— В желудке покойного обнаружено, — принялся он перечислять таким тоном, каким обычно следователи зачитывают реестр похищенного, — автомобильный номер штата Северная Дакота, четыре пустых жестянки из-под пива, наручные часы без секундной стрелки, восемнадцать пуговиц, согнутая чайная ложечка… — Хватит, хватит, — перебил его Дэйл, — твои шутки иногда просто невыносимы…
Розенфельд пожал плечами. — Не нравится — не слушай… Да, кстати, забыл о самом главном — оказывается, Жак Рено был не удавлен, как я первоначально предположил, а задушен подушкой… Убийца был в перчатках. — После небольшой паузы Альберт добавил: — Видимо, кому-то в этом городе была очень нужна смерть крупье… Представляю, какие тайны этот Рено унес с собой в могилу.
Купер заметил:— Удавлен или задушен — какая, собственно, разница? Главное то, что этого Рено уже нет в живых. — Э, нет, — воскликнул Розенфельд, — есть разница, притом иногда — очень даже существенная. — Паталогоанатом очень не любил, когда люди, не понимающие всех тонкостей его редкой профессии, начинали судить о ней таким же образом, как Купер. — Вот, например, недавно…
Дэйл с тоской посмотрел на Розенфельда.
«Ну, сейчас начнет про токсины, алкалоиды, радиологические исследования и прочее, — подумал он. — Ничего не поделаешь — придется выслушать…»
Альберт был очень воодушевлен возможностью рассказать сослуживцу очередной случай из практики — кроме того, это была замечательная возможность своеобразной мести за Тибет. — Так вот, — начал он, — по поводу разницы… Помню, когда я работал в институте судебной медицины — ты ведь знаешь, я не сразу пришел в Федеральное Бюро Расследований, — так вот, когда я работал там, ко мне пришел агент одной крупной страховой фирмы. Он попросил меня переговорить с ним по одному конфиденциальному и действительно неотложному вопросу, так как в капелле на городском кладбище уже был установлен гроб с телом одного двадцативосьмилетнего коммерсанта, чье погребение должно было состояться через час. Из данных прокуратуры явствовало, что этот коммерсант несколько дней назад во время служебной поездки на своем красном «ниссане» на одной из городских улиц на небольшой скорости налетел на дорожный столб. Удар не был силен, но автомобиль все же загорелся, и тело коммерсанта вытащили с водительского места полностью обуглившимся. — А при чем же здесь страховая компания? — осведомился Купер. — Понимаешь, проблема этой страховой компании заключалась в том, что коммерсант застраховался от несчастного случая не только у них, но еще в трех местах, причем на неимоверную, если судить по его финансовому состоянию сумму — что-то около пяти миллионов долларов. Договоры страхования вступили в законную силу всего несколько дней назад. Вдова погибшего сразу же после смерти предъявила претензии на страховые суммы. Многое во всем этом казалось подозрительным. Правда, представитель страховой компании пояснил, что существует, правда, вероятность того, что у коммерсанта было больное сердце, и вследствие сердечной слабости он наехал на дорожный столб. Не исключалось и самоубийство. Во всяком случае, после не слишком-то приятных объяснений он добился у вдовы погибшего разрешения на вскрытие тела и теперь просил меня произвести его.
Дэйл иронически поинтересовался: — И ты, разумеется, согласился?.. — Конечно, — кивнул Розенфельд. — Так вот, никакой возможности привезти труп в лабораторию не было, и вскрытие оказалось возможным только в капелле городского кладбища. — Прямо как в фильме ужасов… — Не перебивай. У меня, как ты знаешь, есть отличное чутье на случаи, когда пахнет преднамеренным убийством…
Дэйл как бы между прочим заметил:— Кроме того, ты очень скромен…
Альберт продолжил:— Разумеется, я немедленно дал согласие и помчался на кладбище. В гробу лежал страшно обугленный торс, к которому прилепились шейный отдел позвоночника с основанием черепа, верхняя половина обоих бедер и части рук. Кроме того, у трупа сохранилась даже часть головного мозга, размером где-то с кулак. Сколь ни безнадежным казалось состояние трупа для патолого-анатомического исследования, оно, тем не менее, было произведено. О том, что применительно к торсу речь шла об останках мужчины, установить было довольно легко: его член хотя и был достаточно обуглен, однако неплохо сохранился… Я даже хотел было заспиртовать его и передать потом вдове как сувенир, но в последний момент передумал, — попытался было пошутить Розенфельд. — Ну, а что потом? — Довольно равнодушным тоном спросил Купер. — Потом я принялся за исследования головного мозга, — с воодушевлением произнес Розенфельд, — он был в поразительно свежем состоянии. Я никак не мог этого объяснить. Ни в полости рта, ни в трахее, ни в сохранившейся части гортани я не нашел никаких отложений сажи. Правда, в сердце было немного сгустков крови. Правая нижняя доля легкого отлично сохранилась…
Слушая рассказ Розенфельда, Купер никак не мог понять, издевается он над ним или действительно говорит всерьез. — Так вот, я поместил кровь из сердца и долю легкого в специальные колбы, чтобы продолжить исследования в лаборатории. Однако при изучении сохранившихся костей я удивился. Они были настолько слабы и до того напоминали легкую костную структуру женщины, что я невольно насторожился. Я начал сомневаться, действительно ли речь идет о мужском скелете. — А как же обугленный член?.. — с неприкрытой издевкой спросил Дэйл.
