Я слышал, что даже с названием «Сталин» появилась…
— Как хочется попробовать эту Клико! — Светка, вцепившись в рукав Пьера, и чуть ли не силком тащила его к выходу из парка.
…Телефон звонил почти каждые пять минут.
— Ну сними же ты эту проклятую трубку! — морщась от занудливых гудков, попросила Клякса.
Он рывком скинул ноги с постели и, не стесняясь своей наготы, подошел к журнальному столику.
— Алло?
— Господин Кантона? С вами хотел бы переговорить Денис Карлович Бурмистров. Секундочку, я вас переводу.
— Пьер? Я ищу тебя полдня, даже грешным делом стал думать, что ты сбежал в свою Францию.
Кантоне показалось, что банкир чем-то сильно взволнован.
— А что случилось, Денис? Опять забастовка? Или в очередной раз в думе отвергли закон о приватизации?
— Да нет, — успокоил Бурмистров, — Здесь как раз все без движения. У меня к тебе личный и заинтересованный разговор. Где мы можем вечером встретиться?
Кантона посмотрел на Кляксу и вспомнил о позднем ночном звонке Пантова.
— Михаил Петрович Пантов приглашал меня в ресторан. Мы хотели поговорить о дальнейшем ходе избирательной компании.
— В каком ресторане вы договорились встретиться?
— В «Золотом Роге».
— Хорошо. Тогда я подскочу к закрытию. Ты в состоянии подпития сможешь хотя бы немного соображать? — в трубке послышался натянутый смех Бурмистрова.
Кантона, подумав о спиртном, сморщился.
— Не говори мне о выпивке, Денис. Я, кажется, вчера перебрал лишнего и меня до сих пор мутит.
— Но у нас в России просто так в рестораны не ходят.
— Я закажу двести граммов пива.
— Ну тогда обязательно дождись меня. Очень важный для нас обоих деловой разговор. Очень…
Он положил трубку и с восхищением посмотрел на Кляксу. Полуобнаженная, до пояса прикрывшись одеялом, она сидела на постели и расчесывала свои длинные черные волосы. Он запрыгнул в кровать, обнял её за плечи и поцеловал в спину.
— Ты как себя чувствуешь, девочка?
— Ты говорил про двести граммов пива…
— А до вечера не потерпишь?
— Я хочу пива, — требовательно сказала она.
Ему не хотелось одеваться и спускаться в бар. Но ему очень хотелось, чтобы она не покидала его.
— Тогда подписываем договор, — сказал он, — Я одеваюсь и иду за пивом…
— А я сопровождаю тебя вечером в ресторан?
— Как ты догадалась?
— Там будет депутат Пантов?
— Да.
— Мне бы очень не хотелось с ним встречаться.
— Вы знакомы?
— Он пытался ухаживать за мной.
Кантона с интересом посмотрел на Кляксу.
— А ты?
— Дала от ворот поворот. Он слишком стар для меня, Пьер!
— И больше он ухаживать не пытается?
— Пытается.
— Тогда мы просто обязаны пойти в ресторан вместе. Увидев тебя со мной, он навсегда забудет даже про попытки об ухаживании.
— Ты его плохо знаешь! — с искрой надежды оглянулась на него Клякса.
— Я тебе говорю! Стоит мне сказать ему несколько слов, он будет обходить тебя дальней дорогой.
Светка, бросив в сторону расческу, сладко потянулась.
— Что же это за слова такие?
Он снова поцеловал её в плечо.
— Мои деньги на его избирательную компанию. Просто, он может их лишиться.
— Я тебя люблю, Пьер, — отвечая на его поцелуй, сказала она, — И готова подписать с тобой договор. Беги за пивом.
Пантов выбрал столик в ложе второго этажа. Сверху просматривался огромный зал, заставленный столами, накрытыми белоснежными скатертями. Посетителей было немного, и официанты в белых рубашках и с огромными черными бабочками на шее беседовали между собой около сцены варьете.
Пантов их не мог не заметить. Высокий стройный француз в черном смокинге и с осиной талией любовница в длинном красном платье с глубоким декольте. Пантов сверху видел, как к изящной парочке подошел метрдотель и кивком головы, указав в сторону балкона, показал вход на лестницу.
