Уж очень неотесан, думала она, с его губ еще ни разу не слетело медовых комплиментов, и он вовсе не походил на придворных рыцарей. Но все же он был красивым и сильным. Как только этот увалень станет ее мужем, она придаст ему желаемую форму. Что же до хитрой ведьмы Бланш, надо будет позаботиться, чтобы та поскорее убралась восвояси! Джоанна устремила взгляд на замок, и ее передернуло. Чудовищное сооружение, груда серых камней — и никакого изящества. Этот замок стоял в глухом месте, где ничто не обещало радостей благородно воспитанной леди. Джоанна улыбнулась. Если ее муж неотесан и глуп, она проявит остроумие и ловкость. Ей легко удастся управлять им, как она научилась управлять своим отцом. Она не растратит лучшие годы, замуровав себя в Вулфтоне. Возможно, будет проводить здесь несколько месяцев в году, и этого более чем достаточно!
Губы леди Джоанны начали неметь, и ей уже было трудно удерживать улыбку на устах, а лорд Грэлэм все еще ни разу не обернулся к ней, чтобы сказать хоть что-нибудь. Ее взгляд бессильно буравил спину рыцаря. Джоанна выросла в обществе пяти братьев и знала, какую власть может обрести женщина благодаря умению владеть своим телом. Однажды случилось, что она увидела Грэлэма без рубашки, и вид его обнаженного торса вызвал нежное томление внизу ее живота. Его массивная грудь и руки были загорелыми, привыкшими к ветру и солнцу. Глаза ее опустились ниже, и она слегка вздрогнула от предвкушения. Джоанна не была девственницей — со своим целомудрием она распрощалась четыре года назад в объятиях одного из рыцарей отца. Но юная леди сомневалась в способности Грэлэма заметить разницу. Уж во всяком случае, если он заподозрит, что исторгаемые ею крики боли будут притворством, чтобы убедить его, у нее будет припасен пузырек с куриной кровью, которой она оросит свои бедра в надлежащий момент…
Тем временем Бланш, ехавшая рядом с сэром Гаем, страстно желала, чтобы висевший у него на поясе нож вонзился в спину Джоанны. Конечно, Гай прекрасно понимал, что у нее на уме, черт бы побрал его наглость и цинизм! Она очень ясно сознавала, что все игры, затеянные ею в прошедшие две недели, были безуспешными, хотя ее нежный и скромный тон и манеры выглядели неплохо на фоне самоуверенности и надменности Джоанны и вызвали одобрение Грэлэма. И дураку было заметно, что лорд Грэлэм проводил в обществе своей нареченной все меньше и меньше времени по мере того, как узнавал ее получше. Но это не имело значения. Теперь для Бланш существовала только одна возможность, только один выход. Она вскинула голову, и в глазах ее блеснула решимость.
— Смею ли я спросить, что вы собираетесь предпринять теперь? — обратился к ней сэр Гай, чуть не прижимая свою лошадь к ее лошади.
Бланш наградила его ослепительной улыбкой и подняла одну красиво изогнутую бровь.
— Для мальчика вы проявляете слишком большой интерес к тому, что вас не касается.
— Как и вы для женщины почтенного возраста, — возразил, ничуть не смущаясь, рыцарь. — Я имею в виду ваш слишком большой интерес к милорду. Говорю вам, Бланш, вы проиграли. Примите мои соболезнования и утешьтесь. Грэлэм найдет вам мужа.
Неожиданно Гай поймал себя на том, что хмурится; похоже, эта мысль была ему неприятна.
— Вы глупец, — парировала Бланш, продолжая улыбаться.
— Это вы глупы, миледи, — сказал Гай, но голос его прозвучал неожиданно нежно. На самом деле он понимал тяжелое положение Бланш и жалел ее. Почему, недоумевал рыцарь, она не хочет смириться с существующим положением вещей, не желает видеть правды? — Лорд Грэлэм — человек чести. Он согласился на этот брак и сдержит свое слово.
Да, подумала Бланш. Но на этот раз честь Грэлэма будет ей на руку.