Альберт оставил этот вопрос без внимания. — Более того, когда я распилил хорошо сохранившуюся суставную головку левого плеча, то без труда узнал остатки хрящевых пленок, которые встречаются только у подростков на стыках суставов длинных трубчатых костей и исчезают к двадцати, самое позднее — к двадцати трем годам… Уверен, Дэйл, что у тебя их давно уже нет… — это был ответный удар за реплику об обугленном члене. — Погибший же был значительно старше этого возраста и, как явствовало из документов, был крепкого телосложения, широкоплеч и коренаст. До моего слуха доносились приглушенные голоса собравшихся, пришедших проститься с телом покойного, когда я покинул капеллу через заднюю дверь. Придя в институт, я приступил к исследованию взятой из сердца крови на предмет содержания в ней окиси углерода. Я применил все возможные химические и радиологические методы, и все они дали отрицательный ответ. Тогда я понял, что мои подозрения относительно того, что этот покойник — вовсе не тот, за которого его пытаются выдать, подтверждаются. Ибо если в дыхательных путях нет сажи, а в крови — окиси углерода, то это значит, что он погиб задолго до того, как сгорел в своем «ниссане»… — Это и есть та мелочь, которая может сыграть решающее значение? — спросил Купер, которого заинтересовал рассказ коллеги. — Да. Рассказывать дальше?..
Дэйл кивнул. — Рассказывай, хотя и так, по-моему, все понятно…— Таким образом, я попытался установить, не стал ли покойник жертвой чьего-нибудь насилия, до того, как сгорел в автомашине. Кстати, это достаточно серьезная проблема — отличить повреждения, полученные человеком при жизни от тех, которые сознательно или случайно получены им после смерти… Изготовив микроскопический срез той части легкого, которое я принес с кладбища, и, положив этот срез под сильный микроскоп, я заметил, что части самых мельчайших сосудов легкого закупорены светлыми, как вода, каплями, по форме напоминающими колбаски. Иными словами, легочные сосуды были закупорены телесным жиром. Всем, даже начинающим практику, патологоанатомам известно, что в ряде случаев, особенно при воздействии ударов по телу человека тупым предметом, вследствие переломов костей, повреждений черепа, садистских пыток, подчас даже при обычных сотрясениях тела жир из жировой ткани проникает в кровеносные сосуды, а оттуда через сердце — и в легкое. В результате наступает закупорка сосудов легких, что ведет к нарушению кровообращения и к смерти… Короче говоря, мне стало совершенно ясно, что покойник, захороненный на городском кладбище, был, по всей вероятности, убит прежде, чем сгорел в огне. Разумеется, я сразу же проинформировал о своих подозрениях федеральную полицию. Суть моих выводов сводилась к следующему: во-первых, покойник наверняка не является тем самым коммерсантом. Во-вторых, речь идет о каком-то неизвестном лице, которое было сперва убито, а потом — сожжено. В-третьих, вероятный убийца — коммерсант. В-четвертых — совершенно исключается уничтожение в огне тех частей тела, которые отсутствовали на туловище покойника, захороненного на городском кладбище. Те, разумеется, справедливо посчитав, что разговор идет о страховом мошенничестве, сопряженным с преднамеренным убийством, решили, что тот коммерсант прячется где-то поблизости, и в ближайшее время наверняка попытается войти в контакт со своей женой. Федеральная полиция, получив соответствующее разрешение, подключилась к домашнему телефону жены погибшего коммерсанта. И вот, спустя несколько дней, она засекла звонок из Нью-Йорка. Было установлено, что звонят из гостиницы «Чарлтон». Полицейские мгновенно связались с тамошними коллегами и установили, что там и проживает тот самый коммерсант. Спустя несколько часов он был арестован. На допросе он сообщил, что еще несколько лет назад у него возник план добыть большую сумму денег путем страхового мошенничества, для чего он и намеревался сжечь вместо себя какого-нибудь незнакомца. Предварительно заключив несколько страховых договоров, он принялся охотиться за своей будущей жертвой. В первый раз ему не повезло: заманив в свой автомобиль одного дорожного рабочего, он попытался его убить, но тот оказался весьма проворным и убежал. В следующий раз он подготовился более обстоятельно: он проинструктировал жену, что если в случае удачи его план удастся, он позвонит ей и подробно опишет одежду убитого, чтобы при опознании та назвала ее одеждой, в которой последний раз видела коммерсанта. На следующий день на шоссе он заметил одинокого путника. Правда, тот не был на него похож; впрочем, выбирать было не из чего, и посему это обстоятельство мало смутило преступника. Незнакомец был тщедушным малым и притом — намного моложе коммерсанта. Но злодей решил, что это даже и к лучшему, потому что жертва во всяком случае должна быть слабее. По пути в город попутчик заснул. Тогда коммерсант очень осторожно наехал на столб, а проснувшемуся на миг попутчику объяснил, что произошла небольшая заминка. Выйдя, он облил машину бензином и, бросив спичку, удрал.
