- Деньги, - ответил Андрей. - Ты можешь себе представить, чтобы у офицера, бежавшего из чеченского плена, были деньги на оплату твоего труда?
- Хочешь сказать, за убийство Курослепова он собирается рассчитаться со мной его деньгами? То есть, деньгами, вырученными от продажи украденных орхидей? Неплохая шутка. Я бы даже сказала, отменная издевка.
- Вот именно. А продать орхидеи за реальную стоимость он может только зарубежным любителям. Да одно то, что деньги тебе были отправлены из Варшавы, указывает, что путь орхидей лежит куда-то на запад. Кстати, вот тебе и объяснение билета до Франкфурта. Видно, именно там он должен передать украденное - и уверен, что ты согласишься повезти свой гонорар не живыми деньгами, а живыми растениями, за которые с тобой там рассчитаются по полной цене. Но чтобы сохранить орхидеи живыми, нужен опытный специалист. И чтобы завоевать доверие европейских владельцев оранжерей, готовых купить редчайшие цветы, нужны рекомендации человека, который у этих владельцев на хорошем счету. Возможно, сам садовник ни при чем. Но в любом случае он подскажет людей с подходящими характеристиками - ведь в мире орхидей все друг друга знают. А может быть, в последнее время кто-то из этих людей как-то странно липнул к нему и расспрашивал об устройстве и системах охраны оранжерей Курослепова - мол, хочет перенести передовой опыт в свое хозяйство...
- Да, конечно, - кивнула Людмила, закусив губу. - Я немедленно этим займусь.
- Я буду с тобой.
- Нет, - она медленно покачала головой. - Тебе и без того забот хватит.
Зазвонил мобильный телефон Андрея. Андрей ответил.
- Здравствуй, сынок, - услышал он добродушный голос Повара. - Вы, что, там, переквалифицировались в монастырь благородных девиц?
Андрей молчал.
- Ну? - подпустив ворчливые интонации, спросил Повар. - Я жду ответа.
- Я впервые видел Игоря в таком состоянии, - с трудом проговорил Андрей.
- Я тоже, - кажется, Повар чуть не хихикнул. - Так я, значит, старикашка? Гадкий, злой, мерзкий, и, какой там, гнусный?
- Я... - начал Андрей - и осекся. Ему надо было продумать каждое слово.
- Не ломай голову, придумывая ответ, - сказал Повар. - Скажи лучше, что ты сам собираешься делать?
- Бдеть сиделкой при Игоре, - ответил Андрей.
- Это хорошо, бди. А потом?
- Искать садовника Садовникова.
- А чего его искать? - удивился Повар. - Садовников Николай Михайлович, живет на Красноармейской улице, дом 13Б, квартира 340. Можешь подъехать утречком и побеседовать, коли считаешь нужным. И вообще, если нужны ещё какие-нибудь данные по окружению Курослепова - милости прошу. Я хоть и злой старикашка, но не злопамятный. А Игорьку скажи, что, во-первых, иной реакции я от него и не ждал, во-вторых, что Василий Беркутов сам выбрал свою судьбу и нас подталкивает решать её именно таким образом... Ты ведь это понимаешь?
- Да, - коротко ответил Андрей.
- Вот и славненько. И, в-третьих, что при любых поворотах негоже добру молодцу раскисать как красна девица. Вот и все.
- Все? - непроизвольно вырвалось у Андрея.
- Разумеется, все. А ты что думал? Расслабься, сынок. Утро вечера мудренее.
И Повар повесил трубку.
Андрей вытер пот со лба.
- Уф!.. - только и сказал он.
- Повар благословил отступничество твоего друга? - со своими обычными, суховатыми и насмешливыми, нотками в голосе спросила Людмила.
- Вроде того... И ещё дал адрес садовника.
Она кивнула.
- Выходит, он знает, что я здесь.
- Хочешь сказать, за нами следили?
- Ему незачем было за нами следить, - все так же слегка насмешливо ответила она. - Он должен был вычислить по раскладу. Видишь, как он опять все повернул: что мы ни делаем - все ему на руку. Даже бунт Игоря... Хотя для верности и проследить мог, - с едкой улыбочкой добавила она. - Что ж, мне надо двигаться.
- Что ты собираешься делать?
