— Насколько хорошо вы знали Болтона?
— Мы с ним дружили. Видит Бог, я провел с ним немало времени, залечивая ему раны. Он мог бы стать более преуспевающим человеком, если бы не она, которая выживала его то с одной, то с другой работы...
— Да?
— Понимаете, они жили в Гайд-Парке, по соседству с университетом. Довольно утонченное, я бы сказал, интеллектуальное место, честное слово.
— Болтон был ученым?
— Ему нравилась наука. Ему нравилось, что рядом, поблизости, Чикагский университет. А теперь объясните, почему человек, наделенный его чувственностью, интеллектом, терпит страдания от такой драчливой старой карги, как Мильдред Болтон?
— В моей сфере, док, — заметил я, — это называют загадкой.
Я побеседовал еще с некоторыми. Например, с симпатичной белокурой секретаршей по юридическим вопросам по имени Пегги О'Рейли, которая с тридцать третьего года работала в «Оушн эксидент энд гэренти компани», где Джозеф Болтон был в свое время ее деловым партнером.
— Его стол стоял в четырех футах от моего, — рассказывала она, — но мы ни разу даже не обедали вместе. Между нами вообще не было никаких отношений, но миссис Болтон не хотела этому верить. Как-то раз она пришла в офис и обвинила меня в... короче, обозвала «грязной потаскухой». Я предложила ей выйти в холл, где бы мы сумели объясниться без посторонних, она согласилась. Как только мы вышли, она накинулась на меня, била ногами, изорвала в клочья одежду, исцарапала мне шею, лицо. Настоящий ужас. Инцидент привлек внимание служащих — несколько сотен человек наблюдали за нами. Два любезных джентльмена оттащили ее от меня. Мне, конечно, здорово досталось, неделю я проболела и не выходила на работу. А когда вернулась, узнала, что мистера Болтона уволили.
Постепенно складывалась знакомая мне по прошлым делам схема, когда обычно страдавшей, избиваемой стороной являлась супруга, которая тем не менее каким-то образом выносила и даже сама поддерживала такой ненормальный союз. В данном же случае Болтон был избиваемым мужем, связанным по рукам, он никогда не отвечал кулаками на грубость жены; единственное, чем ее наказывал, — не давал денег, а если давал, то очень мало. Возможно, для него это было той единственной местью, на которую он был способен.
Я решил зайти в отель «Ван Бьюрен» и постучал в номер «ЗС», тот самый, который занимал Болтон.
Дверь открыл Чарльз Винстон. Выглядел он ужасно. Бледный, с красными глазами, в рубахе и боксерских трусах. Когда я встречал его прежде, он всегда был одет иначе — чисто и аккуратно.
— Оденься, — предложил я. — Нужно поговорить.
Мы спустились в бар.
— Джо был великодушным человеком, — сказал он, и глаза его наполнились слезами. Он накапал бы слез в свое пиво, но напиток и без того уже был разбавлен. Счет за пиво я забрал себе, пусть его оплатит Мильдред Болтон.
— Твоя мать все еще в городе?
Он подозрительно посмотрел на меня:
— Нет. Вернулась в Вудсток. А что?
— Она была в офисе незадолго до убийства Болтона.
— Да, и я тоже там был.
— О? Вот так новость!
— Мы направились туда сразу же после суда, — продолжал Чарльз.
— Рассказать ему, чем все кончилось?
— Да, и поблагодарить его. Понимаете, после того случая у входа в отель, в среду, когда меня забрали в участок, мать ходила к Джо. Они встретились на Двенадцатой улице, на автобусной остановке. Она спросила, мог ли он внести за меня залог. Мать могла бы обратиться за помощью к брату, но в таком случае мне пришлось бы провести ночь в участке.
Чарльз улыбнулся с признательностью.
— Джо с деньгами сразу же отправился в полицию, и меня выпустили.
— Благородно с его стороны.
— Разумеется. Затем мы встретили мать в пивном баре отеля «Аудиториум».
Очень шикарная дыра; хорошенькое место, особенно для тех, кто живет в таком отеле, как «Ван Бьюрен».
— К сожалению, я немного задержался в отеле, надо было собрать кое-какие вещи. Миссис Болтон, вероятно, караулила меня, а потом шла следом до самого бара в «Аудиториуме». Там она набросилась на меня с кулаками и без обиняков, голосом, который и мертвого поднял бы из могилы, стала обзывать мою мать... — он покачал головой, — всевозможными непотребными словами. В конце концов администрация бара вышвырнула ее прочь.
