Крепкий сон не позволил ей узнать, когда он успел уйти.
— Виктория Дмитриевна? Громов беспокоит. Вы могли бы приехать в офис. У нас срочное совещание.
— Вообще-то я в отпуске.
— Я в курсе. Но в интересах фирмы вам придется пожертвовать своим личным временем. Миркин уже выехал, я буду там через полчаса.
— Хорошо. Но учтите, что я женщина и мне на дорогу и сборы понадобится немного больше времени, чем вам.
— Учел. Мы ждем вас.
Вика бросила трубку и выругалась. Уткин уже успел накляузничать. Понял, что без нее он ничего не сумеет сделать. Всех на уши поднял. Бездарь.
Она встала и отправилась в ванную. Выглядела Вика кошмарно. Три дня подряд хлестать горячительные напитки — не лучшее времяпровождение для молодой женщины. Усталый вид, синяки, по: красневшие глаза. За пять минут глянец не наведешь. Вика приняла душ, как могла привела себя в порядок и отправилась на работу. Конечно, она понимала, что отпуск отгулять ей не дадут. Июль — месяц горячий, когда готовится вся документация к осенним сделкам, делаются прогнозы и выверяется каждый шаг. Своего она добилась. Они сами пришли к ней на поклон.
Теперь об Уткина можно ноги вытирать. Закат карьеры ему обеспечен.
Оставив машину в подземном гараже, Вика поднялась на лифте на пятый этаж, где располагались кабинеты администрации.
В коридоре никого не бьшо, рабочий день начинался через полчаса. Она прошла в приемную генерального директора. Дверь кабинета раскрыта, Катька сидит на своем месте. Ей так и положено: она обязана приходить раньше и разбирать почту.
Вика даже не взглянула в ее сторону.
За длинным столом для широкомасштабных совещаний сидели двое. Звонивший ей Громов и Миркин. Оба люди солидные, обладающие реальной властью и решающим голосом. Вика поддерживала с ними ровные деловые отношения, и знала, что эти руководители знают свое дело и твердо сидят на своем месте. К тому же, больший пакет акций компании принадлежал им.
— Присаживайтесь, Виктория Дмитриевна.
Вика села. Отсутствие Уткина ее немного насторожило. Что-то тут не так.
Неужто она просчиталась, и директора приняли сторону Уткина. Тогда ее ничто не спасет. С другой стороны, с тем наплывом дел, навалившимся на фирму, новый финансовый директор не справится, будь у него семь пядей во лбу. Слишком много тонкостей, подводных камней в ее работе, чтобы так просто разобраться в ней.
Для этого нужны месяцы, а времени нет. Так что выгонять ее не станут. Замены нет.
Лица у директоров выглядели слишком строго и серьезно. Говорил Громов.
Миркин всегда предпочитал отмалчиваться, и его слово звучало последним, но именно оно в конечном счете подводило итог, результат пылких рассуждений и споров.
— Как я догадываюсь, Вика, вы не в курсе событий. В нашем доме возникли серьезные неприятности. Сегодня ночью умер Савелий Львович Уткин.
— Умер? — Вика неподдельно испугалась. — Как умер? Ему еще и пятидесяти не исполнилось.
— Обстоятельствами его смерти занимается милиция. Скоро следователь приедет сюда. Они хотят поговорить с коллегами Савы. Мы не знаем точных подробностей, нам лишь известно, что около часа ночи Сава вышел на балкон покурить. Жена не разрешала ему курить в комнате. Вдруг она услышала крик.
Вернее сказать, вопль. Выскочила на балкон, а мужа нет. Он упал вниз с восьмого этажа. Разбился, разумеется, насмерть. Тело ударилось о крышу машины, стоявшей у обочины, и проломило ее. Для нас это большая потеря. Разумеется, похороны компания возьмет на себя. Но это все, что мы можем сделать. Однако расхолаживаться нам никто не позволит. Человеческий фактор имеет значение, без сомнений, но жизнь фирмы не может замереть ни на минуту. Мы подумали с Ильей Родионовичем, — он кивнул в сторону Миркина, — и решили, что лучшей кандидатуры на пост генерального директора, чем вы, нам не найти. Вы успешно работаете в кампании пять лет, знаете нашу специфику, прошли путь от обычного бухгалтера до финансового директора, человек ответственный, обязательный и честный. При вашей должности вы имели куда большие возможности позаботиться о собственном кармане.