Клякса была бесподобна и даже без труда затмила бы испанскую красоту легендарной Кармен. Грациозно присев на стул, который любезно подвинул к ней Пьер, она слегка покраснела и отвернулась от Пантова, который хищно пожирал её глазами. От Кантоны это не ускользнуло и, чтобы решить все проблемы раз и навсегда, он взял Светку за руку и обратился к депутату:
— Моя невеста. Вы не знакомы?
— Встречались, — почти себе под нос проговорил поникший Пантов.
Как ни отказывался от выпивки Кантона, Пантов сначала настоял на одной рюмке коньяка, потом на другой.
— Как ваши избирательные дела? — наконец спросил повеселевший Пьер.
— Что называется «фифти-фифти». По-моему мы слишком рано начали предвыборную компанию. Мой имиджмейкер сделал заключение, что рабочие водообъектов устали бастовать, а потому разошлись по домам.
— Но разве не вы требовали денег и торопили меня и Бурмистрова финансировать забастовки и пикеты?
Пантов дернул плечами:
— Тогда это давало положительный эффект. А сейчас, налакавшись и устав от дармовой водки, многие рабочие предпочли сдаться.
— Кому сдаться? — не понял Кантона.
— Женам. По моему разумению теперь требуется другой возбудитель активности наших сторонников.
— Ваших сторонников, — уточнил Кантона.
— Не цепляйтесь к словам, Пьер, — разливая по рюмкам коньяк, и искоса бросив взгляд на Кляксу, ответил Пантов. — Моя победа на выборах — эта ваша победа.
— Пока я никаких сдвигов и успехов не вижу. Закон до сих пор не принят, насосные станции приходят в негодность, трубопроводы ржавеют. А я только пачками выбрасываю франки и доллары. Мне все чаще кажется — на ветер.
— Думаете я такой неблагодарный? — поставив пустую рюмку на стол, вдруг спросил Пантов.
В ту же секунду он нагнулся, достал дипломат и, рукой сдвинув тарелки с закусками в сторону, положил его на стол.
— Я приготовил вам подарок. От души.
Кантона подпер рукой подбородок и с интересом наблюдал за Пантовым.
Замки на чемоданчики разом щелкнули, кандидат в депутаты поднял крышку и вытащил икону.
— Это вам.
— Что такое?
— Икона Иверской Божией Матери. Восемнадцатый век.
Глаза француза загорелись, на лбу выступила испарина.
— Но я не могу принять это. Икона стоит кучу денег!
— В мою избирательную компанию вы вложили в десять раз больше, — передавая через стол икону Кантоне, ответил Пантов и, хвалясь, добавил, — Точно такую же вы можете увидеть в Москве на Иверской часовне у Воскресенских ворот Кремля. Это одна из пяти древних копий. А оригинал до сих пор хранится на Святой горе Афон.
Кантона бережно взял икону в руки, со страхом посмотрел на Пантова.
— Как я перевезу ваш подарок через границу? Это же государственная ценность! Древний раритет!
— Вы думаете, таможня и пограничники разбираются в раритетах? Антикварные магазины забиты всякими иконами, для перевозки которых нужны всего лишь справка-счет предприятия торговли и соответствующая запись в таможенной декларации. Поверь мне, заядлому коллекционеру, я неоднократно перевозил иконы через границу, и никто в мой адрес не сказал даже грубого слова.
— Но где я возьму эту справку-счет?
— Об этом я позабочусь. А пока давайте выпьем за нашу даму.
Светка, на время забытая мужчинами, но с интересом следившая за их разговором, тоже подняла бокал с шампанским и спросила:
— А что символизирует эта икона?
— Чудотворство, — впившись в неё глазами, ответил Пантов, — Обратившись к ней с молитвой, нужно просить о Божьем исцелении.
— Боже мой! — прошептала она, Исцели меня от грязного прошлого и плохого будущего.
Ей показалось, что Кантона услышал её молитву.
— Ну, что за дружбу между нашими историческими народами? — сказал Пантов и кивнул на икону, которую Пьер бережно укладывал в дипломат, — Чтобы искусство и культура помогали нам находить общие точки соприкосновения…
— Даже не знаю как вас благодарить, Михаил Петрович, — Кантона поставил чемоданчик на пол и поднял рюмку, — Большое спасибо за такой роскошный подарок.
Они выпили. С эстрады раздалась музыка, и на сцену выскочили четыре девушки в прозрачных фиолетовых тканях.
Пантов посмотрел на танцовщиц варьете.
— Кстати, об искусстве, Пьер. У вас есть во Франции знакомые артисты?
