— А сейчас, сейчас она у вас с собой? — жалостливо спросила Мура.
Сонечка открыла ридикюль и достала фотографический снимок. Ее жених сидел в кают-компании шхуны «Заря» на узком диване откинувшись к стене, на которой висел портрет Императора. Простой свитер грубой вязки еще сильнее подчеркивал значительность, силу и целеустремленность гидрографа. Лицо с правильными чертами венчал высокий лоб, из-под надбровных дуг жестко и темно смотрели умные глаза, аккуратно стриженные усы и заостренная бородка подчеркивали твердую складку губ.
Мура зачарованно перевернула снимок и на обороте увидела стремительную надпись: «Любимой Сонечке. Александр Колчак».
— Нам пришлось и в прошлом году отложить свадьбу, — продолжила грустная подруга невесты, — из-за поисковой экспедиции. Александр Васильевич сам едва не погиб: провалился под лед. Но убедился, что барон и его товарищи погибли. Он уже собирался в Петербург, чтобы наконец-то повести меня под венец, как случилась война.
— Но как же ему удалось добиться разрешения на участие в боевых действиях? — изумился профессор. — Ведь он не принадлежит сам себе.
— Он телеграфировал в Академию наук с просьбой вернуть его в Морское ведомство, — поникла Сонечка, — а когда Академия отказала, обратился к самому Великому князю, Алексею Александровичу.
— Вот несчастье-то! — посочувствовала Елизавета Викентьевна. — Такой горячий человек! Да когда же вы замуж-то выйдете? Война может продлиться не один год!
— Позвольте мне внести ясность в этот вопрос, дорогая Елизавета Викентьевна, — вступил генерал Фанфалькин. — Россия сильна, как никогда. Победа будет скорой и блестящей. И все мы сможем поднять за нее рюмочку сакэ.
Доктора Коровкина неприятно покоробило родственное обращение к хозяйке дома, и он поморщился.
— Если дела на Дальнем Востоке обстоят так блестяще, то России вполне можно обойтись и без господина Колчака. Уважаемый Эраст Петрович, вы имеете доступ к куратору Морского ведомства, так похлопочите, может, Великий князь и отменит свое разрешение? — Клим Кириллович ласково взглянул на подругу пианистки. — Хотелось бы, чтобы господин Колчак быстрее обвенчался с такой замечательной девушкой.
Брунгильда вспыхнула и посмотрела на Муру.
— К сожалению, уважаемый Клим Кириллович, Великий князь своих распоряжений не меняет, — ответил Фанфалькин с подчеркнутой учтивостью.
Доктор, сидя недалеко от жениха, незаметно принюхивался. Нет, организм героя турецкой кампании имел какие-то особые свойства! И вино пил со всеми, и ел острые закуски, а запаха все равно никакого!
— Так что ж вы собираетесь делать, Сонечка? — мягко спросила Елизавета Викентьевна.
— Поеду в Порт-Артур. — Гостья впервые за вечер улыбнулась, улыбнулась радостно, отчего сразу необыкновенно похорошела.
— Как? — воскликнули в один голос Мура и доктор. — Зачем?
— Видно, судьба, — кротко пояснила Соня. — Мы обвенчаемся на театре боевых действий.
— Если б я знал, что вы такая храбрая девушка и был бы свободен, то сам бы был у ваших ног, — галантно откликнулся генерал Фанфалькин. — И друг мой тоже. Не правда ли, Дмитрий?
Инженер утвердительно кивнул и приподнял рюмку с ликером.
— А поскольку вы не свободны, — вступила с непонятной иронией в голосе Брунгильда, — то останетесь у моих ног.
— С превеликим удовольствием. — Фанфалькин сконфузился, понимая, что ввиду только что состоявшейся помолвки сморозил редкую глупость.
— И будете выполнять свои обязательства, — продолжила невеста.
— Почту за честь, — жених низко склонил голову, так, что отблеск хрустальной люстры высветил выразительную серебряную прядь в его черной шевелюре.
— А значит, не станете препятствовать моему творческому самовыражению, — настаивала Брунгильда.
Доктор вздрогнул: старшая профессорская дочь второй раз повторила одну и ту же фразу. Наверняка заготовила ее умышленно!