Все мы не без греха, но вы в меньшей степени, чем другие руководители. Мне кажется, мы не ошиблись в своем выборе.
— Я не собираюсь отказываться от вашего предложения, господа, — уверенно заговорила Вика. — Но после покойного Уткина придется разгребать очень большую кучу навоза. Все его левые договора я намерена аннулировать. Это как раз то, что касается собственного кармана. О покойниках говорят либо хорошо, либо ничего. Но речь идет о кассе, и тут я должна вас предупредить об ощутимых масштабах злоупотреблений Уткина. Пока он нес ответственность за свои деяния, я вынуждена была ему подчиняться. Но взваливать на себя все его намеренные ошибки не хочу и не буду. Если вас устраивает моя позиция, то я готова приступить к работе.
— Нас устраивает ваша позиция.
— В таком случае осенний план должен быть пересмотрен. В течение двух недель я подготовлю к обсуждению новый проект. Мы потеряем ровно столько, сколько осело бы в кармане Уткина.
— Хорошо, — кивнул Громов. — Мы не сомневались в том, что вы найдете правильный подход к общим проблемам. Желаем вам удачи на новом поприще. Теперь этот кабинет принадлежит вам. Не сомневаюсь, что собрание акционеров нас поддержит. Впрочем, о формальностях можно не говорить.
Директора встали. Пожали руку новоиспеченному руководителю и ретировались.
Никто из них не хотел сталкиваться с милицией.
Несколько минут Вика сидела неподвижно, потом встала, подошла к столу Уткина и нажала на кнопку в столе.
В дверях появилась Катя.
— Король умер, да здравствует королева! — ехидно заметила девушка. — Я уже уволена?
— Я иду к себе. Собери личные вещи Савелия Львовича и сложи в коробки.
Передашь их жене. Ключ от сейфа и печать я забираю с собой. К обеду кабинет должен быть свободен от всего лишнего. Что-то я не вижу в твоих глазах глубокой скорби.
— Горе постигнет того, кто его убил.
— Уткина убили?
— Не одна я так считаю. Савелий Львович имел слабости, но не был идиотом и не имел желания расставаться с жизнью. На то требуются очень веские причины, а он ни в чем не нуждался.
— Не то слово. Он и о близких не забывал. Ты уже успела украсть у него деньги на «фольксваген»? Только не говори, что он хотел тебе сделать презент. У него и без тебя ртов хватало, всех не облагодетельствуешь. И сними с пальцев колечки с бриллиантами. Следователь может заинтересоваться, откуда у двадцатилетней соплюшки, дочери автослесаря, такие деньги висят на ушах, шее и руках.
Вика вышла из кабинета Уткина и отправилась к себе. Странное происшествие не выходило у нее из головы. Столпившиеся в коридоре сотрудники, смотрели на нее с некоторым страхом и уважением.
С ней раскланивались, но она никого не замечала. Вика, как и многие, не верила в случайную глупую смерть Уткина. Жалости она к нему не испытывала.
Кроме отвращения, он ничего в ней не вызывал. Обычный зажравшийся хам, трус и хапуга. Такой не способен наложить на себя руки.
Вика зашла в свой кабинет и, сев на подоконник, уставилась в окно.
А если предположить, что его и вправду убили? По коже пробежали мурашки.
Она вспомнила, как Митя пообещал ей оторвать Уткину голову. Он же псих.
Ревнивый, сумасбродный, непредсказуемый псих. Вчера вечером, когда она ему рассказала о появлении Гришки, он только обрадовался. «Сделаем из него козла отпущения» — это его фраза. И ночевал ли Митька дома? Она не знает. Ее разбудили в восемь, а он так рано никогда не встает. Где он провел ночь? А если не Дмитрий, а Гришка? Тот тоже грозился ей жизнь поломать. Откуда он мог знать, что ее сделают начальником? Просто она ему сказала, будто ценит свою работу и никуда не поедет, а Гришка обещал лишить ее всего на свете и начать жизнь с белого листа. Нет! Он начал бы с Дмитрия. Вика вздрогнула. Схватившись за телефон, она начала разыскивать мужа. На работе ей ответили, что он не появлялся, мобильник не отвечал, на даче нянька сына ответила отрицательно: не звонил и не появлялся. Дома трубку не снимали. А может, и Дмитрий…
В дверь постучали. Вика оставила телефон в покое.