- Навещу садовника. Немедленно. Еще не так поздно.
- А потом?
- Гм... - она выдержала легкую паузу. - Лучше тебе этого не знать.
- "Нет ничего увлекательней охоты на человека"?
- Приблизительно так.
Андрей внимательно на неё поглядел. Он знал эти её состояния, когда холодная отстраненность и ирония, всегда в ней присутствовавшие, выступали на самый передний план - это были отрешенность и сухая, насмешкой над собой и миром кажущаяся, агрессия гончей, учуявшей запах дичи, начавшей хмелеть от предвкушаемой крови и от возбуждения убийства в собственной крови. Богомол сделала стойку, это факт, и теперь её никто не удержит, даже хозяин - если Повар и впрямь является её хозяином. В начале дня это казалось вполне очевидным, а теперь опять оказалось под большим вопросом.
- И за кем пойдет твоя охота? - спросил Андрей.
- Сам догадайся, раз ты такой умный, - уклонилась она от прямого ответа. - До завтра.
- До завтра, - машинально откликнулся Андрей, проводил её, запер двери и вернулся в кабинет.
Игорь спал. Андрей первым делом позвонил домой.
- Где ты? - спросила встревоженная Ольга.
- В нашем офисе, - кисло усмехнулся Андрей. - Охраняю сон Игоря.
- Что с ним такое?
- Даже с ним случилось невероятное. Пришлось выпивать с одним клиентом - и нарезался до потери пульса. Вызвал меня по мобильному и попросил доставить сюда. Хватило ума не переться домой в таком состоянии, чтобы Наташку не напугать. Как понимаешь, я не могу его бросить.
- Так Наташку надо предупредить?..
- Не обязательно. Она знает, что сегодня ночью он дежурит на охране знатного клиента. Там уже все подстраховано, без ущерба для нашей репутации.
- Ты даешь слово... - Ольга запнулась. - ...что Игорь всего лишь пьян?
- Даю. Как там у вас?
- Нормально. Как всегда, влачим дни в ожидании тебя... Кстати, звонила твоя родственница из Самары...
- Да? Когда?
- Около четырех, по-моему, - ("То есть, из приемной Кибирева, прикинул Андрей. - Хитрая стерва! И ведь мне ничего не сказала...") Жаловалась, что никак не может с тобой пересечься, потому что ты в сплошном закруте. Я ей ответила, что тебя и семья редко видит. И мы договорились, что она обедает у нас завтра, в пять. Так что найди, пожалуйста, часа два...
- Обязательно найду, - заверил Андрей. И в задумчивости положил трубку.
Его до сих пор пробирала нервная дрожь, и ему было, о чем поразмыслить. Вот только мысли надо было для этого более-менее привести в порядок.
Во-первых, Богомол. Теперь она знает, кто её заказчик. То, что Курослепова она уничтожит недрогнувшей рукой, Андрей не сомневался. Может быть, дождется момента, когда партнеры перестанут отвечать за его охрану... А может быть, и нет. Даже если Повару Курослепов нужен живым - потому что мертвого не пошантажируешь и не заставишь ходить по струнке - он её все равно не остановит.
При этом, отметил Андрей, она действует, не особенно скрываясь от Повара. Так можно действовать, лишь твердо зная, что Курослепов Повару живым не нужен. Но зачем тогда эта странная игра с передачей видеокассеты, зачем многое другое, имеющее смысл лишь в том случае, если Курослепова хотят заставить ходить на коротком поводке?
А после Курослепова она постарается уничтожить и заказчика. Заказчик подставил её под чужую игру, а такое не прощается. Но прежде ей надо получить от заказчика свой гонорар. Орхидеи - которые нужно перетащить во Франкфурт? Перевоз через границу любых растений допускается только по специальному разрешению. Причем не только с русской, но и с зарубежной - в данном случае, немецкой - стороны. Получить такое разрешение на редкие цветы, заявленные в розыск, будет безумно сложно, а в аэропортах таможенная служба работает отменно. Видно, заказчик рассчитывает, что Богомол, с её колоссальным опытом, найдет выход. И не обязательно ей лететь самолетом. Чек на билет лишь указывает точку, в которую надо доставить растения...
