Мало ли, что это за прохожие?… Стрелять не стал. Протер линзы мягкой фланелью, закрыл крышку на прицеле, поежившись, закурил. Он почему-то подумал о часовых, которые сейчас, в такой холод, стоят по два часа на посту, и ему стало их жалко. Тут за пятнадцать минут околеешь! Бадаев снял вязаные перчатки и стал энергично растирать руки, разгоняя кровь. Немного разогревшись, снова приставил бинокль к глазам. Двор пустовал — “клиенты” до сих пор не подошли.
Лина ночевала у бабушки. Приехала вчера к ней пол одиннадцатого, конечно, перепугала старушку до полусмерти. Бабушке было восемьдесят три, она плохо видела, всего боялась и рано ложилась спать. Лине пришлось минут десять доказывать под дверь, что она ее внучка, прежде чем ее впустили. Она наврала бабушке, что в метро что-то сломалось, поезда не ходят и домой так поздно ни на чем не доедешь. Бабушка поохала, повздыхала по поводу того, что ее любимая внучка шляется по ночам, отправилась на кухню готовить поздний ужин. Два окна квартиры выходили во двор. С четвертого этажа все было видно как на ладони. Лина первым делом тщательно осмотрела все “закутки” с биноклем. Одинокий собаковод выгуливал на поводке боксера. Но вот он зашел в подъезд, и двор опустел. Девушка смотрела долго, пока не заслезились глаза. Двор пересекла парочка, и все.
— Линочка, кушать! — раздался с кухни голос бабушки.
— Сейчас! — она сбегала за тарелкой с едой, вернулась к окну. Стояла, смотрела во двор, механически тыкая вилкой в тарелку.
Щелкнул выключатель. В комнате зажегся свет.
— Выключи немедленно! — заорала на бабушку Лина. Сама подскочила к выключателю, погасила свет.
— Мимо рта в темноте пронесешь, — пошутила бабушка. — Да и что это за еда — стоя!
— Помолчи, — попросила Лина.
— Ладно, я тебе стелю и ложусь, а ты — как хочешь, — обидевшись, сказала бабушка. Она ушла и вернулась с бельем, стала расправлять на диване постель. — И что это за дело у окна стоять? Кавалера высматриваешь, что ли?
— Кавалеров, — отозвалась Лина. — Если появятся, можно будет завтра как следует выспаться.
— Ну-ну, не нагулялась еще, — вздохнула бабушка. — Эх, если б молодость знала, если б старость могла. Спокойной ночи, внучка!
— Да, тогда и жить было бы неинтересно, — задумчиво сказала Лина, когда бабушка уже ушла. Она пододвинула к окну стул, села на него, положила голову на подоконник. “Хорошо, если б все было “чисто”, и завтра благополучно закончилось,”— подумала девушка, на мгновение закрывая глаза. “Не спать!”— приказала она себе. Сбегала на кухню за растворимым кофе. Принесла банку и чайник. Налила первую чашку. — Тихо в лесу, только не спит барсук… — пропела Лина, приставляя бинокль к глазам.
Часы показали без пяти девять. Шторы в комнате были задернуты. Лина смотрела во двор сквозь крохотную щелочку между косяком и тканью. Утром было много собаководов, кто-то убежал за молоком, кто-то на работу, кто-то в школу, кого-то повели в детский сад. Очень многих Лина знала с детства. Нет, это были не те люди, которых надо бояться. Эти свои, родные, домашние.
Во дворе появился Федор Иванович. В руке у него был старомодный пластмассовый кейс. Ручка отвалилась, и он заменил ее на обычную железную скобу. В кейсе лежали дискета от ЗИПа емкостью в один гекабайт. Ах, Федор Иванович, Федор Иванович, почти академик, наивный человек! Зачем же так бодро скакать по двору, козел вонючий, будто у тебя шило в жопе? Ведь договаривались: оглядеться, подождать немного, воздух понюхать, не воняет ли паленым. А ты что творишь? Лина до того рассердилась, что ей захотелось запустить в Федора Ивановича сосулькой. Она приставила бинокль к глазам. Федор Иванович был небрит, тер мерзнущие уши. “Наверняка с похмелья, — неприязненно подумала Лина. — Дилетант, лох, скотина, чмо!”
