего страшного. Может, в результате у нее найдется что сказать ему и Шерлок, когда это приятное застолье закончится. — если Лили захочет, она может их продать. Каждая стоит около миллиона долларов. Может, и больше.
Теннисон так растерялся, что стал заикаться.
— Я… я не предполагал, — выдохнул он, отчаянно озираясь.
— Да неужели? — усмехнулась Лили. — Ты ведь неглуп, Теннисон. И разумеется, мистер Монк говорил, сколько они стоят. Когда ты обнаружил, чья я внучка, тебе ничего не стоило узнать, кому Сара завещала картины. И ты увидел во мне способ добраться до них. Как, должно быть, ты потирал руки в ожидании развязки! Это по твоему настоянию я завещала все свое имущество Бет и сделала тебя душеприказчиком.
— Ну а потом оказалось, что ты пережила дочь, — добавил Савич. — Кто же наследник в этом случае?
— Теннисон! Мой муж! — выпалила Лили, захлебываясь от горечи и невыразимой тоски. — Как легко я попалась на удочку! Что же случилось? Финансовые затруднения? И понадобилось быстро убрать меня с дороги?
— Нет-нет, — бормотал Теннисон, — послушай, я не представлял, что это такая ценность. Просто считал, что за ними следует присматривать, особенно потому, что ты так больна. Ладно, признаю, мне нравилась эта работа. Пожалуйста, Лили, поверь, когда ты сказала, что она твоя бабушка, я очень удивился и обрадовался за тебя. А потом уже и не думал об этом, клянусь. Я женился на тебе, потому что любил. И тебя, и Бет. Вот и все. Мой отец… нет, не может быть, он ни в чем не замешан. Да поверь же ты мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
— Хорошо, Теннисон, — кивнул Савич, — мы с Шерлок будем рады уехать. Собственно, мы именно это и намеревались сделать, но только после ужина. Миссис Скраггинс приготовила его специально для меня, и я не стану ее обижать. И кстати, расскажу все, что мы узнали о Линде. Ты ведь помнишь Линду? Твоя первая жена, которая покончила с собой через тринадцать месяцев после свадьбы!
Они ничего не сказали Лили о Линде Мидлтон Фрейзер. Лили оцепенела. Рот изумленно приоткрылся. С лица сбежали все краски. Если до сих пор она и питала какие-то надежды, все мигом рухнуло. Слушая объяснения мужа, такие спокойные и разумные, она невольно задалась вопросом: уж не прав ли он? Может, рассудок действительно сыграл с ней недобрую шутку? Может, болезнь так подкосила ее, что она не имеет права доверять своим мыслям и реакциям? Но слова брата мигом все изменили. Теперь она поняла, вспомнила, как все было. О Боже, неужели он действительно убил первую жену? Невероятно! Омерзительно!
Лили била крупная дрожь, и она ничего не могла с собой поделать.
Судорожно стиснув в руке нож, она хрипло выдавила:
— Помню, ты говорил, Теннисон, что был женат, очень давно и недолго.
— Недолго? — удивилась Шерлок, изогнув бровь. — Звучит так, словно все было лет десять назад. Не меньше. Можно подумать, он лет в восемнадцать сбежал из дома с девушкой. На деле же Линда, первая жена Теннисона, покончила с собой два года назад, всего за восемь месяцев до того, как ты приехала в Гемлок-Бей и встретилась с ним. — Она взглянула на Теннисона и бесстрастно заметила: — Однако ты не сказал Лили ни слова об этом. Почему?
— Для меня это было огромной трагедией, — тихо ответил Теннисон, снова овладев собой, и пригубил шардонне из долины Напа, очень сухое, со смолянистым привкусом, как раз такое, как он любил. — И рана все еще не зажила. Зачем я должен говорить на эти темы? Кроме того, никакой тайны тут нет. Лили могла услышать это от любого в городе, включая моих родственников.
Шерлок подалась вперед, забыв о еде. Перчатка была брошена. Интересно, чем все кончится? Она улыбнулась Фрейзеру.
— Все же, Теннисон, не находишь, что Лили просто было не до твоей первой жены, тем более что почти сразу же погибла Бет, и она тоже пыталась покончить с собой. Не находишь, что тут есть нечто подозрительное? Две жены, которым не терпится отправиться на тот свет после нескольких месяцев супружеской жизни! Я бы на твоем месте задумалась: все ли в порядке со мной? Почему мои жены так мало живут?
— Все это чепуха! Лили ничуть не похожа на Линду. Она была просто убита гибелью ребенка и своей ролью в ее смерти.
— Я не играла роли в смерти Бет, — возразила Лили, — и ясно это понимаю.
