Не знаю, осознанно или нет, но он не стал "пырять" Пучеглазого лезвием, иначе не избежать бы большой беды. А так, рукоять угодила Пучеглазому под подбородок, отправив его в глубокий нокдаун. Пучеглазый, охая и держась за челюсть, сидел на полу, окровавленный нож вылетел из его руки, он пытался перебирать ногами, чтобы отползти задом подальше от Седого, но у него не получалось.
- Ах ты, сволочь! - сказал Седой. Сделал два шага к выходу, оглянулся и добавил. - Добить бы тебя, да пачкаться неохота... Пошли! - бросил он мне, убрав нож во внутренний карман пиджака, зажимая раненую руку другой рукой и быстро выходя из туалета.
Я засеменил на ним. Мне было дурно до тошноты. Согласитесь, такая сцена и взрослого "вздернула" бы, что уж говорить о мальчишке!
Седой быстро прошел через зал, вышел из пивбара и, даже не глянув в сторону Димки и Юрки, направился туда, где деревья были погуще и побезлюдней. Я двигался за ним как приклеенный, Юрка и Димка присоединились ко мне.
- Что случилось? - стали спрашивать они шепотом.
Я только рукой махнул - мол, все потом, не до объяснений сейчас!
Седой отошел туда, где кусты были погуще, снял пиджак и стал осматривать рану. Мы его догнали, и мои друзья, ничего не знавшие, с ужасом глядели на разорванную рубаху и кровь.
- Молодец, крикун! - сквозь зубы проговорил Седой. - Если б не ты, эта сволочь мне бы точно между лопаток перо всадила!.. А теперь, есть у кого-нибудь носовой платок?
Носовые платки нашлись у меня и у Юрки. Седой плотно перетянул рану, которая, на рассмотрение, оказалась не очень большим порезом, потом внимательно изучил пиджак.
- Разрыв не очень большой, - сказал он. - Главное - кровь замыть, а порвать пиджак я мог где угодно. Лишь бы следов не осталось, а то с кровью на пиджаке первая же ментура остановит.
- Так Москва-река, вон она! - показал Димка.
- К ней и спустимся, - сказал Седой, проверяя свою повязку, сооруженную из наших носовых платков. Повязка сидела плотно, и рана, похоже, перестала кровоточить. Накинув пиджак на плечи так, чтобы не было заметно окровавленную светлую рубаху, Седой, насвистывая, направился к реке.
Мы нашли спуск к реке подальше от черного рынка - лестницу от парапета, последние ступени которой уходили в воду. Седой, аккуратно вынув драгоценный нож и положив его рядом, стал застирывать в проточной воде рукав пиджака. Надо сказать, Москва-река была в то время не такая грязная, как сейчас, поэтому в ней вполне можно было и одежду отмыть, и руки ополоснуть.
В прохладной проточной воде пиджак отмылся быстро и основательно. Седой поглядел на мокрый рукав, потом сощурился на жаркое весеннее солнце.
- Под таким солнцем за пять минут высохнет, если на камне расстелить, - сказал он. - А как высохнет, так и домой рванем. Нам здесь больше делать нечего.
Он пошарил в кармане, вытащил свой кубинский горлодер и, перед тем, как закурить, лизнул папиросную бумагу.
- Сладкая, - сообщил он нам. - Кубинцы делают папиросную бумагу из сахарного тростника.
Он закурил и расслабился, опершись локтями на верхнюю ступеньку и с блаженным видом созерцая реку.
- Вот так, пацаны, - сказал он после паузы. - Чтоб я ещё раз в такое дело втравился...
- Как ты убедил Пучеглазого отдать тебе нож? - спросил я.
- Пристыдил, можно сказать, - усмехнулся Седой. - А впрочем, это уже и неважно. Главное, что нож у нас.
- А все-таки?.. - стали настаивать заинтригованные Юрка и Димка.
- Ну... - Седой задумался, прикидывая, стоит нам что-нибудь рассказывать или нет. Может, он бы в итоге и решился нам рассказать - но не успел. Пиджак, подсыхавший на солнце, закрыла легкая тень, и мы, подняв головы, увидели, что на самом верху лестницы стоят два милиционера.
Седой бросил быстрый взгляд на нож, лежавший на широкой ступени, на самом виду, но было поздно.
- А вот и орудие преступления, - сказал один из милиционеров. - И такое основательное, одно ношение лет на пяток потянет. Ну, что, убийца хренов, добровольно с нами пойдешь или крутить тебя заставишь?
