Полукруглая дорожка к дому была вся забита машинами, в основном черного цвета с золотой надписью «полиция» на дверях, — такими же как та, в которой ехал я.
— Пойдемте, мистер Геллер, — сказал «разговорчивый» коп. Он вежливо открыл мне дверь машины, я прошел вслед за ним по ступенькам крыльца и вошел в дом, где мне сразу ударил в нос едкий запах гари, казалось, пропитавший все изнутри. Здесь что, был пожар? Оглядевшись вокруг, я заметил, что ковер на полу и деревянная лестница были опалены. И перила тоже, но не везде: как будто по лестнице спускался горящий человек, пятнами сажи отмечая свой путь...
— Мистер Геллер? — раздался резкий, деловой мужской голос, который я никогда раньше не слышал. Голос англичанина.
Я оторвался от изучения лестницы и увидел идущего ко мне белого, похожего на военного мужчину лет пятидесяти с оттопыренными ушами и ямочкой на подбородке. Он был одет в военного образца униформу цвета хаки, которую перерезал ремень кобуры; на голове у него высился массивный шлем с эмблемой британской королевской полиции.
Этот человек был похож на очень профессионального и очень дорогого гида-проводника по сафари.
— Я — полковник Эрскин Линдоп, старший инспектор полиции, — представился он, протягивая руку, которую я пожал.
— Какое преступление привело сюда такую важную персону, как вы, полковник?
Его лицо ищейки исказилось в улыбке, и он ответил вопросом:
— Это вы — частный детектив из Чикаго?
— Я.
Полковник откинул голову назад так, что мог свысока взглянуть на меня, хотя я был выше его на несколько дюймов.
— Не могли бы вы сообщить мне детали вашей вчерашней встречи с сэром Гарри?
— Нет — без разрешения моего клиента.
Удивленно вскинув брови, Линдоп шагнул к лестнице и сказал:
— Тогда пойдемте со мной, мистер Геллер.
Он остановился и поманил меня пальцем, будто звал ребенка.
И я послушно пошел за ним, как послушный маленький мальчик.
— А кто подпалил эту лестницу? — поинтересовался я.
— А это как раз одна из тех вещей, которые я хотел бы узнать.
Кое-где на ступеньках были засохшие куски грязи и песок. Я сказал:
— Послушайте, если здесь произошло преступление, мы как раз затаптываем чьи-то следы.
Но он продолжал подниматься. Наши шаги эхом отзывались вокруг.
— К сожалению, здесь уже наследили до того, как я приехал. — Он вежливо улыбнулся. — Но я ценю вашу добросовестность.
Что это, сарказм? С этими британскими типами никогда не поймешь.
Наверху, справа от лестницы была закрытая дверь. Прямо перед нами — окно, а справа — короткий коридор. Его стены тоже были опалены вдоль пола. Здесь пахло дымом сильнее, чем на первом этаже. Линдоп взглянул на меня и кивнул, приглашая следовать за ним в комнату в конце коридора. Прямо перед выходом в самом низу оштукатуренной стены были видны пятна сажи. Внутренняя сторона белой открытой двери тоже была покрыта отметинами, а коврик за порогом был черен весь, как прямая дорожка в ад.
Стоявшая посреди большой комнаты шестипанельная, с изысканным, ручной работы восточным узором ширма мешала увидеть то, что было за ней. Правый нижний угол ширмы под вышитым драконом был опален и казался его темной тенью. На платяном шкафу, расположенном слева, виднелись следы сажи. Испачкан был и дорогой ковер: весь в больших и не очень пятнах, будто кто-то разлил на нем черную краску.
Здесь, в комнате, запах дыма был еще сильнее, но к нему примешивался другой, более сильный запах: сладковатый запах горелого человеческого мяса.
Ощутив его, я согнулся пополам и упал в мягкое кресло рядом с колыхающимися на ветру кружевными занавесками. На письменно столе около кресла стоял телефон и лежала телефонная книга, тоже в рыжеватых пятнах.
Я наклонился к открытому окну и глотнул свежего воздуха. Хотя он и был сырой, это помогло мне.
— Вы в порядке, мистер Геллер? — Линдоп выглядел неподдельно встревоженным.
Я поднялся на ноги. Слава Богу, я не успел позавтракать.