— Ты в самом деле этому веришь, Лили? Подумай немного, хорошо? Что же до Линды, у нее была опухоль мозга. Она умирала.
— Да, это удар.
— Опухоль мозга? — переспросил Савич.
— По крайней мере такой диагноз ей поставили. Неоперабельный рак. Она знала, что жить осталось недолго. И не хотела страдать, не хотела превращаться в живой труп. Кроме того, она уже начала мучиться головными болями. Поэтому и пожелала сама решить свою судьбу. Сделала укол хлористого калия. Он действует очень быстро. Я никому не рассказывал про опухоль. Не видел причин. Разумеется, осталась история болезни. Если хотите, проверьте, мне все равно, я не лгу.
— Хм-м, — буркнула Шерлок. — Значит, по-твоему, лучше, чтобы женщину считали самоубийцей без особых причин?
Она откинулась на спинку стула и сложила руки на груди.
— Ну, уж это мне решать.
— Тринадцать месяцев, — выговорил Савич. — Женат всего тринадцать месяцев. Погибни Лили в этой аварии — и ушла бы в могилу на два месяца раньше Линды. Впрочем, если бы первая попытка удалась, она наверняка побила бы все рекорды.
— Мне это не кажется забавным, Савич, — бросил Теннисон, глядя на жену. — Ты судишь меня, не имея доказательств. На основании предположений, простого совпадения, которое не будет иметь силы нигде и тем более в суде. Не ожидал такого от полицейского. Если бы Лили погибла, сомневаюсь, что стал бы жить. Я очень ее люблю и желаю ей добра.
«Хорош, — подумал Савич. — Очень хорош». Убедителен, логичен и умеет воззвать к лучшим чувствам. И к тому же прав: Савич уже вынес ему обвинительный приговор. Нужно получить улики. «Максу» придется потрудиться. Должно что-то найтись. Просто не может не найтись.
Шерлок дожевала остывшую булочку и пропела нежнейшим голоском:
— Где же Линда достала хлористый калий?
— У доктора, который поставил ей диагноз. Он был увлечен ею, поэтому и помог. Я ничего не знал, пока он не рассказал мне. Я не стал подавать в суд, зная, что она хотела покончить с жизнью. Вскоре умер и доктор Корд. Все это так ужасно…
— Я слышала о смерти доктора Корда от одной жительницы, на продуктовом рынке Кейси, — вмешалась Лили. — Она сказала, что он чистил ружье, не вынув патронов, и оно выстрелило. Несчастный случай. О твоей жене не было сказано ни слова.
— Просто местные жители не хотят причинять мне лишней боли, особенно потому, что теперь у меня другая жена. Вот, по-видимому, и решили молчать.
Он повернулся к жене. Голос его неожиданно изменился, став из спокойного молящим. Протянутая рука предательски подрагивала.
— Лили, когда ты, года полтора назад, приехала сюда, я сначала не мог поверить, что в мою жизнь может войти другая. Та, которая сделает ее полной. Которая станет любить меня и принесет счастье и покой. Но так уж вышло. И ты привела с собой свою драгоценную крошку Бет. Я полюбил ее с того момента, как увидел. С первого взгляда. В точности как тебя. И я тоскую по ней, Лили. Каждый день. То, через что тебе пришлось пройти, уже закончилось. Может, именно эта авария с «эксплорером» вернула тебя к нормальному существованию. Поверь, дорогая, я хочу, чтобы ты выздоровела, хочу больше всего на свете. Хочу повезти тебя в Мауи, лежать с тобой на песке и знать, что самая большая твоя проблема — как бы не сгореть на солнце. Не слушай своего брата. И пожалуйста, не верь, что в смерти Линды было что-то зловещее. Я люблю тебя. И мечтаю, чтобы ты была счастлива со мной.
Савич, который во время этой страстной речи расправлялся с лазаньей, вид имел слегка заинтересованный, словно сидел в театре и любовался игрой актеров. Дождавшись, пока Теннисон замолчит, он отложил вилку и спросил:
— Теннисон, как давно твой отец состоит в совете попечителей музея Юрики?
— Что? О, не знаю, много лет. Мне никогда не было до этого дела. Какая разница, черт побери?
— Видишь ли, — сообщил Савич, — сначала мы никак не могли сообразить, зачем ты женился на Лили, если потом задумал ее убить? Ради чего? Потом сообразили, что ты знал о картинах нашей бабушки. Лили получила восемь ее картин, а это огромные деньги.
И тут Савичу впервые стало не по себе. Теннисон, похоже, дошел до точки. Его просто трясло от ярости. Диллон на всякий случай приготовился к нападению.
Но Теннисон всего лишь принялся колотить ручкой ножа о стол, правда, довольно сильно.
— Ублюдок! Не нужны мне никакие дурацкие картины! Сказано же, вон из моего дома!