— А значит, — продолжила наступательно девушка, — не будете возражать, если я поеду с Сонечкой в Порт-Артур.
В гостиной повисла зловещая тишина.
— Эраст Петрович! — наконец обрела дар речи несчастная мать. — Да что ж это такое! Скажите свое веское слово! Я понимаю, когда невеста едет к жениху. Это одно дело. Но когда невеста уезжает от жениха — от штабного генерала! — это совершенно немыслимо!
Генерал встал и сделал знак инженеру Шевальгину.
— Мы должны вас покинуть, дорогие мои, — сказал он мягко, — дела зовут. Что же касается намерения Брунгильды Николаевны, то не только не возражаю, но и всячески приветствую. Даже приставлю для охраны моего верного камердинера Басу. У штабного генерала, как вы справедливо изволили заметить, дражайшая Елизавета Викентьевна, не может быть трусливой невесты и беспомощной супруги. Я не сомневаюсь, что в лице Брунгильды Николаевны найду понимающего друга.
Обескураженные слушатели не нашлись что ответить генералу, который, отвесив общий сдержанный поклон, поцеловал ручку невесты и в сопровождении инженера Шевальгина покинул муромцевскую гостиную.
Когда до слуха оставшихся донеслись слабые звуки запираемой за посетителями двери, раздался общий вздох облегчения.
Профессор поднялся с кресла и прошествовал к старшей дочери. Он остановился напротив нее, заложил руки за спину и набычился. Багровый румянец заливал лицо Николая Николаевича, щеки счастливой невесты покрывала необычная бледность.
— Не мытьем, так катаньем? Признавайся! — загремел он.
— В чем, в чем должна признаваться бедная девочка? — пришла на помощь дочери профессорская жена, придвигаясь на всякий случай поближе.
— Зачем ей нужен этот брак?! Чтобы выскользнуть из-под родительской, опеки? Отправиться на Дальний Восток? Устраивать концерты для раненых?! Пусть признается! С самого детства учил обеих, и жизнь не раз доказывала мою правоту: лучше уж сразу признаться!
— Генерал Фанфалькин мой давний поклонник, он замечательный человек, и я выхожу за него замуж! — Брунгильда вскочила со стула, подобно упругой пружине разом распрямившейся, подняла к отцу решительное лицо. — У каждого своя миссия.
— Все равно рано или поздно все откроется, дорогая! — Глава семейства, глядя в отчаянные голубые глаза дерзкой дочери, усмехнулся и нежно коснулся выставленного подбородка рукой. — И почему в России каждая вторая барышня мнит себя Жанной д'Арк?
Выплеснув негодование, профессор направился к своему креслу.
— Простите, милая, — Елизавета Викентьевна приобняла подругу дочери. — А как ваши родители отнеслись к намерению следовать за женихом?
— Я сирота, — Сонечка опустила глаза. — Прошу вас, не огорчайтесь. Если мы поедем вместе, то я обещаю полнейшую безопасность Бруни. А как доберемся до Александра Васильевича, то и никакой Баса нам не потребуется. Уверяю вас, мой жених человек надежный.
— Да, милая Сонечка, — согласилась хозяйка, — господин Колчак — человек необычайного мужества и благородства. Такой мужчина достоин счастья.
Мать и подруга виновато взглянули на Брунгильду — на лице ее не было и следа недавних переживаний.
— Нам надо поговорить с Сонечкой. Простите, мы покинем вас ненадолго, — игриво прощебетала она, и барышни благополучно выскользнули из гостиной.
— Нет, не только сумасшедшие Бурбоны и гнусные убийцы населяют российскую столицу, — задумчиво сказала Мура, глядя им в след, — есть и достойные люди. Господин Колчак, барон Толль…
— А когда в окружении Брунгильды появился генерал? — Доктор, на правах старого друга семьи, решился на нескромный вопрос.
— Вчера, Клим Кириллович! Только вчера! — откликнулся возмущенный профессор. — Я уверен в этом, что бы он ни плел о своих воздыханиях.
— И… и… и… сразу…
— Да! Сразу попросил руки Бруни! И она сразу же согласилась! — плачущим голосом пожаловалась измученная мать.