«Неплохо бы, чтобы этот глупый старик держал от меня подальше свои костлявые руки». Бланш бросила из-под ресниц сердитый взгляд на сидевшего рядом с ней сэра Томаса, отца Джоанны. Ее так и подмывало шлепнуть его по руке и сказать ему, что он старый дурак, но женщина смолчала и скосила глаза на акробатов, дававших представление в большом зале. Она не находила в этом представлении никакой радости. При взгляде на Грэлэма в горле у нее образовался комок, и решение, принятое ею накануне, только укрепилось. Очень хорошо, думала она, что он только пьет вино и разговаривает с герцогом Корнуоллским, не обращая ни малейшего внимания на свою невесту. Губы Джоанны, сжатые в тонкую линию, обнаруживали ее недовольство тем, что за ней не ухаживают, и от этого настроение Бланш стало немного улучшаться. Черт бы побрал эту выскочку! Конечно, она понимает, что Грэлэм не любит ее. Бланш подала знак служанке, чтобы та наполнила кубок Грэлэма. Она снова почувствовала на своем бедре костлявую руку сэра Томаса и поежилась, стараясь отодвинуться. Его жена леди Элинор, казалось, не замечала маленьких шалостей мужа и непринужденно беседовала с сэром Гаем, оглядывая огромный зал Вулфтона с видом удовлетворенной собственницы.
Наконец, подумала Бланш, наконец она может удалиться. Она грациозно присела в реверансе и покинула зал. Слыша смех сэра Гая, Бланш тряхнула головой.
Ей показалось, что в темноте своей маленькой комнатки она прождала долгие часы. Почувствовав, что начинает покрываться испариной, Бланш стремительно поднялась с постели и протерла влажной тряпочкой у себя под мышками. Подождав еще с минуту, она встала перед полированным серебряным зеркалом и принялась критически оглядывать себя. Тело ее было роскошным, с высокой грудью и полными округлыми бедрами. Правда, на животе оставались еле заметные линии — след деторождения, но даже при свете свечи их было трудно разглядеть. Надевая через голову легкую шелковую ночную рубашку, она принялась тихонько напевать. Потом поправила свои мягкие волосы, выбившиеся из прически, подошла к двери и отворила ее. Наконец все угомонились, и в доме наступила тишина.
Пламя зажженной свечи пришлось защищать рукой, сложенной наподобие чашечки, чтобы оно не погасло. Бланш спешила в спальню Грэлэма. Она бесшумно отворила дверь и проскользнула внутрь. На мгновение остановившись, помедлила, улыбаясь, слушая его храп. Он выпил много вина и, вероятно, не придет в чувство до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Как сказал ей сэр Гай, Грэлэм был человеком чести. Если он окажется в постели с незамужней леди, то сочтет своим долгом жениться на ней. Ах, почему ей это не пришло в голову раньше? Бланш старалась подавить внезапное чувство вины и страх. «Нечего трусить! — подумала она. — сделаю то, что должна сделать!»
Женщина бесшумно приблизилась к огромной постели и, высоко подняв свечу, с минуту внимательно разглядывала спящего рыцаря. Ночь была теплой, и Грэлэм лежал обнаженный поверх покрывала. Даже теперь, когда он не двигался и тело рыцаря было расслаблено, можно было разглядеть валики мускулов на его животе. Ниже Бланш заметила длинный извилистый неровный шрам, пересекавший живот от бедра почти до паха. На фоне черных волос он казался совсем белым. В густых, как руно, темных волосах знак его пола казался мягким и вялым, и женщина ощутила потребность дотронуться до него, приласкать его, чтобы пробудить к жизни. Она поставила свечу на маленький столик возле кровати, медленно и все так же тихо сбросила ночную рубашку, потянув ее через голову, и уже приготовилась скользнуть в постель. когда сквозь небольшое оконце в комнату ворвался порыв ветра. Пламя свечи затрепетало и погасло. Бланш тихонько выругалась, но тотчас же поняла, что свет полной луны даже лучше подходит для ее цели.
Она легла рядом с Грэлэмом, прижавшись к его боку своим телом. Затем медленно склонилась над ним и легонько пробежала пальцами по его груди. Рыцарь вздохнул во сне, но не пробудился. Ищущие пальцы Бланш спустились ниже, пока не нашли то, к чему стремились, и рука ее обвилась вокруг его мужского естества. С нежной настойчивостью она принялась гладить и ласкать его.
