– Ясно, – сказала я и отправилась за сыном.
* * *
В одиннадцать вечера мы по очереди покинули мою квартиру. Вначале вышла я, через пятнадцать минут Анька. Костику было велено к телефону не подходить и дверь никому не открывать. Мы спим. Номера сотовых телефонов (Анькиного и моего) были ему оставлены, чтобы звонил в крайнем случае. Ребенок заявил, что будет нас ждать, потому что ему очень интересно послушать про наши приключения. Он хотел было увязаться с нами, Анька попыталась его поддержать, но я так рявкнула на них обоих, что эта авантюристка вместе с моим сыном предпочли заткнуться и не настаивать.
– В следующий раз, – сказала Костику Анька. – Видишь, как мама ругается. Эх, был бы ты моим сыном…
– Так роди себе, – заметила я. – Это мужику обязательно жена нужна, а мы-то, слава богу, и можем обзавестись сами. Дело нехитрое.
– И что я буду делать с ребенком? – посмотрела на меня Анька, как на умалишенную. – И на сколько выключиться-то надо? Ведь с пузом по чужим балконам не полазаешь, как я понимаю? Хотя…
Мы обе расхохотались. По-моему, Аньку с ее страстью к приключениям ничто не могло остановить. Но представить ее мамашей я тоже не могла, хотя они и нашли с Костиком общий язык.
Наконец мы нырнули в неприметную Анькину «шестерку», мирно ожидавшую нас на Белградской, недалеко от проспекта Славы.
До очередной «берлоги» ехать было недалеко – минут десять, – и вскоре мы оказались на месте. Анька открыла дверь своим ключом, потом поколдовала с какой-то аппаратурой, пробурчав что-то о сигнальных линиях, которые подсказывают ей, имело ли место несанкционированное вторжение в ее логово или нет. Бог миловал. В Анькино отсутствие никто в квартире не появлялся.
Хата имела нежилой вид. Это ведь всегда чувствуется, а женский глаз обычно подмечает мелочи, свойственные дому, где есть хозяйка. Всегда найдутся какие-то милые сердцу безделушки, яркие тряпочки или что-то еще, свидетельствующее о том, что здесь живут. Анькина же «берлога», с одной стороны, представляла собой склад, с другой – была местом для быстрой случки.
Квартира оказалась однокомнатной, большую часть этой самой комнаты занимало огромное ложе. В нем же находился тайник.
Вообще-то тахта на всю комнату – это для французов, американцев и прочих забугорных жителей, у которых, кроме спальни, есть гостиная, столовая, кабинет, детская и что-то там еще, а не для среднего совка, вроде меня с бабушкиной «хрущобой», где две комнаты используются во всех перечисленных целях одновременно. Мой любимый диван служит мне и спальным местом, и местом для рассаживания гостей, и шкафчиком для белья, и читальным залом. Все в одном флаконе, как говорится. Но ведь у Аньки, в отличие от меня, несколько квартир, а у ее папаши вообще дворец в стиле русских царей.
Анька приподняла одну часть тахты – и взору открылся склад оружия, как огнестрельного, так и холодного. Здесь также были газовые пистолеты и баллончики, «сюрпризы» с несколькими видами газов, гранаты. Какая-нибудь воинская часть в средней полосе России могла бы позавидовать ее арсеналу.
– Ты умеешь всем этим пользоваться? – обалдело спросила я. – Не боишься, что взорвется в руках?
– Умею, – сказала Анька, внимательно рассматривая содержимое тайника, явно выбирая, что может пригодиться во время планируемого предстоящей ночью выступления. – В марках оружия не разбираюсь совершенно. Меня всегда поражает, как мужики сразу определяют, «стечкин» это или «тэтэшка». Мельком глянули – и пожалуйста. Говорят, их спутать невозможно. Мне уже раз сто объясняли, что есть что, но я не забиваю себе голову. Зачем мне названия? Но на что нажать, чтобы пульнуть, – в курсе. С этим разбираюсь сразу. И какой может быть результат, обычно прогнозирую со стопроцентной точностью. И вообще люблю популять!
Я поинтересовалась, выдаст ли Поликарпова и мне что-нибудь в личное пользование.
– А что ты хочешь? – Анька подняла на меня взгляд (она сидела на корточках перед тайником, я стояла).