— О да, конечно. Я дружу со многими эстрадными звездами и прославленными киноактерами. А с певцом Валери, мы часто ездим на рыбалку. Когда следующий раз будете в Париже, я вас обязательно познакомлю.
— Ты знаешь самого Валери? — удивилась Клякса, — Это же мой кумир!
Кантона с нежностью посмотрел на Светку и взял её за руку:
— Осенью я тебя возьму с нами на рыбалку. Честно признаться, рыбаки из нас никудышные. Но мы будем пить бужеле и много разговаривать. Ты поедешь с нами — я тебе обещаю.
— А ты бы пригласил своего певца к нам в область. — Вмешался в разговор Пантов, — Выехали бы в Марфино на озера и я бы вам такую рыбалку устроил! Щука, судак, лещ, плотва — сами на крючок прыгают…
— Валери был бы на седьмом небе от счастья! — мечтательно закатил глаза француз, но тут же с сожалением добавил, — Но у него гастроли. Много гастролей.
— Мы ему и здесь гастроли устроим. В дни выборов. Народу будет — не протолкнуться.
Кантона наконец догадался в какую сторону клонит Пантов и перестал улыбаться.
— Вы хотите, чтобы Валери был вашим сторонником на предстоящих выборах?
— Культура сближает людей, — неопределенно ответил депутат.
— Это очень дорого стоит.
— Но вы же его друг, Пьер! Неужели ради товарища и его интересов ваш Валери откажется от поездки в Россию?
Кантона задумался:
— Я никогда и ни о чем не просил его. А такое предложение и вовсе выглядело бы очень странным.
— Обидно, — с сожалением покачал головой Пантов, — С присутствием вашего Валери мы бы выиграли выборы с большим преимуществом. Очень обидно…
За столом воцарилось молчание. Казалось, все с интересом смотрели на танцовщиц, которые уже сбросили с себя мантии и остались в одних узеньких плавочках.
— Хорошо, — наконец сказал Кантона, — Я поговорю с ним. Но никаких гарантий дать не могу.
— Вот это другой разговор. — Обрадовался Пантов и потянулся к бутылке.
К столику подошел официант и, склонившись, что-то сказал Кантоне на ухо. Француз тут же сдвинул манжету и посмотрел на часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать. Бурмистров не поднялся к ним, значит хотел встретиться с глазу на глаз.
— Друзья, я вынужден вас оставить на несколько минут.
Клякса с мольбой на лице впилась глазами в Пьера. Он ободрительно улыбнулся:
— Я ненадолго. Как говорят русские, одна нога здесь — другая там.
Он не успел ещё скрыться из виду, а Пантов передвинул стул и оказался совсем рядом с Кляксой:
— Почему ты не пришла, мы же договаривались?
— Я было уже решилась, но передумала в последний момент. Да и Пьер от себя не отпускал. К тому же Кантона не простит, и Виолетта Павловна — тоже не простит. Вы ломаете мою жизнь, Михаил Петрович!
Пантов не обратил внимания на последние слова Кляксы.
— Ни Кантона, ни Петяева знать ничего не будут!
— Вы были очень добры и щедры ко мне. Но я не могу, Михаил Петрович.
— Последнюю ночь!
— Не могу. Не имею права.
— Ну что ж, тогда придется рассказать французу, кем ты была раньше…
— Умоляю вас, только не это. — Светка закрыла лицо руками и разревелась.
— Пантов протянул руку и погладил её по искрящимся черным волосам.
— Тогда, детка, завтра ровно в девять часов вечера я тебя жду у себя дома.
— Это будет последний раз?
— Даю слово депутата.
Она постаралась успокоиться. Достала из сумочки пудреницу. К столику возвращался чем-то озабоченный Кантона…
3
Хоттабыч догадывался, что после последнего разговора с Егерем тет-а-тет, который не принес никакой пользы губернатору, голова областной администрации теперь постарается предпринять атаку на депутатов думы. Но то, что это произойдет совсем неожиданно, не предполагал. Егерь нагрянул в думу, как гром среди ясного неба. Ровно за десять минут до утреннего заседания в сопровождении нескольких иномарок к парадному входу подкатил губернаторский лимузин, из которого выскочил областной руководитель и, не дожидаясь пока его многочисленная свита высадится из автомобилей, перепрыгивая через несколько ступенек словно горный баран, устремился к входу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37
— Как хочется попробовать эту Клико! — Светка, вцепившись в рукав Пьера, и чуть ли не силком тащила его к выходу из парка.