— Извините, — сказал я. — Я хорошо знаю, что это за запах. Уже однажды слышал его в тропиках... — (Обуглившиеся оскаленные трупы японцев рядом с подбитым танком на Матаникау, сладковатый ветер шевелит невысокую траву кунаи).
— Где вы служили?
Я сказал.
— Понятно, — ответил он.
— Полковник, я — бывший полицейский и не особенно щепетилен. Но такое возвращение в тропики связано с тяжелыми воспоминаниями.
Он кивнул в сторону двери:
— Мы можем уйти.
— Нет, — выдохнул я. — Покажите мне, что там, за ширмой...
Полковник Линдоп коротко кивнул, обошел ширму, ступая по опаленному дорогому ковру, и я двинулся за ним на мою последнюю аудиенцию у сэра Гарри, который был чуть менее обычного оживлен в это утро.
Он лежал на широкой двуспальной кровати, рядом с ширмой, которую, вероятно, поставил сюда, чтобы она защищала его от прохладного багамского ветра, но она не защитила его от иного.
Труп сэра Гарри лежал лицом вверх. Одна рука свесилась к полу. Кожа почернела от огня, и на ней проступили красные пятна ожогов. На голове и шее виднелась запекшаяся кровь. Он был голым, но лоскутья полосатой синей пижамы говорили о том, что одежда сгорела на нем. Его глаза и пах особенно пострадали от огня. Эти участки тела были покрыты волдырями и обуглились.
Поверх кровати и тела лежала деревянная рама с марлевой сеткой от москитов, большая часть которой теперь сгорела. Странно, но с этой стороны китайская ширма совсем не пострадала от огня. Но самой странной деталью во всей этой кошмарной сцене были перья из подушки, рассыпанные по всему почерневшему трупу, прилипшие ко вздувшейся, обожженной плоти.
— О Господи! — вырвалось у меня. Сейчас это звучало почти как молитва.
— Сэра Гарри нашел его друг Гарольд Кристи сегодня утром, — сказал Линдоп. — Около семи.
— Бедный старый чудак, — я покачал головой и повторил это снова. Я старался дышать только ртом, чтобы не чувствовать запаха.
— У такого сварливого старого миллионера, как Оукс, наверняка было полно врагов.
— Наверняка.
Передо мной была жуткая панорама места убийства. Красные отпечатки ладоней, будто нарисованные ребенком, виднелись на стене у окон по ту сторону несмятой двуспальной кровати. Кто-то с мокрыми руками выглядывал наружу. Вряд ли они были в кетчупе. Такие же отпечатки были у стены над кроватью. Все отпечатки оставались мокрыми: сырость за окном не дала им высохнуть.
Кровь блестела на обеих ручках открытой двери, ведущей в другую, маленькую спальню напротив пустой кровати. Я заглянул туда — эта комната, которой, похоже, никто сегодня не пользовался, была метров пять в ширину. Спальня сэра Гарри была вдвое шире и тянулась вокруг всего дома, выходя окнами на крыльцо с южной и северной стороны.
— Что ж, — сказал я. — Здесь, кажется, осталось полно улик. Эти следы огня... и кровавые отпечатки пальцев.
Он ткнул пальцем в вентилятор у ног сэра Оукса.
— Кажется, эта штука развеяла все эти перья над ним.
— Кстати, что вы думаете о самих перьях? Какой-нибудь языческий ритуал?
— Оуби, — сказал полковник.
— Простите?
— Так называется обычай, используемый местной магией: оуби.
— И эти перья означают, что здесь были туземцы... Или кто-то хотел, чтобы мы так подумали.
— А в самом деле, — Линдоп задумался, сложив руки перед собой. — Ведь сэр Гарри был очень популярен среди местного населения.
На полу рядом с дверью в соседнюю комнату я заметил валяющийся распылитель.
— Против комаров?
Линдоп кивнул.
— Средство от насекомых. Очень огнеопасно...
— Его что, прикончили чем-то таким? — мрачно усмехнулся я. — Раз, и сэр Гарри — мотылек.
Я заглянул в соседнюю дверь и смотрел на северное крыльцо, откуда по внешней лестнице можно было попасть на второй этаж, когда Линдоп заметил:
— Эта дверь была незаперта.
— Как и входная дверь вчера, когда я приехал сюда. Охрана здесь поставлена из рук вон плохо. Вы уже допросили охранников?
— Нет, я даже не знал, что они здесь есть.