Передавая ей орхидеи, он так или иначе подставится, даже если сделает это опосредованно, через камеру хранения на вокзале, например. Все равно, его после этого легко будет выследить и уничтожить. И вряд ли они с Игорем что-нибудь сумеют тут поделать...
И ещё одно. Андрей и Людмила все эти два дня их общения избегали любых личных тем, общаясь строго делово. Андрей делал это совершенно сознательно, и, как он полагал, Богомол тоже. Задевать любые личные темы - это было все равно, что ходить по минному полю. Слишком тонким был сдерживающий ледок самовнушения, с помощью которого Людмила пыталась убедить себя, что её чувства к Андрею не страсть, не любовь в самом что ни на есть физическом, грубом и плотском, её проявлении, а нечто другое: то ли ощущение плеча близкого ей по духу человека, то ли братство по крови... Сейчас, в период охотничьего гона, когда все её чувства и реакции будут обострены обострены почти до психопатического состояния - может вновь прорваться и это пламя. И тогда она может выкинуть все, что угодно... Лет в четырнадцать-пятнадцать Андрей читал автобиографические записки какого-то знаменитого английского охотника, в которых был такой эпизод: этот охотник, будучи в Индии, подобрал тигренка и приручил его. Тигренок стал совсем домашним, и около года они с охотником жили душа в душу. Но вот как-то раз охотник разбил коленку и, усевшись на стул и положив ногу на другой, послал слугу за йодом. Пока он сидел, его питомец - уже не тигренок, а молодой тигр - подошел к нему и начал лизать ранку. Охотник хотел отогнать его, но тигр зарычал так грозно, что охотник затих. Тигр начал шалеть, он уже не лизал, а вгрызался в ногу, а охотник боялся пошевелиться, несмотря на мучительную боль. Когда слуга вернулся с йодом, охотник сделал ему знак, и слуга, взяв ружье, вставил его в ухо ни на что уже не обращавшему внимания тигру и выстрелил. К этому моменту мясо вокруг коленки охотника было снято до самой кости... Потом охотник узнал, что в этом нет ничего удивительного: тигры настолько балдеют от запаха крови, что из-за этого их практически невозможно по-настоящему приручить. Что дрессировщику, слегка порезавшемуся во время бритья, лучше в этот день не заниматься со своими питомцами: это с большой долей вероятности может привести к трагедии. Людмила была сейчас такой тигрицей, учуявшей запах крови, и если она подметит в Андрее хоть какую-то слабину - образно говоря, если он некстати продемонстрирует ей ссадину или бритвенный порез - она может потерять голову настолько, что не сумеет себя обуздать...
Ее подчеркнуто деловой стиль общения в эти дни был только лишним тому свидетельством. Она словно боялась собственной неуправляемости...
Она напросилась к ним в гости. Зачем? Нет, за семью Андрей был спокоен. К "обычным" человеческим отношениям Людмила относилась с некоторым презрением. Людмилу даже устраивало, что у Андрея есть жена, которую он любит, и ребенок. По её странной логике это означало, что в чем-то самом важном Андрей тем более принадлежит ей.
И все равно, она оставалась тигрицей... Тигрицей, которую никто не мог и не сможет приручить, даже Повар. Повар, с его умением что угодно обращать в свою пользу, лишь ухитрялся вовремя сажать её на крепкую цепь и потом отпускать строго в нужную сторону - неважно, вольно или невольно она подставляла голову под ошейник.
Да, Повар... Андрея опять прошиб холодный ужас, пережитый им во время звонка Игоря и потом собственного разговора со "стариком" Пюжеевым. Это был какой-то древний, первобытный ужас, поднимающийся из глубины подсознания и переворачивающий все внутри, до боли выкручивающий и сердце, и печень, и кишки. Так, наверно, пещерные люди боялись молнии, зимних вьюг, палящего солнца, грозящего лесным пожаром, всего, что могло пробудить неведомые силы, несущие гибель.
Сейчас, когда Андрей разбирался в причинах своего ужаса, ему становилось совсем противно. Он испугался не только за Игоря, за себя, испугался не только гнева Повара, хотя, наверно, это было самым главным. Кроме всего прочего, он испугался безразличия Повара - того, что Повар их бросит, навеки вычеркнув из списков надежных помощников.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53