— Нэн, — услышала она сонное бормотание. Грэлэм заворочался в полусне. — Я ведь сказал тебе, что больше мы не будем спать вместе. Уйди.
Пальцы Бланш крепче обхватили его набухающий орган, и она улыбнулась, услышав его стон. Внезапно руки Грэлэма обвились вокруг ее тела, привлекая к себе, и она оказалась лежащей на нем. Она чувствовала его жесткий и требовательный рот, обхвативший ее губы, которые мгновенно раскрылись навстречу его вторгающемуся в рот языку. Она ощутила, как его руки гладят ее спину, спускаются к ягодицам, яростно ласкают их, прижимая ее к разбухшему мужскому естеству.
Скоро, торжествующе подумала она, скоро она закричит, но не раньше чем семя Моретонов взорвется в ее лоне. С каким наслаждением она посмотрит в лицо герцога Корнуолла!
— Тело Господне! — воскликнул Грэлэм, стряхивая туманившие голову остатки хмеля. — Бланш!
У нее не было времени на то, чтобы ответить. Его рука легла на ее рот и зажала его. Он бросил ее на спину, его мощная нога оказалась поверх ее ног. На мгновение ее охватил страх, но она тут же расслабилась и улыбнулась ему.
— Какого дьявола ты делаешь здесь? — спросил Грэлэм грубо.
Бланш обольстительным движением прижалась к нему и внезапно изменила свои планы.
— Я люблю вас, милорд, — сказала она почти хнычущим голосом. — Не женитесь на этой…
В ужасе он перебил ее:
— Молчи, женщина! У тебя нет ни ума, ни гордости! Иисусе, Бланш! Я был близок к тому, чтобы овладеть тобой.
— Вы можете овладеть мною, милорд, если только женитесь на мне, — прошептала она, прижимаясь грудью к его руке.
Грэлэм тихонько выпустил целую очередь проклятий, удивив даже Бланш беглостью своей бранной речи.
— Я не могу жениться на тебе и не женюсь! — только и смог он наконец выговорить. — Ради Бога, убирайся отсюда, пока тебя никто здесь не застал!
Догадываясь, что она не подчинится, Грэлэм поднялся с постели, рывком подняв и ее. Он наклонился и подал ей ночную рубашку.
— Наденьте ее — сказал он, переходя на более уважительный тон. — И уходите поскорее и потихоньку. Я никому не скажу, и вы тоже.
— Вы меня не хотите, милорд? — с отчаянием спросила Бланш, выпячивая грудь и прикасаясь сосками к его обнаженной груди.
Грэлэм почувствовал, как тают его негодование и гнев. Бланш была таким нежным созданием… и эти слезы у нее на глазах. Но он сказал тихо и уже спокойнее:
— Этого не должно быть, Бланш. Я обручен. Вы не можете стать моей любовницей. Вы — леди. Только муж может вас познать.
«Я никогда не буду вашей любовницей», — хотелось ей крикнуть ему в лицо, но тело ее все еще содрогалось от краткого мгновения, принесшего такое наслаждение. Бланш чувствовала, что по щекам ее текут слезы разочарования и отчаяния.
Грэлэм наконец сумел надеть на нее рубашку. По правде говоря, его тело готово было ответить на ее призыв. Но он не хотел после стыдиться ни себя, ни её.
— Ну же, Бланш, — сказал рыцарь мягко. — Вы должны вернуться в свою комнату. И мы оба забудем об этом.
Ей хотелось закричать, заставить прибежать сюда Джоанну или ее мать, столь похожую на хорька, но она знала, что не сделает этого. Де Моретон задушил бы ее, если бы она посмела так поступить, тем более что теперь он пришел в чувство и вполне владел собой. Это было несправедливо, ах как несправедливо. Что станется с ней теперь? Что будет с ее бедным сыном? «По крайней мере покажи хоть капельку достоинства», — бранила она себя. Бланш расправила плечи.