Прошло минуты три. Во дворе появился Рашид. Он тоже был с кейсом, правда, поновее, посолиднее. Этот не ринулся в середину двора, а огляделся по сторонам, оценил обстановку. “Учись, Федор Иванович, у преподавателей русского языка для иностранцев”, — произнесла Лина. Рашид отошел поближе к “ракушкам”, встал за одной из них. Умница!
Мужики маялись во дворе: Рашид топтался у гаража, Федор Иванович нервно расхаживал посреди двора. Ну да, без Лины они никогда друг с другом не познакомятся. Без Лины не срастется. Она вдруг испытала настоящую нервную дрожь, какую, наверное, испытывает студент-первокурсник перед сдачей первого в своей жизни экзамена, особенно, когда ни черта не знает. Давно она не испытывала такую, даже когда удирала от киллеров на Каширке. Всегда была сосредоточена, собрана, сжата, как большая стальная пружина, которая, выпрямившись, может смертельно ранить на несколько метров вокруг. Лина перекрестилась и направилась в коридор.
— Уходишь? — спросила из своей комнаты бабушка. Она полулежала, полусидела на высокой кровати, подложив под спину подушки. С ее места было хорошо видно прихожую. Впрочем, бабушка была почти слепая — Лину она видела в виде вытянутого серого пятна в ореоле света.
— Бывает ухожу, — пошутила Лина.
— Позавтракала бы на дорожку?
— Не хочу, — Лина, действительно, не хотела, желудок был сжат нервным спазмом. — Пока, бабуль! — она подошла к кровати, поцеловала бабушку в щеку, провела рукой по жидким волосам. — Я тебе позвоню.
— Ты моя милая! — улыбнулась бабушка беззубым ртом. — Я сейчас встану, помашу тебе из окна ручкой.
— Не надо, не надо, — слабо попросила Лина. Она осторожно закрыла за собой дверь.
Уже спустившись вниз, у подъездной двери, она достала из-под мышки небольшой пистолет, взвела его, снова перекрестилась. “Ну-ка, мужики во дворе, быстренько отвернулись и не увидели, что я вышла из подъезда!”— мысленно приказала Лина и нажала на кнопку замка.
В бинокль Бадаеву было видно, как во дворе появились Федор Иванович и Рашид. Когда профессор заходил взад-вперед, Бадаев тоже рассердился — иногда Федор Иванович заходил за дом, и его не было видно. “Что же ты мечешься, конь с яйцами! Давай-ка подальше, на открытое пространство, к “ракушечкам”, чтобы обзор был больше, — про себя говорил Бадаев. — А Линочка у нас — умная девочка, смышленая.”
Первым Лину увидел Рашид. Заулыбался, направляясь к ней.
— Доброе утро. Ну, как наш башкирский медок?
— Сейчас будет, — пообещала Лина, оглядываясь.
— У меня все с собой, — Рашид хлопнул ладонью по чемоданчику.
— Линочка, девочка моя! — наконец-то увидел ее Федор Иванович. Он подошел к девушке, склонился, галантно целуя руку.
— Пойдемте вон туда, к “ракушкам”, — пригласила мужчин Лина. Она посмотрела на окно. В окне щурилась бабушка, пытаясь ее увидеть. Они направились к гаражам. — Давайте!
Федор Иванович с Рашидом раскрыли кейсы. Лина взглянула на пачки с долларами, взяла одну наугад, потрогала пальцами купюру. Деньги были настоящие. Понятно, мистер Чанг — клиент солидный, кидать ему ни к чему. Мало ли, придется обратиться снова. Федор Иванович протянул Рашиду дискету в пластиковой коробочке, Рашид Федору Ивановичу — кейс с долларами. Раздался скрип…
Бадаев видел, как мужчины раскрыли кейсы. Лина топталась рядом. Все трое стояли кучно, как одна большая мишень. Бадаев откинул крышку на прицеле, приложил винтовку к плечу. В прицеле вдруг взметнулись металлические ребра “ракушек”…
В одно мгновение крышки “ракушки” с обеих сторон со скрипом взлетели вверх. Под ними оказалось человек восемь, не меньше. Они молча набросились на Лину и Федора Ивановича. “Так я и знала!”— тоскливо подумала Лина, когда пистолет доставать было уже поздно — ее крепко держали под локти два добра молодца в штатском. Третий быстро обыскал ее, положил к себе в карман ее пистолет. Сразу с двух сторон во двор влетели машины…
“Сколько же вас, ребята, наплодилось, как котят! — весело произнес Бадаев. В прицеле было перекошенное страхом лицо Федора Ивановича. Он крутил головой и что-то орал. Бадаев затаил дыхание и плавно вдавил палец в спусковой крючок.
