Через несколько минут на коньяк был заменен едва ли не весь чай в чашке. Мужчина заметно повеселел и теперь уже с улыбкой поглядывал на суетящуюся барменшу.
— Кто хозяина искал? — услышал он за своей спиной низкий голос и обернулся.
Его с любопытством разглядывал щуплый парень в спортивной куртке.
— Я1
Парень уселся напротив, заглянул в его чашку.
— Ну, че надо-то?
— Видите ли, молодой человек, мне не столько хозяин нужен, сколько… — мужчина помедлил, всматриваясь в лицо парня, — сколько Кант. Мне нужен Кант.
— Хм, какой-то странный ты, мужик! Сначала тебе хозяин нужен, теперь какой-то Кант. Немец что ли?
— Почти.
— Нет, не знаю. У нас в районе черных полно, а немцев я только в кино видел. Хайль Гитлер и Гитлер капут. Понял, нет?
— Слушай, парень, ты меня сведи с хозяином, они с этим Кантом друзья. Я тебе заплачу.
— Вот привязался, а, — усмехнулся парень. — Я ему про Фому, он мне про Ерему. Сказано — нету здесь таких. Короче, допивай свою вонючую «конину» и вали подальше, а то я охрану позову!
— Вот дурак! — Мужчина залпом допил коньяк, резко поднялся. — Ладно, ты пока со своим хозяином этот вопрос обсуди, а я попозже зайду.
— Иди-иди! — сказал парень, глядя ему вслед. Мужчина вышел из кафе, зашагал по тротуару. Он все время оглядывался — нет ли «хвоста». «Хвоста» не было, и мужчина свернул во дворы — так до метро было короче.
Его путь пролегал через спортивную площадку возле школы. Школьники, как обезьяны, с гиканьем и смехом лазили по металлическим лестницам и турникам. Мужчина миновал площадку, свернул зал угол… Он едва успел заметить сбоку что-то темное, и вдруг голова его мотнулась от сильнейшего удара, и, даже не вскрикнув, он упал навзничь. Щуплый парень, с которым он разговаривал, снял с пальцев кастет, склонился над ним и, шаря по карманам, выгреб все: бумажник, паспорт, карманные часы, даже расческу с отломанным зубом.
— Сам обещал за хозяина побашлять. В следующий раз не будешь дураком обзываться. — С этими словами парень исчез.
* * *
…День обещал быть жарким. Выкатившееся из-за холма огненно-рыжее солнце осветило ухоженный парк английского образца: стриженые деревья, ровные живые изгороди, умолкнувший на ночь фонтан. Ближе к дому — большому трехэтажному зданию, весь первый этаж которого был увит плющом, похожим на пышную юбку, расположился бассейн, вся поверхность которого была усыпана красно-желтым ковром из осенних листьев; ковер этот при дуновении ветерка легко и весело покачивался, и казалось, будто резвый малыш возится под лоскутным одеялом. Перед крыльцом с поросшими мхом ступеньками стояли три автомобиля: красный «феррари», сияющий никелем» громоздкий джип, и черный, похожий на дипломата во фраке, «роллс-ройс».
Косые солнечные лучи проникли сквозь окна с частым переплетом внутрь дома, осветили огромную кровать, в которой мирно спали хозяева. В ногах, как сфинксы, лежали две собаки — рыжие ирландские сеттеры. Они щурились от солнца, водили ушами и громко зевали, показывая длинные языки.
— Масса Вадим! — услышал хозяин сквозь сон чей-то голос. Он откинул одеяло, поднялся, поискал ногами тапки. Сеттеры запоздало тявкнули и устремились к балконной двери.
Вадим глянул вниз и увидел седого негра с ведром извести и большой кистью в руке. Одет негр был в какие-то лохмотья: драные штаны на лямках и широкую, донельзя заляпанную блузу.
— Масса Вадим, — поклонился негр. — Забор я покрасил на два раза. Что теперь?
— Крась машины, да смотри — поаккуратней! — Вадим погрозил негру пальцем. Его взгляд упал на Усыпанный листвой бассейн. — Что это за болото ты тут развел?
— Масса Вадим, у меня не двести рук, чтобы упраниться со всем вашим хозяйством, — сказал Heгp потупив взгляд.
— Ты мне еще поогрызайся! Отправлю на плантацию, будешь знать!