— Твоя мать любила Джо?
Он снова пристально посмотрел на меня:
— Конечно же нет. Они дружили. Вот и все.
— Когда ты с матерью покинул офис Болтона?
— Вчера? Около половины второго. Нам сказали, что внизу появилась миссис Болтон, поэтому мы поторопились уйти.
— Никто из вас не задержался?
— Нет. Вы будете беседовать с матерью?
— Вероятно.
— Мне бы не хотелось, чтобы вы это делали, — мрачно проговорил он.
Я пил пиво, изучая парня.
— Может быть, до этого дело не дойдет, — сказал я, улыбнулся и, похлопав его по плечу, вышел.
С общественным защитником Баскусом я встретился в участке Первого района в небольшом кабинете для допросов.
— Твоя подопечная виновна, — заявил я.
Я сидел: Он мерил шагами кабинет.
— Секретарша все время находилась в приемной офиса, — проговорил я, — на глазах других свидетелей. Винстоны ушли около половины второго. Их видел лифтер.
— Один из них мог вернуться назад по лестнице...
— Не думаю. Хочу сказать, что эту нашу встречу я считаю завершающей мое участие в деле Болтон. Доклад для тебя представлю. Я истратил всю сотню долларов.
По своим записям я изложил ему суть проведенных мною бесед. Внимательно все выслушав, он опустился на стул. У него на лбу проступили капли пота, глаза за стеклами очков сузились.
— Она утверждает, что не делала этого.
— Мало ли что она говорит. Во всяком случае, мне кажется, что у тебя есть возможность добиться ее освобождения.
Он усмехнулся:
— А что это ты выступаешь как ее адвокат?
— Нет. Просто я тот, кто знает это дело как никто другой с самого начала.
— Склоняюсь перед твоим, опытом, если не мастерством.
— Можешь объявить ее невменяемой, Сэм.
— Такое заявление может быть отклонено судом, кроме того, она и слышать об этом не хочет. А ведь понадобятся психиатры для проведения экспертизы. Как ее уломать?
— И все же ты можешь вытащить ее.
— Как, черт побери!
Я сделал небольшую паузу, затем сказал:
— Мне сначала нужно поговорить с ней, прежде чем я скажу тебе хоть слово. Ей придется решать самой.
— Объясни, как же мне ее вытащить?
— Нет, ты же не мой клиент.
Моим клиентом оставалась миссис Болтон.
Смотрительница ввела ее в комнату для допросов и вышла за дверь. На миссис Болтон было знакомое мне розовое в цветочек платье, но без мехового манто. Увидев меня, она чуть заметно улыбнулась и села напротив.
— Вы здорово повеселились с журналистами, Мильдред, верно?
— Разумеется. Они окрестили меня «Мраморная Мильдред». Думают, я бессердечная.
— Но вы же понимаете, как воспринимаются окружающими шуточки вдовы по поводу своего мертвого мужа.
— Глупый народ. Они спросили фамилию моего адвоката, а я им ответила: «Лошадиный хвост».
Она рассмеялась. Ей это казалось весьма забавным, и она явно гордилась собой по поводу столь остроумного ответа.
— Рад, что вам удается хоть немного повеселиться.
— Знаете, я получаю сотни писем. От поклонников! Они убеждены, что Джо заслуживал смерти так или иначе. Знаете, я не единственная женщина в Чикаго, с которой дурно обращались.
— Мильдред, вам грозит смерть. Я видел доказательства, говорил со свидетелями.
— Вы говорили с миссис Винстон? Во всем виновата она, понимаете. Она и тот... тот мальчишка.
— Вы отправились к Джо после того, как мальчишку оштрафовали в суде.
— Да! Я ему позвонила и сообщила, что маленького дегенерата осудили и оштрафовали. Затем спросила Джо, есть ли у него деньги, мне не на что было поесть, и он пообещал мне дать их. Поэтому я отправилась в офис, а когда туда приехала, он попытался вручить мне чек на десять долларов. Я сказала: «Подозреваю, ты собираешься заплатить штраф за этого парня, и поэтому у тебя нет денег для меня?» На что он мне ответил: «Вот все, что ты получишь». Я спросила: «На всю неделю? Платить за жилье и на еду?!» Он ответил: «Да, это все».