Грэлэм молча смотрел, как она выскользнула из его спальни. Он вернулся в постель и бросился плашмя на спину, положив руки под голову. «Иисусе! — думал он. — Ну и женщины!» Правда, это и в самом деле было несправедливо. Бланш такая милая и застенчивая! Он не мог винить ее за этот поступок. Она ведь и вправду любит его. Что ж, он должен найти ей мужа и как можно скорее. Грэлэм помнил ощущение, возникшее у него, когда ее тело прижималось к нему, помнил прикосновение ее ласкающих пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65
Губы леди Джоанны начали неметь, и ей уже было трудно удерживать улыбку на устах, а лорд Грэлэм все еще ни разу не обернулся к ней, чтобы сказать хоть что-нибудь. Ее взгляд бессильно буравил спину рыцаря. Джоанна выросла в обществе пяти братьев и знала, какую власть может обрести женщина благодаря умению владеть своим телом. Однажды случилось, что она увидела Грэлэма без рубашки, и вид его обнаженного торса вызвал нежное томление внизу ее живота. Его массивная грудь и руки были загорелыми, привыкшими к ветру и солнцу. Глаза ее опустились ниже, и она слегка вздрогнула от предвкушения. Джоанна не была девственницей — со своим целомудрием она распрощалась четыре года назад в объятиях одного из рыцарей отца. Но юная леди сомневалась в способности Грэлэма заметить разницу. Уж во всяком случае, если он заподозрит, что исторгаемые ею крики боли будут притворством, чтобы убедить его, у нее будет припасен пузырек с куриной кровью, которой она оросит свои бедра в надлежащий момент…
Тем временем Бланш, ехавшая рядом с сэром Гаем, страстно желала, чтобы висевший у него на поясе нож вонзился в спину Джоанны. Конечно, Гай прекрасно понимал, что у нее на уме, черт бы побрал его наглость и цинизм! Она очень ясно сознавала, что все игры, затеянные ею в прошедшие две недели, были безуспешными, хотя ее нежный и скромный тон и манеры выглядели неплохо на фоне самоуверенности и надменности Джоанны и вызвали одобрение Грэлэма. И дураку было заметно, что лорд Грэлэм проводил в обществе своей нареченной все меньше и меньше времени по мере того, как узнавал ее получше. Но это не имело значения. Теперь для Бланш существовала только одна возможность, только один выход. Она вскинула голову, и в глазах ее блеснула решимость.
— Смею ли я спросить, что вы собираетесь предпринять теперь? — обратился к ней сэр Гай, чуть не прижимая свою лошадь к ее лошади.
Бланш наградила его ослепительной улыбкой и подняла одну красиво изогнутую бровь.
— Для мальчика вы проявляете слишком большой интерес к тому, что вас не касается.
— Как и вы для женщины почтенного возраста, — возразил, ничуть не смущаясь, рыцарь. — Я имею в виду ваш слишком большой интерес к милорду. Говорю вам, Бланш, вы проиграли. Примите мои соболезнования и утешьтесь. Грэлэм найдет вам мужа.
Неожиданно Гай поймал себя на том, что хмурится; похоже, эта мысль была ему неприятна.
— Вы глупец, — парировала Бланш, продолжая улыбаться.
— Это вы глупы, миледи, — сказал Гай, но голос его прозвучал неожиданно нежно. На самом деле он понимал тяжелое положение Бланш и жалел ее. Почему, недоумевал рыцарь, она не хочет смириться с существующим положением вещей, не желает видеть правды? — Лорд Грэлэм — человек чести. Он согласился на этот брак и сдержит свое слово.
Да, подумала Бланш. Но на этот раз честь Грэлэма будет ей на руку.