— Нет-нет, только не это! — притворно захныкал негр, закрывая лицо испачканными в краске рукам! Он побежал к «феррари», обмакнул кисть в ведро принялся малевать по боку белые полосы. Капли из-, вести падали на покрытую мелким гравием дорожку.:
Вадиму показалось, что в «феррари» кто-то есть.Он пригляделся и увидел двух «чижиков» — седого и нервного, а между ними — зажатого с двух сторон «гаденыша» Пашу. Он был белее извести, которой негр малевал бока машины. Лицо Паши было искажено гримасой боли, и Вадиму показалось, что он пытается ему что-то крикнуть.
Но тут глупый негр начал малевать известью по стеклам…
Вадим поднялся в кровати, отер тыльной стороной ладони холодный пот со лба, помассировал виски, прогоняя остатки странного фантастического сна. Было еще темно.
— Блин, вот беда! — простонал он. В голове мгновенно мелькнули воспоминания о вчерашнем утре в вечере, когда он с удивлением обнаружил себя лежащим на диване в собственном кабинете. И еще помнил, что из офиса домой ему помогла добираться Катя. — Что делать-то? — произнес Вадим.
— Зачем ты себя с утра пораньше мучаешь русскими вопросами? — раздался в темноте голос жены.
— Не спишь? — удивился Вадим.
— С тобой заснешь, как же! Воняет, храпит, как бульдог! С чего вдруг нализался-то вчера?
— Да так, был повод, — поморщился Вадим. — Слушай, Сашка, я сегодня по делам в область уеду. Если вечером не вернусь — не теряй.
— Темнишь, Вадя! — Вадей Сашка называла его, только когда злилась.
— Ничего не темню! Дом поеду смотреть. Сто пятьдесят километров от Москвы. Вот и считай.
— Смотри мне! А что это за девка тебя вчера привезла?
— А, Катька! Твоего папаши протеже.
— Ну и как она тебе?
— Салага.
— Смотри мне! — Сашка пнула его ногой под одеялом. — Иди чайник ставь, завтрак готовь. Замаливай грехи!
* * *
Нескладный мужчина в кожаной куртке очнулся от того, что кто-то тащил его под руки к скамейке. Людей было двое. Пока что они были всего лишь чернильными пятнами, похожими на то, которое мелькнуло сбоку за секунду до его беспамятства. Потом зрение вернулось к нему и пятна обрели конкретные черты. Это были мужчина и женщина — пожилая пара из бистро, что сидела в углу за столиком.
— Помогите! — жалобно попросил пострадавший.
— Вот сюда, сюда. — Его усадили на скамейку.
— Смотри, у него кровь, — сказала женщина. Она вынула из сумочки платок, приложила к затылку мужчины в куртке.
— Господи, как ударили-то! Голова раскалывается!
— Видели — кто? — спросил пожилой.
— Если бы! Мелькнул как ниндзя — и все!
— У вас деньги были? Проверьте, — посоветовала Женщина.
Мужчина полез по карманам, даже вывернул их наизнанку, еще не веря, что они совершенно пусты.
— Ну вот, поел хачапури, называется. — Он крико усмехнулся и тут же сморщился от боли.
— Около метро есть отделение милиции. Мы вас туда проводим, — предложил пожилой.
— Ему в травмпункт надо. Кровь течет. — Женщина бросила испачканный платок в снег.
— Какая, к черту, милиция! Во мне пол-литра коньяка болтается! Черт возьми, неужели это т щуплый? — Пострадавший застонал.
— Кого-то подозреваете? — спросил пожилой.
— Ну да, вы же там были, должны были видеть. Ко мне парень подсаживался.
— В бистро? Мы и вас-то не помним. Вы с ним разговаривали?
— Нет, — соврал мужчина, бросив быстрый взгляд на даму. Теперь, когда сознание полностью вернулось к нему, он с удивлением обнаружил, что выглядит она не так уж старо, как показалось ему в забегаловке. — Он водку пил, а потом ушел.
— Ладно, мы отвезем вас в травму. Ванечка, подсоби. — Они помогли мужчине в куртке подняты взяли под руки, повели через школьный двор.
— Ох, мутится все в башке! — Мужчина приостановился, запрокинул голову, пытаясь унять боль. — Доавоськался, блин! Назло мужу села в лужу!
— Митроша! — Пожилой вдруг схватил мужчину за плечи, повернул к свету уличного фонаря. — Митроша, твою мать! Ты это или не ты?
Мужчина уставился на пожилого, захлопал глазами.
— Извините, н-не знаю. Не помню. Вы не из нашего «ящика»?