Купер поинтересовался:— Тебя, разумеется, не устроило такое объяснение?.. — Разумеется… Этот парень плохо разбирался в медицине… Против него был один факт, одна мелочь — закупорка сосудов легкого телесным жиром. Уже после того, как он получил пожизненное заключение — ведь в нашем штате не предусмотрен закон о смертной казни — он признался, что сперва задушил свою жертву… — Кстати, — произнес Купер, воодушевившись, что, Альберт, наконец-то закончил свой рассказ, — кстати, тела Кэтрин Пэккард до сих пор не нашли… Ты ведь знаешь, как тщательно обыскали полицейские сгоревшую лесопилку… — Мне кажется, его найдут, — ответил Розенфельд. — Насколько я знаю, в огне такой силы от человеческого тела хоть что-то, но все-таки должно остаться. А что касается самого пожара, то, вне всякого сомнения — это поджог. Как ты думаешь, чьих рук это дело?..
Купер прищурился, словно от яркого света. — Вообще-то, честно говоря, я подозреваю Лео Джонсона, — произнес он, — хотя и не уверен до конца… Надо бы допросить Шейлу. — А она где?.. — В больнице, — ответил Дэйл. — Я думаю, в самое ближайшее время она обязательно даст показания.
Розенфельд поднял брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80
Розенфельд пожал плечами. — Не нравится — не слушай… Да, кстати, забыл о самом главном — оказывается, Жак Рено был не удавлен, как я первоначально предположил, а задушен подушкой… Убийца был в перчатках. — После небольшой паузы Альберт добавил: — Видимо, кому-то в этом городе была очень нужна смерть крупье… Представляю, какие тайны этот Рено унес с собой в могилу.
Купер заметил:— Удавлен или задушен — какая, собственно, разница? Главное то, что этого Рено уже нет в живых. — Э, нет, — воскликнул Розенфельд, — есть разница, притом иногда — очень даже существенная. — Паталогоанатом очень не любил, когда люди, не понимающие всех тонкостей его редкой профессии, начинали судить о ней таким же образом, как Купер. — Вот, например, недавно…
Дэйл с тоской посмотрел на Розенфельда.
«Ну, сейчас начнет про токсины, алкалоиды, радиологические исследования и прочее, — подумал он. — Ничего не поделаешь — придется выслушать…»
Альберт был очень воодушевлен возможностью рассказать сослуживцу очередной случай из практики — кроме того, это была замечательная возможность своеобразной мести за Тибет. — Так вот, — начал он, — по поводу разницы… Помню, когда я работал в институте судебной медицины — ты ведь знаешь, я не сразу пришел в Федеральное Бюро Расследований, — так вот, когда я работал там, ко мне пришел агент одной крупной страховой фирмы. Он попросил меня переговорить с ним по одному конфиденциальному и действительно неотложному вопросу, так как в капелле на городском кладбище уже был установлен гроб с телом одного двадцативосьмилетнего коммерсанта, чье погребение должно было состояться через час. Из данных прокуратуры явствовало, что этот коммерсант несколько дней назад во время служебной поездки на своем красном «ниссане» на одной из городских улиц на небольшой скорости налетел на дорожный столб. Удар не был силен, но автомобиль все же загорелся, и тело коммерсанта вытащили с водительского места полностью обуглившимся. — А при чем же здесь страховая компания? — осведомился Купер. — Понимаешь, проблема этой страховой компании заключалась в том, что коммерсант застраховался от несчастного случая не только у них, но еще в трех местах, причем на неимоверную, если судить по его финансовому состоянию сумму — что-то около пяти миллионов долларов. Договоры страхования вступили в законную силу всего несколько дней назад. Вдова погибшего сразу же после смерти предъявила претензии на страховые суммы. Многое во всем этом казалось подозрительным. Правда, представитель страховой компании пояснил, что существует, правда, вероятность того, что у коммерсанта было больное сердце, и вследствие сердечной слабости он наехал на дорожный столб. Не исключалось и самоубийство. Во всяком случае, после не слишком-то приятных объяснений он добился у вдовы погибшего разрешения на вскрытие тела и теперь просил меня произвести его.
