В двухстах ярдах к востоку болталась вторая такая же. Это и были буи стартовой линии. Я чувствовал сухость во рту. С другой яхты, сузив глаза, за мной внимательно наблюдал Джилкрайст. Он неплохой парень, но сегодня мне надо было его победить.
Пушка выстрелила. Началось маневрирование.
У него была хорошая команда. Но Скотто, Нодди и Слайсер были лучше. За две минуты до стартовой пушки он лег на правый галс, перехватив наш ветер.
Я спокойно скомандовал:
— Стоп!
Нодди и Дайк выскочили наверх и развернули гик так, что он стал на девяносто градусов к продольной оси яхты. Парус захлопал под ветром. Яхта остановилась намертво.
— Вперед! — крикнул я.
Дальше все пошло в хорошем, нормальном ритме, как бывает, когда ты ведешь гонку по-настоящему хорошо. Скотто поставил дополнительный парус. Мы легли на левый борт. Лебедки работали, мы меняли галсы, а я ощутил чувство триумфа, когда увидел Джилкрайста. Его яхта была неподвижна. Стиснув зубы, он смотрел, как наш нос со скоростью семи узлов приближается к его яхте. На фордеке Нодди завопил:
— Право на борт!
Этим ходом мы лишили Джилкрайста пространства для маневра. Пот блестел на его лице, когда он выворачивал штурвал. Но у него ничего не получилось. А я лихо повернул к ветру и прошел у него за кормой. Наши леера прошли в двух дюймах от его кормы. Он должен был дать нам дорогу; и мы дружно закричали:
— Протест! — и быстро пошли вперед, украв у них ветер. Радио, потрещав, сообщило, что судейская бригада поддержала протест. Мы пересекли линию в ста ярдах впереди них и потом все время сохраняли лидерство.
Мы продолжили свой победный ритм. Следующий старт был против шведа Гулбрансона. Мы вышли на середину стартовой линии и перехватили его ветер, а он тщетно пытался выбраться из нашей ветровой тени. Потом был Ричи Баррет. Мы заставили его пересечь стартовую линию за десять секунд до выстрела стартовой пушки, и ему пришлось возвращаться и пересекать ее снова, что дало нам выигрыш в целую минуту.
Мы перекусили на борту и после обеда провели еще четыре гонки. И выиграли все четыре.
Когда я вышел на причальную стенку, то чувствовал себя так, будто был восьми футов ростом. Ко мне подошел журналист и сказал:
— Поздравляю вас!
Это был молодой шатен с вьющимися волосами.
— Я прежде никогда не видел, чтобы так управлялись с яхтой!
Я улыбнулся ему в ответ.
— А как там Поул Уэлш?
Он пожал плечами.
— Думаю, он тоже выиграл свои гонки, но не так, как вы.
Я сказал:
— Ну, наблюдайте. — И пошел вниз по молу к своему автомобилю.
Я ехал мимо кафе, расположенных на тротуарах, и мимо пыльных строительных площадок. Бар «Брик-а-Брак» был открыт, но посетителей там не было. Один только вид этого бара подействовал на меня угнетающе. Он напомнил мне Невиллов и портсигар Генри. Я нажал на тормоза, и машина с визгом остановилась. Майор Невилл сказал мне, что Генри заходил к ним через два дня после того, как этот Сквиль приносил бумаги. Как же тогда Сквиль мог взять портсигар у Невиллов? Кто-то говорил неправду, и я готов был биться об заклад, что это не майор Невилл. Я зашел в бар «Брик-а-Брак». Блондинка была за стойкой и по-прежнему вязала. Ее припухшие черные глаза смотрели с подозрением. Я спросил:
— Где Сквиль?
— Его нет.
— А где он живет?
Она пожала плечами:
— Не знаю.
Я достал из кармана шортов банкноту в пять тысяч песет и положил ее на стойку.
— Адрес.
Ее рука потянулась к деньгам. Я быстро накрыл банкноту ладонью.
Она сказала:
— Дом Гранада, 6038.
Когда я убрал руку, она быстро схватила деньги и засунула их за ворот своего грязного розового джемпера.
— Но его там нет. — Она ухмыльнулась, считая себя, наверное, очень умной.
— Где же он?
Она снова улыбнулась, не разжимая губ.
— Хватит денег. Теперь полиция.
Она задумалась на минуту и решила, что не хочет полиции.
— Он уехал в гости. — Ее голос звучал раздраженно. — Меня не взял, вот что.