— Отпустите! Помогите! — закричал Федор Иванович, когда его потащили к машине. Вдруг его голова странно откинулась назад. Впрочем, головы-то уже и не было — разрывная пуля сделала свое дело. “Эфэсбэшники” отпрянули в сторону, присели, выхватили пистолеты. Федор Иванович кулем повалился на мерзлую землю.
Тело Федора Ивановича еще не коснулось земли, а Рашид уже бросился к Лине, пытаясь повалить ее, спрятать за “ракушкой”. Он мгновенно догадался, что следующей мишенью будет девушка.
Бадаев перевел прицел на Лину. “Красивая!”— подумал он на прощанье. В прицеле появилась чья-то спина, закрывая от пули девушку, но теперь уже было поздно — палец автоматически нажимал на крючок.
Пуля вошла в спину Рашида, когда он уже падал вместе с Линой. Из спины брызнула кровь. Он сказал: “Ой,”— и придавив собой девушку.
— В укрытие! — закричал один из “эфэсбэшников”. Люди попытались спрятаться позади поднятых “ракушек”. Трое потащили за собой Рашида с Линой. “Эфэсбэшники” вглядывались в просвет между ветвями деревьев, пытаясь понять, где сидит снайпер. “Нас обстреливают!”— сказал в рацию один из них. — Немедленно проверьте два дома напротив!” Рашида осторожно сняли с Лины. “Эфэсбэшник” приложил два пальца к шее Рашида. Отрицательно помотал головой — мертв. На груди у Лины было большое кровавое пятно. Он приложил пальцы к шее Лины, мотнул головой — тоже.
— Одной пулей обоих, — сказал он. — С очень близкого расстояния.
Линина бабушка все еще стояла у окна и пыталась разобрать, что за темные пятна мечутся около “ракушек”.
Бадаев разобрал винтовку, сложил ее и бинокль в чемодан, прикрыл створки окна, направился к выходу, опять вспугнув чердачных голубей. Он навесил на железную дверь большой замок, достал из кармана ватника две бумажки с печатями, датами и подписями, клеящий карандаш, быстро опечатал чердак. Он спустился на этаж ниже, поднял крышку мусоропровода и спустил в трубу части винтовки вместе с биноклем. Вызвал лифт.
Когда Бадаев выходил из подъезда, навстречу ему попалась пожилая женщина с сумками.
— Здрасьте, — поздоровалась с ним женщина. — А я как раз в ЖЭК собиралась. Кран у меня на кухне течет. Семнадцатая квартира. Зайдите посмотрите. Там дел-то, наверное, на полминуты.
— После обеда, — сказал Бадаев и отправился восвояси.
— Как после обеда?! — ошалела женщина. — Времени еще только девять часов.
Ты посмотри, совсем работать не хотят! Им бы только глаза с утра пораньше залить! — стала распалять себя женщина, взывая к случайным свидетелям сантехниковского хамства. Свидетелей во дворе, впрочем, не было.
Бадаев прошел через двор и оказался на улице. Около тротуара была припаркована невзрачная, старая, побитая “шестерка”. Он огляделся, сел в машину. Уже на ходу стянул с себя ватник, спецовку. Под спецовкой оказалась стильная черная рубашка. Притормозив у светофора, Бадаев напялил на себе пиджак, тряпье сложил в полиэтиленовый мешок. По пути попались мусорные контейнеры. Бадаев закинул мешок в один из них.
Женщина с сумками все еще стояла во дворе и возмущалась. Со всех сторон, перекрывая выезды, во двор влетели машины. Из них повыскакивали люди в штатском. Двое сразу же направились к женщине.
— Вы здесь живете? — спросил один из них, предъявляя “корочки”.
Женщина с готовностью кивнула.
— Никто только что из подъезда не выходил?
— Никто, — помотала головой женщина. — Сантехник был. Я его по-человечески попросила прокладку поменять. Кран у меня…
— Куда он направился?
— Через двор на улицу, — женщина показала направление.
Двое побежали туда, куда показывала женщина.