- Сам пойду, - сказал Седой, вставая и надевая пиджак с ещё не до конца просохшим рукавом.
- Какой же он убийца? - возмутился я. - Это его самого убить хотели!
- А ты сиди! - велел мне второй милиционер. - Попросят тебя выступить - выступишь, а пока молчи в тряпочку! И, кстати, дайте сюда эту финку!
- Это не финка! - сказал Димка. - Это...
- Заткнись, а? - посоветовал ему первый милиционер.
- Молчите, ребята, - сказал Седой. - Все будет нормально.
Он взял ножик и протянул его милиционерам, рукояткой вперед.
- Держите. Только храните поаккуратней. Не знаю, что вам наговорили, но этот нож - музейный экспонат, и мы его спасали.
- Слушай, ты! - первый милиционер, забрав нож, показал Седому кулак. Смотри, довыступаешься! Умный очень! Такие умные могут и огрести, за разговорчики!
Но, видно, слова про "музейный экспонат" на него все-таки подействовали, потому что он очень бережно убрал нож в карман.
- Иди вперед! - велел Седому второй милиционер.
И Седой пошел между двух милиционеров, а мы потащились рядом, готовые в любой момент выступить в его защиту и дать любые показания, какие от нас потребуются.
ГЛАВА ДЕСЯТАЯ
МЫ ПРОТИВ ВЕРТУХАЯ
До отделения милиции мы добрались минут за двадцать. Дорогой я сумел наконец рассказать друзьям, что произошло в туалете пивбара. Переговаривались мы вполголоса, чтобы Седой и милиционеры нас не слышали, но оттого обсуждали все произошедшее не менее горячо.
- Не фига себе! - присвистнул Юрка. - Слушай, неужели Седой мог убить его этим ударом?
- Не знаю, - растеряно сказал я. - Когда мы уходили Пучеглазый был жив...
- Такое бывает, я читал, - сообщил Димка. - Человеку нанесут удар, от которого у него в мозгу все переворачивается, ну, вроде как, кровоизлияние происходит. И он где-то с минут пятнадцать, с полчаса чувствует себя нормально, а потом раз - и мертв! Сколько боксеров так помирало после боя! Вроде, и в раздевалку уже уйдут, и все ничего, а начнут переодеваться или интервью давать - и падают замертво. И у Джека Лондона это описано.
- Но ведь никто не говорил, что Пучеглазый мертв... - заспорил я.
- Они назвали Седого "убийцей", - напомнил Юрка. - И если б Пучеглазый концы не отдал, то кому бы Седой был сейчас интересен? Я так понимаю, у Седого невезуха такая вышла: от его удара по челюсти в мозгу Пучеглазого что-то перевернулось, или, может, сосудик какой лопнул, и он умел, не выходя из туалета и даже с пола не вставая. Очередной мужик отлить сунулся - глядь, покойничек лежит, да ещё с разбитой челюстью. Ну, тут же вспомнили, с кем он в туалет выходил, и кинулись Седого искать.
- Верно, - угрюмо кивнул Димка. - Других вариантов быть не может. Теперь Седому убийство впаяют.
Мы совсем приуныли. Этого ещё не хватало! История становилась все путаней и поганей. Весь мир, казалось, катится куда-то в тартарары.
- Но ведь я могу засвидетельствовать, что он всего лишь ударил Пучеглазого, и что Пучеглазый сам напал на него с ножом! - сказал я.
- Так милиция и будет тебя слушать! - хмыкнул Димка.
С тем мы и подошли к отделению милиции.
- А вам что здесь надо? Кыш отсюда! - цыкнул на нас один из милиционеров.
- Мы видели, как все было, и можем быть свидетелями, - набравшись смелости, сказал я.
Седой оглянулся и бросил нам:
- Ребята, бегите отсюда! Что вам, неприятностей мало? - и обратился к милиционеру. - Гоните их в шею, пусть не маячат!
Но милиционер нахмурился, будто в раздумье.
- Свидетели, говорите? Ладно, сядьте здесь, у входа. Скажу начальнику, и пусть он решает, выслушать вас или домой погнать.
Мы присели у входа, в небольшой приемной, из которой нам видна была стойка дежурного и стены которой был украшены плакатами на правоохранительные темы. Мы разглядывали эти плакаты и молчали, боязно было даже слово проронить, в этом учреждении, в которое мы попали.
А Седого повели куда-то на второй этаж.