— Двое. Одного зовут Сэмьюэл. Управляющая поместьем, Марджори Бристол, может просветить вас насчет них.
Он кивнул, глядя на труп.
— Она сейчас внизу. Кажется, очень переживает. До сих пор невозможно было допросить ее.
Я подошел ближе, чтобы разглядеть сэра Гарри. Приступ тошноты уже прошел, и во мне проснулись старые инстинкты копа. Я наклонился над телом. Отверстия над левым ухом сэра Гарри многое мне объяснили.
— Не думаю, что он умер от ожогов, — сказал я. Тогда вокруг не было бы столько крови.
Линдоп ничего не сказал.
На голове сэра Гарри находилось четыре небольших отверстия округлой, чуть треугольной формы, расположенных очень близко друг к другу. Если их соединить, получился бы квадрат.
— Входные пулевые отверстия? — спросил я не слишком уверенно — пороховых пятен видно не было.
— Таково первоначальное заключение врача. И Кристи тоже так считает. Я склонен согласиться с ними.
— Тело передвигали, — сказал я. — Или, по крайней мере, переворачивали. Я указал на засохшие струйки крови, спускавшиеся от уха к носу сэра Гарри. — Сила тяжести всегда направлена вниз, не так ли?
Линдоп промычал что-то неопределенное.
На ночном столике между кроватей стояли лампа с целлулоидным, совсем не пострадавшим от огня абажуром, термос, стакан; лежали вставная челюсть и очки для чтения — все было целым, как будто ничего особенного не произошло в этой спальне ночью.
— У него мокрые бедра, — сказал я, показывая рукой. — Наверное, после смерти лопнул мочевой пузырь. Ваш фотограф уже был здесь, полковник? Сэр Гарри лежит на какой-то газете, может, она нам понадобится.
— У нас сейчас нет штатного фотографа в отделе. Я посылал за двумя фотографами ВВС, сейчас они проявляют пленку. Еще здесь был художник, зарисовавший план пола.
— Порядок. — Я отошел от кровати и обвел рукой вокруг. — Вам лучше опечатать эту комнату, прежде чем вы уничтожите все улики, полковник.
Линдоп пожевал ртом, как будто пробуя что-то — что-то невкусное.
— Мистер Геллер, как бы высоко я не ценил вашу проницательность... Я пригласил вас в «Вестбурн» не в качестве консультанта.
— А в качестве кого тогда? Подозреваемого? Да я едва был знаком с Оуксом!
Он покачал головой:
— Вы — один из последних людей, видевших сэра Гарри живым. Я хочу знать, какого рода дела у вас с ним были.
Я взглянул на своего работодателя. Кажется, он не возражал.
— Он поручил мне следить за его зятем, чем я и занимался вчера весь день и ночью.
Полковник оживился и резко подался вперед:
— Следить? А зачем?
Я пожал плечами.
Подозревалась супружеская неверность со стороны графа. Сэр Гарри не особенно его любил, понимаете?
— Проклятье, мне нужны детали!
Я рассказал ему детали. Все — от встречи с графом в яхт-клубе до вечеринки с женами пилотов.
— "Хаббардз Коттеджиз", — повторил Линдоп, нахмурившись. — Это ведь совсем близко отсюда, верно?
— В двух шагах.
— Значит, ночью де Мариньи проезжал мимо «Вестбурна»!
— Ну да, и я тоже. Около часа — часа тридцати.
Теперь он широко раскрыл глаза.
— На обратном пути вы проследили его до самого дома на Виктория-стрит?
— Нет. Я подумал, он не собирается к женщинам, и моя работа была закончена.
Линдоп тяжело и презрительно вздохнул.
— Для всех нас было бы лучше, если бы вы продержали графа де Мариньи в поле своего зрения чуть дальше.
Я снова пожал плечами.
— Ага. И еще я должен был скупить контрольный пакет «Ю. С. Стил» по центу за акцию.
Голос из коридора позвал: «Сэр!»
Черное лицо выглянуло из-за китайской ширмы.
— Губернатор у телефона, сэр.
Мы все — кроме Гарри Оукса — вышли из комнаты. Отправляясь говорить по телефону, Линдоп попросил меня задержаться еще на пару минут. Я сказал «конечно», и остался лениво стоять у подножия лестницы в окружении багамских полицейских. Я смотрел по сторонам, надеясь увидеть где-нибудь Марджори Бристол.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57