— Да нет, ребята, это наш сантехник, Дробышев фамилия. Пьяница, каких свет не видывал. Всыпьте, всыпьте ему по первое число! А что случилось-то? — запоздало закричала женщина, но двое уже свернули за угол дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44
Лина ночевала у бабушки. Приехала вчера к ней пол одиннадцатого, конечно, перепугала старушку до полусмерти. Бабушке было восемьдесят три, она плохо видела, всего боялась и рано ложилась спать. Лине пришлось минут десять доказывать под дверь, что она ее внучка, прежде чем ее впустили. Она наврала бабушке, что в метро что-то сломалось, поезда не ходят и домой так поздно ни на чем не доедешь. Бабушка поохала, повздыхала по поводу того, что ее любимая внучка шляется по ночам, отправилась на кухню готовить поздний ужин. Два окна квартиры выходили во двор. С четвертого этажа все было видно как на ладони. Лина первым делом тщательно осмотрела все “закутки” с биноклем. Одинокий собаковод выгуливал на поводке боксера. Но вот он зашел в подъезд, и двор опустел. Девушка смотрела долго, пока не заслезились глаза. Двор пересекла парочка, и все.
— Линочка, кушать! — раздался с кухни голос бабушки.
— Сейчас! — она сбегала за тарелкой с едой, вернулась к окну. Стояла, смотрела во двор, механически тыкая вилкой в тарелку.
Щелкнул выключатель. В комнате зажегся свет.
— Выключи немедленно! — заорала на бабушку Лина. Сама подскочила к выключателю, погасила свет.
— Мимо рта в темноте пронесешь, — пошутила бабушка. — Да и что это за еда — стоя!
— Помолчи, — попросила Лина.
— Ладно, я тебе стелю и ложусь, а ты — как хочешь, — обидевшись, сказала бабушка. Она ушла и вернулась с бельем, стала расправлять на диване постель. — И что это за дело у окна стоять? Кавалера высматриваешь, что ли?
— Кавалеров, — отозвалась Лина. — Если появятся, можно будет завтра как следует выспаться.
— Ну-ну, не нагулялась еще, — вздохнула бабушка. — Эх, если б молодость знала, если б старость могла. Спокойной ночи, внучка!
— Да, тогда и жить было бы неинтересно, — задумчиво сказала Лина, когда бабушка уже ушла. Она пододвинула к окну стул, села на него, положила голову на подоконник. “Хорошо, если б все было “чисто”, и завтра благополучно закончилось,”— подумала девушка, на мгновение закрывая глаза. “Не спать!”— приказала она себе. Сбегала на кухню за растворимым кофе. Принесла банку и чайник. Налила первую чашку. — Тихо в лесу, только не спит барсук… — пропела Лина, приставляя бинокль к глазам.
Часы показали без пяти девять. Шторы в комнате были задернуты. Лина смотрела во двор сквозь крохотную щелочку между косяком и тканью. Утром было много собаководов, кто-то убежал за молоком, кто-то на работу, кто-то в школу, кого-то повели в детский сад. Очень многих Лина знала с детства. Нет, это были не те люди, которых надо бояться. Эти свои, родные, домашние.
Во дворе появился Федор Иванович. В руке у него был старомодный пластмассовый кейс. Ручка отвалилась, и он заменил ее на обычную железную скобу. В кейсе лежали дискета от ЗИПа емкостью в один гекабайт. Ах, Федор Иванович, Федор Иванович, почти академик, наивный человек! Зачем же так бодро скакать по двору, козел вонючий, будто у тебя шило в жопе? Ведь договаривались: оглядеться, подождать немного, воздух понюхать, не воняет ли паленым. А ты что творишь? Лина до того рассердилась, что ей захотелось запустить в Федора Ивановича сосулькой. Она приставила бинокль к глазам. Федор Иванович был небрит, тер мерзнущие уши. “Наверняка с похмелья, — неприязненно подумала Лина. — Дилетант, лох, скотина, чмо!”
Прошло минуты три. Во дворе появился Рашид. Он тоже был с кейсом, правда, поновее, посолиднее. Этот не ринулся в середину двора, а огляделся по сторонам, оценил обстановку. “Учись, Федор Иванович, у преподавателей русского языка для иностранцев”, — произнесла Лина. Рашид отошел поближе к “ракушкам”, встал за одной из них. Умница!