— Войдите.
В кабинет вошли двое. Интересная элегантная женщина лет тридцати пяти и мужчина с простым русским лицом, лет сорока, но с благородной сединой на висках.
— Вы — Виктория Дмитриевна Любовская?
— Совершенно верно. Чем обязана?
— Мы из следственно-оперативной бригады, — голос у мужчины был ровным, спокойным и неторопливым. — Я — майор Марецкий Степан Яковлевич из уголовного розыска, а со мной следователь по особоважным делам Ксения Михайловна Задорина. Нам хотелось с вами поговорить.
— Прошу, присаживайтесь.
Гости вели себя очень скромно для представителей власти. Правда, Вика никогда не имела дел с людьми из розыска и прокуратуры и видела их только в исполнении актеров в бесчисленных сериалах.
— Вы в курсе ночного происшествия? — спросила следователь.
— На уровне слухов.
— Есть подтверждения тому, что генеральный директор Уткин убит. Открыто уголовное дело, так что просим вас отнестись к нашим вопросам серьезно и быть по мере возможности откровенной. Мы проводим предварительное расследование, пока без протоколов, и пытаемся уловить суть взаимоотношений убитого с его знакомыми, близкими, друзьями и родственниками.
— Я отношусь к категории его коллег. Сотрудников.
— Мы это знаем. У вас с Уткиным имел место конфликт два дня назад? — женщина старалась быть деликатной, но Вика понимала, что на ее языке вертится вопрос из области грязного белья.
— В нашем учреждении вы узнаете горазда больше, чем в других местах.
Язычки у наших дам остренькие, промаха не дают. Вы правы. Конфликт был… Как женщина, вы меня поймете, Ксения Михайловна. Представьте себе, что ваш коллега майор полез к вам под юбку в процессе обсуждения важного дела.
Зарецкая покраснела, а майор улыбнулся.
— Вот видите, а у меня другая реакция. Я попросту расцарапала ему физиономию и написала заявление на отпуск. Прохвостов надо учить. Учить, а не убивать. Для преступления такой тяжести нужны более веские причины.
— Теперь вас назначили на его место?
— Я на это не рассчитывала. Должность выборная, и еще не созывалось собрание акционеров. Так что пока я лишь выполняю обязанности. Но как я знаю, у нас не любят женщин на руководящих постах.
— У вас были близкие отношения с Уткиным?
— Раздутые слухи на пустом месте. Повод языками почесать. Любовникам обычно не царапают физиономию. К тому же я занимала независимую должность.
— Как мы догадываемся, Уткина не очень любили в вашей компании? — спросил майор.
— Тут никого не любят. Слишком значительное чувство по нашим меркам. Уткин никому не мешал. Скажем так.
— По роду своей деятельности он мог иметь врагов.
— Вполне вероятно, но только не сейчас. Если бы его убили в конце сентября, подобная версия могла иметь место. В июле исключено. Все договора подписываются в сентябре. По результатам и судить можно. Сейчас идет внутренний процесс отбора. Не думаю, что внешние враги могут активизироваться в такое время.
Стражи закона переглянулись. Что это могло означать, Вика не знала.
Разговор походил на спокойное обсуждение только что просмотренного фильма, не вызвавшего ни у одной из сторон никакого интереса или азарта.
— Жена Уткина упоминала имя Кати. Секретарши директора, которую вы причислили к его любовницам. Это так?
— Очередные бабьи сплетни. Во всяком случае, я возле них со свечкой не стояла.
— Наталья Рашель подтвердила эту сплетню и упоминала об истории с автосалоном. Вы в курсе?
— Ну раз об этом даже вам известно, то и мне тоже. Тем более, что Рашель моя близкая подруга. Но разве двадцатилетняя девочка способна на кровожадный поступок, даже ради денег?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44