…Телефон звонил почти каждые пять минут.
— Ну сними же ты эту проклятую трубку! — морщась от занудливых гудков, попросила Клякса.
Он рывком скинул ноги с постели и, не стесняясь своей наготы, подошел к журнальному столику.
— Алло?
— Господин Кантона? С вами хотел бы переговорить Денис Карлович Бурмистров. Секундочку, я вас переводу.
— Пьер? Я ищу тебя полдня, даже грешным делом стал думать, что ты сбежал в свою Францию.
Кантоне показалось, что банкир чем-то сильно взволнован.
— А что случилось, Денис? Опять забастовка? Или в очередной раз в думе отвергли закон о приватизации?
— Да нет, — успокоил Бурмистров, — Здесь как раз все без движения. У меня к тебе личный и заинтересованный разговор. Где мы можем вечером встретиться?
Кантона посмотрел на Кляксу и вспомнил о позднем ночном звонке Пантова.
— Михаил Петрович Пантов приглашал меня в ресторан. Мы хотели поговорить о дальнейшем ходе избирательной компании.
— В каком ресторане вы договорились встретиться?
— В «Золотом Роге».
— Хорошо. Тогда я подскочу к закрытию. Ты в состоянии подпития сможешь хотя бы немного соображать? — в трубке послышался натянутый смех Бурмистрова.
Кантона, подумав о спиртном, сморщился.
— Не говори мне о выпивке, Денис. Я, кажется, вчера перебрал лишнего и меня до сих пор мутит.
— Но у нас в России просто так в рестораны не ходят.
— Я закажу двести граммов пива.
— Ну тогда обязательно дождись меня. Очень важный для нас обоих деловой разговор. Очень…
Он положил трубку и с восхищением посмотрел на Кляксу. Полуобнаженная, до пояса прикрывшись одеялом, она сидела на постели и расчесывала свои длинные черные волосы. Он запрыгнул в кровать, обнял её за плечи и поцеловал в спину.
— Ты как себя чувствуешь, девочка?
— Ты говорил про двести граммов пива…
— А до вечера не потерпишь?
— Я хочу пива, — требовательно сказала она.
Ему не хотелось одеваться и спускаться в бар. Но ему очень хотелось, чтобы она не покидала его.
— Тогда подписываем договор, — сказал он, — Я одеваюсь и иду за пивом…
— А я сопровождаю тебя вечером в ресторан?
— Как ты догадалась?
— Там будет депутат Пантов?
— Да.
— Мне бы очень не хотелось с ним встречаться.
— Вы знакомы?
— Он пытался ухаживать за мной.
Кантона с интересом посмотрел на Кляксу.
— А ты?
— Дала от ворот поворот. Он слишком стар для меня, Пьер!
— И больше он ухаживать не пытается?
— Пытается.
— Тогда мы просто обязаны пойти в ресторан вместе. Увидев тебя со мной, он навсегда забудет даже про попытки об ухаживании.
— Ты его плохо знаешь! — с искрой надежды оглянулась на него Клякса.
— Я тебе говорю! Стоит мне сказать ему несколько слов, он будет обходить тебя дальней дорогой.
Светка, бросив в сторону расческу, сладко потянулась.
— Что же это за слова такие?
Он снова поцеловал её в плечо.
— Мои деньги на его избирательную компанию. Просто, он может их лишиться.
— Я тебя люблю, Пьер, — отвечая на его поцелуй, сказала она, — И готова подписать с тобой договор. Беги за пивом.
Пантов выбрал столик в ложе второго этажа. Сверху просматривался огромный зал, заставленный столами, накрытыми белоснежными скатертями. Посетителей было немного, и официанты в белых рубашках и с огромными черными бабочками на шее беседовали между собой около сцены варьете.
Пантов их не мог не заметить. Высокий стройный француз в черном смокинге и с осиной талией любовница в длинном красном платье с глубоким декольте. Пантов сверху видел, как к изящной парочке подошел метрдотель и кивком головы, указав в сторону балкона, показал вход на лестницу.
Клякса была бесподобна и даже без труда затмила бы испанскую красоту легендарной Кармен. Грациозно присев на стул, который любезно подвинул к ней Пьер, она слегка покраснела и отвернулась от Пантова, который хищно пожирал её глазами. От Кантоны это не ускользнуло и, чтобы решить все проблемы раз и навсегда, он взял Светку за руку и обратился к депутату:
— Моя невеста. Вы не знакомы?