«Неплохо бы, чтобы этот глупый старик держал от меня подальше свои костлявые руки». Бланш бросила из-под ресниц сердитый взгляд на сидевшего рядом с ней сэра Томаса, отца Джоанны. Ее так и подмывало шлепнуть его по руке и сказать ему, что он старый дурак, но женщина смолчала и скосила глаза на акробатов, дававших представление в большом зале. Она не находила в этом представлении никакой радости. При взгляде на Грэлэма в горле у нее образовался комок, и решение, принятое ею накануне, только укрепилось. Очень хорошо, думала она, что он только пьет вино и разговаривает с герцогом Корнуоллским, не обращая ни малейшего внимания на свою невесту. Губы Джоанны, сжатые в тонкую линию, обнаруживали ее недовольство тем, что за ней не ухаживают, и от этого настроение Бланш стало немного улучшаться. Черт бы побрал эту выскочку! Конечно, она понимает, что Грэлэм не любит ее. Бланш подала знак служанке, чтобы та наполнила кубок Грэлэма. Она снова почувствовала на своем бедре костлявую руку сэра Томаса и поежилась, стараясь отодвинуться. Его жена леди Элинор, казалось, не замечала маленьких шалостей мужа и непринужденно беседовала с сэром Гаем, оглядывая огромный зал Вулфтона с видом удовлетворенной собственницы.
Наконец, подумала Бланш, наконец она может удалиться. Она грациозно присела в реверансе и покинула зал. Слыша смех сэра Гая, Бланш тряхнула головой.
Ей показалось, что в темноте своей маленькой комнатки она прождала долгие часы. Почувствовав, что начинает покрываться испариной, Бланш стремительно поднялась с постели и протерла влажной тряпочкой у себя под мышками. Подождав еще с минуту, она встала перед полированным серебряным зеркалом и принялась критически оглядывать себя. Тело ее было роскошным, с высокой грудью и полными округлыми бедрами. Правда, на животе оставались еле заметные линии — след деторождения, но даже при свете свечи их было трудно разглядеть. Надевая через голову легкую шелковую ночную рубашку, она принялась тихонько напевать. Потом поправила свои мягкие волосы, выбившиеся из прически, подошла к двери и отворила ее. Наконец все угомонились, и в доме наступила тишина.
Пламя зажженной свечи пришлось защищать рукой, сложенной наподобие чашечки, чтобы оно не погасло. Бланш спешила в спальню Грэлэма. Она бесшумно отворила дверь и проскользнула внутрь. На мгновение остановившись, помедлила, улыбаясь, слушая его храп. Он выпил много вина и, вероятно, не придет в чувство до тех пор, пока не будет уже слишком поздно. Как сказал ей сэр Гай, Грэлэм был человеком чести. Если он окажется в постели с незамужней леди, то сочтет своим долгом жениться на ней. Ах, почему ей это не пришло в голову раньше? Бланш старалась подавить внезапное чувство вины и страх. «Нечего трусить! — подумала она. — сделаю то, что должна сделать!»
Женщина бесшумно приблизилась к огромной постели и, высоко подняв свечу, с минуту внимательно разглядывала спящего рыцаря. Ночь была теплой, и Грэлэм лежал обнаженный поверх покрывала. Даже теперь, когда он не двигался и тело рыцаря было расслаблено, можно было разглядеть валики мускулов на его животе. Ниже Бланш заметила длинный извилистый неровный шрам, пересекавший живот от бедра почти до паха. На фоне черных волос он казался совсем белым. В густых, как руно, темных волосах знак его пола казался мягким и вялым, и женщина ощутила потребность дотронуться до него, приласкать его, чтобы пробудить к жизни. Она поставила свечу на маленький столик возле кровати, медленно и все так же тихо сбросила ночную рубашку, потянув ее через голову, и уже приготовилась скользнуть в постель. когда сквозь небольшое оконце в комнату ворвался порыв ветра. Пламя свечи затрепетало и погасло. Бланш тихонько выругалась, но тотчас же поняла, что свет полной луны даже лучше подходит для ее цели.
Она легла рядом с Грэлэмом, прижавшись к его боку своим телом. Затем медленно склонилась над ним и легонько пробежала пальцами по его груди. Рыцарь вздохнул во сне, но не пробудился. Ищущие пальцы Бланш спустились ниже, пока не нашли то, к чему стремились, и рука ее обвилась вокруг его мужского естества. С нежной настойчивостью она принялась гладить и ласкать его.
— Нэн, — услышала она сонное бормотание. Грэлэм заворочался в полусне. — Я ведь сказал тебе, что больше мы не будем спать вместе. Уйди.