Мужики маялись во дворе: Рашид топтался у гаража, Федор Иванович нервно расхаживал посреди двора. Ну да, без Лины они никогда друг с другом не познакомятся. Без Лины не срастется. Она вдруг испытала настоящую нервную дрожь, какую, наверное, испытывает студент-первокурсник перед сдачей первого в своей жизни экзамена, особенно, когда ни черта не знает. Давно она не испытывала такую, даже когда удирала от киллеров на Каширке. Всегда была сосредоточена, собрана, сжата, как большая стальная пружина, которая, выпрямившись, может смертельно ранить на несколько метров вокруг. Лина перекрестилась и направилась в коридор.
— Уходишь? — спросила из своей комнаты бабушка. Она полулежала, полусидела на высокой кровати, подложив под спину подушки. С ее места было хорошо видно прихожую. Впрочем, бабушка была почти слепая — Лину она видела в виде вытянутого серого пятна в ореоле света.
— Бывает ухожу, — пошутила Лина.
— Позавтракала бы на дорожку?
— Не хочу, — Лина, действительно, не хотела, желудок был сжат нервным спазмом. — Пока, бабуль! — она подошла к кровати, поцеловала бабушку в щеку, провела рукой по жидким волосам. — Я тебе позвоню.
— Ты моя милая! — улыбнулась бабушка беззубым ртом. — Я сейчас встану, помашу тебе из окна ручкой.
— Не надо, не надо, — слабо попросила Лина. Она осторожно закрыла за собой дверь.
Уже спустившись вниз, у подъездной двери, она достала из-под мышки небольшой пистолет, взвела его, снова перекрестилась. “Ну-ка, мужики во дворе, быстренько отвернулись и не увидели, что я вышла из подъезда!”— мысленно приказала Лина и нажала на кнопку замка.
В бинокль Бадаеву было видно, как во дворе появились Федор Иванович и Рашид. Когда профессор заходил взад-вперед, Бадаев тоже рассердился — иногда Федор Иванович заходил за дом, и его не было видно. “Что же ты мечешься, конь с яйцами! Давай-ка подальше, на открытое пространство, к “ракушечкам”, чтобы обзор был больше, — про себя говорил Бадаев. — А Линочка у нас — умная девочка, смышленая.”
Первым Лину увидел Рашид. Заулыбался, направляясь к ней.
— Доброе утро. Ну, как наш башкирский медок?
— Сейчас будет, — пообещала Лина, оглядываясь.
— У меня все с собой, — Рашид хлопнул ладонью по чемоданчику.
— Линочка, девочка моя! — наконец-то увидел ее Федор Иванович. Он подошел к девушке, склонился, галантно целуя руку.
— Пойдемте вон туда, к “ракушкам”, — пригласила мужчин Лина. Она посмотрела на окно. В окне щурилась бабушка, пытаясь ее увидеть. Они направились к гаражам. — Давайте!
Федор Иванович с Рашидом раскрыли кейсы. Лина взглянула на пачки с долларами, взяла одну наугад, потрогала пальцами купюру. Деньги были настоящие. Понятно, мистер Чанг — клиент солидный, кидать ему ни к чему. Мало ли, придется обратиться снова. Федор Иванович протянул Рашиду дискету в пластиковой коробочке, Рашид Федору Ивановичу — кейс с долларами. Раздался скрип…
Бадаев видел, как мужчины раскрыли кейсы. Лина топталась рядом. Все трое стояли кучно, как одна большая мишень. Бадаев откинул крышку на прицеле, приложил винтовку к плечу. В прицеле вдруг взметнулись металлические ребра “ракушек”…
В одно мгновение крышки “ракушки” с обеих сторон со скрипом взлетели вверх. Под ними оказалось человек восемь, не меньше. Они молча набросились на Лину и Федора Ивановича. “Так я и знала!”— тоскливо подумала Лина, когда пистолет доставать было уже поздно — ее крепко держали под локти два добра молодца в штатском. Третий быстро обыскал ее, положил к себе в карман ее пистолет. Сразу с двух сторон во двор влетели машины…
“Сколько же вас, ребята, наплодилось, как котят! — весело произнес Бадаев. В прицеле было перекошенное страхом лицо Федора Ивановича. Он крутил головой и что-то орал. Бадаев затаил дыхание и плавно вдавил палец в спусковой крючок.