— Куда?
— К мистеру Келльнеру, — сказала она с оттенком благоговения.
В отеле я ответил на два десятка телефонных звонков. Многим понравилась моя манера вести гонку в этот день. Я набрал Лондон. Голос на том конце провода ответил:
— "Гардиан".
— Мне нужен отдел новостей. Гарри Чейз.
Когда нас соединили, я спросил:
— Вы слышали когда-нибудь о Деке Келльнере?
— Келльнер, — повторил он низким хрипловатым голосом. Он был любителем специального пива «Карлсберг» и сигар «Том Тэмб». Я сказал ему, что я в Испании, и описал Деке.
— Это наверняка не настоящее имя. Я попробую спросить тут кое-кого.
Поблагодарив его, я повесил трубку.
Потом переоделся: черные брюки, туфли, голубая рубашка и легкий пиджак. В карманы брюк положил нож и маленький фонарик: на случай, если я встречусь с кем-нибудь из «Nuestra casa», то буду оснащен. Потом я направился в Клуб Акул в Пуэрто-Баньос, где назначил встречу своему экипажу.
Чарли и Скотто уже сидели за столиком. Я заказал пиво.
Скотто сказал:
— Какой-то бедняга сгорел вчера ночью.
— Я это видел.
Наступила тишина. Мы смотрели на выгоревший корпус «Буревестника», вытащенного на середину гавани. Дыра, где раньше был кокпит, выглядела как рана после вырванного зуба.
— Газ? — предположил Чарли.
— Скорее всего. — Я не хотел говорить об этом.
Чарли спросил:
— Когда мы должны быть на этом приеме?
— У нас есть еще час.
— Давайте посмотрим на кеч, который вы сюда пригнали.
Мы расплатились и прошли по причальной стенке за бар Перси и магазинчик, продающий бикини из змеиной кожи и прочую мелочь. «Альдебаран» стоял на причале в дальнем углу гавани у самого выхода в море.
— Боже, ну и развалина! — невольно вырвалось у Скотто.
* * *
Несмотря на свою показную заинтересованность в момент нашего прихода на «Альдебаране» Деке так больше и не подходил к яхте. Ее разгромленный трюм смотрел в небо как пустая бочка. Я сошел на палубу. Чарли и Скотто спустились вниз. Главный люк был открыт.
Я был не прав, полагая, что никто не приходил сюда. Палуба в трюме была разобрана и часть балласта убрана. Чарли прошел в трюм через салон, вытянул шею и сказал мне:
— Вам просто повезло, что остались живы.
Послышался окрик:
— Эй!
Я посмотрел в ту сторону, откуда он донесся. Ко мне шел маленький человек в комбинезоне. У него был значок, и он вопросительно повел головой в мою сторону. Я объяснил ему, что привел это судно в Марбеллу. И он тоже сказал, что мне повезло, что я остался в живых. Потом проводил нас к воротам порта.
— Вы говорили мне, что Деке купил эту вещь по фотографии? — спросил Чарли.
Я кивнул.
— Но ведь была проведена инспекция судна? Мне кажется, что ваш.
Поул Уэлш скорее всего имел разговор с этим инспектором. — Полагаю, Поул просто подкупил этого подонка, — сказал Скотто. — Деке должен выгнать его из Испании.
— Может быть, он так и сделает, — сказал Чарли. — Что-то Поул слишком тихо себя ведет.
— Ну, это еще вопрос, насколько тихо.
Спустилась ночь. Повсюду загорелись огни. Ужасные обгоревшие остатки яхты, отбуксированные за брекватер, растворились в наступившей тьме. Мы выпили еще, а через полчаса отправились на прием к Деке.
— Черт побери, — не удержался Скотто при входе во владения Деке, — кто-то здорово потратился на все это.
От ворот я видел автомобили, стоящие у массивной входной двери. Собак они, должно быть, заперли на вечер.
Я вылез из машины и попросил отогнать ее, а сам решил пройтись вокруг наружных стен. Было тепло. Я пошел в оливковую рощу, которая окружала дом. Мне нравилось здесь. Легкий бриз шелестел листьями олив. Это было похоже на рощу у дома, где прежде жили Невиллы. Поздние птицы пели в гуще листвы. Стена надежно отделяла резиденцию Деке от всего остального мира, который не слишком беспокоился о таких важных вещах, как деньги и собственность. Оливковая роща — это земля и отличная собственность. В конце рощи стена огибала скалу, стоящую над пляжем. Я спустился на пляж. Море вздыхало. Стена уходила влево. В ее середине была дверь, к которой вели ступеньки. Я подергал за ручку. Дверь была заперта.