— Чмо ты, Митроша! В семьдесят седьмом к Новой Земле ходили. Вашу долбаную электронику испытывали. Спирт пили. Ты еще всех своими прибаутками доставал. Ну? Вспоминай, скотина! — Пожилой посмотрел на женщину, и та, как-то неопределенно пожав плечами, скорчила недовольную гримасу. — Я тебя по присловью только и признал!
Митроша наморщил лоб, пытаясь что-то вспомнить, затаил дыхание и вдруг выпалил:
— Иван Палыч? Иван Палыч! Ну конечно же Иван Палыч! — На мгновение он даже забыл о боли в затылке, полез обниматься с пожилым. — Но я-то, пенек с ушами, забыл! Такие люди были! Родной ты мой! За двадцать лет мать родную забудешь! Нет, бывает же такое! Подумать только — двадцать лет!
Пока мужчины выражали восторг по поводу их нежданной встречи, женщина вынула из сумочки сигареты, закурила.
— Ваня, мы должны отвезти человека в травму, — напомнила она.
— Иди ты со своей травмой! — весело сказал Иван Палыч. — К нам сейчас поедем. Сама знаешь, чего нам надо.
— А если сотрясение?
— Какое, на хрен, сотрясение? Просто шкуру на башке пробили! Хватай калеку! Вот, кстати, жена моя — Люся.
— Очень приятно, — пробормотал Митроша, глянув в холодные Люсины глаза. — Да вы не волнуйтесь, я и сам дойти могу.
— Давай-давай. — Иван Палыч приобнял приятеля и поволок со двора.
У тротуара была припаркована синяя «десятка». Митрошу усадили на заднее сиденье. Иван Палыч сел за руль, завел мотор, глянул на пострадавшего приятеля в зеркало заднего вида и усмехнулся:
— Ну, Митроша, в рубашке ты родился!
* * *
…«Фольксваген» Вадима Георгиевича стоял у тротуара в Брюсовом переулке. И хотя его машина была почти незаметна среди других иномарок, однако на всякий случай Вадим Георгиевич нацепил очки-«хамелеоны» и кожаную кепку. Из окна автомобиля хорошо была видна церковь и палисадник возле поповского дома.
Хлопнула дверь подъезда. Появился Кемал со своей собачонкой, принялся прохаживаться взад-вперед, дожидаясь, пока собака сделает свои дела.
Вадим увидел, как по улице на большой скорости несется «девятка» с затемненными стеклами. Он знал, что это за машина: точно такая же стояла вчера на стоянке у Курского вокзала.
Машина резко затормозила и припарковалась у тротуара.
«Только этого еще не хватало!» — раздраженно подумал Вадим, глядя на уставившегося на «девятку» Кемала. Из «девятки» со стороны водителя выбрался седой, направился к противоположному дому, скрылся в арке. Кемал тут же потерял к машине всякий интерес. Он погулял еще минут десять, прежде чем исчезнуть в подъезде, и тут же из арки вышагнул седой, а из машины выбрался его напарник. «Господа чижики» оглянулись и заспешили к подъезду. Вадим Георгиевич почувствовал, как в теле зарождается противная мелкая дрожь, нащупал в кобуре на поясе газовый пистолет. Вообще-то пистолет был тестя, но еще полгода назад выпросил он его у Михаила Леонтьевича. Зачем, спрашивается, он этот пугач взял? Для того чтобы чувствовать себя уверенней, если вдруг возникнут непредвиденные обстоятельства? Какая, к черту, уверенность — ведь у «чижиков» пушки самые что ни на есть настоящие!
* * *
..Митроша сидел на табурете в огромной кухне светом мощной лампы итальянского дизайна. Люся забинтовывала ему голову. Он водил глазами из стороны в сторону, поражаясь богатству кухонного интерьера.
Гарнитур действительно был славный: со встроенными СВЧ-плитой, посудомоечной машиной, четырехкамерным холодильником с кучей кнопок, панелей, подсветок — почти как космический корабль. Посреди кухни стоял большой дубовый стол. Митроша любовно поглаживал рукой гладкую поверхность столешницы.
Пока Люся возилась с Митрошей, Иван Палыч подсуетился насчет закуски, и вскоре на столе появилась запотевшая водка, икра, сыр, колбасы…
— А ты, я смотрю, никак разбогател, — сказал Митроша, сглатывая слюну.
— Угу, — кивнул хозяин. — Оливки какие предпочитаешь; зеленые или черненькие?
— Тех и других, и побольше, — пошутил Митроша.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44