— Все было так похоже на сцену из «Евгения Онегина». Генерал упал на колени, а Брунгильда ему: «Довольно, встаньте, я должна»… — протянула Мура. — Почти цитата… Но она слишком быстро приняла это предложение. Но не понимаю, чем он ее привлек?
— На сговор не похоже, — разочаровал Николая Николаевича доктор Коровкин. — Генерал весьма убедительно рассказывал, как он домогался внимания Брунгильды Николаевны. Несомненно, он влюблен в нее и влюблен давно.
— Взрослые дочери, взрослая жизнь, — пробормотал Николай Николаевич.
— И все-таки этот генерал мне не нравится, — призналась Елизавета Викентьевна. — Не знаю, в чем причина? Делаю над собой усилие, а все бесполезно… Не лежит сердце.
— От него даже медикаментами не пахнет! — откликнулся доктор. — А ведь у него свежая рана! Должно пахнуть хотя бы карболкой!
— К чему вы это говорите, Клим Кириллович? — с надеждой встрепенулся профессор. — Вы думаете, перевязь фальшивая? И раны нет? И он морочит нам голову?
— Нет, я не имел это в виду. Просто не могу понять, в чем дело…
Памятуя о недавних временах, когда Брунгильду мысленно прочили в невесты доктору, никто не стал уточнять, что Клим Кириллович имел в виду.
Двусмысленность ситуации чувствовал и доктор, но откланяться ему мешал элементарный долг предложить свои услуги в качестве провожатого гостье Муромцевых. А барышни-невесты возвращаться не спешили.
— Вероятно, тетушка уже беспокоится, — осторожно заметил он. — Да и вам пора отдохнуть от гостей и переживаний.
— Мы от вас совершенно не устали, Клим Кириллович, — заспешила Мура.
— Но вам надо изучить темные места в биографии Орлеанской девственницы, — подзадорил Клим Кириллович, не удержавшись от ласковой улыбки. — Завтра, наверное, пойдете на занятия?
— Да, курсы надо посетить, — со вздохом признала девушка. — Если ничего непредвиденного не случится.
— Все непредвиденное уже произошло, ждать больше нечего, — саркастически прокомментировал глава семейства. — Разве что ты еще внезапно замуж выскочишь.
Мура надулась и покраснела.
— Пока вижу всего двух достойных претендентов, — пошутил доктор. — Или Бурбон, или ваш покорный слуга.
Доктор никак не ожидал, что Мура ответит быстрой переменой настроения и блеском в глазах.
— Вы делаете мне предложение?
Доктор замялся. Сказать нет, я пошутил — обидеть можно. Сказать да, делаю — будет выглядеть глупо, оскорбительно для Муры — не получив ее старшую сестру, решил довольствоваться тем, что попроще…
Игра сомнений и разнообразных тайных мыслей, видимо, явственно отразилась на лице доктора, смущение которого росло с каждой минутой.
— А я бы этому нисколько не удивилась, — вздохнула обречено профессорская жена; было жалко всех и саму себя вдвое больше.
— Шутки в сторону, помешались на замужествах, — раздался гневный профессорский голос. — Клим Кириллович, вы не забыли о нашей просьбе? Если у вас будет случай навестить генеральшу Зонберг, не порасспрашиваете ли вы ее о нашем будущем родственнике? Я-то в таких кругах не вращаюсь…
— Непременно спрошу, — поспешил заверить друга доктор. — Не стоит ждать случая. Если позволите, я прямо с вашего аппарата телефонирую Зинаиде Аполлоновне и договорюсь о визите.
— Замечательно! — оживилась оправившаяся от потрясения Мура. — Быть может, удастся что-нибудь узнать, что помешает замужеству Брунгильды.
Доктор, как изваяние, застыл у телефонного аппарата. Если он сейчас позвонит генеральше Зонберг, получается, что он, действительно, хочет расстроить будущий брак между Брунгильдой и генералом Фанфалькиным. Имеет ли он моральное право вмешиваться в судьбу девушки? И девушки неглупой и самостоятельной? Не исключено, что генерал выгодная партия для Брунгильды, не располагающей никаким приданым. Возможно ли, что ею движет расчет? Впрочем, не исключено, что его старая пациентка положительно отрекомендует Фанфалькина, и это утешит угнетенных неожиданным выбором дочери родителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33