— Отпустите! Помогите! — закричал Федор Иванович, когда его потащили к машине. Вдруг его голова странно откинулась назад. Впрочем, головы-то уже и не было — разрывная пуля сделала свое дело. “Эфэсбэшники” отпрянули в сторону, присели, выхватили пистолеты. Федор Иванович кулем повалился на мерзлую землю.
Тело Федора Ивановича еще не коснулось земли, а Рашид уже бросился к Лине, пытаясь повалить ее, спрятать за “ракушкой”. Он мгновенно догадался, что следующей мишенью будет девушка.
Бадаев перевел прицел на Лину. “Красивая!”— подумал он на прощанье. В прицеле появилась чья-то спина, закрывая от пули девушку, но теперь уже было поздно — палец автоматически нажимал на крючок.
Пуля вошла в спину Рашида, когда он уже падал вместе с Линой. Из спины брызнула кровь. Он сказал: “Ой,”— и придавив собой девушку.
— В укрытие! — закричал один из “эфэсбэшников”. Люди попытались спрятаться позади поднятых “ракушек”. Трое потащили за собой Рашида с Линой. “Эфэсбэшники” вглядывались в просвет между ветвями деревьев, пытаясь понять, где сидит снайпер. “Нас обстреливают!”— сказал в рацию один из них. — Немедленно проверьте два дома напротив!” Рашида осторожно сняли с Лины. “Эфэсбэшник” приложил два пальца к шее Рашида. Отрицательно помотал головой — мертв. На груди у Лины было большое кровавое пятно. Он приложил пальцы к шее Лины, мотнул головой — тоже.
— Одной пулей обоих, — сказал он. — С очень близкого расстояния.
Линина бабушка все еще стояла у окна и пыталась разобрать, что за темные пятна мечутся около “ракушек”.
Бадаев разобрал винтовку, сложил ее и бинокль в чемодан, прикрыл створки окна, направился к выходу, опять вспугнув чердачных голубей. Он навесил на железную дверь большой замок, достал из кармана ватника две бумажки с печатями, датами и подписями, клеящий карандаш, быстро опечатал чердак. Он спустился на этаж ниже, поднял крышку мусоропровода и спустил в трубу части винтовки вместе с биноклем. Вызвал лифт.
Когда Бадаев выходил из подъезда, навстречу ему попалась пожилая женщина с сумками.
— Здрасьте, — поздоровалась с ним женщина. — А я как раз в ЖЭК собиралась. Кран у меня на кухне течет. Семнадцатая квартира. Зайдите посмотрите. Там дел-то, наверное, на полминуты.
— После обеда, — сказал Бадаев и отправился восвояси.
— Как после обеда?! — ошалела женщина. — Времени еще только девять часов.
Ты посмотри, совсем работать не хотят! Им бы только глаза с утра пораньше залить! — стала распалять себя женщина, взывая к случайным свидетелям сантехниковского хамства. Свидетелей во дворе, впрочем, не было.
Бадаев прошел через двор и оказался на улице. Около тротуара была припаркована невзрачная, старая, побитая “шестерка”. Он огляделся, сел в машину. Уже на ходу стянул с себя ватник, спецовку. Под спецовкой оказалась стильная черная рубашка. Притормозив у светофора, Бадаев напялил на себе пиджак, тряпье сложил в полиэтиленовый мешок. По пути попались мусорные контейнеры. Бадаев закинул мешок в один из них.
Женщина с сумками все еще стояла во дворе и возмущалась. Со всех сторон, перекрывая выезды, во двор влетели машины. Из них повыскакивали люди в штатском. Двое сразу же направились к женщине.
— Вы здесь живете? — спросил один из них, предъявляя “корочки”.
Женщина с готовностью кивнула.
— Никто только что из подъезда не выходил?
— Никто, — помотала головой женщина. — Сантехник был. Я его по-человечески попросила прокладку поменять. Кран у меня…
— Куда он направился?
— Через двор на улицу, — женщина показала направление.
Двое побежали туда, куда показывала женщина.
— Да нет, ребята, это наш сантехник, Дробышев фамилия. Пьяница, каких свет не видывал. Всыпьте, всыпьте ему по первое число! А что случилось-то? — запоздало закричала женщина, но двое уже свернули за угол дома.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44