Дальше шел забор соседнего владения. Он был усеян острыми шипами, и я не смог перелезть через него. Возвращался тем же путем, вдоль стены, по оливковой роще.
Дорога была плохая, и стало трудно различать ее в сгущающихся сумерках. Я внимательно смотрел под ноги. Возвращаясь и пройдя уже половину пути, я увидел у подножия стены какой-то предмет. Остановился, поднял его, осветил фонариком.
И застыл как вкопанный, затаив дыхание.
Это была маленькая коричневая бутылочка из пластика с наклейкой: «По одной таблетке три раза в день или по потребности. Коммодор Г. Макферлейн».
Бутылочка была пуста.
Я сунул ее в карман трясущейся рукой. Прямо надо мной на крышу стены пускалась красная черепичная крыша садового сарая. Садового сарая Деке.
Медленно я вышел из рощи и прошел в тяжелые чугунные ворота.
Глава 21
Сад был ярко освещен прожекторами. Апельсиновые деревья не отбрасывали теней, а весь белый передний фасад дома не имел ни одного окна и представлял собой сплошную стену белой штукатурки. Здесь совсем негде было спрятаться.
Открылась тяжелая входная дубовая дверь. За ней стоял Джим Громила, как привратник смерти.
С мраморной лестницы доносился гул голосов. Я прошел мимо картин и плюмажей из сухого папируса на балкон. Чарли и Скот-то оказались у бара. Появился Деке в своей обычной белой рубашке и брюках с высокой талией, в руках он держал бутылку шампанского.
Я представил ему Чарли и Скотто. Я все время помнил о бутылочке из-под пилюль у себя в кармане. Чарли спросил:
— Так это ваш кеч стоит там, в гавани?
— Ну да, — ответил Деке с улыбочкой. — Что вы имеете в виду?
Его глаза были холодны, как объектив фотокамеры.
— Потребуется много работы, — ответил Чарли.
— Верно, — заметил Деке, — это так.
— И вы собираетесь все это делать? — спросил Скотто.
— Еще не решил, — ответил Деке с натянутой улыбкой. — Может быть, со временем.
Его глаза неотрывно следили за толпой гостей.
— Вы видели Поула?
Я отрицательно покачал головой.
Он подмигнул.
— Его нет. Ему надо хорошо поспать после того, как он посмотрел сегодня на вашу манеру вести гонку.
Он рассмеялся, похлопал меня по спине и скрылся в толпе гостей, раздвигая ее своими широкими плечами.
Чарли внимательно смотрел, как он удалялся.
— Вы когда-нибудь реставрировали судно в Южной Испании?
— Да это просто безумие! — воскликнул Скотто.
— Он никогда не будет этого делать. Какого черта он заставил вас тащить ее сюда, когда мог починить ее в Англии за половину цены?
Когда я в первый раз услышал, что «Альдебаран» продан, я решил, что покупатель либо фанатик, либо очень богатый и очень глупый человек. Деке не был ни тем, ни другим, и невозможно было понять, зачем ему нужен этот кеч.
— Очень трудно что-нибудь сказать, — ответил я.
Я собирался что-то добавить, но в этот момент увидел на другом конце балкона коричневое плечо и сальные волосы. И поспешил туда.
Сальный субъект проскочил в балконную дверь. Хочет посмотреть, что за порошок там у него в маленькой коробочке, понял я. На лестнице я перехватил его.
— Сквиль! — окликнул я.
Его лицо было желтым и болезненным. Оно стало еще бледнее, когда Сквиль увидел меня. Его глазки бегали. Он уже успел принять дозу.
— Что вам нужно? — спросил он. — Где вы взяли этот портсигар? — Тихо! — вырвалось у него свистящим шепотом.
— Не будет тихо, пока вы мне не скажете.
— Я уже сказал вам. У Невиллов.
— Попытайтесь подумать еще раз.
— Боже! — вырвалось у него. — Здесь, это было здесь!
— За стеной. В оливковой роще.
— Как вы узнали?
Его лицо стало бледным, как бумага.
На этот раз я понимал, что он не врет.
— Где человек, которому принадлежит эта вещь?
Но Сквиль больше не слушал. Он смотрел поверх моего плеча, и на лице его появилось выражение ужаса.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36