— Встречались, — почти себе под нос проговорил поникший Пантов.
Как ни отказывался от выпивки Кантона, Пантов сначала настоял на одной рюмке коньяка, потом на другой.
— Как ваши избирательные дела? — наконец спросил повеселевший Пьер.
— Что называется «фифти-фифти». По-моему мы слишком рано начали предвыборную компанию. Мой имиджмейкер сделал заключение, что рабочие водообъектов устали бастовать, а потому разошлись по домам.
— Но разве не вы требовали денег и торопили меня и Бурмистрова финансировать забастовки и пикеты?
Пантов дернул плечами:
— Тогда это давало положительный эффект. А сейчас, налакавшись и устав от дармовой водки, многие рабочие предпочли сдаться.
— Кому сдаться? — не понял Кантона.
— Женам. По моему разумению теперь требуется другой возбудитель активности наших сторонников.
— Ваших сторонников, — уточнил Кантона.
— Не цепляйтесь к словам, Пьер, — разливая по рюмкам коньяк, и искоса бросив взгляд на Кляксу, ответил Пантов. — Моя победа на выборах — эта ваша победа.
— Пока я никаких сдвигов и успехов не вижу. Закон до сих пор не принят, насосные станции приходят в негодность, трубопроводы ржавеют. А я только пачками выбрасываю франки и доллары. Мне все чаще кажется — на ветер.
— Думаете я такой неблагодарный? — поставив пустую рюмку на стол, вдруг спросил Пантов.
В ту же секунду он нагнулся, достал дипломат и, рукой сдвинув тарелки с закусками в сторону, положил его на стол.
— Я приготовил вам подарок. От души.
Кантона подпер рукой подбородок и с интересом наблюдал за Пантовым.
Замки на чемоданчики разом щелкнули, кандидат в депутаты поднял крышку и вытащил икону.
— Это вам.
— Что такое?
— Икона Иверской Божией Матери. Восемнадцатый век.
Глаза француза загорелись, на лбу выступила испарина.
— Но я не могу принять это. Икона стоит кучу денег!
— В мою избирательную компанию вы вложили в десять раз больше, — передавая через стол икону Кантоне, ответил Пантов и, хвалясь, добавил, — Точно такую же вы можете увидеть в Москве на Иверской часовне у Воскресенских ворот Кремля. Это одна из пяти древних копий. А оригинал до сих пор хранится на Святой горе Афон.
Кантона бережно взял икону в руки, со страхом посмотрел на Пантова.
— Как я перевезу ваш подарок через границу? Это же государственная ценность! Древний раритет!
— Вы думаете, таможня и пограничники разбираются в раритетах? Антикварные магазины забиты всякими иконами, для перевозки которых нужны всего лишь справка-счет предприятия торговли и соответствующая запись в таможенной декларации. Поверь мне, заядлому коллекционеру, я неоднократно перевозил иконы через границу, и никто в мой адрес не сказал даже грубого слова.
— Но где я возьму эту справку-счет?
— Об этом я позабочусь. А пока давайте выпьем за нашу даму.
Светка, на время забытая мужчинами, но с интересом следившая за их разговором, тоже подняла бокал с шампанским и спросила:
— А что символизирует эта икона?
— Чудотворство, — впившись в неё глазами, ответил Пантов, — Обратившись к ней с молитвой, нужно просить о Божьем исцелении.
— Боже мой! — прошептала она, Исцели меня от грязного прошлого и плохого будущего.
Ей показалось, что Кантона услышал её молитву.
— Ну, что за дружбу между нашими историческими народами? — сказал Пантов и кивнул на икону, которую Пьер бережно укладывал в дипломат, — Чтобы искусство и культура помогали нам находить общие точки соприкосновения…
— Даже не знаю как вас благодарить, Михаил Петрович, — Кантона поставил чемоданчик на пол и поднял рюмку, — Большое спасибо за такой роскошный подарок.
Они выпили. С эстрады раздалась музыка, и на сцену выскочили четыре девушки в прозрачных фиолетовых тканях.
Пантов посмотрел на танцовщиц варьете.
— Кстати, об искусстве, Пьер. У вас есть во Франции знакомые артисты?