— Думаю, он наказывал вас.
— Догадываюсь. Около часа мы спорили, потом он сказал, что у него есть дела на другом этаже, — адвокат того парня работал на девятом этаже, — я пошла за ним, почти догнала у лифта, но ему удалось удрать. Я вернулась и сказала мисс Хойекс: «Он от меня удрал». Осталась ждать его в офисе, и примерно через час он вернулся. Я заявила: «Джо, я твоя жена вот уже четырнадцать лет и, полагаю, заслуживаю большего уважения и лучшего отношения». А он откинулся на спинку стула и так издевательски спрашивает: «Знаешь, кто ты?» А затем сказал эту гадость.
— Что сказал?
Она судорожно сглотнула подкативший к горлу комок; впервые за время нашего общения эти безучастные глаза наполнились слезами.
— Он сказал: «Ты просто грязная старая ведьма». Затем повторил это еще раз. Тогда я спросила: «Просто старая грязная ведьма, после четырнадцати лет?» И навела на него револьвер.
— Откуда он взялся?
— Револьвер лежал на столе, в синей коробке, которую я принесла с собой.
— Что же вы сделали потом, Мильдред?
— С коробкой?
— С револьвером.
— А, с револьвером... Выстрелила в него.
Я протянул ей носовой платок, она вытерла глаза.
— Сколько раз вы стреляли, Мильдред?
— Не знаю. Он упал в кресло, затем поднялся и двинулся ко мне со словами: «Отдай мне оружие, отдай мне револьвер». Я ответила: «Нет, теперь я покончу с собой. Не подходи, мой палец на курке!» — Она крепко стиснула зубы. — Он стал вырывать у меня оружие, очки упали и разбились, ему все же удалось выхватить у меня револьвер. С ним он вышел в холл. Я пошла было следом, но тут же вернулась в офис. Хотела выброситься из окна, но услышала его крики и выбежала к нему. Джо лежал на полу, револьвер около него. Я попыталась схватить оружие, но он первым дотянулся до него. Я опять кинулась в офис.
— Зачем?
— Выпрыгнуть из окна, я же уже говорила. Но не сумела бросить его, повернула обратно и, открыв дверь, увидела, как начал собираться народ. Среди них были и вы, мистер Геллер.
— Где вы приобрели револьвер, Мильдред?
— В ломбарде в Хаммонде, штат Индиана.
— Чтобы убить Джо?
— Нет, убить себя.
— Но не убили.
— Жаль, что не смогла. У меня было достаточно времени сделать это дома, но мне хотелось, чтобы все произошло именно в его офисе. Мне хотелось, чтобы он почувствовал угрызения совести.
— Он получил две пули в спину, Мильдред, две.
— не знаю. Может быть, он повернулся, когда я стреляла. Не знаю. Не помню.
— Знаете, но обвинение не примет во внимание ваши притязания на самоубийство.
— Но это не притязания!
— Понимаю. Но они не примут этого. Последует заявление, что ваши утверждения о самоубийстве не что иное, как ловкий предлог для убийства Джо. Другими словами, это означает, что вы совершили умышленное убийство, раздобыв заранее оружие, и обдумали заранее версию, объясняющую причины его покупки.
— Не понимаю, о чем вы говорите.
— Хотелось бы вам избежать обвинения в предумышленном убийстве?
— Конечно, я же не сумасшедшая.
— Однако вам придется тяжко. Вас представят как сварливую женщину, избивавшую мужа. Заявят, что Болтон, хорошо воспитанный джентльмен, не мог себе позволить ударить вас в ответ.
Она усмехнулась:
— Не был он джентльменом.
— Неужели?
— Да, он вовсе не был таким, каким вы его себе представляете.
— Что вы хотите этим сказать, Мильдред?
— Мы прожили вместе четырнадцать лет, прежде чем он захотел отделаться от меня. Приличный срок, чтобы узнать, кто он такой.
— Разумеется. Так почему же мы неверно судим о нем?
— Я этого не говорила.
— Знаю. Скажите мне.
— Не скажу. Ни сейчас, никогда.
— Но ведь не было никаких других женщин, Мильдред, не так ли?
— Нет, было множество женщин, несчетное множество!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31