Лили медленно поднялась.
— Нет, Лили, только не ты. Пожалуйста, сядь. Послушай меня! Ты должна меня выслушать! Мы с отцом часто бывали в музее искусств Юрики. Там много прекрасных работ. Но когда ты сообщила, что твоя бабушка — Сара Эллиот…
— Но ты уже знал это, Теннисон! Знал. Еще до того, как мы познакомились. И когда я сказала тебе об этом, ты сделал вид, что ужасно удивлен. Притворялся, будто рад, что я унаследовала ее поразительный талант. И так хотел, чтобы ее работы оказались здесь, в Северной Калифорнии. Должно быть, для того, чтобы быть поближе к ним. Чтобы, когда я умру, ты без труда добрался до них. А может, это твой отец? Кто из вас двоих, Теннисон?
— Лили, успокойся, все это ложь. Картины твоей бабушки — настоящие шедевры. Почему они должны храниться в Чикаго, если ты живешь здесь? И распоряжаться ими куда легче, если они выставлены поблизости.
— Что значит «распоряжаться»?
— Видишь ли, — пожал плечами Теннисон, — мне постоянно звонят, просят одолжить картины на ту или иную выставку, продать коллекционерам, произвести небольшую реставрацию, заменить рамы. Бесконечные вопросы насчет налогов и тому подобное.
— Но всего этого вовсе не было до того, как я вышла за тебя! Имелся всего лишь один контракт с музеем, который следовало подписывать каждый год, ничего больше. Почему ты молчал до сих пор? Судя по твоим словам, ты с ног валишься от непосильного труда.
Неужели это сарказм? Савич от души надеялся, что так оно и есть.
— Ты была нездорова, Лили, и я не хотел обременять тебя.
И неожиданно случилась странная вещь: на глазах у Лили ее муж превратился в сероватую бесплотную тень, рот которой открывался и закрывался, но оттуда не вылетало ни единого звука. Не человек, а тень, а тени не могут причинить зло.
— Как сказал Диллон, я очень богата, — улыбнулась она. Савич видел, что зять отчаянно пытается держать себя в руках, рассуждать логично, не оправдываться, не позволить Лили увидеть, какова его истинная натура. Поразительно! Неужели он настолько прожженный лжец? Настолько убедительный актер? Кто знает…
— Я всегда считал, что картины просто доверены тебе. Нечто вроде трастового фонда. Они не твои, тебе просто поручено их хранить. Пожизненно. А потом эта обязанность переходит к одному из твоих детей.
— Но ты занимался картинами все эти месяцы, — возразила Лили, — и как же мог не знать, что они мои, целиком и полностью?
— Говорю же, я так считал. Никто не уверял меня в обратном, даже директор, мистер Монк. Ты знакома с ним, и он так радовался, что теперь картины у него.
Савич поднес к губам чашку с чаем, налитым миссис Скраггинс.
— Картины поделены между внуками Сары, — сообщил он громко, зная, что экономка ловит каждое слово. Ничего страшного. Может, в результате у нее найдется что сказать ему и Шерлок, когда это приятное застолье закончится. — если Лили захочет, она может их продать. Каждая стоит около миллиона долларов. Может, и больше.
Теннисон так растерялся, что стал заикаться.
— Я… я не предполагал, — выдохнул он, отчаянно озираясь.
— Да неужели? — усмехнулась Лили. — Ты ведь неглуп, Теннисон. И разумеется, мистер Монк говорил, сколько они стоят. Когда ты обнаружил, чья я внучка, тебе ничего не стоило узнать, кому Сара завещала картины. И ты увидел во мне способ добраться до них. Как, должно быть, ты потирал руки в ожидании развязки! Это по твоему настоянию я завещала все свое имущество Бет и сделала тебя душеприказчиком.
— Ну а потом оказалось, что ты пережила дочь, — добавил Савич. — Кто же наследник в этом случае?
— Теннисон! Мой муж! — выпалила Лили, захлебываясь от горечи и невыразимой тоски. — Как легко я попалась на удочку! Что же случилось? Финансовые затруднения? И понадобилось быстро убрать меня с дороги?
— Нет-нет, — бормотал Теннисон, — послушай, я не представлял, что это такая ценность. Просто считал, что за ними следует присматривать, особенно потому, что ты так больна. Ладно, признаю, мне нравилась эта работа. Пожалуйста, Лили, поверь, когда ты сказала, что она твоя бабушка, я очень удивился и обрадовался за тебя. А потом уже и не думал об этом, клянусь. Я женился на тебе, потому что любил. И тебя, и Бет. Вот и все. Мой отец… нет, не может быть, он ни в чем не замешан. Да поверь же ты мне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43