Пальцы Бланш крепче обхватили его набухающий орган, и она улыбнулась, услышав его стон. Внезапно руки Грэлэма обвились вокруг ее тела, привлекая к себе, и она оказалась лежащей на нем. Она чувствовала его жесткий и требовательный рот, обхвативший ее губы, которые мгновенно раскрылись навстречу его вторгающемуся в рот языку. Она ощутила, как его руки гладят ее спину, спускаются к ягодицам, яростно ласкают их, прижимая ее к разбухшему мужскому естеству.
Скоро, торжествующе подумала она, скоро она закричит, но не раньше чем семя Моретонов взорвется в ее лоне. С каким наслаждением она посмотрит в лицо герцога Корнуолла!
— Тело Господне! — воскликнул Грэлэм, стряхивая туманившие голову остатки хмеля. — Бланш!
У нее не было времени на то, чтобы ответить. Его рука легла на ее рот и зажала его. Он бросил ее на спину, его мощная нога оказалась поверх ее ног. На мгновение ее охватил страх, но она тут же расслабилась и улыбнулась ему.
— Какого дьявола ты делаешь здесь? — спросил Грэлэм грубо.
Бланш обольстительным движением прижалась к нему и внезапно изменила свои планы.
— Я люблю вас, милорд, — сказала она почти хнычущим голосом. — Не женитесь на этой…
В ужасе он перебил ее:
— Молчи, женщина! У тебя нет ни ума, ни гордости! Иисусе, Бланш! Я был близок к тому, чтобы овладеть тобой.
— Вы можете овладеть мною, милорд, если только женитесь на мне, — прошептала она, прижимаясь грудью к его руке.
Грэлэм тихонько выпустил целую очередь проклятий, удивив даже Бланш беглостью своей бранной речи.
— Я не могу жениться на тебе и не женюсь! — только и смог он наконец выговорить. — Ради Бога, убирайся отсюда, пока тебя никто здесь не застал!
Догадываясь, что она не подчинится, Грэлэм поднялся с постели, рывком подняв и ее. Он наклонился и подал ей ночную рубашку.
— Наденьте ее — сказал он, переходя на более уважительный тон. — И уходите поскорее и потихоньку. Я никому не скажу, и вы тоже.
— Вы меня не хотите, милорд? — с отчаянием спросила Бланш, выпячивая грудь и прикасаясь сосками к его обнаженной груди.
Грэлэм почувствовал, как тают его негодование и гнев. Бланш была таким нежным созданием… и эти слезы у нее на глазах. Но он сказал тихо и уже спокойнее:
— Этого не должно быть, Бланш. Я обручен. Вы не можете стать моей любовницей. Вы — леди. Только муж может вас познать.
«Я никогда не буду вашей любовницей», — хотелось ей крикнуть ему в лицо, но тело ее все еще содрогалось от краткого мгновения, принесшего такое наслаждение. Бланш чувствовала, что по щекам ее текут слезы разочарования и отчаяния.
Грэлэм наконец сумел надеть на нее рубашку. По правде говоря, его тело готово было ответить на ее призыв. Но он не хотел после стыдиться ни себя, ни её.
— Ну же, Бланш, — сказал рыцарь мягко. — Вы должны вернуться в свою комнату. И мы оба забудем об этом.
Ей хотелось закричать, заставить прибежать сюда Джоанну или ее мать, столь похожую на хорька, но она знала, что не сделает этого. Де Моретон задушил бы ее, если бы она посмела так поступить, тем более что теперь он пришел в чувство и вполне владел собой. Это было несправедливо, ах как несправедливо. Что станется с ней теперь? Что будет с ее бедным сыном? «По крайней мере покажи хоть капельку достоинства», — бранила она себя. Бланш расправила плечи.
Грэлэм молча смотрел, как она выскользнула из его спальни. Он вернулся в постель и бросился плашмя на спину, положив руки под голову. «Иисусе! — думал он. — Ну и женщины!» Правда, это и в самом деле было несправедливо. Бланш такая милая и застенчивая! Он не мог винить ее за этот поступок. Она ведь и вправду любит его. Что ж, он должен найти ей мужа и как можно скорее. Грэлэм помнил ощущение, возникшее у него, когда ее тело прижималось к нему, помнил прикосновение ее ласкающих пальцев.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65