Я пожала плечами. Вообще-то я предпочла бы ни к чему из этого добра не притрагиваться и никогда его в жизни не видеть. «Доиграется Анька, – пронеслась мысль, – и ты с ней на пару», но вслух я ничего не сказала.
Анька выдала мне газовый баллон и пару «сюрпризов», предупредив, что их, возможно, придется забрасывать в квартиру, чтобы нейтрализовать врага. Я вознесла молитву всевышнему, чтобы никого нейтрализовывать не пришлось. Я не могла представить себя, забрасывающую эту штуковину в квартиру или еще куда-либо.
Себе Анька взяла два маленьких баллончика и три «сюрприза».
– Огнестрельное что-то берешь? – поинтересовалась я.
– Не сегодня, – ответила она. – Какая, к чертям собачьим, перестрелка?
Я опять пожала плечами. По-моему, с Анькой можно ожидать чего угодно.
Поликарпова тем временем закрыла первый тайник и передвинулась к другой части огромного ложа. Как выяснилось, оно состояло из отсеков разной величины, поверх которых лежал толстый матрас. Попасть в отсеки можно было, лишь нажав на определенные рычажки. Я поинтересовалась, откуда она взяла такую кровать. Анька ответила, что для нее специально собирали это ложе по спецзаказу. Знали бы сборщики, что тут будет храниться…
Вскоре две спортивные сумки (одна – прихваченная из моей квартиры, вторая Анькина) были наполнены. К оружию добавилось альпинистское снаряжение и еще несколько предметов, предназначения которых по внешнему виду я определить не могла. Анька пока ничего не объясняла, да я и не видела всего, чем она набивала сумки. Я считала, что она лучше меня знает, что нужно брать с собой. А что вообще берут с собой в таких случаях? И сколько таких случаев было в Анькиной жизни?
Наконец она оставила ложе в покое и села за стоявший в углу компьютер. Я тем временем отправилась варить кофе. На кухне имелся полный набор продуктов быстрого приготовления и длительного хранения. В общем, осаду выдержать можно.
Когда я вернулась в комнату с подносом, Анька уже звонила по телефонам, найденным в компьютере, и что-то записывала на листок. Я решила пока воздержаться от вопросов. Наконец она закончила подготовительную работу и повернулась ко мне.
– Пока никого нет в двух квартирах, – сообщила моя копия. – Одна в соседней парадной этажом ниже, вторая – в той же, на два этажа выше. Других вариантов нет.
– А сама квартира-то на каком? – спросила я, не задававшая этого вопроса ранее: как-то не приходило в голову. Или я все еще надеялась, что пойдем через дверь, как нормальные люди.
– На седьмом, – сообщила Анька.
Я спросила, сколько этажей в доме. Она ответила, что девять. То есть одна пустая квартира на последнем, вторая – на шестом. И какой же вариант для Аньки предпочтительнее?
Мне было заявлено, что мы попробуем идти через парадную, в которой находится нужная нам квартира. С крыши спустимся на лоджию девятого этажа, выйдем на лестницу, как бы намереваясь вынести мусор, а там, если на лестнице нет дежурных, – а скорее всего, они оставлены на улице, если есть вообще, – войдем в Анькину квартиру через дверь.
– Но почему нельзя выйти на лестницу с чердака? – спросила я.
– На чердаке может ждать засада. Если за домом следили и видели, как я в него заходила, то поняли, что я могла смотаться только через чердак. На месте Инессы я оставила бы людей там. Так что на чердак ни в коем случае нельзя. В смысле, чердак моей парадной. Соседней можно было бы.
Я заметила, что если мы будем выходить на лестницу из квартиры девятого этажа, то с чердака нас вполне могут увидеть.
– Не узнают, – сказала Анька, раскрыла уже застегнутую сумку и показала мне два парика.
Я не видела, когда она их туда положила.
– Подумают, что жильцы вышли к мусоропроводу. Вполне естественно. Никто же не ожидает, что это ты или я.
– А если все-таки через соседнюю парадную? – спросила я.
– Тогда заходим в квартиру на шестом этаже, выбираемся на лоджию – и забрасываем крюк. Потом по веревке вверх.