Дэйл иронически поинтересовался: — И ты, разумеется, согласился?.. — Конечно, — кивнул Розенфельд. — Так вот, никакой возможности привезти труп в лабораторию не было, и вскрытие оказалось возможным только в капелле городского кладбища. — Прямо как в фильме ужасов… — Не перебивай. У меня, как ты знаешь, есть отличное чутье на случаи, когда пахнет преднамеренным убийством…
Дэйл как бы между прочим заметил:— Кроме того, ты очень скромен…
Альберт продолжил:— Разумеется, я немедленно дал согласие и помчался на кладбище. В гробу лежал страшно обугленный торс, к которому прилепились шейный отдел позвоночника с основанием черепа, верхняя половина обоих бедер и части рук. Кроме того, у трупа сохранилась даже часть головного мозга, размером где-то с кулак. Сколь ни безнадежным казалось состояние трупа для патолого-анатомического исследования, оно, тем не менее, было произведено. О том, что применительно к торсу речь шла об останках мужчины, установить было довольно легко: его член хотя и был достаточно обуглен, однако неплохо сохранился… Я даже хотел было заспиртовать его и передать потом вдове как сувенир, но в последний момент передумал, — попытался было пошутить Розенфельд. — Ну, а что потом? — Довольно равнодушным тоном спросил Купер. — Потом я принялся за исследования головного мозга, — с воодушевлением произнес Розенфельд, — он был в поразительно свежем состоянии. Я никак не мог этого объяснить. Ни в полости рта, ни в трахее, ни в сохранившейся части гортани я не нашел никаких отложений сажи. Правда, в сердце было немного сгустков крови. Правая нижняя доля легкого отлично сохранилась…
Слушая рассказ Розенфельда, Купер никак не мог понять, издевается он над ним или действительно говорит всерьез. — Так вот, я поместил кровь из сердца и долю легкого в специальные колбы, чтобы продолжить исследования в лаборатории. Однако при изучении сохранившихся костей я удивился. Они были настолько слабы и до того напоминали легкую костную структуру женщины, что я невольно насторожился. Я начал сомневаться, действительно ли речь идет о мужском скелете. — А как же обугленный член?.. — с неприкрытой издевкой спросил Дэйл.
Альберт оставил этот вопрос без внимания. — Более того, когда я распилил хорошо сохранившуюся суставную головку левого плеча, то без труда узнал остатки хрящевых пленок, которые встречаются только у подростков на стыках суставов длинных трубчатых костей и исчезают к двадцати, самое позднее — к двадцати трем годам… Уверен, Дэйл, что у тебя их давно уже нет… — это был ответный удар за реплику об обугленном члене. — Погибший же был значительно старше этого возраста и, как явствовало из документов, был крепкого телосложения, широкоплеч и коренаст. До моего слуха доносились приглушенные голоса собравшихся, пришедших проститься с телом покойного, когда я покинул капеллу через заднюю дверь. Придя в институт, я приступил к исследованию взятой из сердца крови на предмет содержания в ней окиси углерода. Я применил все возможные химические и радиологические методы, и все они дали отрицательный ответ. Тогда я понял, что мои подозрения относительно того, что этот покойник — вовсе не тот, за которого его пытаются выдать, подтверждаются. Ибо если в дыхательных путях нет сажи, а в крови — окиси углерода, то это значит, что он погиб задолго до того, как сгорел в своем «ниссане»… — Это и есть та мелочь, которая может сыграть решающее значение? — спросил Купер, которого заинтересовал рассказ коллеги. — Да. Рассказывать дальше?..