— О да, конечно. Я дружу со многими эстрадными звездами и прославленными киноактерами. А с певцом Валери, мы часто ездим на рыбалку. Когда следующий раз будете в Париже, я вас обязательно познакомлю.
— Ты знаешь самого Валери? — удивилась Клякса, — Это же мой кумир!
Кантона с нежностью посмотрел на Светку и взял её за руку:
— Осенью я тебя возьму с нами на рыбалку. Честно признаться, рыбаки из нас никудышные. Но мы будем пить бужеле и много разговаривать. Ты поедешь с нами — я тебе обещаю.
— А ты бы пригласил своего певца к нам в область. — Вмешался в разговор Пантов, — Выехали бы в Марфино на озера и я бы вам такую рыбалку устроил! Щука, судак, лещ, плотва — сами на крючок прыгают…
— Валери был бы на седьмом небе от счастья! — мечтательно закатил глаза француз, но тут же с сожалением добавил, — Но у него гастроли. Много гастролей.
— Мы ему и здесь гастроли устроим. В дни выборов. Народу будет — не протолкнуться.
Кантона наконец догадался в какую сторону клонит Пантов и перестал улыбаться.
— Вы хотите, чтобы Валери был вашим сторонником на предстоящих выборах?
— Культура сближает людей, — неопределенно ответил депутат.
— Это очень дорого стоит.
— Но вы же его друг, Пьер! Неужели ради товарища и его интересов ваш Валери откажется от поездки в Россию?
Кантона задумался:
— Я никогда и ни о чем не просил его. А такое предложение и вовсе выглядело бы очень странным.
— Обидно, — с сожалением покачал головой Пантов, — С присутствием вашего Валери мы бы выиграли выборы с большим преимуществом. Очень обидно…
За столом воцарилось молчание. Казалось, все с интересом смотрели на танцовщиц, которые уже сбросили с себя мантии и остались в одних узеньких плавочках.
— Хорошо, — наконец сказал Кантона, — Я поговорю с ним. Но никаких гарантий дать не могу.
— Вот это другой разговор. — Обрадовался Пантов и потянулся к бутылке.
К столику подошел официант и, склонившись, что-то сказал Кантоне на ухо. Француз тут же сдвинул манжету и посмотрел на часы. Стрелки показывали без четверти одиннадцать. Бурмистров не поднялся к ним, значит хотел встретиться с глазу на глаз.
— Друзья, я вынужден вас оставить на несколько минут.
Клякса с мольбой на лице впилась глазами в Пьера. Он ободрительно улыбнулся:
— Я ненадолго. Как говорят русские, одна нога здесь — другая там.
Он не успел ещё скрыться из виду, а Пантов передвинул стул и оказался совсем рядом с Кляксой:
— Почему ты не пришла, мы же договаривались?
— Я было уже решилась, но передумала в последний момент. Да и Пьер от себя не отпускал. К тому же Кантона не простит, и Виолетта Павловна — тоже не простит. Вы ломаете мою жизнь, Михаил Петрович!
Пантов не обратил внимания на последние слова Кляксы.
— Ни Кантона, ни Петяева знать ничего не будут!
— Вы были очень добры и щедры ко мне. Но я не могу, Михаил Петрович.
— Последнюю ночь!
— Не могу. Не имею права.
— Ну что ж, тогда придется рассказать французу, кем ты была раньше…
— Умоляю вас, только не это. — Светка закрыла лицо руками и разревелась.
— Пантов протянул руку и погладил её по искрящимся черным волосам.
— Тогда, детка, завтра ровно в девять часов вечера я тебя жду у себя дома.
— Это будет последний раз?
— Даю слово депутата.
Она постаралась успокоиться. Достала из сумочки пудреницу. К столику возвращался чем-то озабоченный Кантона…
3
Хоттабыч догадывался, что после последнего разговора с Егерем тет-а-тет, который не принес никакой пользы губернатору, голова областной администрации теперь постарается предпринять атаку на депутатов думы. Но то, что это произойдет совсем неожиданно, не предполагал. Егерь нагрянул в думу, как гром среди ясного неба. Ровно за десять минут до утреннего заседания в сопровождении нескольких иномарок к парадному входу подкатил губернаторский лимузин, из которого выскочил областной руководитель и, не дожидаясь пока его многочисленная свита высадится из автомобилей, перепрыгивая через несколько ступенек словно горный баран, устремился к входу.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37