Наверно, времени прошло совсем немного - хотя нам-то показалось, что прошли целые века - когда к нам спустился один из милиционеров, конвоировавших Седого, и сказал:
- Пошли, пацаны! Начальник вас требует... - а когда мы поднимались по лестнице, добавил. - А обращаться к нему надо "товарищ майор".
С этим мы и вошли в кабинет - и тихо обомлели. Товарищ майор сидел за своим столом, в одном углу, положив руки на колени, сидел Седой, под надзором второго милиционера, а в другом углу... сидел Пучеглазый, целый и невредимый - если не считать, конечно, здоровенного кровоподтека, украшавшего его подбородок!
- Вот они, - доложил милиционер.
- Сам вижу, - буркнул майор, разглядывая нас как-то странно. Ладненько, посмотрим, что они могут рассказать.
- Да что они могут рассказать! - взвился Пучеглазый. Нас удивило, что он разговаривает довольно-таки хозяйским тоном. - Позвоните по тому телефону, который я вам дал, и дело с концом!.. Вам же спокойней будет, небрежно добавил он после небольшой паузы.
- Ну, работа у нас беспокойная, - сказал майор, - "наша служба и опасна и трудна", так чего уж искать спокойствие там, где его нет? Кто из вас, парни, был непосредственным свидетелем происшествия?
- Я, - я сделал шаг вперед.
- Хорошо, - кивнул майор. - Говори.
- Значит, так... - я сглотнул. - Мы хотели вернуть украденный нож...
- Вот этот? - майор указал на нож, лежавший перед ним.
- Да. Там... Ну, там долго рассказывать... В общем, мы узнали, что вор сбыл нож перекупщику... вот ему... - я указал на Пучеглазого. Тот почему-то вдруг ухмыльнулся, нагло и жирно.
- И позвали на помощь старшего товарища? - спросил майор.
- Нет... все было не совсем так...
- Да ты успокойся. С тем, что было раньше, мы ещё разберемся. Расскажи лучше, что ты увидел в туалете. Ну, что за инцидент там произошел.
- Я подглядывал, как идут дела, - стал я докладывать, стараясь говорить поспокойней, - и увидел, что Седой... ну, то есть, Андрей, Андрей Волгин... вроде, обо всем договорился вот с этим, - я указал на Пучеглазого, - и вот этот зовет его в туалет, чтобы там нож вернуть без свидетелей. Мне стало интересно, как все это будет происходить... ну, возвращение ножа... и я тихо прокрался в туалет вслед за ними. Вот он сначала спокойно отдал Седому... Андрею... нож, а потом, когда Андрей отвернулся к свету, рассматривая, то ему отдали или не то, выхватил другой нож и хотел пырнуть Андрея. Я заорал, Андрей обернулся и успел уклониться, и рукояткой ножа двинул вот этому в челюсть, а потом мы ушли и стали рану Андрея перебинтовывать. Вот и все.
- Гм... - сказал майор после паузы. - Вот как? Мы тут слышали другой вариант.
- Да чего вы их слушаете? - подал голос Пучеглазый. - Они чего угодно нагородят, лишь бы дружка выгородить! Вы позвоните, куда я вам сказал?
- Я должен выслушать всех, - возразил ему майор. - Кстати, повернулся он ко мне, - того, кого ты называешь "вот этот", зовут Червоточенко Геннадий Владимирович. И Геннадий Владимирович излагает совсем другую версию. Он говорит, что показывал нож Волгину, и тот вдруг ударил его этим ножом. Геннадий Владимирович успел перехватить и вывернуть руку Волгина, поэтому острие ножа поранило самого Волгина, но Геннадий Владимирович все-таки получил удар рукояткой в челюсть.
- Да, так оно все и было, - безмятежно кивнул Пучеглазый.
- Но ведь это неправда! - вырвалось у меня.
- И потом, если бы его ударили этим ножом, то на ноже остались бы следы крови! - не выдержал Димка.
Майор расхохотался.
- Ребята, вас застукали у реки, где вы отмывались! Вы бы любую кровь успели смыть, разве нет?
- Но ведь ещё есть всякие экспертизы, - сказал Юрка. - Ну, когда эксперт говорит, что удар был нанесен ножом такой-то ширины, а этот нож другой ширины, поэтому это не тот нож, которым ударили...
Майор прищурился на него.
- Начитанный очень, да? Или фильмов насмотревшийся?
Но при слове "экспертиза" Пучеглазый вдруг беспокойно заерзал впервые за все время - а Седой вдруг сказал:
- Можно?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18