Дэйл кивнул. — Рассказывай, хотя и так, по-моему, все понятно…— Таким образом, я попытался установить, не стал ли покойник жертвой чьего-нибудь насилия, до того, как сгорел в автомашине. Кстати, это достаточно серьезная проблема — отличить повреждения, полученные человеком при жизни от тех, которые сознательно или случайно получены им после смерти… Изготовив микроскопический срез той части легкого, которое я принес с кладбища, и, положив этот срез под сильный микроскоп, я заметил, что части самых мельчайших сосудов легкого закупорены светлыми, как вода, каплями, по форме напоминающими колбаски. Иными словами, легочные сосуды были закупорены телесным жиром. Всем, даже начинающим практику, патологоанатомам известно, что в ряде случаев, особенно при воздействии ударов по телу человека тупым предметом, вследствие переломов костей, повреждений черепа, садистских пыток, подчас даже при обычных сотрясениях тела жир из жировой ткани проникает в кровеносные сосуды, а оттуда через сердце — и в легкое. В результате наступает закупорка сосудов легких, что ведет к нарушению кровообращения и к смерти… Короче говоря, мне стало совершенно ясно, что покойник, захороненный на городском кладбище, был, по всей вероятности, убит прежде, чем сгорел в огне. Разумеется, я сразу же проинформировал о своих подозрениях федеральную полицию. Суть моих выводов сводилась к следующему: во-первых, покойник наверняка не является тем самым коммерсантом. Во-вторых, речь идет о каком-то неизвестном лице, которое было сперва убито, а потом — сожжено. В-третьих, вероятный убийца — коммерсант. В-четвертых — совершенно исключается уничтожение в огне тех частей тела, которые отсутствовали на туловище покойника, захороненного на городском кладбище. Те, разумеется, справедливо посчитав, что разговор идет о страховом мошенничестве, сопряженным с преднамеренным убийством, решили, что тот коммерсант прячется где-то поблизости, и в ближайшее время наверняка попытается войти в контакт со своей женой. Федеральная полиция, получив соответствующее разрешение, подключилась к домашнему телефону жены погибшего коммерсанта. И вот, спустя несколько дней, она засекла звонок из Нью-Йорка. Было установлено, что звонят из гостиницы «Чарлтон». Полицейские мгновенно связались с тамошними коллегами и установили, что там и проживает тот самый коммерсант. Спустя несколько часов он был арестован. На допросе он сообщил, что еще несколько лет назад у него возник план добыть большую сумму денег путем страхового мошенничества, для чего он и намеревался сжечь вместо себя какого-нибудь незнакомца. Предварительно заключив несколько страховых договоров, он принялся охотиться за своей будущей жертвой. В первый раз ему не повезло: заманив в свой автомобиль одного дорожного рабочего, он попытался его убить, но тот оказался весьма проворным и убежал. В следующий раз он подготовился более обстоятельно: он проинструктировал жену, что если в случае удачи его план удастся, он позвонит ей и подробно опишет одежду убитого, чтобы при опознании та назвала ее одеждой, в которой последний раз видела коммерсанта. На следующий день на шоссе он заметил одинокого путника. Правда, тот не был на него похож; впрочем, выбирать было не из чего, и посему это обстоятельство мало смутило преступника. Незнакомец был тщедушным малым и притом — намного моложе коммерсанта. Но злодей решил, что это даже и к лучшему, потому что жертва во всяком случае должна быть слабее. По пути в город попутчик заснул. Тогда коммерсант очень осторожно наехал на столб, а проснувшемуся на миг попутчику объяснил, что произошла небольшая заминка. Выйдя, он облил машину бензином и, бросив спичку, удрал.
Купер поинтересовался:— Тебя, разумеется, не устроило такое объяснение?.. — Разумеется… Этот парень плохо разбирался в медицине… Против него был один факт, одна мелочь — закупорка сосудов легкого телесным жиром. Уже после того, как он получил пожизненное заключение — ведь в нашем штате не предусмотрен закон о смертной казни — он признался, что сперва задушил свою жертву… — Кстати, — произнес Купер, воодушевившись, что, Альберт, наконец-то закончил свой рассказ, — кстати, тела Кэтрин Пэккард до сих пор не нашли… Ты ведь знаешь, как тщательно обыскали полицейские сгоревшую лесопилку… — Мне кажется, его найдут, — ответил Розенфельд. — Насколько я знаю, в огне такой силы от человеческого тела хоть что-то, но все-таки должно остаться. А что касается самого пожара, то, вне всякого сомнения — это поджог. Как ты думаешь, чьих рук это дело?..
Купер прищурился, словно от яркого света. — Вообще-то, честно говоря, я подозреваю Лео Джонсона, — произнес он, — хотя и не уверен до конца… Надо бы допросить Шейлу. — А она где?.. — В больнице, — ответил Дэйл. — Я думаю, в самое ближайшее время она обязательно даст показания.
Розенфельд поднял брови.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80