– Это с шестого на седьмой этаж?! На такой высоте?! – я чуть не потеряла сознание.
– А как ты думала выбираться обратно на крышу? – насмешливо поинтересовалась Анька.
Мне стало еще хуже. Взбираться по веревке вверх… На такой высоте… А если она не выдержит? Или я просто не смогу забраться? Я посмотрела на свои руки. Они выдержат вес моего тела или как?
– Анька… – пролепетала я. – Я не смогу. Я не пойду. Я подстрахую тебя на улице. Но с крыши… На крышу… по веревке. Я не могу. Анька, мне страшно! Я никогда в жизни…
– Все в жизни когда-то бывает впервые, – заметила Чапаева кровиночка. – Пойдешь. Куда ты денешься?
– Поеду домой, – твердо ответила я и развернулась.
Но тут же услышала у себя за спиной какой-то звук, происхождения которого определить не могла.
Я повернулась. На меня смотрело дуло пистолета.
– Он не газовый, – спокойно проинформировала меня Анька.
– Ты спятила. – Я глядела на черную дыру как завороженная. Неужели Анька сможет выстрелить? Вот так хладнокровно? Взять и убить человека? Меня?!
Казалось, она прочитала мои мысли. И усмехнулась.
– Смогу, Лерочка. Смогу. Уже доводилось. Это первый раз страшно. Звук очень неприятный, когда пуля входит в человеческое тело. Или это мне только так кажется? – размышляла Анька вслух, не убирая оружия. – Кстати, знаешь, что мне говорил один инструктор? Самое сложное – это сломать в ученике страх перед выстрелом в человека. Но во мне его уже нет. Давно нет. А ты, детка, запомни: будешь делать то, что я скажу. И пока ты мне нужна…
Вот за эту-то фразу я и уцепилась.
Я спокойно проследовала на ложе, плюхнулась на него, потом опустилась на спину, поставила одну ногу, согнув в колене, положила вторую на нее, под голову подтянула пару подушек, чтобы хорошо видеть Аньку. Пока я производила эти манипуляции, Анька вопила что-то как резаная. У нее на губах даже выступила пена. А я, устроившись поудобнее, расхохоталась ей в лицо. Лежала, помахивая ножкой на весу, и хохотала.
– Да заткнешься ты наконец?! – заорала Анька и разревелась. Пистолет она бросила на пол.
Я ждала, пока она успокоится, и думала: девка-то в самом деле не в себе или как? Какого черта было наставлять на меня оружие? Чего она добивалась? И если мы союзницы, так разве нельзя договориться по-нормальному? И как мне теперь вести себя с ней? В любом случае, будет лучше, если мы тихо-мирно отправимся домой. Было бы еще лучше, если бы я отправилась к себе домой, а Анька – куда ее мятежной душеньке угодно. Мне стали надоедать опасные для здоровья игры.
– Сходи умойся, – велела я ей.
Анька кивнула и удалилась, а я быстренько вскочила, схватила пистолет, стараясь ни на что не нажать, и осторожно спрятала его под подушку.
Как только Поликарпова снова зашла в комнату, она тут же попросила у меня прощения.
– Лера, ты пойми: нервы у меня на пределе. Я ведь такое пережила… Лера, ты не представляешь…
Я слушала вполуха, продолжая размышлять. Как мне от нее отделаться? Может, в самом деле сдать с потрохами Инессе? Психиатр-то Аньке совсем не помешает. В любом случае.
Или Артему? Может, каким-то образом связаться с Комиссаровым и посоветоваться? Но как с ним свяжешься? Вообще-то можно попытаться найти тот дом, в который привозили нас с Костиком. Кто-то же должен там жить постоянно? Или попросить помощи у Артура с Лехой. Соседи, пожалуй, найдут какой-то выход. Кто хочет, тот всегда найдет.
Наверное, я слишком глубоко задумалась. Когда я снова посмотрела на Аньку, в ее руках опять был пистолет… И глядела она на меня холодными глазами. Неотрывно.
– Лежать и не двигаться! – рявкнула моя мучительница.
Откуда она второй-то вытащила?
Поскольку мои руки были заложены за голову, а пистолет, подобранный с полу, спрятан под подушкой, я решила, что стоит сделать попытку его достать.
Я зевнула и потянулась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50